Теплый заварной чай

Внезапно возросшее тепло в комнате привело к пробуждению глаз Аянокоджи. Медленно открывался и смотрел на простой белый потолок, атмосфера которого все еще отличалась от той нормальности, которую он видел в детстве. Его взгляд медленно устремился в сторону, глядя на красные светодиодные цифры на будильнике, которые предсказывали время 6:57 утра. Прошло чуть меньше двух часов с начала занятий. Это его совсем не беспокоило, потому что обычно он просыпался в это время каждый день. Повернул голову обратно в нормальное прямое положение и снова закрыл глаза. Улавливает последние мимолетные минуты отдыха, прежде чем вскоре ему придется как следует встать. Когда он это сделал, его мысли вернулись к прошлой ночи. В его комнате пахло тем, что произошло и что с ним стало. Хотя одна вещь была очень очевидна и хотя не вызывала тревоги, она все же заставила его об этом задуматься. Хотя эти мысли были недолгими из-за тихого жужжания, наполнившего пустую комнату. Насколько известно Аянокоджи, это не было какой-то конкретной мелодией или ритмом. Скорее всего, это результат попытки заполнить тишину, если бы у него была честная догадка. Что он мог с уверенностью подтвердить в отношении жужжания, так это его мягкую природу. Теплота успокаивающих звуков создавала мелодичное ощущение спокойствия. Это было просто и не заслуживало высокой похвалы, но, за неимением лучшего слова, было приятно слышать. Открыв глаза, он приподнялся на локтях. Стал лучше видеть свою комнату и ситуацию вокруг него. Его взгляд сразу же изучил одежду, лежащую как на его кровати, так и на полу, соединенную несколькими свисающими с края кусками. Подтверждая то, что он уже знал, это еще больше подтвердилось благодаря разнообразию, дубликату и разным размерам одежды, разбросанной вокруг. «Ах, Аянокоджи-кун! Ты проснулся, доброе утро!» Голос раздался не прямо перед ним. Скорее, оно содержало эхо, которое передало его расположение из маленькой кухни, которая была в каждой комнате, предлагаемой школой. Как и жужжание, оно было мягким по своей природе и имело знакомую теплоту, которая смягчала любую возможную нагрузку на сердце. Не то чтобы у него были какие-то всеобъемлющие проблемы, требующие серьезного утешения. «Доброе утро.» Повторил Аянокоджи, не уклоняясь от добрых манер, но не испытывая никаких настоящих эмоций в своих словах. Что-то, что можно было бы простить тем, что он только что проснулся, но это была реальность самого Аянокоджи. Поднялся еще выше, так что его спина упиралась в спинку кровати. Больше открывает глаза и позволяет зрению правильно восстановиться. В то время как кровать в его комнате была в небольшом беспорядке, другие части его комнаты были практически нетронуты, и если она была в какой-либо форме или в беспорядке, то были предприняты усилия, чтобы ее начали наводить в чистоте. Область вокруг чабудая является наиболее сильным проявлением этого явления, поскольку пара блокнотов, карандашей и ластиков лежала на столе, но сама по себе была аккуратной и организованной. В сопровождении двух наплечных сумок, стоящих рядом возле стола. В его комнате не было беспорядка, но все было не так, как обычно. Это само по себе неплохо, поскольку на этот раз в его комнате появилось ощущение оживления, которое смог придать себе сам Аянокоджи. «Извини за беспорядок. Я старался навести порядок, как мог, но боялся, что разбужу тебя» Аянокоджи устремил взгляд обратно перед собой. Искренне приветствовал вид однокурсника, стоящего в нескольких дюймах от его кровати. Эта ученица — не кто иной, как надежная и добросердечная королева класса B Хонами Ичиносе. Это было неподходящее зрелище, о котором многие студенты никогда бы не подумали. Однако для Аянокоджи это было зрелище, которое было для него почти реальностью. Это можно было объяснить многими факторами, но образ Ичиносе из-за этого казался другим. Тот самый образ, на который смотрел Аянокоджи, был неплохим, а скорее таким, который мог оценить каждый. Ичиносе стоит с белыми чашками, наполненными в каждой руке, но, что немаловажно, одета довольно открыто. Частично прикрыта голубым нижним бельем с цветочным узором по краям. Упрощенный, но усовершенствованный до уровня зрелости и сексуальности. Уже одно это придавало зрелищу высокую ценность, но это была последняя