Calming

      Мало кому было это известно, но Шэдоу был очень раним к своим провалам или неудачам, на самом деле. Конечно, он пытался не быть таким критичным к себе, но редкие случаи постоянно откатывали этот прогресс если не полностью, то на минимум. Встречаясь с ним уже почти третий год, Сонику было относительно легко считывать его настроение и понимать, когда в его голове начинало происходить слишком много всего. Когда ранее этим днём он вернулся в их хижину, покрытый пылью и каменной крошкой в иглах, и не проронил ни слова на приветствие, это было первым звоночком. Герой, за время их отношений, научился быть терпеливым и понимающим к чужим потребностям, поэтому не настаивал на разговоре. Он знал, что не виноват в... чём бы не случилось на этот раз, ибо они не виделись со вчерашнего утра, а при временном расставании у них всё было хорошо – Шэдоу даже позволил поцеловать себя в щёку на прощание (возмущённое ворчание было чисто для вида). И вот, теперь он отказывался идти с ним на контакт, отказался от предложенной одежды после душа (у него было какое-то странное пристрастие к одеванию, иногда даже в женское, но никого из его круга общения это особо не задевало) и лёг спать в гамак, укрывшись полотенцем и едва ли не мокрым насквозь. Это было ещё одним звоночком. Он переставал заботиться о себе должным образом в моменты, когда у него появлялись мысли о том, что он попросту недостоин этого, и как искусственно созданному оружию и эксперименту ему это не было нужно. Соник в такие моменты часто вспоминал себя в раннем возрасте, когда его проблемы и невозможность контролировать своё СДВГ приводили к подобным выводам.       Откинув эти мысли из своей головы, ёж, уже Хаос знает какой раз за прошедшие несколько часов, оборачивается за спину, проверить сон возлюбленного. Эта небольшая "сонная терапия", как они её называли, обычно помогала ему чувствовать себя лучше после пробуждения. Он мог спать долго и глубоко, что его даже разбудить иногда становилось проблемой (и это мы говорим про того, чей слух чувствителен даже к ультразвукам). За всё время сна он ни разу не пошевелился, и единственное как можно было понять, что он вообще жив, – это замедленное дыхание и движение грудной клетки. Соник уже отписался ранее Эми, что их планы на киномарафон по их любой серии фильмов придётся перенести на завтра из-за возникших проблем. Хоть Роуз и отнеслась с понимание, ибо не понаслышке знала обо всех тревогах, что были у Шэдоу, но потребовала подробности в качестве компенсации. Ещё и смайлик этот дурацкий использовала, словно думала, что они чем-то непристойным будут заниматься... Хотя... что ж, если, вдруг, сон не поможет, у него будет запасной вариант действий.

***

      Время близилось к ночи, солнце давно скрылось за горизонтом, а гул жизнедеятельности деревни утих. Все остальные члены команды недавно отписались с пожеланиями друг другу хорошей ночи. Хоть и присоединившись к обмену сообщениями, но Соник спать пока не собирался – ему надо было разобраться с Шэдоу. Если не помочь самому, то, по крайней мере, убедиться, что сон ему помог. Если повезёт, то чуть позже они даже смогут поговорить, что вообще спровоцировало его на этот раз. Словно вселенная его услышала, в этот момент чёрный ёж перевернулся на спину и медленно открыл глаза, глядя в потолок. Эта картина заставила младшего улыбнуться и переместиться на гамак, но уже к нему в ноги, чтобы не напрягать лишний раз. Заметив это движение, Шэдоу подобрал колени к себе, чтобы освободить ему место, при этом сильнее кутаясь в полотенце. Хотя сильные перепады температур на него не влияли, но это не означало, что он не мог их чувствовать. Тот факт, что он не высох, прежде чем лечь спать, наверняка начал проявлять последствия.       — Ночи, принцесса, — глаза цвета бордо, наполовину скрытые веками с немного выцветшими красными тенями, только моргают в ответ. Палевая мордочка спряталась под белой махровой тканью полотенца, поэтому сказать наверняка о его настроении было сложновато. — Не расскажешь, что там случилось?       — Нет, — ответ последовал моментально, почти с отчаянием. Хотя это только подогревало интерес пуще прежнего, Соник уже мысленно решил теперь не поднимать эту тему – ему нужно время, чтобы отойти от... чего бы это ни было. — Пока нет.       Разорвав зрительный контакт, Шэдоу перевернулся на бок, явно давая понять, что не особо симпатизирует идее поговорить или хотя бы освободить своему возлюбленному место для сна. Конечно, прямо рядом был диван, который вполне мог сойти за запасной вариант, но всё же. Синему ежу никогда не доставляла покоя мысль, чтобы отставить кого-то без поддержки, когда она явно была кому-то нужна. Он отчасти жалел, что не мог сейчас применить набранный словарный запас от своих терапевтических сессий с Эми и несколькими левыми психологами, но с другой стороны – может это и к лучшему. Немного подумав, он развернулся, стараясь на расшатывать гамак больше нужного, и наполовину лёг вдоль чужой спины. Смена позиции позволила ему без труда дотянуться и оставить поцелуй на чёрном виске, что заставило дёрнуться ухо, увенчанное красной кисточкой. Бордовые глаза с немым вопросом снова обратились к нему, однако положение удлинённой морды не поменялось. Соник в ответ предложил нежную и ободряющую улыбку, заметив, как брови заметно расслабились, а веки чуть приоткрылись.       Приняв это за знак, он поднял Шэдоу на руки и как можно осторожнее переложил на уже упомянутый диван, позволяя полотенцу упасть куда-то на пол, оставляя ежа перед ним полностью обнажённым, если не считать колец-ингибиторов. Его руки на рефлексе обняли самого себя за плечи, пытаясь прикрыться, даже если он сейчас в этом не нуждался. Удобно расположив своего бойфренда на диване, синий ёж навис над ним сверху, но при этом не совсем зажимая его к мягкой поверхности – он был сейчас в очень уязвимом состоянии и малейшая, даже не намеренная, угроза могла выйти боком. Поэтому через пару секунд он улёгся поверх другого ежа, расположив подбородок на белом пятне особенно мягкого клочка меха на чужой груди, который чем-то даже напоминал сердце, если приглядеться. Шэдоу только одарил его снисходительным взглядом, но заметно расслабился и дальше, даже начав ласково почёсывать за синим ушком с двумя чёрными гвоздиками. Соник не мог не мурлыкнуть тихонько в ответ на столь желанную нежность за почти сутки порознь. Удивительно, как эти когти могли быть одновременно и смертельным оружием, и прекрасным инструментом расслабления.       — Ты прекрасен, знаешь? — невзначай роняет герой, свободной рукой чувствуя мускулы трицепса под чёрной шерстью. Его всегда поражало, насколько на самом деле мускулистым был его бойфренд, несмотря на весьма утончённую, почти жилистую, фигуру. Рука с красной полосой на пару секунд останавливается в своих действиях, её обладатель явно не ожидал услышать внезапный комплимент в свою сторону. Довольный вызванной реакцией, младший приподнимается с шелковистого меха и нависает уже над палевой мордочкой, почти соприкасаясь носами в эскимосском поцелуе. — Я бы и не ожидал меньшего от совершенной формы жизни.       Не давая шанса возразить или ответить, он сливается с Шэдоу в нежном поцелуе. Это простое соприкосновение губами, он не предпринимает никаких попыток углубить поцелуй и терпеливо ждёт ответных действий. Когда через почти полминуты их не поступает, он отстраняется, чтобы проверить другого ежа. С удивлением, он обнаруживает только закрытые веками глаза, говорящие о том, что он, всё-таки, наслаждался получаемой лаской, просто по каким-то причинам не делал ничего в ответ. Видеть его столь открытым и уязвимым было по-своему трогательно, на самом деле. Из рассказов Марии было понятно, что после смерти их создателя, который был им двоим отцовской фигурой, у него было сильно развитое чувство паранойи и проблемы с доверием, его заботила только безопасность сестры, и ничего больше. Ему понадобилось много времени, чтобы потеплеть хотя бы к мысли о том, что у Марии появились здесь друзья. Хотя поначалу он был против, видя во всём угрозу, Соник и его друзья продолжали доказывать из раза в раз, что принимают их двоих и даже готовы защитить, если G.U.N. прознают, где скрываются обе совершенные формы жизни.       