***
Вернувшись домой, Реджина сразу поднялась в комнату Генри. Мальчик уже спал, обнимая игрушку и скинув часть одеяла на пол. Миллс укрыла ребенка, поцеловав в лоб. Оставляя дверь приоткрытой, она направилась в свою комнату. Реджина разглядывала своё лицо в зеркале, и лампочки вдруг замигали в комнате, а потом и вовсе погасли. Холодок прошелся по ее позвоночнику от кромешной темноты. Но она замерла, захваченная слабым сиянием на рукаве своей рубашки. Видя это в отражении зеркала, она перевела взгляд на вещь. Стягивая с себя ткань, она старалась не задевать сверкающие следы. Реджина абсолютно точно была уверена, что этих пятен не было до визита к Прекрасным. Значит, это было то, что могло принадлежать Эмме. Точнее тому, что находится в ней. Мэр наколдовала небольшой сосуд, аккуратными движениями собирая сияющие крупицы. Она понятия не имела, с чем они столкнулись. Но если то, что оказалась на ее рубашке, сидит в Эмме и буквально её убивает, она должна найти способ избавиться от этого нечто. Лампочки вновь замигали, возвращая помещению былое освещение. Миллс лишь усмехнулась. На другом конце города в это время Эмма начинала ворочаться, одеяло запуталось в ее ногах. Девушка чувствовала, как её шея нестерпимо начинает гореть и ей сложно дышать. В стенки её трахеи впивались остриями с дикой болью. Лишь когда Эмма поняла, что больше просто не может дышать, она распахнула глаза, хватаясь за шею. Она прижалась к изголовью кровати спиной, натягивая одеяло на колени. Свон дала волю слезам, сжимая кулаками ткань. Она чертовски боялась и хотела, чтобы это всё было просто сном или чьим-то идиотским приколом. Но движение и жгучая боль в её шее говорили ей об обратном. Она знала, что поступает импульсивно и может пожалеть, но она помнила, что ей дали добро, потому взяла телефон и открыла мессенджер. Эмма: Ты спишь? Эмма держала телефон, дрожа в слезах. Как бы парадоксально всё это не было, но её злейший враг по написанной кем-то сказке в действительности стал её самым лучшим другом среди всех жителей Сторибрука. Реджина: Не сплю, Мисс Свон. Эмма немного выдохнула. Следом за первым пришло еще одно сообщение. Реджина: Что-то случилось? Эмма: Мне кажется, там что-то происходит. Эмма отбросила телефон на кровать, когда почувствовала, что приступ кашля близко. Она прижала ладонь ко рту, пока глаза всё ещё слезились. Зажмурившись, шериф кашляла, ощущая острую боль. Разлепляя глаза полные слёз в перерывах, Эмма увидела фиолетовый туман, окутавший комнату. Реджина здесь. Мэр подошла совсем близко к Эмме, слыша её хрипы боли и нечеловеческий рев, вырывающийся из горла, она видела испарину на коже девушки. Реджина заставила шерифа убрать руки от лица и положить их ладонями вверх. Как и ожидалось, на них были те же сияющие крупицы, но будто больше. Сдвигая брови, Реджина видела перед собой что-то невероятное. Эмма лила слёзы, её тяжелое дыхание ощущалось всем нутром, а сияние на шее, пробивающееся сквозь кожу и мышечную ткань, ставили Реджину в тупик. Никогда ей не доводилось видеть чего-то подобного, потому действовала она, как считала нужным в данной ситуации. Если там и было что-то живое внутри Эммы, необходимо было замедлить жизнь этого нечто, а после вовсе искоренить. Реджина накрыла теплыми ладонями шею блондинки и начала читать заклинание. Чувствуя ответное сопротивление, Миллс стала лишь напористей. Плачь Эммы стихал, дыхание медленно, но верно выравнивалось и замедлялось. Когда измученная блондинка была уложена головой на подушку и укрыта одеялом, Реджина собрала крупицы уже во второй сосуд. Эмма моментально провалилась в сон, ведомая и защищенная заклинанием Реджины, а сама мэр сидела на ее кровати, пытаясь высчитать дважды два. – Что за чертовщина, ей Богу, – Реджина наблюдала за сияющей шеей шерифа. Зажав указательным и большим пальцем переносицу, женщина задумалась о дальнейших шагах. Но её размышления грубо и бесцеремонно, впрочем, как всегда, прервала парочка прекрасных идиотов, ворвавшихся в комнату дочери. Не имея желания хоть как-то и что-либо им объяснять сейчас и валясь от усталости с ног, Реджина провела рукой над шеей Эммы, накрывая одеялом, и просто исчезла в клубах дыма. Снежке, стоявшей с еле открывающими глазами и сбитой с толку, оставалось лишь глупо глазеть в полном недоумении на своего мужа.***
За ночь Миллс перевернула буквально весь свой кабинет в доме, пытаясь найти хоть какую-то информацию в талмудах и записных книгах о подобных крупицах. Вещество нескончаемо сияло в сосудах, маня своим свечением и красотой. Когда на её мобильнике прозвенел будильник на пять тридцать утра, девушка, пряча стеклянные баночки в сумку и закрывая кабинет, оставляя все в полном беспорядке и хаосе, направилась на второй этаж. Ей нужно было привести себя в порядок и разбудить Генри. Мальчику нужно идти в школу. Эмма больше не посылала сообщений и не звонила, поэтому Реджина уверяла себя, что та спокойно спит. Но она обязательно заглянет в этот дом, когда будет завозить Генри после школы. Если, конечно, её присутствие не потребуется раньше. Однако, стоя у плиты и слыша топот по лестнице, Реджина задумалась, а стоит ли Генри знать о происходящем с его матерью и видеть все это. Зайдя в скворечник Прекрасных, он неизбежно столкнется с Эммой… Конечно стоит, она тоже его мать, Реджина! Но как объяснить ребенку, что происходит с Эммой, если она сама понятия не