часть, за которую Аянокоджи был благодарен. Наряду с нижним бельем Ичиносе носила белую рубашку на пуговицах, которую все ученики должны были носить в качестве формы. Полуодетая женщина — это сексуально, но когда Аянокоджи заметил длину и размер рубашки, она действительно встала на свое место. Рубашка на пуговицах, которую носила Ичиносе, доходила ей до середины бедер, намного длиннее, чем следовало бы. Кроме того, длина рукавов явно была слишком велика для ее рук, поскольку их нужно было слегка приподнять, чтобы соответствовать длине. Это означало, что на ней была не одна из ее собственных рубашек, а рубашка из мужской комнаты, в которой она находилась. Это был Аянокоджи. «Надеюсь, ты не против, что я заварила чаю… хотела, чтобы ты чем-нибудь пробудився » Ичиносе заговорила, подходя к кровати. Протянула руку, чтобы он схватил одну из чашек, слегка наклонившись. Непреднамеренно давая Аянокоджи возможность увидеть свою невероятно пышную грудь. Взяв чашку одной рукой, он положил ее на край другой руки, чтобы она оставалась устойчивой. Ощущение тепла глиняной чашки на левой руке. Выпив одну из чашек, Ичиносе села на край кровати, прислонившись поясницей к ногам Аянокоджи под одеялом. Тепло улыбаясь ему, делая небольшой глоток горячего чая, который она приготовила для них двоих. «Я не против. Спасибо, что сделала мне чашку». Заявил Аянокоджи, прежде чем посмотреть на чашку в своей руке. Янтарная жидкость время от времени покрывалась рябью от малейшего движения его рук. Поднимите его и сделайте глоток, прежде чем вернуть в прежнее положение. «Это хорошо…» После открытого комментария лицо Ичиносе осветилось радостью. Рад услышать звездные слова о том, во что она приложила усилия. «Я рада, я волновалася, что все будет не так, как тебе обычно нравится!» Хоть он и открыто похвалил усилия Ичиносе, это всего лишь преуменьшила его истинные мысли по поводу ее чая. То, как он это делает, было следующим один на один. Легкое удивление, поскольку он вспоминает только два случая, когда она когда-либо видела, как он заваривал чай, и ни в одном из них он не ожидал, что она уделит достаточно внимания запоминанию того, как он это делал. Это усилило растущее ощущение, что это может быть просто идеальная фантазия или мечта, которой никогда не будет. Считая, что это фантазия каждого парня, особенно тех, кто фантазирует конкретно об Ичиносе. Эти мысли внезапно оборвались, когда Ичиносе произнесла слова. «Скажи, Аянокоджи... тебе понравился вчерашний вечер?» Ичиносе отвела взгляд от Аянокоджи. Ее медленно краснеющие щеки демонстрировали смущение, которое она почувствовала, задав этот вопрос. «Просто это было так внезапно... и я, ты знаешь, никогда раньше не делал ничего подобного...» Аянокоджи сделал паузу, сделав длинный глоток чая. Его ответ уже был ясен, и она, вероятно, знала ответ на свой вопрос, но именно от него она ждала заверения. «Я ни в какой степени не сожалею о том, что произошло прошлой ночью. Это ночь, которую я не забуду еще долгое время». Эти слова затронули Ичиносе. Просто, но казалось ей глубоким и верным, что ее самообладание полностью исчезло. Ее лицо полностью покраснело и попыталось прикрыться чаем, который она держала в руках. Медленно успокаиваюсь и возвращаюсь к нормальной жизни. Как только Ичиносе успокоилась, истествинно возобновили разговор. Ичиносе поделилась беззаботными комментариями, а Аянокоджи ответил одинаково. Каждый делал глотки чая, пока оба не закончили, и время не достигло 7:36 утра. До начала школы осталось всего час. Глядя на то время, Ичиносе улыбнулась и посмотрела на Аянокоджи. «Ты не возражаеш, если я сначала пойду в душ? Я не хочу, чтобы мои волосы все еще были мокрыми, когда начнется школа». Ее предложение было справедливым, и сам Аянокоджи не видел причин оспаривать ее предложение, поскольку не имело значения, будет ли это или нет. не то, кто принял душ первым или вторым. На самом деле, он мог спорить о том, стоит ли ему принимать душ вторым, что делало согласие с ней еще более правильным решением. «Я не против. А пока я приберусь». Получив разрешение, Ичиносе поднялась с кровати и пошла в ванную. Медленно снимая с себя одежду, почти дразня мужчину, наблюдающего за ней с кровати. Его рубашка, затем ее бюстгальтер и, наконец, ее трусики - все это были