Улыбнувшись пониманию, что Шэдоу ему сейчас искренне доверяет, и поэтому позволяет всё это, синий ёж снова оставил поцелуй на искусанных от нервов палевых губах. Вторая попытка привлечь внимание сработала и теперь бордовые омуты в ожидании смотрели на него в ответ. Белые загнутые коготочки синей руки ласково очерчивают линию челюсти, пока ладонь на останавливается, чтобы обнять скулу.       — У тебя очень красивые глаза. Похожи на твоё любимое вино, — чтобы сделать акцент на своих словах, Соник поднялся чуть выше, оставляя поцелуй чуть ниже брови, прямо на косточке над глазным веком. — Они говорят о твоих чувствах лучше слов.       Снова установив зрительный контакт, он не мог не заметить отведённые назад чёрные ушки. Хаос, как он любил этого ежа под собой. Не выдержав накативших чувств, он снова поцеловал своего очаровательного бойфренда, в этот раз не стесняясь разомкнуть свои или чужие губы. Когти в кобальтовых иглах чувствовались чертовски правильно, поэтому он не смел протестовать. Несмотря на бушующие в нём чувства, он, всё же, старался быть осторожным и не давить лишний раз, чтобы не тревожить держащийся на верхней уздечке титановый кликер с синими фианитами, как он знал по своему опыту. Его не было видно при обычных обстоятельствах, только когда он улыбался и ещё реже, когда скалился или шипел. Словно всегда контрастируя с теплом его аномально длинного языка и внутренностью рта в целом, титан всегда был холодным и почти обжигал при каждом новом поцелуе. Но ощущения от этого, конечно, не становились менее головокружительными. Когда его нижнюю губу прокусили опасно-острые клыки, это стало ему зна́ком и он сразу отстранился, однако заменил язык на пальцы. Чужой язык с отработанной готовностью обвился вокруг них, покрывая более водянистой слюной. Когда Соник потянул их на себя, ему позволили вытащить за собой язык. Тот заметно отличался от того, какой должен быть у обычного мобианца – если крючки на языке ежа были уже достаточно подозрительными, то его длина и бледно-зелёный оттенок явно заканчивали необычную картину. Оказывается, длина языка Шэдоу никогда не измерялась даже в целях научного интереса, поэтому сказал точно, насколько он длинный, было трудно. Тем более он сам был осторожен с этим до сих пор.       — Нам стоит когда-нибудь проверить, смогу ли я кончить только от твоего языка у себя в заднице, — мимолётно обороняет герой, немного перекатывая подвижную мышцу между своими синими пальцами с персиковыми подушечками. Мелькнувшая искра интереса в глазах выше становится ему ответом, и он отпускает язык, позволяя тому вернуться на место. Оставив последний лёгкий поцелуй на палевых губах, он спускается ниже, не забывая одаривать лаской и все пересекаемые им места.       Даже в расслабленном состоянии он может одними губами чувствовать плотные мышцы шеи и пульсирующую вену под коротким мехом. По бокам это всё спускалось в более мощные плечи, более узкие, чем ожидалось бы от самца. Белое пятно особенно шёлковой шерсти на груди делало отличную работу, чтобы скрыть выразительные ключицы и удивительно чувствительную грудь. Здесь Соник задерживается чуть дольше, пропуская шелковистые локоны между спиленными когтями, чувствуя их текстуру на подушечках пальцев. На секунду ему кажется, что он просто вообразил себе мимолётный щелчок откуда-то сверху. Но когда его руку, всё ещё играющуюся с белым клочком, перехватывает другая – чёрная, с красным рисунком на мизинце и безымянном пальцах и до невозможности острыми когтями – он понимает, что ему не показалось и звук действительно был. Он никогда не мог заставить себя подолгу игнорировать хотелки возлюбленного, тем более, когда тот был настолько уязвим. Поэтому сразу отвечает и переплетает их пальцы, к сожалению, не так крепко, как хотелось бы – приходится быть осторожным с перепонками между ними. Пальцы Шэдоу тоньше и длиннее его собственных, на них словно почти толком нет мышц. На острых когтях всё ещё есть отдельные ошмётки зелёного лака, видимо не успевшие смыться в душе. Герой чувствует насколько отчаянно за него цепляется возлюбленный, укладывает их переплетённые руки у него над плечом, чтобы не напрягать. Оставив поцелуй посреди белого озерца меха в чёрном море шерсти, он продолжает