Mistake

Минхо слегка спускает душащий его галстук и расстегивает пару верхних пуговиц на белоснежной рубашке. Освобождает плечи от черного выглаженного пиджака, а после заводит купленный не так давно мерседес, чтобы, наконец, поехать домой. Телефон последней модели уже автоматически подключается к автомобилю, и мужчина выбирает плейлист спокойных треков, ведь голова и так забита после долгого дня. По стандарту, на своем пути он собирает все светофоры и вновь задумывается, что в Сеуле нет места, где хотя бы триста метров можно проехать без остановок на красный свет. И на очередном светофоре опускает окно, озаряя кожу лица пламенем от зажигалки, которая сразу же заставляет сигарету в тонких пальцах начать дымиться. Дым, как и пепел, отправляется в окно, пока горло совсем немного неприятно саднит. Минхо наблюдает за все еще активно ведущим свою жизнь городом: за проезжающими встречными машинами, за молодыми людьми, что сейчас сидят пьют кофе, или, кажется, чай в картонных крафтовых стаканчиках на летней веранде знакомой Минхо кофейни. Там действительно вкусный кофе, который он иногда берет в особо тяжелое утро. Красный свет меняется на желтый, а после, впереди стоящая бентли трогается, и сигарета в руке начинает стремительнее сгорать. Пара тяг и рука освобождается, вновь находя свое место на руле при повороте, где на дорогу чуть не выбегает маленький ребенок из-за не особо внимательных родителей. Резкое торможение и громкий сигнал, пугающий малыша и молодую маму, а за ним же следует тихий мат от водителя, который заглушается музыкой. Спустя полчаса пробок Минхо касается выключателя, который озаряет его просторную двухкомнатную квартиру на тринадцатом этаже с панорамными окнами. Мечта акрофоба. На кожаный диван летит тот самый пиджак, а за ним и галстук, пока мужчина, шаркая по полу, подходит к графину, наливая воды в, кажется, хрустальный стакан. Приятной температуры жидкость слегка приводит в чувство, но после отставления стакана следует гробовая тишина, присущая этому месту. Благодаря качественной работе строителей данного дома даже не слышно плач маленького ребенка за стеной, который бы приносил в место хоть какую-то жизнь. Но Минхо все устраивает. Он выбрал такую жизнь, оставшись один два года назад. Он купил себе эту квартиру, прекрасно понимая, что будет находиться в ней всегда один. Но лучше так, чем жить в маленькой квартирке, где тесно даже одному. И где слишком много воспоминаний. Освежающий душ, а после стакан виски — база каждого дня для поддержания настроения. Странный фильм на большом телевизоре, прохлада от кондиционера, хотя Ли предпочел бы свежий воздух, и алкоголь полностью смывают напряжение уходящего дня, предоставляя место сонливости и полному умиротворению. Не все так плохо. У него есть стабильный хороший заработок, позволяющий себе такую квартиру в новом районе, качественную машину, удовлетворяющую все его потребности, возможность заказа еды из ресторана, потому что готовить лень, друзья, с которыми можно выпить в любое время, а потом завалиться спать у них же, зная, что тебя не прогонят, так еще и место выделят, и все для хорошей жизни. Только иногда напоминающее о себе больное сердце покоя на дает. Но это поправимо. И утро точно такое же. Душ, завтрак, почти час дороги из-за сильной загруженности столицы, и вот он уже в своем неизменном черном костюме поднимается в лифте, отбивая рукой только ему знакомый ритм на поручне. Смотрится в зеркало, отмечая угрюмый вид, и слегка приподнимает брови, чтобы не пугать и так уставших, наверняка, работников. Поправляет спадающую на глаза черную челку, и двери открываются. — Доброе утро! — радостно тянет Минхо, встречая милую Сохен, которую частенько он тут видит. — Доброе, Минхо. Ким у себя, — улыбается она ему. — Супер, — хлопает он негромко в ладоши, широкой походкой направляясь к кабинету. В нем его встречает его близкий друг Сынмин, к которому Минхо приходит посидеть скорее за компанию, чтобы разобрать свои собственные заказы, потому что дома скучно. Еще он очень любит делать ему мозги, выслушивая всяческие проклятия в его сторону из-за не затыкающегося рта. Минхо — таргетолог, а потому у него нет как такового места работы, он просто катается по компаниям, с которыми сотрудничает, но свое дело выполняет чаще всего вне дома. Тишина и так давит, а так хоть есть человек, которого можно, так сказать, позаебывать. — С добрым утром, друг! — пребывая в хорошем настроении произносит Ли, сразу же плюхаясь на чертовски удобное кресло на колесиках и закидывая ногу на ногу. Сынмин поднимает на него свои уставшие глаза, спуская очки в темной оправе и отвлекаясь от бумажной волокиты. У Минхо пробегают мурашки от всей этой атмосферы. — Не разделяю твоего настроения, — вздыхает он, начав тереть глаза. — У меня для тебя подарок, — протягивает он стаканчик из той самой кофейни. — Надеюсь, это тебя пробудит, — лучезарно улыбается старший. — Спасибо. Я просидел всю ночь за этой парашей, — ругается Ким, заставляя Минхо рассмеяться. — Благодаря этой параше ты имеешь трешку, хорошую беху и отпуск на… где ты там был? Бали, да? — улыбается парень, выравнивая стопку бумаг. — Я все жду, когда ты устанешь так же, как и я, и я начну доставать тебя криками, — фальшиво улыбается Сынмин, делая глоток горячего кофе. — Не дождешься, друг, — похлопывает он его по плечу, доставая из сумки рабочий планшет. — Ну ты работай, работай, я тебя не отвлекаю. — Да что ты говоришь, — с сарказмом отвечает младший, кривя губы в подобие улыбки. Минхо с улыбкой открывает рабочий аккаунт, начав просматривать присланные ему заказы. Мебель — скучно. Туристическое агентство? Тоже. Еда для животных? Может быть интересная реклама, но тоже мимо. Возможно, позже. Продюсерская компания? А это уже достойно внимания. Он открывает заявку, прочитывая название JYP Entertainment. Что-то знакомое, кажется, к-поп? Но не суть. Минхо знает, что его друзья работают продюсерами в какой-то компании, но не знает в какой, да это особо и не важно. В этой сфере он немного разбирается благодаря им, совсем чуть-чуть, но она ему близка. В целом, можно попробовать, особенно зная, как много сейчас амбициозной молодежи, желающей стать звездами. К тому же это не будет сложно, учитывая, что, если так прикинуть, аудитория, на которую будет рассчитана реклама, активно пользуется социальными сетями, где ох, как удобно размещать эти зазывающие тексты и картинки, выставляющие компанию в лучшем свете. — Доброе утро, — здоровается Минхо, когда берут звонок. — Ли Минхо, таргетолог, Вы отправили мне… вчера вечером заявку. Да. Да, я согласен поработать. Хорошо. Через… — кидает он взгляд на настенные часы. Ехать около сорока минут, возьмем в счет возможные пробки, — час вам будет удобно встретиться? Желательно, чтобы рекламщик тоже присутствовал. Супер, тогда до встречи. — Иногда я в шоке, как у тебя все просто, — произносит Сынмин, тяжело вздыхая. — Ты пока подожди. Сейчас я услышу их запросы, назову цену, и, возможно, останусь без работы, — встает Минхо, потягиваясь в спине. — Что за работа, кстати? — Продюсеры. Люди творческие, с ними интересно работать. — Деньги, думаю, имеются тоже. Так что не откажутся. — Посмотрим. Ладно, друг мой, сегодня у тебя хороший день, потому что я покидаю тебя уже сейчас. Насладись моим отсутствием сполна, потому что я скоро вернусь! — кричит радостный Ли, слыша тяжелый вздох за своей спиной. Дорога оказывается свободна, и Минхо давит на газ, разгоняясь. Но справа он замечает автомобиль, который едет на большей скорости и влезает прям перед Ли и машиной спереди. Минхо сразу же протяжно сигналит ему, давя на тормоз, чтобы не столкнуться. — Куда ты, блять, лезешь, кретин! — кричит парень, злясь на таких водителей, любящих создавать аварийные ситуации. Если им в жизни не хватает адреналина, пусть прыгнут с парашютом, в конце концов. Не каждый хочет, как минимум, застрять на несколько часов на дороге, дожидаясь органов, а как максимум — попасть в больницу. Но несмотря на это, он понимает, что довольно скоро будет уже на месте. Зная, что раньше времени врываться к директору компании будет не совсем красиво, он набирает Чана. На весь салон раздаются гудки, но трубку, ожидаемо, не берут, и автоответчик просит перезвонить позже. Давно пора взять в привычку сразу же звонить Чанбину по общим вопросам. — Да? — Слушай, а где вы работаете? — сразу же задает вопрос Ли, думая, ну, а вдруг попадет. — В смысле? — В прямом Чанбин-и, просыпайся. Компания, где вы пишете музыку артистам, как называется? — Мы работаем здесь четыре года, дружим еще больше, а ты не знаешь? — возмущается громкий голос. — Мы с музыкой на вы! — защищается Ли. — Этих компаний слишком много в Сеуле, я при всем желании их не запомню. — Тебе типа название? — Нет, что ты, можешь адрес, а можешь контакты директора или какого-нибудь привлекательного трейни, все-таки они выглядят прямо как твин- — Боже, заткнись, идиот, — тяжело вздыхает друг на том конце. — JYP. А зачем тебе? — Чудесно, — расширяются у него глаза, и он сильнее давит в газ, уже зная, где проведет время до встречи. — Скажи Чану, чтобы включил телефон, кстати, — и сразу же отключается. Компания его встречает множеством людей, которые, на взгляд Минхо, занимаются одним и тем же. Хотя, конечно же, у каждого из них здесь отведенная роль для высшего качества музыки и выступлений их артистов. И вот это, кажется, идут будущие айдолы, карточки которых будут потом скупать сумасшедшие фанатки, тратя кучу денег. Минхо никогда этого не понимал. На пути ему встречается девушка, одетая в классическую юбку и укороченный пиджак. Ее темные волосы собраны в хвост, на ногах высокий каблук, а в руках стопка бумаг на планшетке. Отлично. — Извините, — привлекает Минхо ее внимание и сразу же зачесывает назад одной рукой волосы, чтобы точно получить то, что ему нужно. — Доброе утро. Я таргетолог Ли Минхо, — достает он свою визитку, протягивая ей, но девушка, кажется, даже не смотрит. — И у меня назначена здесь встреча, но мне очень надо знать, где я могу найти продюсеров. Не подскажете? — улыбается он своей самой красивой улыбкой, зная, как она действует на людей. — Это пятый этаж, — сразу же отвечает она. — Если вам нужен кто-то конкретный, лучше спросите у кого-нибудь уже там. Они друг друга знают. Но если надо, я могу уз- — Нет-нет, что Вы, спасибо. Вы мне очень помогли, — слегка кланяется Ли, не спуская с нее глаз. — Хорошего дня! — желает он напоследок, сразу же уходя к лифтам, не слыша, что она желает ему того же. В просторной кабине он поднимается наверх с парочкой молодых парней, громко шутящих о каком-то Пак Чинене, и Минхо это имя кажется знакомым. Но парни, красивые, как Ли успел отметить, оборачиваются назад, и практически сразу же замолкают. Минхо слегка усмехается, а после проходит мимо них, выходя на своем этаже. Его встречает широкий коридор с множеством дверей, которые идентичны друг другу. Высокие потолки, заставляющие голову кружиться, и откуда-то легко слышатся отголоски музыки. Он, как и говорил ранее, далек от музыки, но что-то в этом есть. Он бы с удовольствием понаблюдал за созданием треков, поприсутствовал бы на записи, но любимые друзья каждый раз шлют куда подальше, потому что Минхо их отвлекает. Ну да, он не может сидеть в тишине, постоянно вставляет какие-то шуточки, но какая разница? Он замечает какого-то парня, который идет ему навстречу, и сразу же подбегает к нему, так как, вероятно, он первый тут проходит за последние полчаса. — Привет. Не подскажешь, где я могу найти Со Чанбина