Последний раз

      Франция дрожит, судорожно вдыхая запах сандала, которым был пропитан воздух в помещении.       Англия сегодня издевается над ним пуще прежнего. Ласкает его внутреннюю часть бедра, вылизывая чувствительную кожу. Язык у Кинга острый во всех смыслах этого слова, Франция ощущает это во всех красках. Англия гладит его ноги, целуя колени. Франция невольно льнёт к нему, чтобы получить разрядку, но Кинг жестоко отстраняется, не давая желаемого. Франция откидывается на подушки, шипя:       — Я тебя ненавижу. Знай это, ладно?       — Ты сам согласился на это, honey, — Кинг даже не старается скрыть злорадную усмешку, беря в руки ладонь Франции и касаясь её горячими губами.       Дом Китая поражал своими объёмами и внутренними убранством. Экзотика Востока будоражила сознание, хоть, казалось бы, Англии и Франции не привыкать: они уже были знакомы с восточными коллегами. Однако каждый из них уникален по-своему. К тому же, входя в этот дом, Англия и Франция чувствовали себя победителями. Дверь им самолично открыл Китай, пожирая гостей испепеляющим взглядом. Такого унижения он с роду не знал. Такого позора никогда не переживал. Он проклинал всех иностранцев и опиум, с помощью которого его неприступную стену разрушали изнутри. Теперь он стоит, будто слуга, и смотрит, как победители рассматривают его дом, оценивая его жадными глазами.       От злости Китай трясло, от беспомощности хотелось кричать, но он продолжает хранить безмолвие, собрав всю волю в кулак.       Все двери дома открыты. Когда Франция зашёл в комнату Китая, Англия последовал за ним. Светлая и просторная, она располагала к отдыху. Кровать была аккуратна убрана, сквозь окно в неё проникали солнечные лучи.       — Какой интересный интерьер, — задумчиво проговорил Франция, ведя рукой по шёлковой картине, которая висела на стене.       — Да, недурно, — согласился Англия, глядя в окно. — Скажи, my dear friend, у тебя когда-нибудь был секс на такой кровати средь всяких экзотических штук?       — А тебе какая разница? — нахмурился Франция. — Я ясно сказал — между нами всё кончено. Ищите партнёра для ваших фантазий в другом месте, мистер Кинг.       — А я и не отрицаю, — хмыкнул Англия, подходя ближе. — Но мы расстались со скандалом, — руки Кинга легли на талию Франции, приближая к себе. — Я не против расстаться раз и навсегда, но как насчёт того, чтобы закончить наши непростые отношения на позитивной ноте?       — Когда это секс с тобой был позитивной нотой? — усмехнулся в ответ Франция. — В последнее время я слышал лишь минор.       — То, что ты специально нарываешься, говорит мне о том, что ты не против.       — Может быть, — Франция ловко вырвался из объятий Кинга и, упав на кровать, добавил: — По крайней мере, это будет интересный опыт. Но! — тон его вновь стал строгим, он остановил Англию, который уже нацелился на поцелуй. — После этого мы забудем всё, что между нами было. Это наш последний раз, понял?       — Да, — также серьёзно ответил Англия. — Я понимаю. После этого мы расстанемся навсегда.       Их отношения напоминали замкнутый круг, из которого оба пытались выбраться уже не первый год. Оба понимали: то, что они строили, давно разрушено, пути неизменно расходились. Но каждый раз, решив, что всё закончилось, они вновь и вновь возвращались к исходной точке, к душе и телу друг друга. Как это получается ни Англия, ни Франция ответить не могли. Возможно, они очень долго были вместе, чтобы порвать всё за один день. Их связь слишком крепка, нить, связывающая их, соткана из стали — ведь как иначе объяснить то, что разорвать её очень сложно.       И сейчас Франция, раздразнённый касаниями Кинга, извивается под ним, цепляясь за шею. Происходящее казалось ему пыткой. Англия хотел его, Франция слишком хорошо знал этого аристократа, чтобы не разглядеть за деланным равнодушием вожделение. Но Кинг держался. И, к большому сожалению Франции, у него это слишком хорошо получалось.       — А помнишь, — Англия нагибается к пылающему уху коллеги, хрипя, — 1812-й?..       — Причём здесь… Арх! — Франция вскрикивает, стоит Кингу прикусить кожу на ключице. Это больно, очень больно, но, чёрт возьми, он ловит поистине мазохистское удовольствие.       — Тогда, в Тильзите… Неужели забыл?       Франция, честно говоря, был не в том положении, чтобы о чём-то думать и что-то вспоминать. Но осознание тут же приходит к нему, когда Англия без предупреждения входит в него, заставив выгибаться до боли в пояснице.       1812. Его забыть сложно. Франция тогда чувствовал себя на вершине мироздания. Ещё бы: многие коллеги склоняли перед ним головы. Но один из них так и не согласился подчиниться условиям договора.       Россия.       Даже приняв поражение при Аустерлице, Россия остался Россией. Когда они отдыхали в Тильзите, Франция беззастенчиво заглядывался на его голубые глаза и светлую, как снег, кожу. От него самого будто веяло холодом. И Франции это нравилось. Он открыто флиртовал с коллегой, воспринимая его как крепость, которую необходимо взять.       Только потом Франция понял, что все ответные улыбки были лишь игрой. Холодную, пустую, пылающую Москву он не забудет никогда.       А самое главное, Англия знал про это. Знал, что Франция пытается крутить роман на стороне. Тогда он промолчал, предпочтя забыть о произошедшем. Франция подумал, что эта тема закрыта для них раз и навсегда.       Но нет. Оказывается, не забыл. Оказывается, помнил всё это время. И теперь беспощадно отыгрывается.       — Я ведь видел все твои амбициозные планы, — качает головой Кинг, не торопясь двигаться. — Знал, как ты склоняешь Россию к континентальной блокаде! Всё знал! И ждал, когда ты извинишься!       — Мне не за что извиняться перед тобой! — кричит Франция, собирая последние силы. — Трахни меня уже как следует, ублюдок!       — Да ладно? — ухмылка на лице Англии растёт. — Не за что? Ты никогда не отличался преданностью, France.       — А ты не отличался человечностью! Кто забрал у меня Канаду?!       Кинг не отвечает, начиная медленно двигаться. Слишком медленно. Франция понимает, что все его мольбы не возымеют смысла. Англия мстит жёстко и бескомпромиссно. Он сам загнал себя в эту ловушку и сейчас расплачивается за это.