свой путь ниже. Мимо двух красных заострённых полос на каждом боку, которые, как он знал по своему опыту, встречались в единую линию на позвоночнике. Он никогда не устанет восхищаться красотой своего бывшего соперника. Ему трудно было не заметить этот изгиб талии и сочные широкие бёдра в первую их встречу. Тогда, буквально на жалкие пару секунд, что он заметил привлекательный чёрно-красный силуэт в свете уличных фонарей, возвышающийся над всей улицей, он был настолько заворожён чужим грубым, хриплым голосом, что даже забыл об украденном Кристалле Хаоса (находкой которого, вообще-то, не скрываясь тогда хвастался тот самый загадочный и донельзя очаровательный незнакомец). До их отношений у него никогда не возникало вопросов касательно этой чуждой мужчинам части анатомии. Но теперь он всё понимал. Это было даже горячо, по его скромному мнению.       — Знаешь, я положил на это всё, — словно для уточнения своих слов, синий ёж свободной рукой очерчивает линию талии, переходящую в пышное бедро, — свой взгляд ещё когда впервые тебя увидел. Единственное, чему я не могу сопротивляться в тебе, — бордовые глаза так и искрятся усмешкой, когда они снова встречаются. Даже уголки его губ приподнимаются, явно в попытке сдержать любые рвущиеся наружу звуки. Выпирающая тазобедренная кость тоже получает своё внимание.       И вот, он уже находится в непосредственной близости к своей цели. Более плотная чёрная шерсть в последнее время плохо справляется с сокрытием самой интимной части совершенной формы жизни. А сейчас, в более возбуждённом состоянии, и вовсе никак не помогала. Палевые большие половые губы уже призывно раскрылись, почти не скрывая розоватую, чуть набухшую от ожидания вульву, поблёскивающую естественными выделениями. Мельком Соник заметил нервное подёргивание чёрного хвостика, прижатого к мягкой поверхности дивана. С присущей ему осторожностью, он чуть раздвинул двумя пальцами припухлые складки для лучшего вида. Нежный и аккуратный бутон клитора сразу выглянул ему навстречу из-под капюшона, который и так не мог закрыть его полностью из-за... одной маленькой и незначительной детали. Скромное титановое колечко, пропадающее под телом клитора и увенчанное небольшим шариком, лежащим чуть ниже, на преддверии влагалища. Оно, частично, и было причиной невозможности полностью скрыться из виду, чего Шэдоу до сих пор, в какой-то степени, смущался. Синего ежа это только умиляло. Чуть поддев коготком кольцо, он позволил ему упасть на место, но даже этого небольшого действия хватило, чтобы заставить бёдра его обладателя вздрогнуть.       — Это так мило, как мало тебе нужно, чтобы возбудиться. Великолепен, — хотя он и не был так хорош со своим голосом, как совершенная форма жизни, но слова и острый лексикон с лихвой компенсировали этот недостаток. Ему пришлось понизиться до полушёпота, но он не сомневался, что его услышат. Эти ушки с кисточками были слишком чувствительны на звуки. — Позволишь мне доставить тебе удовольствие?       Он не ожидает вербального ответа, поэтому оказывается приятно удивлён, когда вслед за раздвинутыми шире ногами следует несдержанное, требовательное хныканье. Соник в успокаивающем жесте чуть сжимает чужую ладонь, пока свободная рука невесомо поглаживает противоположное бедро. Нельзя сказать наверняка, что здесь мягче – само место от скопления подкожного жира или сама шерсть. Но это и так не имеет особого значения, мелькает мысль в голове ежа, пока он оставляет последовательные поцелуи на колене и опускаясь ниже, до внутренней стороны бедра в опасной близости от текущей промежности. Чем ближе он подбирается, тем сильнее его нос забивается ярко выраженным запахом горького шоколада и кофе. Он никогда не мог сказать наверняка, феромоны ли это или так усилялся естественный запах его бойфренда. Но в любом случае, значения это не имело – он бы не нашёл в себе сил сопротивляться в любом случае. Ему составляет огромного труда и порции самоконтроля, чтобы не перейти на быстрый и интенсивный темп, который любили они оба. Нет, сейчас это будет лишним. Это был один из тех редких моментов, когда необходимо действовать медленно.       