имеет? Она не знала, но и врать не хотела. Поэтому, ставя тарелки на стол и улыбаясь сыну, который улыбнулся ей в ответ, стала собираться с мыслями. – Ты плохо спала, мам? Этот вопрос был как удар по наковальне, пока она выстраивала предложения в своей голове. Растерянный взгляд не укрылся от внимательного Генри. Он протянул матери раскрытую ладонь, Реджина накрыла его руку своей. – Ты можешь со мной поделиться, мам, – ребенок сжал руку Реджины в подтверждение своих слов. – Мы же команда с тобой. – Точно, – Миллс устало улыбнулась словам сына, выдохнула и погладила маленькую ладонь большим пальцем. Реджина вдруг задумалось о том, как же Генри ей ценен. Она всегда это знала, но в такие моменты это чувствовалось еще сильнее, еще быстрее билось сердце, бежала кровь от приливов счастья. И в мыслях, которые вдруг вышли из-под её контроля, блондинка подбегала и вставала рядом с сыном, как бы говоря: Реджина, я тоже важна для тебя, не отрицай этого, красотка! Давай же, мы сможем быть одной командой! Все вместе! – Мам? Генри окликнул Миллс, заметив, как та застыла и потерялась в лабиринтах собственных мыслей. Как глаза заблестели, а плечи, которые были расправлены почти что из последних сил, опустились. Продолжая держаться за руки друг друга, они оба откинулись на спинки стульев. Реджина смотрела на сына, пребывая в водовороте отрицания и понимания, пока мальчик, склонив голову, продолжал терпеливо ждать ответа матери. – Генри, послушай, – Реджина выбрала тактику, при которой Генри сам придёт к ответу. – Ты же помнишь, каким непростым было наше путешествие в Нетландию? – Конечно помню, мам. Вы рисковали своими жизнями, чтобы спасти меня, – Генри поджал губы, отводя взгляд. – И ты не ответственен за это, милый, – Реджина всем телом чувствовала детское чувство вины. – Виновны те люди, которые уже понесли наказание, верно? Генри согласно кивнул, помня, что ни Грега, ни Тамары больше просто не существует. Понимание того, что эти люди мертвы, заставляет мальчика содрогнуться, но он говорит: – Верно, мама. – Хорошо, – она улыбнулась сыну и продолжила, – путешествие очень нас всех вымотало, – она оттягивала как могла, но неизбежное избежать невозможно, не в этот раз. – В особенности Эмму. Ты замечал что-то? – Она простудилась. Так мне сказали Дэвид со Снежкой. И она очень сильно кашляла в последний раз, – Генри помолчал, думая об этом. То, как мать аккуратно вела беседу, было неспроста, он это чувствовал. Его шестеренки начали активно двигаться, Реджина это видела, когда Генри стрельнул её же фирменным прищуром ей в лицо. – Это не просто простуда, да? Когда Реджина робко кивнула, Миллс младший сразу выпрямился, впиваясь взглядом в мать, требуя больше информации. Также выпрямляя спину, а после облокачиваясь на стол, Реджина посмотрела прямо в глаза сына. – Твоя мама не просто так кашляет. И это, чёрт возьми, никакая не простуда, – Генри удивился лексикону собственной матери, но не стал делать на этом акцент. – Что-то поселилось внутри неё, не давая спокойно жить, – Реджина подбирала слова, но слышала, как все это абсурдно звучит. – И я стараюсь понять, что это, чтобы помочь Эмме. – Поэтому ты такая уставшая. Ты не спала, – что ж, его шестеренки работали исправно. Реджина кивнула в подтверждение. – Постарайся её не тревожить. Я сегодня зайду к ней, когда буду завозить тебя. – Можно я тоже её проведаю? – Генри знал, что, если Реджина просит его о таком, не беспокоить Эмму, – это действительно важно. – Давай, когда я узнаю её состояние, я дам ответ, – Миллс старшая сжала руку мальчика, которые они так и не разъединили. – Хорошо, мам. Когда завтрак был окончен, и Генри спускался с рюкзаком на плече, а Реджина, не изменяя себе, была одета в брючный костюм и держала сумку с сосудами и другими вещами, они покинули дом. Ребёнок был доставлен в школу и поцелован в лоб. Сама же Реджина направилась к единственному человеку, знающему буквально всё. Их вражда с Румпелем была приостановлена на время после недавних событий, поэтому мэр сочла приемлемым обратиться к нему. Сама она, кажется, была бессильна в складывающейся ситуации. Колокольчик оповестил Голда за прилавком о новом посетителе. – Неважно выглядишь, – сканируя взглядом, он отложил свои дела. Реджина лишь фыркнула на его заявление. – Что ты знаешь о волшебных крупицах, которые могут жить в человеческом теле? – Миллс сходу бросила Темному вопрос, подходя к прилавку. Голд пристально оглядел Реджину. По правде говоря, он не был готов к такому вопросу. Но видя, как мэр не без усилий держится с гордым видом, а глаза выдают ее с потрохами, хоть та и старается пустить пыль в глаза с посланием «я в порядке», он крепко задумался. Он прекрасно понимал, что он последний человек, к которому Королева обратится за помощью. Гордыня играла в этой особе не меньше, чем в нем самом. Однако, кажется, эти двое среди других жителей Сторибрука были не такими уж разными. Румпель буквально сотворил Злую Королеву, мастерски дёргая за ниточки в нужные моменты жизни Реджины. Весь их гнев и ожесточенность, а после закрытость и призрение к людям продиктованы страхом, трусостью и болью утрат. Впрочем, не об этом речь. – Подожди здесь. Коротко кивнув, Реджина отошла от прилавка. Она просто ждала, вертя в руках телефон. Она опять думала об Эмме. Но это же сейчас нормально, да? Девушка должна была уже проснуться, умыться. Но почему Реджина ждет, что Эмма сообщит ей об этом? Да, они нашли общий язык ради сына и научились взаимодействовать совместно, правильно? Они напарники в приключениях и в использовании магии, где Реджина старший напарник. Они что-то вроде подруг? Или они просто партнеры по воспитанию Генри? Какой смысл в общении и кто они друг другу? Почему ты, черт возьми, вообще думаешь об этом, Реджина!?***