***

      Китай по-прежнему держал дверь открытой. В дом вошли Россия, Германия и Хиномото.       — Англия и Франция уже пришли? — спросил Германия у Китая.       — Да.       — Готов поспорить, они заявились самыми первыми, — усмехнулся Россия.       — А где они? — строго продолжал Германия.       — Пошли наверх, — сухо отчитался Китай.       Германия кивнул и ушёл. Россия остался, разглядывая картины. Всё это время Китай старался не смотреть на гостей, чтобы рана от поражения отзывалась чуть менее болезненнее. Но, когда вошёл Хиномото, его взгляд тут же устремился на бывшего ученика. Япония, как бы ни порывался спрятать глаза, продолжал смотреть на наставника.       «У меня не было выбора, — говорил этот взгляд. — Либо они меня, либо я вместе с ними»       «Да, у тебя не было выбора, — отвечали глаза Китая. — Не было выбора, кроме как предать своего учителя. Надеюсь, ты доволен теперь».       Хиномото не выдержал. Отвернувшись, он направился в сторону кабинета. Там они с учителем часто сидели, разбирая важные документы, которые уносили с собой домой. Зачем он туда направился, Япония не знал. Ему просто не хотелось находится в одной комнате с Китаем.       — Какая красота, — Россия крутил в руках расписную вазу.       — Нравится? — бесцветным голосом спросил Китай, стоя сзади.       — Да, очень! Я бы хотел её забрать.       — Теперь тебе никто не препятствует.       Боль, которая звучала в голове Китая, кажется, передалась и России. Он знал, каково это быть зависимым. И в глубине души он сочувствовал коллеге, который попал в незавидное положение. Проигрыш в войне и внутренняя нестабильность сделали его дом открытым для всех иностранцев.       — Я верну тебе всё. Обещаю, — твёрдо заверил Россия.       Китай не ответил. Он не особо доверял словам, которые говорили иностранцы. От них пока исходили одни убытки.