или Бан Чана? — сразу же задает он вопрос. Малец, кажется, немного растерялся, но все же быстро сообразил. — Э-э… Они записывались в сто пятой, кажется. Если там закрыто, пройдите в третью дверь справа в том коридоре, — указывает он рукой. — Супер, спасибо большое. Удачи! — выкрикивает Ли, сразу же убегая вперед, высматривая сто пятую студию звукозаписи, пока парень остается слегка обескураженным от произошедшего. Студия оказывается закрытой, поэтому, пройдя еще немного, он поворачивает направо, отсчитывая двери. Пару раз стучится, все-таки вдруг он ошибся, но слыша Чаново «войдите», с размаху открывает дверь. — Твою мать, — ругается Чанбин, видя друга перед собой. — Ты точно последний, кого я ожидал тут увидеть. Ты что тут забыл? — оба мужчины сидят за ноутбуками, кажется, работая, как все нормальные люди в утро вторника, но Минхо, в целом, все равно. — Сюрприз, друзья, — закрывает он дверь, усаживаясь на свободный стул. — Я у вас тут поработаю какое-то время. — Поработаешь в смысле по профессии? — уточняет все еще удивленный Чан. — Да. Ваш директор вчера связался со мной. — Оке-ей, — тянет самый старший, — а ты как нас нашел-то здесь? Девять этажей. — Надо знать способы, — подмигивает Ли, начав крутить карандаш в пальцах, и Чанбин усмехается. Но Чану, почему-то, не до веселья. — Ты шлялся по компании? — Ну типа того. На первом этаже мне помогла какая-то милая девушка, а здесь попался паренек. Зашуганный такой, — задумывается Минхо, — у вас все такие? Он поднимает взгляд на друзей, определенно видя то ли тревогу, то ли сильнейшее напряжение в их взглядах между собой. Им обоим это не характерно, поэтому Минхо сразу же выпрямляется на стуле, после ставя локти на колени и сцепляя ладони в замок. Скрыть что-либо от Ли действительно невозможно, поэтому очень опрометчиво с их стороны так палиться. — Та-ак. Что за взгляды? — серьезно смотрит он на обоих. — Никаких. Поражаюсь с тебя, просто, — отводит от себя внимание Чан, вновь возвращаясь к ноутбуку. Чанбин делает то же самое. — Допустим, я поверил, — усмехается Минхо, возвращая свое внимание к тонкому карандашу в руке. Но в голове он ставит пометку вернуться к этому позже. И понаблюдать. Они что-то отвлеченное обсуждают оставшееся время, и, узнав у них этаж, где он может найти директора, Ли покидает друзей, все еще держа в голове не совсем понятную ему реакцию. Вероятно, от него что-то скрывают, и это что-то ему может ох, как не понравиться. В итоге он подписывает договор с Пак Чиненом — теперь он понял, почему те парни в лифте замолчали — и довольный новой работой спускается вниз. В лифте уже гораздо больше человек, так как время близится к десяти, да и компания, как он понял, включает в себя слишком много работников. Но не меньше он встречает молодых девушек и парней, которых, вроде, видел на телевизоре. Небось чье-нибудь лицо он будет размещать сейчас в соцсетях. Двери распахиваются, и вся толпа выходит на первый этаж, проходя мимо такого же количества человек, которые сейчас поедут наверх. Минхо задумывается, что с одной стороны он бы тоже хотел иметь такой коллектив, работать где-то в вечно многолюдном месте, но работать на кого-то — точно не про него. Слишком парень не любит, когда он находится у кого-то в подчинении, особенно, когда этот кто-то редкостный козел, что случается с поражающей частотой. Ему навстречу идет множество людей, он даже не смотрит им в лица, но боковое зрение улавливает то, из-за чего сердце в момент останавливается. Нет. Минхо резко тормозит, сразу же меняясь в лице: улыбка сползает, а приподнятые брови опускаются, когда тело, кажется, каменеет. Он очень, очень надеется, что ему показалось. Но чтобы убедиться, он оборачивается, надеясь не увидеть никаких светлых волос, никаких пухлых щек и круглых глаз. — Блять, — одними губами произносит парень, видя так же повернутого на него Джисона, который так же стоит на месте, развернувшись. В этот момент, кажется, у него заканчивается дыхание, и он не может ни двинуться, ни вздохнуть. Перед ним стоит Хан Джисон, какого-то хрена делающий в Корее, так еще и именно здесь, в компании, с которой Минхо подписал только что договор. Судьба, все-таки, сука. Парень не менее удивленно смотрит на него, даже не моргая, но находит в себе силы поднять дрожащую руку для подобия приветствия. Вытягивает из себя легкую улыбку, и словно уже жалеет, что решил обернуться. Минхо по инерции поднимает так же руку вверх, а потом в его голове образовывается дыра. Что ему стоит сделать? Просто развернуться и уйти? Или же найти в себе силы подойти и нормально поздороваться? Поговорить? Его спасает Джисон, делающий шаг. — Привет, — неловко произносит он, подойдя поближе, но все еще сохраняя дистанцию. — Привет, — берет себя в руки Ли, но все же сует руки в карманы, чтобы незаметно сжать их в кулаки. — Не знал, что ты вернулся, — неловко усмехается парень, смотря немного сверху вниз в чужие глаза. Блять, ну нет. — Всего два месяца назад. Меня перевели сюда, — улыбается Хан, хотя в глазах ни капли веселья. Никто не ждал этой встречи. — Два месяца, да? — задает скорее риторический вопрос Минхо, сопоставляя факты. Два месяца продюсер Хан, мать его, Джисон работает в той же компании, что и Чан с Чанбином, а Ли узнает это не от них. Интересно. — Ты… — продолжает он, стараясь избежать неловких пауз, — как? Как дела вообще? — Я в порядке. Ты сам? Работаешь, да? — задает, кажется, совершенно безобидный вопрос Джисон, но у Минхо щемит в сердце. И Хан это замечает, ведь после понимает, что сказал. Ведь у него тоже. — Да, я… Вот, договор подписал с… вами, получается, — неловко усмехается Ли. — Оу… — слегка удивляется младший. — Ладно, тогда… Увидимся? — Да. До встречи, — заканчивают они разговор, а Минхо чувствует, что возвращается к тому, что с ним было два года назад. И что еще не до конца, оказывается, прошло. Практически пулей вылетает из компании, не придерживая за собой двери, и устремляется к машине, хватаясь за руль. Джисон не должен был вернуться. Два года назад они, будучи в отношениях длиною почти четыре года, решили разойтись. Не было ни скандалов, ни ссор со слезами на глазах, просто в одно утро на кухне, за кружкой уже остывшего кофе, Минхо сказал, что им так будет лучше. Хан поддержал его решение. На тот момент Джисон уже работал в Японии, а Минхо развивался здесь, в Сеуле. Они виделись в лучшем случае раз в два месяца, и обычно ругались. С каждым днем становилось все больше и больше ссор, недопониманий и даже подозрений в измене с обеих сторон. Они были вместе четыре года, но рутина, а после расстояние слишком подкосили их. Когда Ли, только начав развиваться, приходил уставший домой, он каждый раз хотел опустить руки, потому что его никто из коллег не воспринимал всерьез. Тогда ему хотелось банальных объятий от его любимого человека. Но он каждый день был один, видя Хана раз в два месяца. И спустя время Минхо понял, что больше ничего не чувствует. Что факт отношений с Джисоном ощущается ему лишним грузом, особенно на фоне тяжелого пути в развитии работы, и он не мог продолжать мучить ни себя, ни самого Хана, который определенно заслуживал лучшего. Джисон окончательно переехал в Японию, собрав все свои вещи и оставив Минхо одного в их квартире. Пустота начала давить. Каждый уголок той жилплощади напоминал старшему об их отношениях, о том, что и как они делали в этой квартире. Просыпаться на широкой кровати совершенно одному было невыносимо, и Ли переехал. Забрал все вещи, что-то, что отдавалось непонятной болью, выкинул, и переехал, окончательно начав новую жизнь. Все шло вроде бы хорошо, он набирал популярность у компаний, его закидывали работой, а следовательно и хорошими деньгами за качественное выполнение, он проводил вечера с друзьями за каким-нибудь особенно крепким алкоголем и вкусной едой, а потом возвращался домой в квартиру, где ничего и ни о ком не напоминает. «Тебе действительно так больно?» — фраза, с которой все началось. Тогда в один из обычных вечеров ее задал Чан, совершенно не желая как-либо задеть друга. Просто без задней мысли спросил, все это время наблюдая за Ли, и так метко попал. Минхо тогда впервые плакал после расставания. Плакал, потому что понял, что допустил ошибку, осознал, насколько сильно скучает по Джисону, как сильно ему не хватает хотя бы банальной возможности поговорить с ним. Что все время просто обманывал себя, продолжая строить иллюзии хорошей жизни. Четыре месяца было действительно тяжело. Он порывался написать парню, объясниться и что? Предложить сойтись? Он понимал, что решение было обоюдное, значит Джисон был тоже уверен в том, что им нужно расстаться. Вот так вот объявляться спустя почти полгода было бы отвратительно. И он пережил. Даже, можно сказать, отпустил. У него не было отношений с того времени, потому что каждый раз он думает о Хане, но ему нормально. Все еще одиноко, очень, но он почти справился. Если бы не эта гребаная встреча. Он совершенно точно не ожидал увидеть здесь младшего. Не ожидал и не хотел, потому что при виде этих родных глаз, чье сияние, кажется, никогда не угасает, у Минхо защемило в сердце. Все воспоминания их отношений пулей неслись перед глазами, их нежные объятия, совместная поездка на Чеджу, где Минхо подарил ему дорогой браслет со всей своей зарплаты, их ссоры, когда Хан убегал из квартиры в слезах, потому что Ли не видел в то время грань своих слов, их страстные примирения после этого на той самой широкой кровати, и тихие, но такие искренние и честные «я люблю тебя» прямо в губы друг другу. — Блять, — матерится он, мотая головой, чтобы избавиться от наваждения. — Прошло два года. Все кончено, Минхо, — убеждает он себя сам, медленно и глубоко вдыхая и прикрывая глаза. Джисон наверняка в отношениях, счастлив и давно уже отпустил. Так почему Ли все еще думает о них? Галстук сейчас неимоверно душит, и он развязывает его, кидая на пассажирское сиденье черную ткань. Но в машине все еще душно, не помогают даже открытые окна, и Ли понимает, что душно сейчас внутри. — Вы могли скрывать от меня все, но только не вернувшегося, блять, из Токио Джисона, — со злостью произносит он Чанбину, который взял трубку. Выруливает с парковки, пропуская черный ниссан, и встраивается в движение, крепко сжимая руль. — Хо, мы- — Я не собираюсь слушать оправдания. Вы молчали два месяца. Неужели то, что я его встретил на первом этаже вашей, блять, компании лучше, чем если бы узнал это от вас? — с наездом произносит Минхо, обгоняя тот самый ниссан, который ни в какую не собирается набирать скорость на пустой дороге. — Минхо, послушай, — встревает Чан. — Ты, наконец, полностью оправился, и мы не могли заново заставить тебя страдать. А так бы и случилось, не отрицай. Ты вернулся к нормальной жизни, перестал вспоминать о нем по любому поводу, и ты действительно думаешь, что после всего этого кто-то из нас захотел бы тебя вернуть к тому состоянию? — Я просто хотел бы узнать это от вас, — сбрасывает он трубку, сразу же подкуривая сигарету на светофоре. Он понимает своих друзей, так как помнит, в каком состоянии был не так, на самом деле, давно, но все равно чувствует себя преданным. Встреча с Ханом сейчас знатно подкосила его, но он пытается держать себя в руках. Прошло правда достаточно времени, их, кроме общего прошлого, совершенно уже ничего не связывает, так зачем изводить себя сейчас. Минхо, если все пойдет нормально, нужно будет появиться в компании только завтра, и вероятность вновь встретиться с Джисоном слишком низка. Они не будут пересекаться и все будет нормально.