Эмма открыла глаза, чувствуя мгновенное желание выпустить рвущийся наружу рев. Хватая рукой себя за шею, она заметила на своей ладони сверкающие следы и такие же сияющие крошки. Откидывая одеяло, она сразу подошла к шкафу, распахивая его. Её глаза полезли на лоб, когда она увидела масштабы трагедии в отражении. – Твою мать… – Эмма подошла к зеркалу вплотную. Кожа пульсировала и сверкала. Эмма провела рукой от ключиц к подбородку, чувствуя это. Движения и поглаживания. Девушка понятия не имела, что с ней творится, но стоять и тупо пялиться в зеркало она не могла себе позволить. Отрывками помня прошлую ночь, Эмма посмотрела на мобильник, думая о Реджине. Им нужно увидеться. Стягивая с себя штаны и надевая джинсы со свитером, чтобы скрыть от лишних глаз свою шею, шериф даже не отдавала себе отчет в том, что её ладони, кишащие сверкающими крупицами, буквально размазали это свечение по телу. И когда Эмма поймет свою ошибку, обратить процесс вспять будет практически невозможно… Дэвид со Снежкой сидели как на иголках за столом в ожидании дочери. Прошлой ночью они, будучи в растерянности, решили оставить все разговоры до утра. Никто из них не смог нормально уснуть, так что похожи они были на побитых и замученных сказочных зверей. – Доброе утро-о, – видя их лица, Эмма нервно улыбнулась. Прекрасные встрепенулись. Снежка старалась сделать вид, что все в порядке, хотя выглядела она так, будто нервный тик не за горами. – Садись, я сейчас все приготовлю! Эмма прошла мимо матери, получая поцелуй в щеку. Усевшись рядом с Дэвидом, она толкнула его локтем, привлекая внимание. – Вы хоть спали вчера? Вас будто зомби покусали, – Эмма подвинула к себе чашку чая. – Снежке кошмары снятся просто, – состроив гримасу, Прекрасный покачал головой. – Ей снятся кошмары? Серьёзно? Она мне ничего не говорила, – Эмма повернулась в сторону матери, готовящей их завтрак. – Мам, тебе правда снятся кош… – Дэвид толкнул Эмму в бок, отвлекая. – Ау-у-ч! Эмма злобно посмотрела на отца, в это же время Мэри Маргарет уже накрыла на стол, присоединяясь к ним с огромной кружкой кофе и двигая такую же мужу. Они ели молча, пока Снежка не задала вопрос, который заставил Эмму с трудом проглотить кусок. – О чем вы вчера говорили с Реджиной? – Невинно спросила она. – Говорили о Генри, – эта фраза была очень кстати. Эмма всегда использовала её во избежание необходимости раскрывать истинные события. – А ночью? – Выпалила она вопрос, быстро поднося кружку ко рту и пряча за ней свои глаза. Дэвид замер с едой во рту как, корова с торчащим сеном в стойле. Снежка сжимала кружку обеими руками, чувствуя всю ту неловкость, которой заполнилась их квартира. Эмма просто сидела и чувствовала, что сейчас взлетит прямо с этим стулом, уносясь в далекий космос стрелой. Что ж, утро выдалось дерьмовым. Эмму спас, в который раз в этой жизни, её собственный телефон. Она быстро встала из-за стола. – Это Генри, мне нужно ответить. Натянуто улыбнувшись, Эмма взяла трубку. – Привет, пацан, как дела в школе? – Ожидая урагана, поприветствовала она. Брюнетка на том конце линии нахмурилась, отодвигая телефон на секунду от лица. – Мисс Свон, скажите, вы хоть иногда смотрите, кто вам звонит, прежде чем брать трубку? – Конечно, Генри, это прекрасная идея! – Эмма держалась рукой за спинку стула, стойко перенося любопытный взгляд матери и звуки пережевывания отца. – Во сколько? – Через двадцать минут жду вас в склепе, – Реджина слышала, как на заднем плане Снежка спросила у Эммы «что он предлагает?». – Супер, договорились, – Эмма старалась звучать убедительно. – И да, Мисс Свон? – Реджина нарочно продолжала этот смехотворный разговор. – Да, Генри? – Эмма заламывала пальцы на ногах, упираясь ими в пол. Дрожащий голос выдавал её, но слышно это было только Миллс. – Не опаздывай, Эм-ма. Эмма улыбнулась, тяжело сглатывая и смотря под ноги. Она питала слабость к тому, как мэр произносила ее имя. Это каждый раз выводило ее из строя. И этот раз не стал исключением. Она положила трубку, быстро промычав согласие. Две пары глаз прожигали в ней дыру. – Генри просто предложил вместе провести с ним обед в том замке на пляже, – Эмма залпом выпила чай, улыбнулась родителям с надутыми щеками и буквально взлетела по лестнице в свою комнату. Мгновением позже она раскашлялась, но уже спускалась с красной курткой в руках, почесывая рукой левый бок. Она не придала особого значения этому, а вот взгляды Прекрасных её напрягали. Но в действительности именно её бок был важным сейчас. Те крупицы, оставшиеся на её коже, осели. После соприкосновения с Дэвидом они впились в мягкие ткани, раздражая их и начиная действовать. – Это точно был Генри? – Дэвид жевал лист салата. – Серьёзно, Дэвид? – Снежка посмотрела на него как на умственно отсталого, продолжив пить кофе. Миллс направлялась к склепу, держа в руках старинный талмуд, который вручил ей Голд. Страницы его вот-вот рассыплются от одного прикосновения. Он сказал, что в этом старье может найтись информация, отвечающая запросу