медленные, плавные движения, в которых были следы намерения. В конце концов она заявила, что ей не следует задерживаться слишком долго, прежде чем исчезнуть в другой комнате. Спустя несколько мгновений звуки душа наполнили теперь уже пустую комнату и вернули Аянокоджи силы встать и приступить к уборке. Сложив выброшенную одежду и положив ее на аккуратно заправленную кровать, его комната вернулась в то состояние, в котором она всегда была. За то время, что ему потребовалось на уборку, Ичиносе не закончила принимать душ, в результате чего Аянокоджи остался один со своим мысли на мгновение. Звуки душа, льющегося на заднем плане, нарушали тишину. Его мысли сосредоточились на том, что именно Ичиносе принимала душ в его комнате в общежитии. Фантазия, о которой, по его мнению, многие мужчины его возраста просто мечтают. Точно так же все испытания этим утром были прямо связаны с фантазиями Айка, Судо или Ямаути об одной из учениц их курса. Тем не менее, сам Аянокоджи не мог отрицать острые ощущения от этого переживания. В конце концов, звуки душа прекратились, как и заманчивые образы, которые можно было придумать из этой сцены. Вместо этого они были заменены новыми изображениями, когда Ичиносе вышла из ванной с яркой улыбкой на лице, на ней не было ничего, кроме полотенца, обернутого вокруг ее стройной, идеальной фигуры в виде песочных часов. Вероятность того, что эта фантазия произойдет с большинством людей, равна почти 0%, и все же Аянокоджи смог превзойти эти шансы. «Ух... это было здорово. Вода все еще горячая, если ты хочешь принять душ прямо сейчас~» Взволнованно произнесла Ичиносе, подойдя к уже заправленной кровати и сев на нее. От радости вытягивает руки и ноги после принятия горячего душа. Аянокоджи поблагодарил ее и заявил, что собирается пойти принять душ. На этот раз оставив девушку с клубничными светлыми волосами одну, а шум душа снова наполнил комнату. К тому времени, как Аянокоджи закончил принимать душ и вернулся в свою комнату, Ичиносе уже была полностью одета в школьную форму. Но, как и раньше, Аянокоджи не ожидал того образа, который увидел, но в меньшей степени, чем раньше. Хотя никто и не обратил бы внимания на униформу Ичиносе, Аянокоджи был достаточно проницателен, чтобы заметить разницу между тем, как она выглядела обычно, и тем, как она выглядела сейчас. Блейзер, который она сейчас носила, был длиннее, чем обычно, как и раньше, вместе с его рубашкой, которую также было очевидно то, что она носила, из-за небольшой складки на ее плече в области плеча. Зная это, Аянокоджи мог бы легко указать на это, но он решил оставить это при себе, ради собственного удовольствия и удовольствия Ичиносе. Не желая разрушить удовольствие, которое она получала от ношения чужой одежды, которую большинство не заметит, и не желая продолжать жить той идеальной мужской фантазией, часть которой некоторые готовы убить, чтобы жить хотя бы частично. Увидев, что время было 8:13 утра, Аянокоджи не увидел причин откладывать одевание. Рассветил запасную форму, так как его обычная была занята. Одевшись в форму, Аянокоджи сразу заметил взгляд Ичиносе, который сказал, что что-то не так. Для Аянокоджи это было дикой догадкой о том, что именно было не так. Размышляя, было ли у него что-то на лице, но это не могло быть так, поскольку он не чувствовал на своем лице ничего внешнего. Его любопытство по поводу изменения выражения лица становилось сильнее, когда Ичиносе молча приближалась. Сократив расстояние между ними, прежде чем Ичиносе внезапно протянула руки и схватила галстук его униформы. Слегка отменив его и переделав, она обнаружила, что он сделан неправильно или неаккуратно. «Извините… галстук был немного не по центру. И… вот… поехали!» Ичиносе перевязала галстук и положила его обратно в центр, все еще мягко обхватив его руками. Возвращает выражение ее лица к ее обычной улыбке. Раньше она держала галстук Аянокоджи одним быстрым движением, слегка и игриво дернул за него, так что его тело наклонилось вперед и вниз достаточно далеко, чтобы Ичиносе могла протянуть руку и нежно поцеловать его в губы. Сам поцелуй длился всего несколько мгновений, прежде чем они разделились, оставив небольшой след слюны, соединивший их рты. Ичиносе поднесла один палец к губам, лаская их, прежде чем улыбнуться и слегка