***

Компания с утра вновь встречает Минхо множеством бегущих куда-то людей. Там, на входе, о чем-то спорят работники в выглаженных блузках, сшитых точно по размеру, а слева от Ли в здание вбегает группа смеющихся парней примерно одного возраста, дающих друг другу подзатыльники. Рядом с ними идут уставшие, кажется, менеджеры и даже не пытаются успокоить веселую молодежь. Не нужно быть шибко сообразительным, чтобы понять, что эти люди просто привыкли к постоянному шуму от начинающих, а возможно уже достигнувших популярности айдолов. Так от каждого понемногу создается шум, и Минхо кажется, что тихо тут бывает лишь глубокой ночью. В этом здании всегда кипит жизнь. Мужчина сидит на мягком кресле, потягивая ароматный кофе, на котором настояла та самая девушка, у которой он вчера узнал этаж продюсеров. Она, кажется, окончательно очаровалась Ли, а потому периодически проходит мимо, по-видимому пытаясь завоевать чужое внимание. Вместе с ней проходят незнакомые люди, а он просто наблюдает за каждым из них, что-то отмечая в голове. Вон тот мужчина, вероятно, отвечает за бюджет компании, так как Минхо замечает его уже третий раз, а он продолжает говорить по телефону, крича о каких-то процентах. А та девушка визажист, ведь вряд ли бы она таскала прямо в руках огромную косметичку, откуда торчат палетки теней и кисточки. А этот парень… А этот парень Хан Джисон. Черт. Они вновь встречаются взглядами, и Ли действительно задумывается, что это какая-то злая шутка от вселенной. Столько людей тут ходит, так и Минхо сидит далеко не в центре, но они снова находят друг друга. — Привет, — подходит поближе Джисон, уже как будто искренне улыбаясь старшему. Минхо сидел немного вразвалочку, закинув ногу на ногу, но сейчас выпрямляется. Словно не понимает, что этим жестом выдает свое напряжение. — Привет. — Ждешь кого? — интересуется Хан, блокируя включенный экран телефона. — Да. Как его там… — пытается вспомнить имя Минхо, — рекламщика короче. Надо обсудить кое-что. — А, точно, — вспоминает Джисон, что Ли, вообще-то, таргетолог. — Ладно, мне… работать надо, — словно извиняется младший, улыбаясь парню. — Да, да, конечно, — так же улыбается Минхо, пытаясь угомонить желание поговорить с ним еще. Узнать, что у него произошло нового за эти два года, пока он жил совершенно в другой стране. Может, он поменялся, хотя Минхо сомневается. Сейчас ему Джисон кажется все тем же, кого он любил. Практически сразу к нему прибегает рекламщик, начав извиняться за опоздание. Они заканчивают приблизительно за час, окончательно все решив и обговорив. Минхо может приступить к работе, а потому едет к Сынмину. Его встречает неизменная Сохен, и он врывается в кабинет к другу, радуя того своим присутствием. Без кофе, конечно, но тоже ничего. — Ты… — начинает Ким, когда Минхо не говорит ни слова, просто усевшись на диван, — работать или просто поделать мне мозги? — Работать, — без каких-либо шуток отвечает старший, тут же открывая ноутбук. Сынмин все ждет едких и шуточных фразочек, но в кабинете царит гробовая тишина. Последний раз такое было когда старший убивался по Джисону, приезжая сюда как на сеанс терапии у психолога. Закономерность. — Ты в норме? — не сдерживается Ким, замечая чересчур сосредоточенный взгляд и явно загруженный чем-то мозг. — Нет, — честно отвечает Минхо. — Даже близко нет, — добавляет он, делая паузу, собираясь удивить Сынмина. — Джисон в Сеуле, — чужие глаза расширяются, — коллега Чана и Чанбина теперь. И мы с ним виделись. Дважды. Даже разговаривали, — произносит Минхо, не отрывая взгляд, хотя уже ничего не видит перед собой. Интонация не грустная, не злая, а скорее насмешливая с толикой иронии ко всей сложившейся ситуации. И к себе. — Как давно? — Два месяца. А я об этом не знал, прикинь, — все же поднимает он взгляд на серьезное лицо друга. — Они знали, но не сказали мне, — на выдохе произносит Минхо, сжимая указательным и большим пальцем переносицу, одновременно жмуря глаза. — Ты меня очень удивил сейчас, — усмехается младший. — О, поверь, я сам удивился. Вернее сказать, я конкретно ахуел. — О чем вы разговаривали? — Ничего такого. Как дела, как давно он здесь и все в таком духе. Да там больше пяти реплик разговора не было. Но, твою мать, суть не в этом! Джисон в Корее, а я не понимаю, что чувствую. Рад я, расстроен, хочу я с ним поговорить или видеть не желаю? Я без понятия, — съезжает он на диване, смотря в потолок, и вздыхает с такой безысходностью. Она, кажется, заполоняет все пространство, переходя даже на Сынмина. — Учитывая твою реакцию, ты хочешь поговорить. Это же не обязательно значит что-то любовного плана, да? Что бы у вас не произошло, вы были почти семьей друг другу, и желание банально узнать о делах друг друга — совершенно нормально, в этом нет ничего такого, — произносит Ким, а за этим следует пауза. Минхо, кажется, задумывается. — Ты же знаешь, что я не давлю, да? Это полностью твой выбор, что делать. — Я понимаю, — тихо произносит старший, и кабинет погружается в тишину. Минхо вроде работает, но его мысли то и дело возвращаются к Хану. С каждой секундой ему все больше кажется, что их история нихрена не закончена. Что все происходящее просто грустная, душераздирающая глава, над которой обычно плачут читатели, запасаясь носовыми платочками. Только в этой истории сейчас автор он, и он не знает, что должен написать на следующей странице. И, к сожалению, никто ему не подскажет. Не будет возможности переписать. Единственное, что может его хоть немного направить — это собственный разум, который ведет усердную борьбу с сердцем. Одна сторона кричит, что все, это пройденный этап, не требующий повторения, а другая пытается доказать, что ничего подобного. Что поведение Минхо, мол он отпустил, лишь напускная фальшь, и сейчас она начинает уступать место истинным эмоциям и чувствам, которые, черт возьми, остались. Все, что было, можно назвать просто привычкой. Он привык быть один, привык к отсутствию Хана, но не отпустил, нет. В пустой квартире мысли сжирают еще сильнее. Он пытается глушить их банкой пива, но тут, видимо, нужно что-то посильнее, потому что пиво лишь распаляет больший огонь, и этот бесконечный шум в голове не утихает. Только становится громче. Он и не думал, что встреча с Джисоном может его так подкосить. Интересно, он испытывает то же самое? Тоже пытается не думать об этом, тоже страдает от неизвестности, что стоит сделать дальше, как правильнее поступить? Или же спокойно готовится ко сну, целуя свою вторую половинку, которую любит так же сильно, как когда-то любил Минхо? Звонок в дверь заставляет Ли дернуться. Время двенадцать ночи, и он никого не ждет. — Твою мать, — матерится он, открывая дверь после того, как посмотрел в глазок. — Вы время видели? — закатывает парень глаза, опираясь на дверную ручку. — Думал, раз игнорируешь нас и не отвечаешь на звонки, сможешь избавиться? Нет, друг, — слегка толкает его Чанбин, проходя внутрь прямо без приглашения. За ним следует Чан. — Мы принесли алкоголь. Сейчас мы поговорим и все обсудим, раз ты, говнюк такой, решил играть в недотрогу. — Я не понимаю наезда в свою сторону! — кричит Ли, захлопывая входную дверь. Чанбин уже распаковывает алкоголь. — Он буквально самое значимое, что происходило в моей жизни во всех смыслах, но вы предпочли, блять, скрыть! Это не поведение лучших друзей! — останавливается он посреди гостиной, будучи в одних лишь спортивных штанах. — Не кричи, — поворачивается к нему Чан. — Да, мы облажались, Минхо. Извини нас за это. Но хотя бы на секунду вспомни себя два года назад. Да даже еще полгода назад ты не намного лучше себя чувствовал, продолжая убиваться по Джисону, — серьезно говорит Чан, и Ли затыкается. — Нам обоим было больно на тебя смотреть, но ты начал, наконец, жить дальше. Ты вернулся к прежнему себе, и лично я искренне не хотел, чтобы ты растерял этот настрой. — Не вернулся, — тихо произносит Минхо, падая на диван и упираясь локтями в расставленные колени. — Я не вернулся к прежнему себе. Я все еще думаю о нем, — поднимает он голову с болезненной улыбкой, смотря куда-то в пустоту. Чанбин подносит полные алкоголя стаканы, раздавая обоим в руки. — Я имею в виду думал до этой встречи и тем более думаю сейчас. Кажется, я просто научился это скрывать, — залпом выпивает он крепкий напиток и даже не морщится. — Ты все еще его любишь? — тихо спрашивает Чанбин, пока они в гробовой тишине сидят в темной гостиной. Лишь белый, слабый свет от светодиодной ленты освещает их лица. — Я не знаю. Не знаю, любовь ли это, но я не отпустил, блять, — вновь склоняется он, окончательно запутавшись во всем. Господи, Минхо, тебе двадцать семь лет, а распускаешь слюни прямо как подросток с разбитым сердцем. — Хо, но ты же должен понимать, что у вас все закончилось, — так же тихо произносит Чан, боясь злости друга, но он должен это сказать. — Вы расстались, и… — Да, да, дважды в одну реку не входят и все в этом духе, я понимаю это, — немного повышает голос Минхо. — Но я не могу. У меня не получается. Я однолюб, да? — совсем невесело усмехается парень, наполняя стакан янтарной жидкостью и в мгновение осушив его же. — Это точно нет, — усмехается старший, повторяя за другом и на половину заполняя стакан алкоголем. — Ты точно способен полюбить еще раз. — Да? Тогда почему у меня не было отношений за это время? — смотрит он куда-то в стену. — У меня не было даже секса, Чан, — поворачивается он, пристально смотря в чужие глаза. — Ты уверен, что ты не просто скучал по нему? — влезает Чанбин. — Вы знали друг друга лучше кого-либо другого. Может, ты просто скучаешь по нему как по человеку? — Я не знаю. Я ничего уже не знаю, — обреченно произносит парень, откидываясь на спинку дивана. — Знаю лишь, что просто хочу напиться. В этом ему друзья не отказывают, и они полностью осушают бутылку за какие-то полчаса. И это действительно помогает. На время, а точнее до утра, но помогает. Минхо в течение вечера неоднократно уходит курить в единственное открывающееся у него в квартире окно, желая вместе со слетающим пеплом избавиться от давящих мыслей и, в первую очередь, чувств. Пытается внушить себе, но в глубине души знает, что утром они никуда не денутся и продолжат душить. Знал бы он, что в этот момент курит раньше не курящий Джисон у себя в квартире в полном одиночестве.