мэра, но больших надежд питать не стоит. Реджина лишь закатила глаза на его слова о надежде, забирая вещь. Если даже здесь она не отыщет ответов и способов воздействия, она придумает свой способ. Она поможет Эмме. Когда Реджина разложила все вещи, двери склепа издали характерный звук. Белокурая макушка показалась из-за поворота. – Хэй, – пряча руки в задние карманы джинсов, Эмма робко шагала к мэру. – Хэй, – Реджина раскрыла книгу, начав читать. Ей нужно было найти хоть что-то. – Не стойте столбом, присядьте. Эмма послушно прошла и села за спиной стоящей Реджины. Её ладони уже вспотели, она положила их на колени. Миллс перелистывала страницы одну за другой, изредка поправляя волосы, выбивающиеся и мешающие. Так прошёл по меньшей мере час. Реджина ходила с книгой в руках по склепу, закипая от её бесполезности. – Реджина, может я могу помочь? – Эмме нравилось смотреть на мэра, безусловно, но просто сидеть сил уже не было. Реджина остановилась. Она повернулась к шерифу, являя свои измученные глаза. Эмма быстро поняла, что лучше бы держала язык за зубами. – Хотите помочь? Похвально, – Реджина протянула книгу девушке. Эмма взяла этот антиквариат, не понимая ни единого символа. Через минуту тупого разглядывания Миллс забрала книгу обратно. Она продолжила листать её под звуки кашля шерифа, её тяжелого дыхания в этой уже гнетущей тишине и звуков какой-то возни. Эмма расчесывала свой бок через ткань свитера, играя в очередной скачанный бред на своём телефоне. Когда через пару часов книга полетела в стену с характерным рычанием мэра, Эмма подпрыгнула на своем месте, выключая мобильник. – В этой книжонке нет абсолютно ничего! Бесполезная! Пустая трата времени! Реджина возмущенно уселась рядом с блондинкой, проводя пальцами по волосам от самых корней. Она была раздражена и чувствовала усталость. Ладонь шерифа, расположившаяся на её колене, отвлекла от мыслей и заставила посмотреть на девушку. – Давай перекусим? В искренности этих слова Миллс даже не сомневалась. Эмма всегда была в её глазах проглотом. Шериф глазела на неё, прижимая руку к животу, который не так давно урчал. Она закрыла измученное лицо руками и на выдохе убрала их. – Хорошо. Давай перекусим, – Эмма лишь улыбнулась шире на эти слова, заражая улыбкой Миллс. Они сидели «У Бабушки». Реджина допивала кофе, потирая изредка глаза. Она действительно чертовски хотела спать. Сидящая напротив Эмма доедала бургер, запивая его молочным коктейлем. Она беспрестанно опускала левую руку, чтобы почесать свой бок, пока Реджину не взбесило это. – Что ты делаешь? – Мэр покосилась на её руку, возвращающуюся из-под стола. Эмма оторвалась от еды и смотрела на девушку с набитым ртом, готовая ответить. – Сначала прожуй. Эмма проглотила бургер, кладя его остатки на тарелку. Она пялилась на Реджину пару секунд, пока не шевельнула кончиком носа. – Просто кожа зудит. Миллс глазела на неё в ответ, ставя кружку на блюдце. Просто кожа зудит. – Вставай. – Чего? – Эмма, не понимая хода мыслей брюнетки, замерла. – Встаньте и подойдите ко мне, Мисс Свон. Шериф пыталась разгадать смысл происходящего еще добрых несколько минут, пока не сдалась под требующим взглядом брюнетки. Она цокнула языков, вытерла пальцы салфеткой и, встав из-за стола, нехотя сделала два шага. Реджина сразу потянулась к свитеру девушки, но сильная рука блондинки схватила ее за запястье. – Какого чёрта, Реджина… Миллс лишь недовольно выдохнула, убирая руки Свон магией от себя и одежды. Эмме, стоя в полной растерянности, оставалось лишь наблюдать за происходящим. Когда теплые ладони мэра дотронулись до бледной кожи шерифа и начали приподнимать свитер, она закрыла глаза, и кончики ее ушей моментально стали краснее вареных раков. – Эмма… – Реджина водила пальцами вокруг зудящей области, пока не остановилась. Слыша тихий голос мэра и чувствуя теплое дыхание кожей живота, Эмма открыла глаза, видя в глазах напротив ужас. Она посмотрела вниз, желая понять причину такой перемены во взгляде, но сразу остолбенела, испуская пораженный выдох. Кожа, которую шериф расчесывала, была ярким красным пятном вокруг углубления. Нежные и еще только начинающие свое развитие, отливающие оттенками розового и бесконечного ночного неба где-то на севере, молодые кристаллы сверкали, ослепляя. Впившись крошечными крупицами в кожу, они успели буквально врасти в блондинку и увеличиться в размерах, напитавшись силами девушки. Миллс смотрела как завороженная, пока от этого кристалла не отскочила капля воды. Девушка подняла глаза, видя убитое лицо Эммы. – Джина, – шериф прошептала, – помоги мне…***
Миллс сидела в окружении Прекрасных, чувствуя, как стены давят на неё. Генри с Эммой сидели по обеим сторонам от неё, родители блондинки напротив. Отдавая себе отчёт в действиях и помня их разговор в машине, Реджина привлекла к себе внимание, проскребя ногтями по деревянному столу. – Вы знаете причину нашего сбора, – мэр окинула взглядом всех присутствующих. – То, что считалось простой простудой Эммы, на самом деле оказалось тем, с чем не сталкивался даже Румпель. Миллс сжала ладони в кулаки. Прекрасные внимательно её слушали. Снежка нервно теребила край футболки, пока Дэвид смирно сидел. Одна ёрзает, второй как статуя. Реджина потерла лоб, отгоняя эти мысли. Она подошла к Эмме, кладя руки ей на плечи, прося тем самым встать на ноги. Шериф послушно встала. Реджина видела, что Эмму будто опустили