Кровавые пятна, что капали изо рта и носа подростка, пачкали асфальт. Блондин тяжело дышал, словно от долгого и продолжительного бега, крепко ухватившись за лицо, куда недавно прилетел кулак хулигана, что сейчас стоял над ним, нависая и пугая только одним взглядом. Чувство было не из приятных. Далеко не из приятных…
Хотелось сбежать, так далеко, как только можно, чтобы парень в кожаной куртке и спортивках не догнал его.
— Кто просил?— рычал с диким шипением Рома, скалясь, словно дикий зверь, что никогда не видел людей, готовый в любой момент впиться клыками в глотку. В глотку Антона, что сейчас сидел с ним в старой заброшке, что вот-вот развалится, на голом холодном полу, вжавшись в такую же холодную стену, так, будто это поможет слиться с ней воедино, стать невидимым для тёмных глаз, что были омутами, или болотом, из которого не выберешься, зацепишься за корягу, что скрывается в недрах воды и утонешь, брыкаясь словно мотылёк, с белыми, словно луна в ночи, крыльями и глазами с отливом голубого неба.
Клыки не выражали ничего, кроме злобы. Всеми преданный и отвергнутый Пятифан не мог унять свой гнев. Отец, что спился, а после в местном клубе нашёл себе любовницу, с которой обжимался прямо возле дома. И он это видел, видел собственными глазами всё ту похабщину. От того брюнету хотелось засунуть себе в глотку пальцы, чтобы опустошить свой желудок до последней капли, в котором и так ничего не было последние пару дней. Отвращение к себе росло, но парень ни с кем не делился и больше никому не доверял. После того как Бяша оставил его, уехав, и в край рассорившись с другом детства, так, что дороги назад не было.
Мать не заинтересована в воспитании сына, да и вообще в своём ребёнке, после ухода отца к другой женщине, она винила во всем Рому, что именно он виноват в том, что отец отвернулся от семья, якобы стыдно ему было за сына, что вырос и рос на улице, живя по понятиям, по-пацански, обворовывая других детей, избивая и вымогая деньги. Мало того что занимался таким, так ещё и собственную банду создал, некорректно разговаривал со старшими. А когда мать нашла сигареты, то просто оставила все как есть, не желая больше принимать участие в жизни сына.
— «Это его проблемы!» — говорила женщина, разговаривая с какой-то знакомой, что по всей видимости советовала ей хоть что-то сделать, дабы чадо не загубило своей здоровье, и вообще жизнь, которую мать уже предполагала.
Причём тут Антон?
Скажем так, попал не в то место, не в то время. Пускай он и не был близок с Пятифаном так, как был Игорь, но хотел поддержать хулигана всеми силами, хотел видеть довольный оскал и низкий смех, который парень старался сдерживать под грозным видом бессердечного парня…но как говорится:
» — Не лезь не в свои дела, целей будешь.» — именно тогда любопытство и хотелка хоть как-то исправить чужие ошибки, и сыграло злую шутку, сделав себя в глазах хулигана таким же, как и всё, кто отвернулся от него.
В последний раз сделаю вид, что ничего не заметил…
Петров разочаровался и решил играть той же монетой, рискуя всем или ничем.
— Я не делал того, что ты мне приписал…— с некой хрипотцой в голосе проговорил Антон, подняв затуманенный болью взгляд. Удар пришёлся по печени, а после череда ударов в лицо, от чего оно пульсировало и разрывалось дискомфортом. Да, Рома не щадит его, делая следы более заметными, так, чтобы все смогли это лицезреть. Позорно. И как только их зарождающая и набирающая обороты дружба, смогла перерасти в это?
В то, что Пятифан отдалился от всех, стал агрессивнее. В нём кипела обида на весь мир, а ещё на себя. На себя, потому что он поступает как последний гандон, но остановиться сложно, когда каждый день, сидя дома один, молча смотря в потолок, ты вспоминаешь слова, сказанные лучшим другом, его взгляд, что был не таким как раньше, его тишину, после которой он встал к нему спиной, направляясь прочь. Парень поменялся, потеряв даже свой шанс за завоевание расположения Полины, которая была для хулигана неким светом, надеждой на то, что он сможет измениться, но как бы то не было, она отвергла его, сказав, что они слишком разные и их миры не совместимы, настолько, что если это случится, массовой катастрофой не обойтись.
Но я вижу страх, глядя тебе в глаза.
Он смирился и просто плыл по течению без смысла существования, но Антон всё время стоял на его пути, лез куда не надо, пытался исправить его ошибки, на которые хулигану было уже похуй. Он оставил их, не пытаясь ничего изменить. —
«Будь как будет, мне нечего терять.» — думал Пятифан, замахиваясь для нового удара.
— Вставай! — голос раздался громким отдаляющим эхом по давно всеми забытому зданию, Рома держал Петрова уже за ворот футболки, что была измазана грязью и пылью, а также мелкими, еле заметными, каплями крови. — Поднимайся говорю, Ан-тон! Я же знаю, тебе есть, что мне сказать! — продолжал брюнет, скрипя зубами, держа кулак сжатым, словно угрожая.
Хотя, это и была угроза.
Ты продолжаешь понтоваться, я продолжаю вкалывать…
Ясно.
Блондин на подобное поднял взгляд, а после шикнул, почувствовав новую волну неприятной ноющей боли, которая только усиливалась от любого движения. — Иди нахуй. — несмотря на боли, прошипел парень, усмехнувшись, кидая мелкий камень брюнету в ногу, практически попав, лишь мельком задевая свободные спортивные штаны, чем вызвал недовольный взгляд сверху вниз.
—Чё сказал? — Пятифан наклонился ниже, опаляя губы Антона горячим дыханием. Глаза напротив выражали злость, а голубые омуты ничем не отличались –отвечали тем же.
Парни нагло смотрели друг другу в глаза, повисло молчание, которое нарушил Антон. —Чё слышал, я не виноват, что ты глухой пиздец. — момент, и блондин понял, что только что ляпнул, но виду не подал, смотрел не прогинаясь, хотя лицо жутко болело от ранее полученных ударов. Интересно, насколько плохо он сейчас выглядит? Наверно…ужасно. Рука приподнялась с земли и парень из последних сил оттолкнул от себя хулигана, который до этого сидя на корточках от неожиданности сел на землю, на секунду распахнув глаза от неожиданности, а после также с гневом опалил взглядом Петрова, который медленно, держась за грязный подоконник с разбитой рамой, вставал с земли, другой рукой все ещё придерживая живот. Пятифан в миг вскочил, от чего штаны сзади уже были грязные, но волновало его сейчас точно не это.
Шах и мат — снимаю корону с тебя.
— Сука! — хулиган выругался, хватая Антона за грудки, приподнимая и ставя на ноги, встряхивая как щенка, что провинился и испортил нечто ценное. — Да я тебя! — начал он, но блондин не дал договорить, перебивая.
— Ты мне…что? — тихая усмешка, взгляды парней направлены друг на друга. — Снова изобьёшь? — Антон схватил руку хулигана, стараясь убрать её с себя.
Тщетно.
— Ой, забыл. Ты же ничего кроме этого не умеешь, я прав? — продолжал блондин, копая сам себе могилу, прекрасно понимая последствия, но не в силах остановиться, добавляет. — Давай же, убей меня.