***

Возможно, он пожалеет. Возможно будет корить себя очень долго, может даже сделает себе же хуже, окончательно закопав себя в этом болоте гребаных чувств, но он будет винить себя еще сильнее, если не попробует. В конце концов, обычный разговор. Не признание в любви, просто разговор двух людей, которые еще могут быть друзьями.

Минхо:

Привет, Джисон

Это Минхо

Не хочешь встретиться?

Просто поболтать, ничего большего

Если ты против, ничего страшного

Просто предложение

Какой же позор, Ли Минхо. Джисон: Я не против Что насчет механики? Я не откажусь от кофе Механика. Название той кофейни, где старший до сих пор постоянный клиент.

Минхо:

Супер. В семь тебе будет удобно?

Джисон: Еще как. До встречи Пути назад нет. Минхо не знает, что собирается сказать, о чем спросит, но ведь, в любом случае, все пойдет так, как должно было, верно? Если им суждено стать незнакомцами, это все равно произойдет. Все утро у него занимает уборка квартиры после довольных проснувшихся Чана с Чанбином, которые благополучно уехали на работу, хотя бы захватив мусор. В целом, они не так буйно гуляли ночью, скорее просто запивали горе в разговорах и музыке. Оставшееся время он тратит на работу, погружаясь в нее настолько, что забывает следить за временем. Его отвлекает лишь рекламное уведомление, и парень практически подскакивает, начав собираться. Но приезжает без опозданий, так как по дороге обогнал парочку особо медленных водителей, которые не берут в учет те дополнительные двадцать километров в час, до которых можно разогнаться. Та самая кофейня встречает приятным ароматом кофейных зерен, что засыпаются в кофе-машины. Помещение озаряется приглушенным теплым светом, который способен после особо тяжелого дня убаюкать. Посетители словно не хотят нарушать эту атмосферу, тихо разговаривая между собой, пока пьют вкусный кофе и отламывают вилками маленькие кусочки сладких угощений. Все бариста приветливо улыбаются гостям, желая хорошего вечера, если кто-то берет напиток с собой. А потом бегут делать кофе, вырисовывая на пенке сердечки или красивые листочки, чтобы подать тем, кто предпочел насладиться напитком в самой кофейне. Вход Минхо сигнализирует колокольчик на двери, который, в отличие от магазинных, совершенно не раздражает слух. Словно приятная светлая мелодия льется откуда-то от двери, когда кто-то заходит в заведение. Он быстро оглядывается, находя Джисона за самым дальным столиком с мягкими стульями со спинкой. Парень что-то листает в телефоне, периодически улыбаясь, и от этой улыбки Минхо тает. Увидев ее, он сразу же вспоминает дни, когда у них еще все было хорошо. Когда Хан так же улыбался ему, просто стоило старшему посмотреть на Джисона. Но это в прошлом. — Привет, — здоровается Ли, отодвигая стул и садясь напротив, поправив на себе черный свитшот с логотипом бренда. — Привет, — здоровается Хан, сразу же убирая телефон и кладя его экраном вниз, тем самым показывая полную заинтересованность во встрече. Дорогой, думает Минхо. Очень дорогой. — Ты уже делал заказ? — Джисон ему отвечает отрицательно, только желая поднять руку, как к ним уже спешит светловолосая девушка с маленьким блокнотом в руках. Минхо берет американо, а Хан арахисовый раф. Ли невольно вспоминает, что раньше Джисон всегда брал себе этот кофе вместе с чизкейком. — Чизкейк не хочешь? — вырывается у него, но когда он видит весьма удивленный взгляд Хана, прикусывает язык. Не стоило. — Американо и раф. Больше ничего, спасибо, — улыбается ей Джисон, и она отходит. Совсем недолго, но они сидят в тишине, пытаясь найти наиболее безобидную тему для разговора. Чтобы вся эта встреча не выглядела, как попытка вернуть отношения, или демонстрация того, как тяжело Минхо. Он просто скучает. — Ну, как работается с Чаном и Чанбином? — находится наиболее оптимальный вариант, и Ли решается, медленно откидываясь на спинку стула. — Я скучал по ним, — усмехается Джисон, прокручивая кольцо на своем пальце. — Хорошо, на самом деле. С ними веселее работать, чем одному. — Ты в Японии работал один? — уточняет Ли, радуясь, что разговор продолжается. — Угу. Иногда кто-то приходил, но в основном я сидел всегда один, — и Минхо вспоминает. В дни, когда они еще разговаривали по видеозвонкам, младший всегда жаловался, что ему одному скучно и хочется с кем-то поговорить. Просил своего парня просто повисеть на трубке, чтобы Хану не было одиноко, но у Минхо никогда не было времени на разговоры. Сейчас бы он все отдал за эти звонки. — Ну, а как тебе вообще жизнь в Токио? Слышал, что многим не нравится, — произносит Ли, и им приносят две чашки кофе. Они благодарят бариста, и продолжают разговор. — Не могу сказать, что плохо. Единственное, что я понял за эти почти два года жизни в Японии, важно не где ты живешь, а с кем. Кто тебя окружает — вот, что важно и что является определением твоей счастливой или не очень жизни, — слишком серьезно отвечает Джисон, и Минхо, конечно же, все проецирует на себя. Он уверен, что причина затихания чужого голоса в том же, это был своего рода намек. Напоминание. Ли замолкает, делая глоток кофе, потому что понимает, что разговор идет не совсем так, как ему хотелось. Любая сказанная фраза как-то, да переплетается с их историей, напоминая об их разрыве все больше и больше. — Честно, я думал, что ты в курсе, что я вернулся. Был уверен, что парни тебе сказали, — задумчиво произносит Хан, и Минхо подмечает, что он изменился. Стал более сдержанным что ли, прошло два года, но он словно повзрослел. Речь стала менее окрашена, но при этом он говорит увереннее, чем раньше. От привычной уже легкой сгорбленности не осталось и следа: осанка поражает. Как там говорят, после болезненного расставания люди меняются, да? — Нет, я ни о чем не знал. Поэтому правда удивился, увидев тебя в Сеуле. Так еще и на месте их работы, — усмехается Минхо, смотря в кружку, словно боясь поднять взгляд. — У тебя, я вижу, дела тоже неплохо на работе, да? — улыбается Джисон, кивая куда-то в сторону улицы. Минхо слегка морщится, не понимая. — Машина, — о. Он видел, как старший подъехал. — А, ну, типа того, да, — слегка смущенно улыбается Ли. Они вновь замолкают, и каждый понимает, что разговор не клеится. Словно они ходят вокруг да около, пытаясь оттянуть что-то неизбежное, что, скорее всего, потрепит им обоим нервы. К черту. — У тебя кто-нибудь есть? — поднимает взгляд Минхо, решительно задавая вопрос, тревожащий его с самого начала. Хан, кажется, не ожидал, поэтому мгновенно реагирует поднятием слегка опущенной до этого головы. Смотрит удивленно и немного пораженно, пытаясь прощупать почву этого вопроса. — Мне стоит знать, по какой причине ты это спрашиваешь? — Банальный интерес, понимай как хочешь. Можешь не отвечать, — конечно же ложь. Банальный интерес, серьезно? — Нет, — все же отвечает Хан, при чем максимально уверенно, смотря старшему в глаза, словно бросая вызов. Правда сам не знает, какой. — А был? — тут в Минхо просыпается тот собственник, который проглядывался еще в их отношениях, но успешно был подавлен самим Ли. Он знает, что не имел на это никакого права, а тем более не имеет сейчас, но вопрос вырывается сам, не дав возможности Минхо его проглотить. — Минхо, — поза Хана становится напряженнее. Он убирает ладони с кружки, сцепляя их между собой, а плечи слегка приподнимаются, пока он опускает голову, чтобы снова потом поднять. — Для чего эта встреча? — и Минхо не знает, что должен ответить. Конечно, он скучал. Ему правда интересно было узнать, как жилось Джисону все это время, послушать его и поговорить. Но он не может справиться с чувством того, что их история не закончена. Столько времени прошло, а старший не может отпустить Хана, тем более сейчас, когда они в одной стране, городе, а тем более, когда Джисон работает вместе с его друзьями. — Ты же понимаешь, что ничего не выйдет? — спрашивает Хан, будучи не на сто процентов уверенным в оставшихся чувствах Ли, но попадает. Один лишь взгляд Минхо на Джисона говорит слишком о многом. — Все закончилось еще- — Я скучаю, — прерывает его старший, потому что не может. Он сейчас так близко, но так далеко от него. Эта невидимая граница просто убивает. — Минхо, нет, — вымученно стонет Хан, отворачиваясь в