отступить. «Пойдем в школу? Уроки почти начнутся?» Аянокоджи не особо задумывался о действиях, совершенных Ичиносе сейчас. Во всяком случае, он нашел это очаровательным и заботливым, что соответствовало характеру Ичиносе в целом. Он не собирался уклоняться от ее поцелуя, заставляя ее использовать простые вещи как предлог, чтобы быть рядом с ним. Это отражало идеальную нормальную школьную жизнь, которую он хотел и желал. Знала ли Ичиносе об этом или нет, но ее действия отчасти ощущались как услугой и ей самой, и ему. «Наверное, так будет лучше» Просто ответил Аянокоджи. Хватает обе сумки и передает Ичиносе ее сумку. Благодарность и двое покидают свою комнату в общежитии. К тому времени, когда они добрались до центрального вестибюля общежития первокурсников, большинство студентов уже направлялись на занятия. В результате Ичиносе и Аянокоджи оказались в конце толпы учеников, идущих к школе. Они ни в коем случае не спешили и им не приходилось беспокоиться об опоздании, поскольку поездка в школу заняла не более 7 минут, а до начала занятий в общей сложности оставалось 14 минут. Это означало, что они могли совершить медленную прогулку, что для Ичиносе они и предпочли. Аянокоджи не возражал против этой идеи, когда заметил, что ее темп медленнее, чем обычно. Под стать ее и просто следовать тому потоку, который она им задала. Не помогло то, что в тот момент, когда эти двое начали неторопливую прогулку к школе, Ичиносе не скрывала своей близости с мужчиной из класса D. Обхватив его руку и прижав ее к своей богатой груди. без стыда и смущения. Даже не упоминая и не намекая на это, а вместо этого продолжали разговор с Аянокоджи на ходу. Студенты проходят мимо них, не моргнув глазом, а в некоторых случаях студенты замечают и шепчут тем, с кем идут. Тем не менее, несмотря на то, что другие могли предположить и извлечь из действий Ичиносе, она не видела ни стыда, ни причин для беспокойства. Вместо этого она казалась чрезмерно счастливой от того, что делала, и разговор с Аянокоджи только усиливал эту радость. На этот раз Аянокоджи ощутил не тихую, одинокую прогулку, а теплый, нежный опыт, который он был бы не прочь повторить еще несколько дней. Время текло гораздо быстрее, чем когда они вошли в школу, не было ощущения, что они шли так долго, несмотря на то, что они шли не торопясь. Даже когда они добрались до школы, Ичиносе не отделилась от Аянокоджи. На самом деле можно было сказать обратное, поскольку хватка на его руке усилилась, когда они были окружены большим количеством студентов, но не так, чтобы это причиняло ему дискомфорт. Все еще сохраняя то тепло, которое он хотел связать с Хонами Ичиносе. Идя в тандеме с ней к своему классу, достигая открытой двери класса, в то время как внутри были слышны звуки учеников. Ичиносе направила его к двери впереди, слегка ослабив хватку, когда они медленно разошлись. Аянокоджи стоял в дверном проеме, а Ичиносе стояла примерно в дюйме от него. Продолжая их разговор, он подвел к естественной точке остановки, но после этого взгляды учеников класса D наверняка были обращены на них. В конце концов, сочетание Ичиносе и Аянокоджи было тревожным сигналом для многих по разным причинам. Начиная от предательского мышления, зависти, а главное ревности. Несмотря на то, что Ичиносе знал, что на них пристально смотрят его одноклассники, он не колебался в их разговоре. Это была черта, в которой такие люди, как она, процветали, и с ней было легче разговаривать, чем с большинством, из-за этой естественной способности потворствовать себе публично как таковой. К тому времени, как их разговор подошел к концу, в коридорах прозвенел двухминутный звонок перед началом занятий, что побудило Ичиносе подвести итоги. «Увидимся за обедом, Киётака!~» Ичиносе говорила достаточно громко, чтобы ее голос могли услышать все в классе, а его одноклассники были шокированы внезапным использованием имени Аянокоджи, что даже шокировало его самого. Но на всякий случай они ее не услышали, она заставила их услышать своими действиями. Наклонившись вперед и поцеловав Аянокоджи в губы, он показал всем ученикам класса D, какие у них отношения. Дайте этому продержаться некоторое время, прежде чем отделить его и помахать рукой на прощание. Позволить Аянокоджи разобраться с последствиями объяснения всего