The Bondage Song

      Всё должно было пройти просто идеально, ведь иначе и быть не могло. Каждый их вечер проходил одинаково: они проводили его в кровати, ленясь хотя бы немного пошевелиться после тяжёлой работы, несмотря на то, что деградировать Фэн Синь не привык, а как раз таки наоборот. Се Лянь оказывал на него слишком плохое влияние, поэтому всё, что ему оставалось — лежать с ним в обнимку и смотреть какие-то идиотские видео. Ну, как говорится, с милым рай и в шалаше!       Только вот если он всегда любил стабильность и твёрдо отнекивался от любых экспериментов, то у Се Ляня иногда в голове что-то щёлкало, и он решал попробовать в их отношениях что-то новое — ужасно необычное и просто жуть какое неприличное. Откуда такие желания брались у человека, который в узком кругу их общих знакомых прослыл «мальчиком-зайчиком», Фэн Синь без понятия. Этот чёрт не только укладывал его на лопатки во время спарринга, но и в постели иногда творил что-то… Такое, что и словами не опишешь. Фэн Синь от одного упоминания мог раскраснеться и, уткнувшись лбом в ладони, начать вымаливать у Бога прощение. А в Бога он, кстати, не верил.       Вот и сегодня ночью произошло то же самое. Темно-красные верёвки расползлись по смуглому телу, словно змеи, что собрались в клубок в период спаривания. Фэн Синю было искренне стыдно за это сравнение, ровно как и за ладони на чужих бёдрах. А ещё его ужасно смущала чужая доброжелательная улыбка, которая подначивала продолжать. Боже, в повседневной жизни он весь из себя такой грозный, а как дело доходит до постели — сразу превращается в неопытного котёнка.       Его сомнения прервал тихий смех, разлившийся по комнате. Через мгновение его всё-таки притянули ближе к себе, чтобы он не ощущал себя слишком неловко и, в конце концов, просто не сбежал. А Се Лянь знал, что тот может. — Ну же… Я не какая-нибудь невинная девица, чтобы бояться меня хоть пальцем тронуть. — Се Лянь! — слишком уж бурно отреагировал Фэн Синь, отпрянув и раскрасневшись. Как бы совсем не потерять настрой… Ведь он, несмотря на всю свою неловкость и неуверенность, всё равно с восхищением и желанием смотрел на чужое лицо, в глаза, рассматривал тело, покрытое росписью из верёвок, — Всё-таки следовало связать тебе руки.       Сказано — сделано. Нежные запястья немедля оказались плотно прижаты друг к другу и решительно связаны. К слову, Се Ляня это не напугало — он продолжал улыбаться. Это ведь не первый их раз, так почему Фэн Синь так волнуется? Это какой-то кошмар, его каждый раз приходится направлять… Хотя уже начинало казаться, что тот просто любит, когда доминируют именно над ним. Как иначе это объяснить? — Хорошо, как скажешь… Просто продолжи то, что начал.       И Фэн Синь, борясь с тяжёлыми вздохами, жалостливыми взглядами, неловкостью и неуверенностью всё же начал делать хоть что-то. Се Ляня это радовало, ведь он точно знал: стоит подтолкнуть любовника к очевидному — тот сразу начнёт действовать. Только если в других делах это было более-менее легко, то вот в сексе уже посложнее. Каждый раз Се Ляню оставалось лишь тяжело вздыхать и брать роль сверху на себя — что уж тут поделаешь?       Но в этот раз он сдаваться не планировал. Останавливало одно — крепко связанные руки. Он понятия не имел, как распутаться, и судорожно ломал над этим голову — наверное, это слишком жестоко, когда в это же время твоему партнёру не удаётся выбить из тебя ни вдоха, как бы он ни старался. Вот Фэн Синь терпеть не стал, поэтому ёмко выразил всё своё негодование резким укусом чуть выше ключицы. Помогло. Се Лянь глухо вскрикнул от неожиданности, после чего нахмурился. — Как я объясню это на работе?.. — Если бы не отвлекался, я бы тебя и не кусал.       Аргумент. Но этого недостаточно, поэтому парень под ним устало вздохнул, а после на его лице снова растянулась эта его доброжелательная улыбочка. Что он там удумал? — Развяжи меня.       Се Лянь не просил — он приказывал, глядя глаза в глаза. Нет, ну Фэн Синь, конечно, гордостью обделён не был, но и против такого тона устоять не сумел. Он легко мог сказать «нет», если просьбы переходили все границы, мог легко подраться с раздражающим коллегой, но отказать возлюбленному — никогда. И личное отношение тут ни при чём.       