Первый оставленный на малых губах поцелуй уже вызывает ощутимую дрожь в чужих ногах, показывая, насколько Шэдоу был отчаянно возбуждён. Очаровательно, как мало для этого нужно было усилий. Невесомое прикосновение губами к чувствительной горошинке клитора вызывает более бурную реакцию. Подхватив зубками колечко и легонько потянув, Соник не может сдержать соблазна поднять взгляд наверх. И как же он не разочарован. Бледно-зелёный румянец очаровательно растекался по щекам и скулам, даже немного задевая кончики ушек, где была более редкая шерсть; бордовые глаза почти полностью скрылись за веками в наслаждении; обычно выразительные губы вытянулись в тонкую линию в безуспешных попытках оставаться тихим; длинные ушки отвернулись назад ещё больше в знак подчинения, но не опускаясь полностью; грудь заметно вздымалась и опадала в более глубоких вдохах. Прекрасный вид, лучший, что когда-либо существовал.       — Я бы хотел тебя слышать, если ты не против, — проникновенным голосом шепчет младший, по "чистой случайности" опаляя собственным дыханием чувствительные складки, которое сразу же робко поджались от неожиданного потока горячего воздуха. Ответом ему служит только возмущённое шипение, похожее на змеиное. Он не может сказать наверняка, к чему это было обращено, но уточнить не решается. Ему не принципиально, насколько громким или тихим будет его партнёр в постели.       Оповестив кивком, что возмущение не прошло мимо его ушей, он решил не зацикливаться и приступить к главному действу программы. Широкий мазок языком между половыми губами сразу вызывает ожидаемую реакцию – несдержанный скулёж становится достойной наградой, мотивирующей продолжать. Хотя ему и не часто доводится работать языком конкретно в этой части тела, но опыта и знаний хватало, чтобы доставить максимум удовольствия. Пока его руки были заняты размеренным массажем на бёдрах, он с завидными энтузиазмом чуть ли не зарывался всей мордой в чужую вульву. Обильное выделение естественной влажности только упрощало процесс и делало более приятным. Интимные соки на его языке отдавали острой кислинкой, что в другой ситуации с другим партнёром Соник бы вряд ли оценил. Но это был его соперник, ставший любовником. Это был кардинально другой случай.       Хоть и настойчив, но он также старался быть нежным и внимательным, нажимая особенно сильно на более чувствительные части, но не обделяя вниманием и заботой другие. Шэдоу было легко довести до чрезмерной стимуляции и в обычной ситуации он бы так и сделал, лишь бы выбить более сильный оргазм после предыдущего. Однако сейчас ситуация не была обычной, поэтому он, наоборот, старался не доводить до крайностей. Его целью было только расслабить и помочь успокоиться, а не превратить чужие мозги в кашу от чрезмерного удовольствия (хотя, может, это бы и пошло ему на пользу даже больше). Когда чужие ноги достаточно сильно сотрясались из-за дрожи, а стоны падали с палевых губ гораздо чаще, синий ёж сосредоточил все свои усилия исключительно на разбухшем бутоне клитора. Ни для кого не было секретом, насколько он был хорош с использованием своего рта в повседневной жизни, будь то заговаривать Эггману зубы или шутить за обедом с друзьями. Поэтому удивительным не был тот факт, что он знал, как пользоваться своими языком и губами не только для разговоров, но и для ублажения своего партнёра.       — С... Соник!.. — стоило ему услышать стон своего имени, как в тот же момент ноги перекрестились у него за спиной и нажали на затылок, держа как можно ближе.       Это было знаком громче слов, поэтому он втянул клитор губами так сильно, как только мог, за что сразу же был награждён. Количество соков на языке сразу заметно увеличилось, и он постарался слизать их все. Каждое случайное прикосновение к клитору вызвало новую дрожь, которая посылала вибрации уже по его спине. Прошло едва ли больше минуты, когда его толкнули в лоб, призывая отпустить.       — Стой... хватит... — донеслись до его ушей мольбы сквозь тяжёлое дыхание, которым Соник поспешил подчиниться. Отстранившись и поднявшись настолько, насколько позволяли обвивающие его конечности, перед ним предстал быстро дышащий Шэдоу с закрытыми глазами, пытающийся прийти в себя после бурного оргазма.       