сторону окна, потому что все то, что Джисон воспитывал в себе это время, грозится разрушиться после этого искреннего, такого нежного «скучаю». Он два гребаных месяца в Сеуле, работает с его лучшими друзьями, у которых был и номер, на случай, если бы тот его сменил, и даже адрес. Хан даже почти сорвался, пытаясь придумать встречу с Минхо, но сдержался. И сейчас Ли так чертовски влюбленно смотрит на него, что Джисон почти готов кинуться в объятия этому парню. — Я… я правда не хочу на тебя давить, Джисон, но я же… вижу? Если я ошибаюсь, скажи, но теперь, когда ты в Сеуле, я точно не смогу тебя отпустить. То, что произошло тогда, было такой ебучей ошибкой, мне стоило просто сходить к психологу или напиться на крайний случай, чтобы я понял, что не готов тебя оставить, — полностью оголяет душу Минхо, совершенно не переживая об этом. Джисон видел и не такое, слышал от Ли куда похуже и эмоциональнее, да и в любом случае, он не хочет ничего утаивать. Он хочет, чтобы Хан знал все, что у старшего на душе. — Мы не можем, Минхо. Ты… ошибаешься, — лишь произносит Джисон, склоняя голову, потому что невыносимо смотреть в чужие глаза. Больше он ничего не произносит, ведь еще слово, и он может расплакаться прямо в этой кофейне. Никогда ничего хорошего не выходит, если пара сходится после расставания, он это знает. Но не берет в учет то, что в тех случаях расставания происходили либо из-за ссор, либо из-за измен. — Ладно. Извини, — тихо произносит Минхо, понимая, что призрачную вероятность на дружбу он сейчас собственноручно исключил. После этого разговора они станут незнакомцами. Оба какое-то время молчат, пока Джисон не встает, беря в руку телефон. — Я, наверное, поеду, — совсем тихо оповещает Хан, и они даже не прощаются. Младший просто тихо уходит. Кажется, теперь точно навсегда. Ладно. Минхо представлял такой исход событий, хотя совсем не верил. Это казалось чем-то нереальным, словно такого ну просто не может произойти. Но вышло, как вышло. Возможно, ему придется пережить еще два года, чтобы отпустить. Хотя раз не вышло в первый раз, почему должно выйти во второй? Но, в целом, он был готов. Такое случается. Но почему-то красные огни светофора, пока Минхо едет по заученному маршруту, начинают плыть. Он не сразу понимает, что это глаза начинают предательски намокать. Запрокидывает голову, стараясь проморгаться, но слез становится только больше. Одна уже стекает по щеке, оставляя после себя мокрую дорожку. Больно. Снова очень больно, и он уже не может чувствовать эту боль. Он устал. Как же хочется просто дать по голове тому Минхо, что был два года назад, когда решил разойтись. Может, предложи это Джисон, не было бы так хреново, а может все бы было сейчас хорошо. Они бы пережили этот этап, через боль, но пережили бы, радуя сейчас друг друга улыбками и утренними поцелуями. Просто глупый двадцатипятилетний Минхо не подумал о том, что это просто период их отношений, который был своего рода испытанием, которое они благополучно провалили.

***

Студия встречает тишиной, хотя свет включен, да и дверь на замок не закрыта. Значит парни куда-то вышли, и у Джисона есть некоторое время поработать одному. Все произошедшее в кофейне продолжает на него давить, захламлять мозг и создавать какой-то шум. Шум из мыслей, что в хаотичном порядке кружат, каждая озвучивает свое мнение, они сталкиваются и становятся еще громче, пытаясь перекричать. Джисон хватается за голову, сильно жмурясь, когда садится за стол, чтобы поработать. Тише не становится, так что он сразу же хватает в руку карандаш, находит чистый свободный лист и начинает переносить на бумагу все эти яркие эмоции, сильные чувства и жгучую боль. Что-то стирается, переписывается заново, но за строчкой появляется одна, написанная в спешке корявым почерком, а за ней и другая. Хан настолько погружен, что вспоминает события двухлетней давности, когда согласился со старшим на расставание. Считал решение свое обдуманным, считал такой вариант самым правильным и наиболее удачным, пока не понял, как сильно ошибался. Одиночество в Японии накрыло его еще больше. Он, кажется, из студии не вылезал, написав чертовски много треков за первые полгода, которые так и не выпустил. Строчки тех песен буквально оголяли душу парня, ведь они писались, чтобы избавиться от этих чувств. Разбитое сердце кричало о своей боли, и серый грифель все переносил на бумагу. В таком режиме он и провел свои два года, немного успокоившись. Время лечит, и он это понял. Он почти забыл голос Минхо, каждая вещь перестала ему напоминать о своем парне, а из окружения не было людей, похожих на Ли. Он почти отпустил, пока не узнал об обратном переводе в Сеул. Любое упоминание Кореи всегда отдавалось чем-то неприятным, а тут надо вновь туда вернуться. Но он знал, что вариант работать в Сеуле определенно лучше, чем в Токио, ну и он согласился. На дни переезда один Минхо был в голове, Хан думал, стоит ли им встретиться. Они же могут быть друзьями, особенно после всего того, что пережили вместе. Но его внимание отвлекли Чан и Чанбин, ставшие ему коллегами. Они специально никак не упоминали Минхо, и желание Джисона подутихло. Он спокойно работал, создавая компании тексты и музыку, и получал за это хорошие деньги. Все было нормально. Но сейчас он все еще сидит за столом, выводя слова. Ему это помогло еще тогда, в Японии, и он надеется, что поможет сейчас. Строчки выходят слишком личными. — О, ты уже вернулся? — раздается со спины голос Чана, и Джисон оборачивается, видя друзей с энергетиками в руках. Он им положительно мычит, возвращаясь к листку. Парни то и дело поглядывают на него, сразу же замечая неладное. Но тактично молчат, пока их самих от работы не отвлекает отправленный в стену карандаш. А следом за этим картина, как Джисон роняет голову на стол, хватаясь ладонями за волосы. — Так, друг. Что произошло? — он не сказал им, куда ездил, поэтому они совершенно ни о чем не догадываются. — Я виделся с Минхо, — тихо произносит он и молчит, словно этим все сказано. — Все прошло не очень, да? — догадывается Чанбин, видя состояние друга и степень давления карандаша на бумагу. — Не то, что не очень, он… он, видимо, хочет все вернуть, — тяжело вздыхает парень, опуская большие наушники себе на шею и сползает на стуле. Смотрит куда-то в потолок, будто бы там есть ответ на его многочисленные вопросы в голове. — А ты — нет? — спрашивает Крис, пытаясь вывести Джисона на откровения. Скорее всего, такими вопросами Хан сам дойдет к тому, что будет правильным. Главное его немного подтолкнуть. — В том то и дело, что так нельзя! Мы же расстались, все, все кончено, но, когда я смотрел на него сегодня, я понял, что все еще так люблю его, — чуть ли не плачет Джисон, проводя ладонями по замученному лицу. Ни одна тема, ни одна жизненная ситуация не способна вывести его на такие сильные эмоции. — Так, может, послать эти правила о том, что лучше не сходиться после расставаний? В конце концов, тогда вы оба допустили ошибку, решившись разойтись. Ты уверен, что будет ошибкой не дать вам шанса? — до какого-то времени Чан был уверен, что сходиться этим двоим нельзя, что расставание было верным решением, так как тогда, два года назад, он был свидетелем страданий обоих. В Сеуле он общался с Минхо, которому, казалось, отношения были в тягость. А вечерами иногда созванивался с Ханом, который с каждым днем все угасал. Но сейчас, видя состояние обоих парней, понимает, что ошибался вместе с ними. Они созданы друг для друга, и им тяжелее не быть вместе вовсе, чем поддерживать отношения на расстоянии. — Я не знаю. Отвечает Джисон, будучи совершенно запутанным, и Чанбин, взяв квадратный листочек для заметок, выводит ручкой адрес, оставляя его на столе Хана. Кидает многозначительный взгляд на младшего, возвращаясь к работе. Он обозначил свое мнение, но решать, конечно же, самому Хану. На долгое время студия погружается в тишину, нарушаемую битами, исходящими от компьютера Чана. Но после Джисон резко срывается с места, захватив тот самый листочек. — Надеюсь, у них все будет хорошо, — тихо произносит Чан, а Чанбин подходит к чужому столу. Так делать нельзя, но он просматривает написанный Джисоном текст. Ему становится больно от этих строчек.