под воду, она перестала разговаривать, лишь подчинялась всему, что ей велят. – В нашем мире подхватить подобное невозможно. Мы пришли к выводу, что после ночи в пещере, пока мы были в Нетландии, – Реджина прервалась, обратив внимание на дрожащие руки шерифа, которые она прятала за спиной, перед собой. Она протянула ей свои ладони, ожидая. И Эмма ухватилась за них. – Пока мы были в Нетландии то, что вы увидите, каким-то образом поселилось в Эмме. Чарминги замерли, их будто парализовало, когда Свон задрала край свитера. Гробовая тишина окутала помещение. Снежка перестала ерзать, Дэвид бесконечно моргал, не веря своим глазам. Кристаллы сияли, вонзившись в тело Спасителя. Эмма дрожала, продолжая держаться одной рукой за Реджину. Генри первый нарушил тишину. – Это кристаллы? – Его вопрос был риторическим, но он вывел из транса не спавших ночь Прекрасных. – Судя по внешнему виду, – да, Генри. Реджина, ответив ребенку и наблюдая за двумя шокированными и окаменевшими, обошла стол и толкнула их в спины. Снежка ожила первая. – Чем мы можем помочь? – Это ее первый вопрос всегда и везде. Реджина закатила глаза. Вернувшись на свою сторону и слегка надавив на плечи Эммы, она попросила девушку сесть обратно. – В этом и проблема. Мы не знаем, как помочь, – занимая место рядом с сыном, изрекла она. – В смысле вы не знаете?! – Дэвид буквально накинулся с этим вопросом на Реджину, наваливаясь телом на стол. И понеслась. Раздувать из большой проблемы ещё большую было талантом их семьи. Определенно. Пока Снежка с Дэвидом, пребывая в шоке и чувствуя невероятный страх перед, возможно, очередной и окончательной потерей дочери, повышали свои тона всё выше и выше, обращаясь то к Реджине, то разговаривая между собой, маленький Генри просто не выдержал и вмешался в этот гам, но Реджина отдернула его, давая понять только одним взглядом, что это не его спор. Как этим двоим удается создавать такой шум всегда? Реджина смотрела на Эмму. Девушка совсем поникла. Голова была опущена, лица не было видно, волосы закрывали его с обеих сторон. Её руки были сложены на коленях, сжимая одна другую. Чарминги успели уже встать со своих мест, тыкая пальцами друг в друга. Генри глазел на них, будто смотрел семейную драму по телеку. Их вопли будто даже не достигали ушей шерифа, пролетали мимо, разбиваясь о пошарпанные стены квартиры. Плечи девушки поднимались и опускались, дыхание было равномерным. Она была спокойна внешне, с абсолютной точностью взрываясь внутри. Чего нельзя было сказать о Миллс. Чего же ты молчишь, Свон? Эмма!? Смотря на безмолвного шерифа, словно та снова стала маленькой девочкой, чьи слёзы уже не имеют смысла в этом жестоком и бесконечно сумасшедшем мире, Реджина мысленно трясла ту за плечи. Раздраженная тупостью и эгоизмом Чармингов, она была не в состоянии просто сидеть и слушать их больше. – Достаточно! – Громко прикладываясь ладонью к столешнице, чувствуя после этого острое покалывание, Реджина остановила их. Переведя глаза с них к стульям, она приказала им сесть, что оба и сделали. – Генри, ты остаешься здесь, – Миллс обратилась к сыну, видя его понимающий кивок. – Дэвид и Снежка, – она оперлась прямыми руками в стол, становясь совсем близко к лицам Прекрасных, как зверь, жаждущий крови, с чьих белоснежных клыков стекает слюна, – Вы пытаетесь вспомнить всё, что только сможете. Вспомните Зачарованный Лес. Особенно ты, – указывая рукой на Снежку, сказала мэр. – Ты же у нас носилась по лесам и пещерам, ты должна знать все вредоносные подобия камней. И пока все трое приходили в себя, кивая и обдумывая, Реджина подняла Эмму, нежно подталкивая к входной двери. – Реджина! – Снежка подорвалась со стула, подбегая к ним. – А куда идете вы? Видя в глазах Белоснежки тревогу за собственную дочь, Реджина сказала, что у неё на уме. Хоть эта несносная женщина, как и её дочь, сводят её постоянно с ума, она понимала каждую из них, будучи матерью. Она понимала, каково это – хотеть помочь своему ребенку, но не иметь возможности сделать что-то. Но пытаться до конца, вдруг судьба всё же будет благосклонна. – В склеп, – Миллс видела беспокойство Белоснежки. Снежка кивнула с кривой улыбкой на лице. Мэр коротко кивнула, подталкивая Эмму к выходу. – Эмма! – Снежка успела уцепиться за рукав свитера дочери. Эмма подняла на неё глаза. В них был только страх перед будущим и усталость вселенских размеров. Снежка улыбнулась ей, беря за руку и вкладывая в это всю свою любовь. Дэвид, подошедший к жене и обнявший за плечи, так же старался вселить надежду в Эмму. Что ж, именно веря и надеясь, они преодолевали всё. Это ещё одна их фишка. Как же без этого. – У нас все получится. Мы всегда побеждаем. Верь в это. Эмма выдавила из себя последнюю энергию, расходуя на искреннюю улыбку. Она знала и чувствовала, что они её любят. Просто по-своему. Но она благодарна им за это. – Спасибо. Реджина с Эммой покинули дом Прекрасных, направляясь в склеп. Оставшаяся группа следопытов – Генри, Снежка и Дэвид – уселись за стол. Мальчик принес чистые листы бумаги и много цветных карандашей. Реджина оставила сына по двум причинам. Во-первых, она не могла взять его в склеп из соображений безопасности. Во-вторых, Реджина была уверена в своём сыне. В том, что тот сможет организовать взрослых и направит своим мышлением их догадки в нужное русло, если таковые появятся. Она всегда была в нём уверена. Он их сын. Рациональность