Тот будто был рождён для приказов: умел хорошо убеждать, имел жёсткий взгляд, активную мимику, чёткую дикцию… Что ещё нужно хорошему оратору? Но когда он начинал пользоваться этим в постели, Фэн Синю едва удавалось держать себя в руках. До встречи с Се Лянем он понятия не имел, что у него такой серьёзный фетиш на приказы. Что там говорил в своих учениях Будда о перерождении и прошлой жизни?       Всего секунда, и руки Се Ляня освобождают.       Помните о том, что этот невинный на первый взгляд «мальчик-зайчик» может с лёгкостью положить на лопатки взрослого мужика? Фэн Синь вот помнил, но не понимал, как уже через секунду они поменялись местами. Нет, в прошлой жизни Се Лянь точно был богом, и плевать, что они не могли переродиться. Вот конкретно этот — смог. Иногда создавалось впечатление, что он может вообще всё, кроме готовки.       Се Лянь времени зря не терял, ведь время — деньги, а жили они небогато. Умелые пальцы (хотя отчего бы им быть умелыми?) быстро сориентировались в темноте, тут же хватая с какой-то стороны кровати пачку с презервативами и ловко, одними зубами, раскрывая её — у Фэн Синя перед глазами всё поплыло. Ни от горячих прикосновений, ни от чужого шёпота прямо в ухо, а от обычного движения. Ну тут как поглядеть, конечно. Ведь презервативы так открывали даже в дешёвой порнушке, и никаких особых реакций это не вызывало, но смотреть через экран и видеть воочию — совершенно разные вещи.       Он совершенно не уследил за тем, как на его члене оказался этот несчастный презерватив, зато чётко ощутил капнувшую на него смазку, которую сразу же принялись растирать по всей длине. От чётких движений партнёра его передёрнуло — он закатил глаза и смял простынь в ладонях. Да, ему столько раз говорили хвататься не за жалкую ткань, а за смуглые бёдра, плечи, спину — что угодно, но он никогда не слушал. Фэн Синь боялся навредить и причинить хоть каплю боли, а его за это только тюкали. Ну и ладно.       Се Лянь упёрся ладонями ему в живот и уселся так, что его колени упирались по бокам Фэн Синя, но больше не двигался. Ясно, это игра. Значит, сегодня он решил не забирать доминантную роль полностью и оставить своему парню кусочек удовольствия. Иначе зачем они всё это затеяли? Для чего его тело окутывала верёвка, больно натирая на спине и ногах и намекая ослабить узлы. Впрочем, самому Се Ляню было совершенно плевать. Рядом с близким человеком боль становилась приятной, даже если причинялась не его руками.       Фэн Синю дважды намекать не нужно. Можно подумать, он не мог кончить просто от того, что на него смотрят таким наглым взглядом, раздевая до самых костей и органов. Ну, он полностью понимает такое рвение и не препятствует — даже если эти аккуратные пальцы всё-таки вскроют его грудь, чтобы получше рассмотреть каждое ребро в грудной клетке, а после дорвутся и до бешено бьющегося сердца. Пожалуй, он и сам его отдаст.       Пальцы впиваются в чужие бёдра, однако насаживают совсем аккуратно — на пробу. Конечно, этот хитрец успел подготовиться, пока Фэн Синь был на работе. Всё было запланировано с самого начала, а он вот так повёлся на этот хитрый план. Хотя против такого обмана он не имел ничего против.       Фэн Синь сам дал время Се Ляню, пока тот не почувствует, что готов продолжить. Но он никак не думал, что тот начнёт двигаться сам — размашистыми толчками, громкими шлепками кожи об кожу, до чёрных точек перед глазами. «Не дай никому предугадать свой следующий шаг» — вот каким был его девиз. Фэн Синь опять не угадал, и ему оставалось лишь с позором откинуть голову назад, закатывая и прикрывая глаза. Он прочёл достаточно статей в интернете, пересмотрел кучу видео, но ничего из этого не сравнится с личным опытом — он приходит к этому выводу каждый раз.       В себя его привели цепкие пальцы на щеках, которые сжали их до синяков и заставили вернуться в реальный мир. Причёска Се Ляня была окончательно испорчена — волосы взъерошились и спутались, а глаза потемнели и заблестели непонятными искрами. Это всё… Так странно. Это же Фэн Синь должен руководить процессом, он должен вот так грубо держать чужое лицо, раздевать глазами, заставлять глаза закатываться… Но в итоге имеют всё равно его. — Я не помню, что бы разрешал отводить взгляд.       