Ты, я и пустой класс

      Колени и ладони печёт после неожиданной встречи с асфальтом. Над головой проносится звонкий смех одноклассниц, которые откровенно насмехаются над упавшей девушкой. Одна из них с особым презрением пинает ногой рюкзак, который оказывается прямиком в луже.       — Неудачница, — злобно произносит блондинка.       — Нечего разговаривать с ней, она же дочь шлюхи, — бросает другая. — Пойдёмте отсюда.       На протяжении всех девяти лет в школе Вика никогда не была в центре внимания. Всегда была «серой мышкой», училась хорошо, но до отличницы не дотягивала, да и не хотелось особо выделяться, чтобы, не дай Бог, оказаться в центре внимания. Она довольствовалась четвёрками, выполняла все задания, но сама отвечать не стремилась. Слегка неуверенно и тихим голосом она вынужденно отвечала у доски, если её спрашивали.       Отношения с одноклассниками всегда были напряжёнными, над ней любили издеваться, никто не воспринимал её всерьёз, а особенно дерзкие одноклассники с наглостью кидали на её парту свою тетрадь, чтобы та решила за них «домашку». Отказывать им Вика даже не думала, а просто молча делала то, о чём просят, чтобы лишний раз не вляпаться в неприятности.       Конец прошлого учебного года стал для неё настоящим кошмаром из-за того, что её семья оказалась в центре внимания, а насмешек в её адрес стало ещё больше. О воспитывающей её в одиночку матери пошли нелицеприятные слухи. Поговаривали, что из-за острой нехватки денег мать подалась в проститутки, чтобы хоть как-то прокормить себя и дочь-подростка. Вика была в ужасе, потому что никак не думала, что вся школа узнает об этом. К её сожалению, это было правдой. Мать действительно торговала своим телом, только вот денег в их семье как не было, так и нет. Приходя со школы, Вика часто заглядывала в пустой холодильник и закрывала его обратно, стараясь продержаться до следующего дня, забивая желудок водой и чаем. В основном она питалась в школе безвкусной, пресной и просто гадкой едой, но это было лучше, чем ничего.       Всё лето Вика проработала официанткой и приняла решение продолжить работать и во время учёбы, чтобы хоть изредка видеть горячую еду дома на столе и хоть какие-то карманные деньги, которые она копила «на будущее».       Поднявшись на ноги, Вика посмотрела на свои разодранные в кровь ладони и взяла в руки рюкзак, с которого продолжала стекать грязная вода. До начала урока оставалось каких-то 5 минут, но заявиться на первый урок в этом году в таком виде она не могла. Быстрым шагом преодолевая коридоры, она оказалась в туалете, тут же принимаясь очищать рюкзак туалетной бумагой и салфетками.       Взгляд упал на разбитые коленки и порванные капроновые колготки. Новые. Купленные на свои деньги. Стиснув зубы, девушка поспешно стянула с себя колготки, выбрасывая их в мусорку. Другого выбора у неё не было. Она смыла кровь с коленок, поправила школьную юбку и посмотрела на себя в зеркало с привычной тоской.       — Ещё два года, — сказала она сама себе и вышла из туалета, направляясь к кабинету алгебры.       К слову, на урок она уже опоздала, но Вика надеялась на понимание со стороны довольно доброго учителя, ещё не догадываясь, что Тамара Ивановна уволилась, а её место занял другой учитель. Коротко постучав в дверь, Вика дёрнула ручку на себя и вошла в кабинет, привлекая внимание почему-то затихших учеников.       Обычно на уроках алгебры и геометрии царила комфортная атмосфера, но никогда не было так подозрительно тихо. Настолько тихо, что было даже слышно противное тиканье настенных часов в начале кабинета. Вика перевела взгляд на учительский стол и на мгновенье опешила, когда вместо привычной ей Тамары Ивановны у стола стоял высокий темноволосый мужчина в джинсах и заправленной рубашке, рукава которой были небрежно закатаны, демонстрируя тянущиеся линии его вздутых вен. Его пронзительный и грозный взгляд устремился к Вике, которая застыла в дверях, ничего не понимая.       Она даже подумала, что ошиблась классом, и перевела взгляд на учеников, быстро признавая в них своих одноклассников. В руках у мужчины был учебник по алгебре, поэтому старшеклассница быстро сопоставила факты. Это их новый учитель. Довольно молодой учитель.       — Здравствуйте. Извините за опоздание, — голос дрогнул, но она продолжила. — Можно войти?       — Причина опоздания? — спросил мужчина. Его голос был твёрдым и уверенным, и звучал довольно грозно, заставляя ещё больше нервничать.       — Я… Я упала, — неуверенно произнесла Вика, краснея под испытующим взглядом преподавателя. Его глаза метнулись ниже, подмечая запёкшуюся кровь на голых коленях.       Смущаясь, Вика одёрнула школьную юбку в попытке прикрыть худые разбитые колени, но её длины не хватало, чтобы закрыть ранки. Не раздумывая, девушка прикрыла колени своим грязным после падения в лужу рюкзаком.       — Упала? — послышался издевательский смешок Глеба — главного задиры класса.       Он оглядел девушку внимательным, изучающим взглядом, успевая удивиться тому, как сильно она изменилась за лето. Стройность, к которой так стремились все старшеклассницы, досталась ей из-за постоянного недоедания и нередких голодовок. Стала прорисовываться женственная фигура, которую Вика всегда считала прямоугольной. Теперь она стала обладательницей тонкой талии и, хоть и не большой, но аккуратной груди с пропорциональными ею бёдрами. Медные чуть волнистые волосы были собраны в невысокий хвост и струились по плечу. Несмотря на небольшой рост, у девушки были весьма длинные ноги, которые сейчас особенно привлекали внимание всех парней класса. Даже испачканные кровью колени не портили картину.       — Признайся, что тебя просто трахали всю ночь, как последнюю шлю… — продолжил Глеб, насмехаясь над одноклассницей.       — Встать, — резко перебил его учитель. Вика невольно дрогнула от испуга, продолжая стоять в дверях, ведь разрешение войти так и не получила.       Глеб перестал усмехаться, но на лице сохранилась его привычная уверенность. Он поднялся с места, сунул руки в карманы брюк и уставился на учителя в ожидании.       — Фамилия? — таким же грубым и непоколебимым тоном спросил мужчина, кидая неприязненный взгляд на ученика.       — Соколов, — ответил тот, закатывая глаза.       — Вон из класса, Соколов, — прозвучало устрашающе несмотря на то, что учитель даже не повысил голос. Глеб чуть помедлил в надежде, что мужчина передумает, но тот лишь указал взглядом на дверь, возле которой по-прежнему стояла застывшая Вика.       Показательно фыркнув, Соколов двинулся к выходу, с вызовом оглядывая Вику. Поравнявшись с ней у двери, он чуть помедлил, а на его губах заиграла ухмылка.       — Ты пожалеешь об этом, — сказал он.       Вика украдкой посмотрела в его тёмные глаза, крепче сжав рюкзак в руках. Она не понимала, в чём была её вина? Она ведь даже ничего не ответила на его оскорбления.       — После звонка ждите меня в кабинете директора, — сказал вдруг учитель, обращая на себя внимание Глеба. — И я поставлю вам пропуск.       Теперь ей точно конец. Одноклассник будет мстить за это именно ей, ведь нужно же было вымещать на ком-то злость.       — Но вы же сами меня выгнали, — запротестовал ученик. — Я даже не опаздывал к вам на урок.       — За опоздания предусмотрены другие наказания, — сказал учитель, кинув взгляд на Вику, которой вдруг захотелось уйти вслед за Глебом. Хоть к самому директору. Ей было всё равно, лишь бы не оставаться тут. — Вы нарушили, как минимум два правила: встряли в разговор без спроса и оскорбили свою одноклассницу. Учитесь отвечать за свои поступки.       — Понял, — нехотя ответил Соколов и вышел из класса, намеренно толкнув плечом Вику.       — Ну, что ж, продолжим, — обратился учитель к классу. — Кто-нибудь уже решил задачу?       — Простите, — хриплым от волнения голосом произнесла Вика, обращая на себя внимание. Прочистив горло, она продолжила: — Я могу сесть на своё место?       — Нет, — отрезал учитель, даже не одарив её взглядом. — Вы будете стоять там ровно столько, на сколько опоздали на мой урок.       Вика кинула взгляд на часы, засекая время. Ей нужно было простоять вот так, возле двери целых 10 минут.       — Можно? — руку тянула сидящая на первой парте отличница Катя. Кивнув, учитель отошёл чуть в сторону, позволяя ученице подойти к доске, чтобы продемонстрировать решение.       — Вы же не думали, что будете просто отдыхать всё это время? — вдруг обратился к Вике учитель. — Пишите этот пример в тетрадь.       Девушка непонимающе уставилась на учителя, но поняла, чего он хочет. Он предлагал ей писать в тетрадь стоя, держа тетрадь на весу. Испытывая стыд и смущение, Вика достала тетрадь, удивляясь, что она осталась суха после падения рюкзака в лужу. Сбоку раздался смешок, и Вика заметила самодовольную ухмылку блондинки Алины, которая и пнула её рюкзак в лужу. Руки дрожали, а ладони горели после встречи с асфальтом, но она лишь крепче сжала в пальцах ручку и начала записывать пример. Получалось криво — то ли от того, что она держала тетрадь на весу, то ли от боли.       — Придраться не к чему, — выдал учитель, когда Катя закончила с решением. — Назовите фамилию и садитесь.       — Архипова, — гордо произнесла одноклассница и проследовала к своему месту, получив заслуженную «пятёрку».       Мужчина подошёл к доске и взял мел, принявшись записывать новый пример для класса. Он держал мел довольно уверенно и крепко, быстро записывая своим немного размашистым почерком. Пока он писал, Алина и её подружки перешёптывались между собой, жадно поедая глазами молодого учителя. До Вики доносились только обрывки фраз «секси» и «красавчик».       Вика продолжила переписывать пример, но чуть замедлилась, когда краем глаза увидела приближающегося к ней учителя. Он неспешно подошёл ближе, останавливаясь напротив и кидая взгляд прямо в её перепачканную кровью тетрадь. Щекам снова стало жарко, и Вика закусила губу, но писать не перестала.       — Фамилия? — спросил учитель, не отрывая взгляда от её дрожащей руки. Это нервировало и заставляло писать ещё корявее.       — Давыдова, — тихо и неуверенно произносит Вика, не решаясь поднять голову, чтобы посмотреть в лицо учителю.       — Идите в медпункт, Давыдова, — сказал он безразличным тоном. Вика успела только открыть рот, чтобы запротестовать и сказать, что с ней всё в порядке, но мужчина перебил её. — И поживее.       Он выхватил из её рук перепачканную кровью тетрадь, а затем ручку и направился к своему столу, складывая её вещи на край. Девушка хотела потянуться к лежавшему на полу рюкзаку, чтобы взять его с собой, но учитель, заметив это, остановил её жёстким и довольно грубым тоном:       — Оставьте свои вещи и идите в медпункт.       Решив больше не испытывать судьбу и терпение нового учителя, Вика выскочила в коридор и поспешила в сторону медпункта. По правде говоря, раны саднило и пекло, и каждое новое движение отдавалось болью в коленках.       Путь до медпункта был неблизким, но оказался напрасным, потому что дверь в кабинет была заперта. Недовольно фыркнув, Вика постояла ещё несколько минут в надежде, что медсестра придёт, но этого не произошло. Кажется, её и вовсе сегодня не было. Возвращаться обратно в класс было страшно, но она всё же решилась на это. Открыв дверь кабинета, она снова привлекла к себе внимание учеников и учителя, который невзначай кинул взгляд на её колени. Ей хотелось провалиться сквозь землю из-за этого внимательного взгляда.       — Давыдова, я разве неясно выразился? — спросил он, не сдерживая гневного тона.       — Медпункт закрыт, — тихо пояснила Вика. — Там никого нет.       — Садитесь на своё место, — мужчина коротко вздохнул и протянул ученице её тетрадь и ручку.       Оказавшись за партой, она смогла спокойно выдохнуть и унять бешеное сердцебиение. И угораздило же так… Руки по-прежнему дрожали, а ладони горели. Писать было трудно, но она не сдавалась, продолжая делать это медленно и осторожно.       Новый учитель не давал передышки ученикам несмотря на то, что это был первый урок после длительных летних каникул, именно поэтому после урока все подорвались с мест, чтобы скорее покинуть кабинет.       Вика закинула тетрадь и учебник в рюкзак и поспешила к выходу одной из последних, но её вдруг окликнул ледяной голос учителя.       — Давыдова, задержитесь, — сказал он, вынуждая её остановиться. Первое, что пришло в голову девушки — он начнёт отчитывать за опоздание, поэтому она решила выбрать несвойственную для себя стратегию нападения.       — Я думала, что моё наказание ограничится показательным ожиданием разрешения сесть на место, — выдала Вика слишком неожиданно для самой себя. Она запоздало осознала, что позволила себе слишком много, но назад пути уже не было.       — Так и есть, — кивнул учитель, нисколько не удивившись такому смелому заявлению от ученицы. — Присядьте.       Он указал на своё место за учительским столом, и Вика застыла на месте, переводя на него вопросительный взгляд в то время, как мужчина полез в шкаф в поисках чего-то.       — Садитесь, — с нажимом повторил учитель, и девушка невольно сдвинулась с места, неуверенными шагами преодолевая расстояние от двери до учительского стола.       Чуть помедлив, она села в мягкое кожаное кресло, ощущая, как начинает дрожать от страха. От чего-то ей действительно стало страшно, ведь она совсем не знала этого человека и не знала, чего от него ожидать. Он вернулся к столу с небольшим пластиковым контейнером-аптечкой, и тогда Вика поняла, что к чему.       — Спасибо, но не стоит, — тут же замялась девушка, собираясь подняться с места.       — Вам что-то известно о столбняке? — голос учителя стал серьёзнее.       — Да, — кивнула Вика и перевела взгляд на аптечку, откуда учитель достал перекись водорода и салфетки.       Её ладони вспотели от волнения, а в горле моментально пересохло. Она проклинала всё на свете, а особенно медсестру, которая сегодня решила не приходить на работу. Она была уверена, что он передаст ей всё необходимое, но никак не ожидала, что он лично станет обрабатывать её раны. Девушка покраснела до самых ушей, когда учитель присел возле неё на корточки, кидая взгляд на её разбитые голые колени. Ей стало так неловко, что захотелось просто провалиться сквозь землю. Однако самое худшее было только впереди. Он осторожно коснулся её юбки, оголяя колени, чтобы было удобнее обрабатывать раны.       — Я сама, — вырвалось у неё, и она трясущимися руками выхватила у него из рук перекись и салфетки.       Учитель не стал настаивать, и позволил ей самой завершить начатое, но своего внимательного взгляда отводить не стал, будто следил, чтобы она всё сделала правильно. Закончив с обработкой, Вика выкинула использованные салфетки в урну под учительским столом и поднялась со стула, мечтая скорее покинуть кабинет.       Она опешила и напряглась всем своим хрупким телом, когда учитель взял её за тонкое запястье, обрабатывая теперь и её содранную ладонь. Его руки были тёплыми, даже горячими, в отличие от её собственных, которые постоянно были ледяными. В более неловких ситуациях Вика явно ещё не была. Однако учитель держался профессионально и уверенно, словно каждый день обрабатывал кому-то раны.       Решительно подняв голову, девушка посмотрела в лицо учителя. Внимание привлекли голубые глаза в обрамлении тёмных, довольно густых бровей и тёмная щетина, которая покрывала его подбородок. Волосы были слегка волнистыми и не слишком короткими, что позволяло уложить чёлку вбок в чуть небрежную причёску. Она не знала, сколько ему лет, но точно не больше тридцати.       — Спасибо, — тихо произнесла Вика, когда он закончил.       Некоторое время мужчина молчал, будто, собирался с мыслями и хотел что-то сказать, попутно оглядывая её. Он обратил внимание на её нос и щёки, которые были усыпаны не слишком яркими веснушками. Неуверенная в себе девчонка с худыми разбитыми коленками могла вызвать только жалость. Он сразу всё понял. Давыдова была изгоем. Она попросту не умела отстаивать свои права. А ещё была неуклюжей, раз умудрилась упасть в сухую солнечную погоду.       — Идите, — скомандовал мужчина. — И впредь не опаздывайте на мои уроки.       — Хорошо, извините, — невнятно произнесла Вика и направилась к выходу.       — Кстати, Давыдова, как-то неправильно, что я знаю ваше имя, а вы моё нет…       Вика снова залилась краской, ощущая смущение и вину за то, что сама не поинтересовалась, как его зовут.       — Александр Сергеевич, — представился он.       — Как Пушкин? — выскочило у девушки, и она покраснела сильнее прежнего, прикусив щеку изнутри.       — Как Пушкин, — кивнул мужчина, едва заметно хмыкнув.