***

И снова эта шумная тишина в квартире, которая словно насмехается над Ли, что он так просто упустил свое счастье. Какой-то час, а бутылка уже пуста. Как же неправильно топить свое горе в алкоголе, но какая кому разница? После этого даже легче не становится, но так устроен человеческий мозг, считающий, что лучшим решением при душевной боли будет напиться. За алкоголем и сигарета, и не одна и даже не две, но он хотя бы больше не плачет. Он справится. По крайней мере он пытается себя убедить в этом. Но идея о переезде уже не кажется такой абсурдной. Господи, до чего ты докатился, Ли Минхо. Но хоть что-то в этой ситуации доставляет парню спокойствие. Раз Джисон так категорично против, значит без Минхо ему будет лучше. А это значит счастье Хана, которое для Ли важно чуть ли не сильнее, чем свое собственное. Будет тяжело пережить все во второй раз, но все, что не случается, делает человека сильнее. Он справится. Дым вновь развевается по едва ощущаемому ветру, как тишину прерывает дверной звонок. Минхо опускает взгляд на наручные часы, внутренне матерясь, что парни приперлись в такое позднее время. Еще и в такой день. Но, может, Ли не стоит быть одному сейчас? Возможно компания лучших друзей пойдет ему на пользу, он выскажется на всю несправедливость этого мира, а они дадут нужный сейчас совет. Шоркая босыми ногами по полу, он, даже не убрав тлеющую сигарету, подходит к двери, не беспокоясь о внешнем виде. Он выглядит убитым, с красными поникшими глазами, опущенным лицом и голым торсом. Ему хреново, и он этого не скрывает. Не сейчас, не в этот вечер. Проворачивает дверной замок, берясь за ручку, и открывает тяжелую дверь. — Джисон? — нет. Теперь Минхо бы предпочел скрыть свое состояние. Только что он тут делает. Откуда вообще адрес и… зачем? Зачем он приехал? — Что ты тут делаешь? — без наезда, скорее с искренним удивлением спрашивает старший, так и не отойдя от двери. — Впустишь? — произносит парень хриплым голосом, и Минхо замечает, что, кажется, ни одному ему сейчас плохо. Джисон может и не плакал, но на его лице все написано. Он уже не уверен, кто из них выглядит хуже. Ли отмирает, сразу же впуская парня и совсем позабыв о тлеющей сигарете, пепел которой уже грозится упасть на светлый пол. — Сигарета, Минхо, — указывает он взглядом, и старший спешит к раковине, сразу же туша ее. До фильтра еще далеко, но курить перехотелось совсем. Хан тем временем проходит в гостиную, уделяя немного внимания квартире. Ванная слева, открытая в спальню дверь справа и просторная комната гостиной, совмещенной с кухней. Все белое с серыми вставками. Где-то стоят элементы декора, вроде цветов или абстрактных изображений, но в целом минимализм. Все, как любит Ли, и как пытался создать в их общей квартире, иногда споря по этому поводу с Джисоном. Но в глаза бросается пусть и небольшая, пустая бутылка крепкого алкоголя и едва начатая вторая. Рядом стоит одинокий пустой стакан, говорящий обо всем. Что здесь живет одинокий парень, который в таком же одиночестве осушил ее несколько минут назад из-за… из-за сильной боли. Хан засматривается на чужую спину, понимая, что старший все еще уделяет время залу, ведь раньше он был чуть менее накаченным. За одним воспоминанием следует другое, более интимное, и парень встряхивает головой, избавляясь от наваждения. — Нальешь мне тоже? — ничего путного не говорит Джисон, все больше и больше заставляя Минхо нервничать. Но тот кивает и, достав чистый стакан, наливает небольшое количество, пока Хан засматривается на что-то, стоящее на верхней полке открытого шкафа, служащего скорее декором. Ли следит за чужим взглядом, понимая, что Джисон смотрит на их общую фотографию, от которой Минхо не смог избавиться при переезде. Это обычное селфи, сделанное, кажется, во время одной из многих их прогулок. Но на ней Хан ярко улыбается, точнее смеется, оголяя белоснежный ряд зубов, пока Ли, прикрыв глаза, целует чужую щеку. Эта живая фотография сразу же стала любимой Минхо, и именно он настоял распечатать ее. Тогда они были максимально счастливы. Но Минхо, неловко прокашлившись, подходит к ней, опуская изображением вниз. Хан кидает на него не совсем понятный старшему взгляд, и отходит к кофейному столику, беря с него стакан. С секунду смотрит на янтарную жидкость, и залпом опрокидывает в себя крепкий алкоголь, чуть сморщившись. Минхо совершенно не понимает, что сейчас происходит. Почти полночь, а у него в квартире Джисон, который залпом выпивает алкоголь, будучи разбитым точно так же, как и сам Ли. Ничего не говорит, лишь смотрит странно, что Минхо кажется влюбленным взглядом. Но в нем бутылка виски, он точно ошибается. Только вот причина позднего и совершенно точно не запланированного визита Хана яснее не становится. — Ты… в порядке? — наитупейший вопрос, который мог задать Минхо. Но тишина, пока он один, была хоть как-то понятна, а тишина, возникшая сейчас, чертовски давит и нервирует все больше и больше. Еще пара минут и он не сдержится. Из него вырвутся все мысли и чувства, которые он держит в себе. И, скорее всего, хорошим это точно не закончится. Джисон, сидящий на кожаном диване, мотает в разные стороны головой, а потом встает. Минхо не успевает сообразить, как парень оказывается прямо возле него, крепко обнимая за торс. Старший сейчас настолько обескуражен таким действием, что не сразу понимает, что должен обнять в ответ. — Джисон? — почти шепчет он, аккуратно укладывая ладони на чужую напряженную спину. В нос бьет все тот же парфюм Джисона, аромат которого ассоциируется теперь исключительно с ним, и Минхо почти растворяется в этом чувстве. Только сердце все еще ненормально бьется, пытаясь осознать все происходящее. Что Хан, отказавший ему несколько часов назад, сейчас крепко обнимает. — Прости, — произносит Хан куда-то в плечо, — прости. Я испугался, Минхо. Испугался, как быстро во мне проснулось то, что должно было исчезнуть, — надломленным голосом пытается сказать Джисон, и Минхо чувствует едва ощутимую дрожь в чужом теле. — Я тоже скучаю по тебе. Очень сильно, — крепче прижимается он, и Ли усиливает свою хватку. Он слышит, как тяжело дается Хану этот шаг, и полностью понимает его, поэтому утыкается носом в чужую шею, пытаясь передать все через всевозможные касания. — Это ты меня прости. Я не должен был… не должен был тогда все заканчивать. — Это было обоюдное решение, — все еще не отпускает младший, словно боясь вновь потерять. — Я все еще люблю тебя, Минхо. От этих слов, произнесенных так тихо в шею старшего, пока сам Хан вжимается все сильнее в объятиях, у Ли, кажется, останавливается сердце. Два года, а он так уверенно, пусть и тихо произносит признание в любви, что хранилась в его сердце все это время. — Я тоже тебя люблю. Все еще чертовски сильно люблю, Хани, — ласково произносит он, отстраняясь, но не разрывая объятий. Смотрит в напуганные глаза и едва заметно улыбается. Сейчас он чувствует обязанность показать Джисону, что не все потеряно, что их чувства друг к другу все так же сильны, и у них получится во второй раз. — Мы же не совершаем ошибку? — тихо спрашивает Джисон. Учитывая реакции обоих, становится кристально ясно, как сильно они нужны друг другу, но Хан все еще сомневается. — Я точно знаю, что не могу без тебя, — признается старший, оглаживая тыльной стороной ладони чужую щеку. — Если ты можешь сказать то же самое, значит мы все делаем правильно. Теперь правильно. Вместо ответа Джисон, прикрыв глаза, накрывает своими губами чужие, понимая, что тоже не может без Минхо. Он нужен ему как воздух, поэтому, переместив руки на чужую шею, он увереннее целует парня, ощущая ответ. Старший принимается медленно сминать покусанные от нервов губы, сразу же вспоминая, каково это. Раньше они могли целоваться часами, потому что не хватало того малого, что случалось по утрам или перед сном. Оба работали, развивались каждый в своей сфере, поэтому те свободные дни они проводили исключительно друг с другом. Сейчас они вновь ощущают то, что снилось лишь в особо приятных снах. Поцелуй выходит таким светлым, наполненным той самой сильной любовью, сохранившейся в сердцах. Они аккуратно перебирают губы, кажется, улыбаясь в поцелуй от вновь растущего в них счастья. Тишина квартиры теперь совершенно не ощущается, когда они здесь вдвоем. Хочется больше и больше, ведь каждый из них изголодался по нежным, чувственным поцелуям, заставляющим уснувших бабочек вновь проснуться и запорхать. — Я скучал по этому, — отстраняется на секунду Минхо, упираясь своим лбом в чужой и пытаясь