и умению логически мыслить в нем прекрасно взаимодействовали со смекалкой и хитростью ума. Он умел зреть в корень и раскручивать самые запутанные истории. Он справится. А пока каждый в доме Прекрасных записывал все свои догадки цветными карандашами, Эмма с Реджиной открывали увесистые двери склепа. Блондинка прокашлялась, пока они спускались по лестнице, прикрывая лицо не руками, а салфеткой, заранее протянутой мэром. Они уже знали, что даже самая маленькая крупица может породить нечто большее. Не стоит рисковать. Шериф, не задумываясь, села на своё прежнее место, закидывая одну ногу на колено второй. – Тебе… – Реджина очертила глазами живот девушки. – Тебе не больно? Эмма проследила за взглядом мэра и подняла свитер. Видя, как кристаллы скрылись будто внутри девушки, погружаясь в её тело, прячась, Реджина подошла ближе. Она присела на корточки и потянулась рукой к твердому веществу. Чистое, гладкое и тёплое. Свечение бликовало на её пальцах. Эмма наблюдала за всем как завороженная. Брюнетка провела пальцами по самому длинному кристаллу, ухватясь за него в следующую секунду, и начала его тянуть. Эмма взвыла диким волком, заставив молниеносно отдернуть руку и виновато глядеть на себя Реджину. – Прости, – она поднялась и стала снимать пальто. – Я должна была проверить это. – Ага, конечно… – Эмма накрыла кожу, всё ещё чувствуя, будто из неё вырывают целый кусок нервных окончаний и мышц. – Больно? Реджина начала доставать вещи из сумки. Подняла книгу, что одолжил Голд, с холодного пола, раскладывая её на импровизированный стол. – Реджина, серьёзно? – Эмма выглядела обиженной. – Ты издеваешься надо мной? – Разве что чуть-чуть, – шутила она, но на это ответа не последовало. Миллс подняла глаза, видя, что блондинка снова опустила голову и замолчала. Черт… Реджина достала два сосуда с кристаллами и положила их рядом с остальным. Закатывая рукава рубашки, мэр подошла к Эмме вновь. Некого было винить в случившемся. Разве что пещеру в Нетландии, но этой пещере и дела не было до них. Уж тем более до их проблем. А если вспомнить, что пещера вовсе неживая, тут и думать нечего. – Послушай, Эмма. Мы все стараемся найти выход. Ты знаешь это. Да, мы столкнулись с чем-то новым, – размышляла она, – но мы обязательно найдем средство от них, – она указала на кристаллы под свитером Эммы. – А что, если нет? Если я просто покроюсь ими, а потом стану одним большим и уродским кристаллом? Реджина видела, что Эмма боится. Страх. Но Эмма человек, и бояться чего-то совершенно нормально. В особенности, если ты не имеешь власти над этим чем-то. Прямо как сейчас. – Что за чепуха, Свон! – Реджина выдернула одну руку Эммы, прижимая к себе. – Ты не станешь никаким кристаллом! И потом, – она выждала, пока Эмма посмотрит ей прямо в глаза и улыбнулась, – почему сразу уродским? Шериф понимала, что Миллс шутит. Старается ее подбодрить, пока она сидит и раскисает. Находя это забавным, Эмма всё-таки улыбается и даже хихикает. Цель достигнута. Реджина отпускает руку девушки и сжимает её плечо, и с теплой улыбкой на губах говорит: – Вставайте, Мисс Свон. Мне понадобится ваша помощь. Время убегало от них, а они не могли его догнать. В скворечнике Прекрасных горела одна настольная лампа, освещая исписанные листы бумаги мальчику. Генри пытался сопоставить всё написанное и понять, есть ли здесь хоть какая-то связь. Он рисовал на листе кристаллы, которые видел у Эммы, думая, как они могли вообще попасть к маме. Напротив него, сдвинув стулья, на плече Дэвида спала Снежка. Мужчина запрокинул голову, приоткрыв рот. Генри не стал их будить. Ему нравилась тишина, в которой он оказался. Он любил тишину. Любил читать вместе с Реджиной книги в гостиной в такой тишине и лежать с Эммой на крыше доков, смотря на море и звездное небо. Миллс, конечно, не знала про их с Эммой опасный отдых. Но даже если бы узнала, Генри не перестал бы просить Эмму сходить туда с ним. Шёл бы, зная, что мама разозлится, а он ее после убедит, что с ним все в порядке, и Эмма очень внимательно за ним смотрит. Он скучает по той тишине, когда Реджина пела ему колыбельную на языке, который он не понимал. Он не смеет признаться в этом, ведь считает себя взрослым. А взрослым же не поют колыбельных? Он вздохнул и посмотрел на Чармингов. Дэвид всё ещё держал рот открытым. Мальчик усмехнулся, потому что видел, как Эмма пару раз засыпала так же, когда они смотрели на море и звезды. С открытым ртом. – С открытым ртом, – повторил он свои мысли шепотом. – А в пещере они тоже спали. Лицо малыша озарила победная улыбка. Хватая телефон со стола и на цыпочках выходя из квартиры на лестницу, Генри прикрыл входную дверь. Его теория могла оказаться верной.***