***

      Англии срывает крышу, он начинает двигаться быстро, не жалея. Франция не сдерживает криков, цепляясь пальцами за круглую подушку. Ему больно и хорошо одновременно. Желания убить Кинга и обнять его так, чтобы не смел вырываться, сменяли одно другое.       — Я прокляну твой род до десятого колена, ублюдок! — откуда у Франции силы говорить — он поражался.       — Это уже проблемы Америки, — Англия забавляется, слизывая солёные капли пота с шеи партнёра.       Вырвать бы Кингу этот дразняще-шершавый язык, чтобы заткнулся раз и навсегда. Францию сотрясает от накатившего оргазма, который волной прошёлся по телу. Но Англия и не думает останавливаться.       — Ты ж не думал, что я ограничусь одним заходом?..       — Почему же? О твоей жестокости мне известно давно, — переводя дыхание, ответил Франция.       За собственными криками и стонами никто из них не услышал скрип ступеней, по которым поднимался Германия. Он пришёл сюда в поисках Франции. До него дошли слухи о том, что тот окончательно порвал с Англией. Расценив это не иначе, как знак судьбы, он решил поговорить с Францией и, если не сразу признаться в чувствах, то хотя бы установить дружеские связи.       Однако, заслышав звуки, будто в соседней комнате происходит по меньшей мере, убийство, Германия напрягся. Заглянув в щель и увидев там коллег, он отряпнул от неё, будто его ударило током.       — Мерзость, — процедил Германия, собираясь уходить. Внутри него будто что-то порвалось. Они вновь явственно ощутил себя одиноким.       Франция чувствовал себя разбитым. Англия, хоть он и с довольным видом застёгивал свою белоснежную рубашку, ощущал себя не лучше.       — Что ж, надеюсь, ты насладился этим мажором, — фыркнул Франция поправляя свои рукава.       — Да, — кивнул Кинг. — Твои крики стали для меня последней усладой. Должно быть, я их больше не услышу.       — Это единственное, о чём ты сожалеешь? — горько усмехнулся Франция, пытаясь усложнить растрёпанные волосы.       Кинг задумался. Минуту подумав, он ответил совершенно спокойно:       — Да. Единственное.       Англия врал. Врал безбожно. Франция прекрасно это видел, но сейчас как-то не хотелось докапываться до истины. Смысла в этом сейчас не виделось никому.       — Я возьму, пожалуй, эту картину, — сказал Англия, снимая шёлковое полотно со стены. — Она неплохо будет смотреться в Британском музее.       — Я тоже кое-что приметил, — Франция лениво натянул на себя туфли и подошёл к шкатулке, стоявшей на столе. — В таких обычно хранят украшения.       Открыв её, Франция понял, что его предположения оказались верными. Внутри лежали различные изделия из золота и нефрита. Взяв оттуда нефритовый браслет, Франция аккуратно примерил его на своё запястье.       — Возьму в качестве сувенира.       … Когда они спустились вниз, то застали Россию и Китай. Старший рассказывал историю создания картины. Это заметно его оживило. Россия внимательно слушал, разглядывая детали и будто что-то для себя отмечая. Германия стоял поодаль, хмурый и грозный. Его, казалось, совсем не занимало происходящее.       Не было лишь одного Хиномото.       — Allemagne! — крикнул Франция. — Почему ты такой грустный? Не хочешь прогуляться по этому дворцу?       — Нет.       — Да что же ты, — Франция подлетел к коллеге и, ухватив его за руку, потащил в сторону императорской приёмной.       Китай, видя всю эту картину, прервал свой рассказ, невольно сжав кулаки. Эти европейцы смеют шастать по его дворцу, как у себя дома! Россия, заметив это, положил руку на его плечо.       — Ну так… Что пытался сказать Чжан Сюань этой картиной? — спросил он, дабы отвлечь коллегу.       — Ничего особенного, — прервал Китай, отдавая произведение в руки России. — Это просто пейзаж. Можешь забрать и тоже повесить где-нибудь в своём музее.       После этого Китай ушёл наверх. Россия ещё раз грустно вздохнул. Неправильно всё это, но пути назад нет. А картины он вернёт. Только подробно изучит китайский стиль и непременно отправит их обратно.       Германия и Франция гуляли по залу, где император принимал послов и чиновников. Эта комната поражала своими объёмами. Но, к большому сожалению, часть убранства было разрушено вовремя битвы. В фонтане уже не было воды, статуэтки, сломанные, лежали на полу. Но Франция, казалось, не замечал этого, осматривая всё вокруг, будто видел в первый раз.       — Ты неоправданно счастливый, Франция, — строго сказал Германия. Перед его глазами всё ещё была картина соития коллег. — Возьми себя в руки! Мы здесь, чтобы выдвинуть Китаю условия нашего…       — Ах, mon cher, сегодня самый счастливый день в моей жизни!       — С чего это?.. — проворчал Германия.       «Каждому бы радоваться, когда поимел Англия», — ворочливо пронеслось в мыслях. И опять стало больно.       — С этого дня я свободен! Полностью и абсолютно, — Германии могло показаться, но Франция как-то странно ему улыбнулся. — Ах, как же прекрасна свобода от своих чувств! Не так ли?..       Германия смотрел на него мгновение. Затем, слегка покраснев, отвернулся и так же строго продолжил:       — Не знаю. И вообще! Некогда болтать о высоких материях! Идём отсюда.       Франция лишь обидчиво цокнул языком.

***

      Хиномото перебирал книги, которые лежали в шкафу в кабинете Китая. Старые шершавые страницы приносили чувство ностальгии. Когда-то Япония брал эти книги у наставника, чтобы принять буддизм и освоить конфуцианские традиции. Эти воспоминания вызывали тёплую улыбку на лице.       …которая тут же исчезала, когда Хиномото вспоминал, зачем он здесь.       Подписать договор с Китаем. Крайне для него невыгодный.       Так ли поступают ученики со своими учителями? Наверное, нет. Но Япония знал, что иначе поступить он не мог. Он был в этом уверен.       Оставив всё, Хиномото вышел в главную залу, где собрались все: счастливый Франция, задумчивые Германия и Россия, равнодушный Англия, отрешённый Китай.       Не хватало только одного…       — А вот и я! — Америка не вошёл — влетел в дом, да так, что двери чуть не слетели с петель. — Итак, ваш главный сотрудник здесь! Все готовы к подписанию договора?       Собравшиеся кивнули. Кто-то даже не удостоил юного гостя реакцией.       Этот день стал поистине странным, но таким решающим в их жизни.