поверить в реальность происходящего. — Я тоже, — отвечает Хан, вновь целуя парня с чуть большим напором. Минхо пускает язык сквозь едва прикрытый ряд зубов, углубляя поцелуй. Градус растет по мере увеличения напора, и к нежности добавляется страсть этой любви, когда Джисон прикусывает чужую губу, вызвав тихий стон скорее больше из-за неожиданности. Минхо улыбается, принимаясь целовать более развязно, мокро, понимая, к чему все идет. Он чувствует, что Хан не против, и усиливает напор, сам цепляя зубами покрасневшие губы. Рука старшего со спины скользит чуть ниже, останавливаясь на пояснице. Он прижимает Джисона ближе к себе, продолжая терзать чужие губы. Возбуждение сейчас накатывает с неимоверной скоростью, и помещение наполняется громким дыханием. Разум младшего плавится, когда он вновь чувствует этот собственнический жест от Минхо. Раньше Ли всегда старался показать, что они принадлежат друг другу, если вдруг на Джисона кто-то клал глаз. И сейчас прижимающая рука на пояснице, глубокий и страстный поцелуй вместе выдают эту черту старшего. А Хан и не против. Он полностью отдается Минхо, расслабляясь в его руках и запуская ладонь в темные волосы на затылке. Ответно целует, слегка потираясь пахом о чужое тело. Совсем немного, но ощутимо, ведь не просто так старший толкает Джисона к стене, чтобы поставить колено между слегка раздвинутых ног. Хан ощутимо стонет прямо в губы, начав тереться вставшим членом о бедро. Минхо, несмотря на это, все равно не разрывает поцелуй, ловя все тихие поскуливания и вздохи и наслаждаясь ими. Они не вместе два года, и казалось, что им понадобится много времени, чтобы вновь привыкнуть друг к другу, но уже спустя пару минут Минхо, взяв в свою руку ладонь Джисона, тянет его в свою комнату. Может, это просто банальное желание секса, но учитывая, как они признавались друг другу почти со слезами на глазах, то, что произойдет дальше — будет занятие любовью, как это было раньше. Но иронично то, что впервые они познакомились в клубе, переспав друг с другом, а после это переросло в крепкую любовь. И сейчас, спустя столько времени, Хан как тогда лежит на кровати с раскрасневшимися щеками, пока на него желающим взглядом смотрит Минхо. Но сейчас старший бережно обхватывает чужую ладонь, переплетая пальцы перед тем, как вновь поцеловать. Он отстраняется, удерживая вес тела на согнутой в локте левой руке, и подносит сплетенные ладони к своим губам, аккуратно целуя чужие костяшки, пока не разрывает зрительный контакт с Джисоном. Младший сейчас чувствует огромную любовь к этому парню, словно граничащую с зависимостью. Но даже если это так, — ему все равно. Он знает, ощущает насколько это взаимно. — Я помню твои предпочтения, — наклоняется Ли, шепча на ухо. — Но как ты хочешь сейчас? — спрашивает старший, так как понимает, что, возможно, в данный момент нет места грубости, полюбившейся Хану. — Мне плевать, я просто хочу тебя, — закидывает он руки на шею Минхо, тем самым приближая парня к своему лицу. — Покажи, как сильно ты меня любишь, — произносит Джисон, вновь соединяя губы. Минхо улыбается, но целует его в ответ, касаясь грубой кожей ладони плоского живота, где задралась футболка. Парень в мгновение напрягается из-за контраста температур, а после сразу же расслабляется под чужими касаниями. Минхо аккуратно оглаживает чужую кожу, переходя с талии на грудь. Чувствует, как часто и глубоко вздымается грудная клетка, и решает полностью снять футболку. Отстраняется от губ, уже обеими руками скользя по изгибам талии, тем самым задирая ткань. Хан приподнимается, но как только ложится, старший сразу же припадает к его шее, начав оставлять множественные поцелуи, иногда втягивая тонкую кожу. Джисон полностью расслабляется, позволяя парню доставлять ему удовольствие, лишь вплетает свою ладонь в чужие волосы, изредка массируя кожу. Минхо активно выцеловывает шею и грудь, спускаясь на ключицы, чтобы оставить легкие укусы, а после и на грудь, все еще продолжая оглаживать медовую кожу. Тело Джисона сильно изменилось с их последней встречи. Старший, почему-то, отчетливо помнит их последнюю совместную ночь. Тогда словно каждый из них уже знал, что тот секс, вероятно, будет последним. Что в их отношениях давно все не гладко, что каждому они являются лишь грузом. Но то болезненное расставание изменило их обоих. Хан стал более уверенным в себе, посвятил, кажется, все свое время работе и самосовершенствованию. А Минхо пытался заглушить осознание собственной ошибки в полном изменении своей жизни. Жилье, распорядок дня, отношение к работе и окружающим, даже машина. Изменил все, но оставил ту фотографию в надежде на что-то. — Минхо? — окликает его Хан, кладя ладонь на щеку. — О чем ты задумался? — Минхо вновь наклоняется к чужим губам. — Что люблю тебя, — произносит старший, сразу же толкаясь своим телом о чужой пах. Джисон едва слышно из-за поцелуя простанывает, сжимая чужой бицепс. — Ты сделал татуировку, — замечает Хан, в паузах между глубокими вдохами. Так как Ли встретил его с голым торсом, Джисон практически сразу заметил рисунок на левой стороне торса. — Да, — произносит парень, целуя уголок губ. — Нравится? — Очень. Поделишься смыслом? — спрашивает младший, и Минхо отстраняется, сам смотря на абстрактный рисунок, в котором проглядывается падающий с высоты человек. Он летит спиной вниз, но протягивает руку вверх, словно пытается зацепиться за что-то. — Она связана с тобой. Вернее, — делает он паузу, — с нашим расставанием. — Ты набил татуировку, которая все это время напоминала обо мне? — приподнимается Джисон, кончиками пальцев проводя по коже. — Да, — усмехается Минхо. — Я был уверен, что я пожалею. Но, знаешь, не было ни секунды. Я, конечно, не знал, что все сложится так, но… что бы то ни было, ты остаешься очень важной частью моей жизни. Хан какое-то время молчит, смотря то на рисунок, то в глаза старшего, а после закидывает руки на шею, соединяя губы в поцелуе. Минхо обнимает его в ответ за талию, нежно сминая губы. — Я чувствую, как твое настроение изменилось, — отстраняется старший, и руками спускается к чужой ширинке. — Не бери в голову, ладно? Сейчас я намерен доставить тебе удовольствие, а с таким настроем ничего не выйдет, — кратко целует он, окончательно расстегивая ширинку. В итоге Минхо стягивает предмет одежды с Джисона, оставляя поцелуи на внутренней стороне бедра. Хан пытается свести ноги, но старший не дает ему этого сделать, удерживая их рукой. — Ты вздумал меня стесняться? — Ты бы видел сейчас свои глаза. Ты словно сожрать меня хочешь, — усмехается Хан, а потом осознает, что он только что сказал, когда смотрит на старшего. — Минхо. Но тот ничего не отвечает, начав стягивать боксеры. — Сможешь не кончать, пока я тебе не скажу? — наклоняется он к уху, пока водит рукой чертовски близко от текущего члена, но не касается. Джисон лишь кратко кивает. — Отлично, — отстраняется Ли, — перевернешься для меня? — и Хан слушается, становясь на колени. И так розовое от возбуждения лицо приобретает еще более насыщенный оттенок, когда он становится в такую открытую позу. Джисон уже знает, что собирается делать Минхо, правда пока не уверен, хочет он этого или нет. Чувствует чужие ладони на собственных ягодицах, что с нажимом оглаживают кожу. Он знает, что старший специально издевается над ним, но молчит, зарываясь лицом в подушку. К сожалению или к счастью, Минхо действительно хорошо изучил Хана за то время, что они были вместе, и прекрасно знает, как все происходящее влияет на Джисона. Что он очень легко смущается, когда старший любуется им, и что это возбуждает — быть таким открытым. Но в итоге Джисон выдерживает, но когда он чувствует мокрый язык на своей дырочке, выдержка ломится к чертям, и Хан скрывает скулеж в подушке. Он не видит, но знает, что Минхо ухмыляется, иначе как объяснить сжатие кожи под руками. Старший потянулся за смазкой, лишь на секунду оторвавшись, и уже вскоре коснулся колечка мышц еще и пальцами. Хан рвано выдохнул, ощущая и проскальзывающий внутрь язык, и кончики пальцев, что проходились вокруг. Он и не заметил, как прогнулся в спине, насаживаясь на язык. — О боже, блять, — матерится он, чувствуя входящий в него палец вместе с языком. Тяжело-тяжело дышит, ощущая, как сгибается внутри палец, а язык оглаживает стеночки. — Минхо, — скулит младший, на секунду отрывая лицо, но вновь скрывается в подушке, сжимая руками ткань. Старший зарывается лишь глубже, продолжая растяжку уже двумя пальцами, и наслаждается легкой дрожью в теле. Пальцы проникают