Реджина проснулась. Она задремала, сложа руки на столе. Книга всё ещё лежала у нее перед носом, так и не принеся пользы. Пара свечей горели, освещая склеп. Миллс обернулась, видя, как Свон спит, облокотившись головой на стену. Её шея не переставала мерцать весь день, но кашляла она гораздо меньше. Было это хорошо или плохо, Реджина не знала, но что-то ей подсказывало, что ничего хорошего в этом не было. Брюнетка размяла руками шею и принялась вновь перелистывать страницы. Не мог же Голд дать ей настолько бесполезную вещь. Или мог? Отбросив все мысли, мэр продолжила вчитываться в слова. Горение, трение, цветение, таяние… Свечение. Миллс увидела это слово, когда перелистывала страницы, через пламя огня. Но на следующей странице речь шла уже об удушении. Нахмурившись, Реджина поднесла страницы к пламени. Свечение. Девушка потерла страницы между собой. Листы бумаги, склеившиеся с годами, разъединились. Мэр накрыла лоб рукой, закрывая глаза и победно улыбаясь. Она принялась жадно читать текст. Уж сейчас то она должна узнать, что к чему. Когда Миллс дочитывала разворот, ей позвонил Генри. Она быстро взяла трубку, чтобы не разбудить мирно спящего шерифа. – Ало, Генри? Почему ты ещё не спишь? – Именно этого Миллс младший и ожидал. – Мам, послушай, – Генри сидел на ступеньках, держа телефон в руке. – Вы же ночевали в той пещере, да? – Да. Почему ты спрашиваешь? – Ты замечала, как Эмма спит? Реджина повернулась, глядя на мирно сопящую блондинку. Ее губы были приоткрыты, ресницы подрагивали, наверное, ей снилось что-то. – А что особенного в том, как она спит? – Реджина продолжала смотреть на девушку. В таком состоянии мэр находила Эмму даже милой. Слишком милой. – Мам? – Я здесь, дорогой, – Миллс пришла в себя, возвращаясь к разговору. – Так к чему ты клонишь? – Она спит с открытым ртом, мам, – тишина на том конце давала понять ребенку, что его не поняли. – Эмма кашляла, верно? Все началось с кашля, – гробовая тишина вынудила ребенка разложить все по полочкам для Реджины. – Эмма заметила что-то неладное после путешествия в Нетландию. Вы спали там в пещере, а она спит с открытым ртом. Именно после этой ночи все началось, понимаешь? – Да, все верно. Но я знаю это, Генри. – Ты думала о том, что пока мама спала, что-то могло просто свалиться с древних стен этой пещеры ей в рот? Она спокойно могла это проглотить, поэтому у неё и начался кашель! Ты не помнишь ничего необычного? Брюнетка задумалась. Необычное. Тёмная и сырая пещера. Не было там ничего необычного. Кусты с дикими ягодами и земля под ногами. – Я не помню ничего необычного, Генри, – в ее голову действительно не приходило ничего. – Постарайся вспомнить, мам, – мальчик нутром чувствовал, что его мама точно заметила что-нибудь. Она всегда замечает мелкие детали, которые очень важны. Она внимательна к мелочам, на которых строятся мосты, города и чьи-то жизни. Она должна помнить. – Пение, – изрекла мэр. Она растирала левой рукой глаза, подавляя зевок. – Я помню, когда я проснулась ночью, в пещере было тихое пение. Отражалось от стен, но как будто где-то внутри них. Генри улыбался так широко, как только мог. В его маленькой голове уже сложилась вся картинка и ему не терпелось поделиться этим с Реджиной. Женщина внимательно слушала его, кивая. Его слова не были лишены смысла. Пещеры Нетландии, как и всё на этих островах, буквально пропитано магией. Там собралось волшебство не из одного мира. Всё перемешалось, породив новые виды, с которыми ещё никто так и не был знаком. Это место слишком опасно для новичков и притягательно для опытных в практике магов, но лишь мудрые будут бежать оттуда, что они и сделали. – Но мы так и не знаем, как от них избавиться, – закрывая глаза и опираясь на руку, Реджина снова начинала дремать. – И тебе давно пора в постель, Генри. Мальчик не стал перечить, тихо закрыл входную дверь и ушёл в свою комнату, оставляя светильник включенным перед спящей парой. Когда он залез под одеяло, Генри поджал губы. Они всё ещё были на связи с Реджиной, и он хотел попросить её, но какой-то взрослый голос в его голове твердил ему, что песни на ночь ему ни к чему. Но почему вообще нужно слушать этот голос взрослого в своей голове? – Мам? – Генри укутался одеялом и держал телефон у самого уха. – Да, дорогой, – Реджина заставила себя встать. Пока она не разобралась со всем, сон может подождать. – Ты можешь спеть мне ту песню, которую всегда пела, пока я был маленький? – Он выпалил эту просьбу, словно выстрелил из мушкета. Миллс потребовалось время, чтобы разобрать его слова. – Конечно, мой маленький принц, – Реджина нежно улыбнулась просьбе сына. Генри не стал ничего говорит матери о том, как она его назвала. Он любил это прозвище, но он ни за что не признается в этом. И она запела. Глубокий и бархатный звук окутывал ребенка на той стороне. Веки его тяжелели, глаза закрывались, а на лице была улыбка. Он выронил телефон, проваливаясь в небытие. Текст этой песни Миллс нашла еще ребенком в книге вырванным листом. Он был замят на углах, но почерк был красивым и понятным. Реджина выучила песню в тот же вечер и стала петь своим куклам, укладывая их рядом с собой. Она так и не выяснила, забыла о том, что когда-то хотела найти автора. Когда она впервые спела эту колыбельную для малыша, Миллс и думать перестала о том, чтобы узнать истоки творения. Её ребенок спал спокойным сном, и этого ей было достаточно. Реджина закончила петь, когда услышала размеренное дыхание сына. Заснул. Со спокойной душой она завершила вызов и выключила телефон. Она ужасно устала, от недосыпа начинала болеть голова. Но когда мэр посмотрела на содержимое двух сосудов рядом с книгой, она перестала думать о сне. И без того небольшие осколки кристаллов раскрошились на мелкие, а в первом сосуде превратились в простую пыль, почти исчезли. Их свечение оставалось ярким еще несколько мгновений, они мигали Реджине так самозабвенно, благодарили её, прежде чем погасли навсегда, растворяясь в этих замкнутых пространствах. Сердце стучало в ушах. Билось, словно перестук копыта лошади, рвущейся через заросли по тропам