Когда ноги его отпустили, он смог сесть на колени, нависая над своим бойфрендом в ожидании хоть чего-то. Одно из немногих преимуществ быть совершенной формой жизни – быстрое восстановление физических процессов, поэтому чужое дыхание вернулось в норму довольно скоро, а за ним открылись глаза и дрожь в ногах сошла на нет. Пара секунд, что они поддерживали зрительный контакт, тянулись неприятно медленно. Но ещё более обидным был факт, что нельзя было сказать наверняка, о чём сейчас думает и как себя чувствует чёрный ёж. Вскоре Сонику стало неловко, и он уже думал ретироваться к себе на гамак, ибо, очевидно, его возлюбленный всё ещё не горел желанием идти на контакт. Но в этот момент его плечи обвили тонкие, но не лишённые силы, руки и потянули на себя. Это действие было настолько неожиданным, что он чуть не ударился подбородком о грудь своего бойфренда, но вовремя поменял место опоры своих рук. Удивительным образом, Шэдоу без труда смог поменять их местами, теперь оказываясь сверху. Недолго думая, он расположился мордочкой между плюшевыми грудками возлюбленного, слышно втягивая давно ставший родным запах лайма.       — Ты в порядке? — уточняет Соник, обнимая ежа в ответ. Что ж, по крайней мере, тот не против физического контакта. Это уже показатель улучшающегося ментального самочувствия. Когда ответ не поступил в течение следующих пары секунд, а глаза остались открытыми, ему оставалось только выдохнуть и начать методично пропускать чёрно-красные игла сквозь пальцы в успокаивающем жесте. К сожалению, будучи и так скупым на слова в повседневной жизни, в такие моменты он переставал говорить чуть ли не насовсем, за исключением односложных слов.       — Буду, не волнуйся. Спасибо, — донёсся до его ушей хриплый шёпот, а на подбородке оставлен заверяющий поцелуй. Слово благодарность было произнесено и того тише, словно не предназначенное для него. Но он знал лучше.       — Я люблю тебя. Не забывай об этом, ладно? — он не ждал ответа и никогда на нём не настаивал. Совершенной форме жизни удивительно трудно давались словесные нежности и комплименты, но он умел выражать любовь и привязанность другими методами, которых герою было с лихвой достаточно. Сам же он был больше по вербальному общению, поэтому всегда выражал свои чувства словами. Ему было достаточно, чтобы его услышали, остальное было делом времени.       Сонику не составляет труда оставить завершающий поцелуй на чужом лбу, прямо под заострённым концом красной полоски. После он откидывается назад и сползает чуть ниже, чтобы им обоим было комфортно во сне. Постоянное тепло чужого тела было вполне себе приемлемой заменой одеяла, поэтому никуда вставать им не надо. Когда он чувствует нежный, но подозрительно настойчивый толчок, который явно произошёл не наяву, это заставляет его открыть глаза и проверить своего любимого ежа. Тот ещё не спал, хотя и явно был на это настроен, судя по закрытым глазам и искусственно замедленному дыханию. Толчок повторился и теперь младший ощутил его словно внутри своих мыслей – его вроде и нет, но он произошёл и это было ощутимо. Тогда-то до него и дошло, что это был ответ на его признание от Шэдоу. Но ответил он ему в мыслях и причём, похоже, повторял этот ответ про себя и дальше, словно это мантра. Их с Марией телепатия, к сожалению, позволяла общаться им только друг с другом, однако при должной сосредоточенности кто-то другой мог почувствовать, что ему пытаются что-то мысленно донести. И это действительно было похоже на толчок в мыслях, который мог отличаться по силе, размеру и даже температуре в зависимости от того, о чём думает посылающий эту мысль. Толчок, который почувствовал Соник, был нежным и ласковым, почти стеснительным, но даже так не терял своего тепла. Это точно было ответное признание в любви и, может даже, благодарность.       Когда герой закончил осмысливать произошедшее, Шэдоу уже заснул и его дыхание замедлилось ещё сильнее. Не желая будить его ради такой мелочи, он подтянул его чуть выше к себе, прижимаясь подбородком к чёрной макушке, обнимая ещё ближе и теснее. Он определённо был бы не против провести так всю оставшуюся жизнь.