все глубже, растягивая податливые стенки, и Минхо чувствует, как Хан двигает бедрами, проскальзывая по чужому языку. Ли ухмыляется, оглаживая свободной рукой бедро, прежде чем резко вогнать пальцы и насладиться издавшимся стоном снизу. Но в итоге Минхо отодвигается и добавляет третий палец, стараясь нащупать простату. И видя, как дергается Джисон, оставляет руку внутри, лишь немного выходя и снова возвращая ее в то же место. — Блять, — хнычет Хан, извиваясь на кровати. Ли не перестает массировать комок нервов, видя, какое наслаждение это приносит младшему. — М-минхо, я так кончу, — скулит Джисон, стараясь собрать разъезжающиеся ноги. — Ты сказал, что продержишься, — припоминает ему Ли, проводя кончиком языка по краю дырочки. — О боже, — смиряется младший, вновь зарываясь в подушку, пока чувствует многочисленные разряды тока по телу от стимуляции простаты. Минхо же, кажется, прекращать не намерен, лишь ускоряет темп, все быстрее вгоняет пальцы внутрь, наслаждаясь многочисленными громкими стонами. — М-минхо, — Хан не чувствует, но у него из глаз из-за сильного возбуждения уже текут слезы, — я-я не могу, — хнычет он, ощущая, как сильно тянет внизу живота. — Я хочу кончить, прошу, — последнее слово срывается на протяжный стон из-за укуса на своей ягодице. В итоге старший убирает пальцы, видя, как дрожит чужое тело, и аккуратно переворачивает парня на спину, наблюдая мокрые щеки. — Малыш, — тихо произносит Минхо, беря чужую ладонь в свою. Джисон глубоко дышит, и, кажется, в мгновении от того, чтобы испытать оргазм. — Ты в порядке? — наклоняется он, оставляя легкий поцелуй на щеке. Хан всеми силами пытается ответить хоть что-то, но вместо этого притягивает старшего к себе для поцелуя, пока думает о том, что никто и никогда не способен доставить такое удовольствие одними пальцами. Конечно, за это время у него был секс, и не с одним человеком, но так умеет лишь Минхо. Он довел его до края, заставив подумать, что на этом все и закончится, но после прекратил любые действия, заставив Хана извиваться в предоргазменном состоянии. И это даже не член. А теперь интересуется самочувствием, поглаживая костяшки руки. — Я буквально только что отлизал тебе, — посмеивается старший, но все же отвечает на поцелуй. — Мне плевать, — целует он его вновь. — Теперь я могу, наконец, получить твой член? Старший посмеивается от резко появившейся смелости Хана, которая пришла на место стеснению, но все же тянется к краю спортивных штанов, на которых образовалось мокрое пятно. Натягивает на член презерватив, и, выдавив достаточное количество смазки, приставляет головку, устанавливая зрительный контакт. Медленно входит и наблюдает за сморщившимся в наслаждении лицом, а после чувствует и сжатие собственной ладони. Останавливается, ощущая, как Хан сжимает его внутри, но молчит, давая парню привыкнуть. — Пара движений, и я, кажется, кончу, — шепчет Джисон с закрытыми глазами. — Пока я не скажу, Хани, пока не скажу, — напоминает Ли, зная, что младшему нравится контроль над его оргазмом. Ощущая, что стенки не расслабляются, Минхо, слегка нахмурившись от не особо приятных ощущений, наклоняется, чтобы поцеловать парня. — Расслабься, — тихо произносит он, глубоко целуя парня. Джисон сминает его губы в ответ, слегка сжимая рукой бицепс, но действительно расслабляется. Минхо, почувствовав это, улыбается и медленно выходит, медленно поглаживая талию Хана. Снова входит и начинает набирать темп, все с большей силой вгоняя член. Джисон, что только что не кончил от одних лишь пальцев и языка, вновь начинает постанывать, закусывая и так растерзанную губу, пытаясь заглушить немного стоны. — Дай мне тебя послушать, — наклоняется Минхо, проводя губами по чужой щеке, и как только младший перестает терзать губу, с силой толкается внутрь, выбивая полноценный стон. Прям на ухо Хану старший сам простанывает, сжимая левой рукой талию. Темп все ускоряется, и в уголках глаз младшего вновь собирается влага от неконтролируемых эмоций и удовольствия, что он сейчас испытывает, когда головка точно попадает по простате. — Блять, блять, — ругается Джисон, зажмуривая глаза, — не останавливайся, прошу, — скулит парень, когда комната наполняется звуком частых шлепков тел друг от друга. По лбу Минхо течет пот, пока он сам тяжело дышит, стараясь доставить Хану максимальное удовольствие. У него сейчас сносит голову от осознания, что он снова видит Джисона под собой. Заплаканного, сладко и слишком порнографично стонущего с порозовевшими щеками и просящего о большем, потому что ему хорошо. Он практически отключается от ощущений, которые ему сейчас доставляет Минхо, продолжая вдалбливать его в кровать. — М-минхо, поцелуй меня, прошу, — словно в бреду произносит Джисон, протягивая руки к шее старшего. Ли сразу же наклоняется, впиваясь губами в чужие. Поцелуй выходит немного хаотичным из-за быстрых и глубоких толчков, но это не мешает им сплести языки, стараясь забрать власть. Хан стонет прямо в губы, полностью теряясь в ощущениях и во вновь проснувшейся любви к этому человеку. Да, возможно, все дело в возбуждении, но Джисон, почему-то, как никогда сейчас уверен в том, что чувствует. — Я люблю тебя, — пытается сдержать стоны он, чтобы наиболее четко это произнести прямо в чужие губы. Минхо ни на секунду не замедляется, продолжая с силой вбиваться в полностью расслабленное тело. — И я тебя люблю. Очень сильно, — сквозь тяжелое дыхание отвечает Ли, вновь соединяя губы в поцелуе. Спустя совсем немного времени Минхо чувствует, что тело под ним начинает трястись, и хватает ноги под коленями, сделав угол проникновения еще глубже. — Пожалуйста, пожалуйста, — просит Джисон, мотая головой из стороны в сторону, пока сжимает ладонями простыни. — Еще немного, малыш, терпи, — старший запрокидывает голову назад, сам глубоко простанывая от сжимающих его стенок. — М-минхо, не могу, Минхо, — практически плачет Хан, тяжело дыша. Старший игнорирует слова, сильнее и сильнее вгоняя член, наслаждаясь как и ощущениями так и видом разбитого Джисона. Толчки становятся хаотичнее, когда он силой отрывает чужую руку от ткани, чтобы переплести пальцы. Ладони у обоих вспотевшие, но они крепко сжимают руки, когда Минхо одним глубоким толчком резко входит. — Кончай, — практически шепчет он, когда Джисон вскрикивает, начав трястись всем телом, особенно бедрами, пока переживает яркий оргазм. Сперма пачкает его живот, когда он слышит достаточно громкий стон себе на ухо. Старший, не выдержав сжатия, также кончает себе в презерватив, пытаясь отдышаться. Спустя время они без слов просто ложатся рядом, даже не потрудившись убрать весь беспорядок. Оба тяжело дышат, пытаясь прийти в себя. Руки остаются сцепленными. — Я хочу курить, — приподнимается Минхо, все же стянув после презерватив с себя, и проводит влажной салфеткой по чужому животу, оставляя в конце практически невесомый поцелуй. Уже у окна он подкуривает сигарету, пряча ее ладонью от ветра, и выдыхает едкий дым. Но только он слышит сзади шуршание постельного белья, на его торс приземляются ладони. Спиной он чувствует чужую грудь, а на плече уже покоится голова Хана, что блаженно прикрыл глаза. Свободной рукой Минхо укладывает свою ладонь сверху, поглаживая костяшки. — Ты в порядке? — спрашивает Ли на выдохе. — В полном, — не совсем внятно произносит Хан. Он отрывается от его спины и становится рядом, устремляя свой взгляд в чужие глаза. — Что такое? — Думаю, почему мы тогда решили расстаться, — отвечает парень, сразу же немного сбивая с толку Минхо. Чертовски подходящий момент поговорить об этом. — Я не выдержал расстояния. Почувствовал одиночество, и мой мозг решил, что… что я больше не люблю тебя, — совсем тихо произносит он конец фразы, вбирая в себя дым. — Мы, — поправляет его Джисон. — Мы не выдержали расстояния. Это было обоюдное решение. — Да, но… Инициатива была моя. — Ты думаешь я не думал об этом? Мы оба допустили ошибку, решив, что это конец. — Больше я тебя не отпущу. Если только сам не попросишь, — серьезно говорит Ли, смотря прямо в родные темные глаза, по которым он так скучал. — А я и не попрошу, — отвечает Хан, пролезая под рукой, высунутой в окно, и крепко прижимается к чужому телу. Минхо вмиг его обнимает, оставляя быстрый поцелуй на макушке. — Но, возможно, нам стоит побывать у семейного психолога, — посмеивается младший, приподнимая голову. Минхо теперь целует его в губы. — Возможно, — улыбается тот. — Тогда… стрельнешь сигаретку? — улыбается Джисон, наблюдая за удивлением на чужом лице. — Ты куришь?!