Зачарованного Леса. Она не верила свои глазам, даже поднося пустые стекляшки практически к самому носу. Они просто исчезли. Их больше нет. Реджина захлопнула старинный талмуд. Пребывая в легком шоке и неверии, мэр подошла к спящей Эмме. Стоит проверить увиденное. Положила дрожащие руки той на плечи и принялась шептать на ухо её имя. Блондинка лишь морщила нос и отворачивалась. Её крепкий сон всегда удивлял Реджину. Дотянувшись рукой и накрыв щеку девушки, брюнетка начала её поглаживать и бормотать на ухо «Просыпайся». Она еле дотронулась губами до её лба, а ладони были тёплыми на нежных щеках. Когда шериф начала открывать глаза, мэр стояла уже перед ней со скрещенными руками на груди. – Мы нашли способ, – говорила она шерифу со слезящимися глазами. – Правда? – Эмма тотчас встрепенулась и потерла радостные глаза. – Это всё Генри, – с гордой улыбкой сообщила она. Глаза Эммы заблестели непролитыми слезами. Она смотрела на измученного мэра в помятой рубашке с закатанными рукавами и разлохмаченной прической и была рада. Рада, что Генри её отыскал и привел сюда. Рада быть в Сторибруке и спустя столько лет найти свою настоящую и сумасшедшую семью со сказочным прошлым, настоящим и будущим. Рада знать Реджину, быть с ней рядом и получать её язвительные комментарии на каждый свой глупый поступок. Рада… безоговорочно и по-настоящему. – Я должна тебе спеть, – мэр приблизилась, видя растерянность и что-то большее в глазах девушки. – Мне нужно спеть для них. Эмма кивнула. Реджина беспрепятственно дотронулась до свитера ещё не до конца проснувшейся девушки, поднимая его. Кристаллы были яркими и стойкими. Как Эмма. Они светились так сильно, что ослепляли, защищаясь. Как Эмма. Брюнетка, выдержав зрительный контакт с шерифом и получив одобрение, накрыла руками кожу ладонями и запела. Эмма чувствовала, как тепло захватывает её кожу. Голос Реджины уносил сознание девушки далеко-далеко. Кажется, в детство. Именно там ей не хватало голоса матери, поющего для неё одной. Шериф невольно закрыла глаза, уперевшись обеими руками в стену, облокотившись на неё же спиной. И когда жар стал настолько огромным, что заставлял вернуться в настоящее, Эмма открыла глаза. Реджина продолжала петь, когда на неё обратили внимание изумрудные глаза, улыбнулась, не переставая убаюкивать ослабевающие кристаллы. Блондинка собственными глазами увидела последний и самый яркий перебег света и цвета, после чего осталась только кристаллическая пыль, рассеявшаяся блеском, пропадая. – Вау… – способная хоть на короткие, но слова прошептала Эмма. Реджина провела рукой по оставшимся ранам девушки, залечивая их. Она поднялась на ноги и осмотрела проделанную работу. – Осталась твоя… шея, – брюнетка указала на мерцающую кожу. – Да, конечно, – Эмма подорвалась с места, становясь рядом с мэром. Невидимый поток воздуха заставил задрожать пламя свечей. Шериф громко сглотнула. Теплые ладони легли на её шею, слегла поглаживая. Румянец тотчас появился на бледных щеках. – Успокойся, я не собираюсь убивать тебя, – Реджина смеялась над реакцией девушки, продолжая гладить кожу и вызывать всё новые и новые волны мурашек и беспокойства. Бархатный смех, завладевший ушами шерифа, отражался от стен склепа и успокаивал. – Просто не сопротивляйся. После этих слов Королева вновь запела. Так легко и мелодично. Она смотрела на мерцание кожи, не отрывая ладоней. И, поднимаясь от линии подбородка выше, встретилась с обожанием зелено-серых глаз. Реджина пела, пока Эмма продолжала смотреть. Девушка ощущала, как ей становится легче дышать, как пропадает острота. В какой-то момент, когда кожа преисполнилась светом, от кристаллических осколков, всё ещё держащихся за неё, отразился голос мэра. Прыгал, играл и перебегал от одного кристалла к другому, заставляя Эмму буквально тонуть в этом голосе в своей голове, закрывая глаза. Магия окружила их с ног до головы, витая в воздухе. Последняя крупица исчезла из дыхательных путей шерифа, заснув навсегда, но Реджина продолжала держать руки на шее блондинки. Она восстанавливала немного сбившееся дыхание, когда Эмма одними губами прошептала слова благодарности. Брюнетка наклонила голову, не скрывая широкой улыбки. И когда последний раз было столько улыбок? Она не помнила. И кто знает, было это минутной слабостью или желанием, которое вынашивалось в голове добрую сотню лет, когда белокурый шериф прижалась к губам мэра. Удерживаемая руками, которые образовывали в последствии прочное кольцо, Эмма была притянута еще ближе. И только их губы соприкоснулись, магия побежала по жилам каждой. Резвая, ненасытная и сладострастная. Она мчалась по их телам и, достигая языков, смешивалась, вознося обеих выше небес. Воздух был переполнен волшебством, когда они отстранились, смотря в глаза друг друга. Они одновременно потянулись за объятием, дабы скрыть горящие щёки. – И что это было? – Миллс прижималась щекой к ключицам шерифа, слыша, как у той бьётся сердце. – Привязанность? – Эмма прижалась своей щекой к волосам брюнетки. – Отвратительно, – сильнее прижалась к теплому телу, прикрывая глаза. – … Миллс отпрянула, упираясь руками в плечи шерифа. И когда Эмма успела вскружить ей голову? Случилось это давно или в одночасье? Блондинка переминалась с ноги на ногу после слов Реджины, но, когда её щеку накрыла ладонь, она посмотрела прямо в карие глаза с расплескавшимся мёдом. – Сделай это ещё раз… КОНЕЦ