О, Всё. Это точно его конец. А ведь он даже не скажет Се Ляню, что готов кончить просто от его повелительного тона. Ему и не дадут, смазано целуя в губы и отстраняясь в ту же секунду. Слишком жестоко… Поцелуя он не получил, а снизу всё уже пульсировало в намерении вот-вот кончить.       Но сегодня день какой-то садистский, потому что Се Лянь так и остался бесцельно сидеть у него на животе, ожидая действий. А вот Фэн Синь так долго ждать не мог, поэтому в следующую секунду из уст его парня вылетел удивлённый вздох, ещё через мгновение по комнате раздался звук шлепка, а затем и не менее удивлённый стон. Тот, вероятно, не думал, что Фэн Синь так легко сорвётся, настойчиво схватит его за бёдра и всё же продолжит процесс. Удивительно… Всего минут десять назад тот боялся взглянуть на него, а сейчас внимательные глаза всё смотрят и смотрят — боятся что-то упустить, стараются запечатлеть в памяти каждый сантиметр изящного тела.       Се Ляню резко стало не до этого, ведь когда тебя с таким бешеным темпом и неуловимым ритмом насаживают на член, становится как-то не смешно. Но он и не был против: об этом говорили громкие стоны, вскрики и чужое имя, слетающее с его же губ. Ну кто же знал, что Фэн Синь умеет так ловко перехватывать инициативу, да ещё и так правильно подбирать темп и угол, с которым стоило толкаться в чужое нутро — прямо точно и без промаха в простату. Даже как-то грустно от того, что тот постоянно смущается. Такой талант пропадает!       Однако Фэн Синь резко остановился и Се Лянь жалобно проскулил, царапая ногтями рельефный пресс. Ну почему он так жесток? Подразнил он его немного… но это же для мотивации! А тот зачем-то… — Почему ты… — Что-то я не помню, что бы разрешал тебе говорить. — с наглой усмешкой произнёс Фэн Синь, а Се Лянь разочарованно простонал. Что он такого сделал? — Попроси хорошенько, и тогда я подумаю… — Фэн Синь… Какого чёрта… — тихо проговорил парень, но движения не возобновились, поэтому ему пришлось со всей горечью признать поражение, — Пожалуйста…       А после его резко насадили до самого основания. Он прочувствовал это настолько ярко, что был точно уверен в каждом сантиметре. Его будто оглушило, накрыло волной, да что угодно — до сих пор у него не было такого оргазма. Чтобы прямо до пятен перед глазами, чтобы затихли все окружающие звуки, чтобы больше ничего не имело значения. И судя по тому, как в его бёдра впились пальцами, парень под ним испытал всё то же самое.       Ещё пара минут в подобном положении, и у Се Ляня бы защемило поясницу, поэтому он кое-как улёгся на кровать, не обращая внимание на боль от верёвок и царапин. Хруст в затёкших коленях он тоже игнорировал. Да и плевать на них, он всё ещё в экстазе. Его мозг отрубился слишком быстро и пропустил те моменты, когда Фэн Синь всё-таки нашел в себе силы подняться, убраться, натянуть на себя хоть какую-то одежду, после чего решиться развязать верёвки. Он включил свет и, к сожалению, застал картину, которую не замечал, будучи в полной темноте.       Верёвки натёрли чужую кожу настолько сильно, что оставили после себя чёткие жгучие отметины, а на спине даже выступили алые капли. Фэн Синь слишком туго затянул узлы. — Се Лянь… — тот сонно приоткрыл глаза, не понимая, какого чëрта от него надо, — Эти верёвки растёрли тебе всю спину. — Да плевать же. — ответил тот, переворачиваясь на другой бок и укрываясь одеялом. Да уж, после подобных развлечений он всегда превращался в кучку желе. — Не плевать… — Фэн Синь, спи. — злобно ткнул его Се Лянь и уснул окончательно.       А Фэн Синь только поджал губы и всё-таки улёгся рядом, утыкаясь лбом в чужое плечо. Как бы он хотел ослушаться, выдернуть Се Ляня из-под тёплого одеяла и заставить того пойти мыться, но… Тогда его точно не пустят в кровать до конца недели и будут кормить ужасной едой. Ему действительно стоило запихнуть свою заботу куда подальше и заснуть.       Так он и поступил, не желая больше бороться со сладкой негой усталости и почти сразу засыпая.