Быть живым

Он смотрит заинтересованным, почти изучающим взглядом. Белесые глаза с тихим звуком крутятся, прослеживая провода и схемы, рассматривают скомканные листы на полу и колбы за стеклянной дверцей шкафа. Он смотрит — и этот взгляд так легко спутать с человеческим. Модель МАКС-227 сидит на заваленном бумагами столе, следя за суетящимся вокруг него ученым. Это прорыв. Новая ступень для человека, новый виток в робототехнике, инженерии. Идеально гладкая поверхность корпуса, прочнейшие сплавы, исправно работающие алгоритмы. Но главное — разум, что так близок к человеческому. — Зачем вы этим занимаетесь? Скрипучий, еще ненастроенный механический голос заставляет Михаила остановиться на месте, удивленно смотря на андроида. Лаборатория заполнена роботами. Единая система позволяет контролировать их, избегая сбоев. До этого они не задавали вопросов. МАКС, еще не подключенный к системе, смотрит на стоящего рядом робота с недоверием и интересом. Созданные из одних деталей, между ними — незримая пропасть ведущего и ведомого, ищущего и знающего. Михаил, подключая провода к голове МАКС, аккуратно касается гладкой поверхности корпуса. Механизмы под кончиками пальцев гудят и вибрируют, когда андроид закрывает глаза. Почти по-человечески уголки вырезанных губ приподнимаются в улыбке. — Потому что этого требует время. И человечество, — он возвращается к чертежам и схемам на компьютере, устало протирает глаза. — человечество вообще очень много требует. Тебе стоит запомнить это. Андроид уверенно кивает, сдвигая к переносице брови. Михаил только усмехается, возвращаясь к работе в тишине под едва слышное гудение процессоров. Когда лаборант допускает ошибку, и вся система дает сбой — не только в лаборатории, но и по всему городу. Когда роботы — от самых простых пылесосов до андроидов-воспитателей и врачей — остаются в звенящей пустоте незнания, что им делать. Когда люди, напуганные, не предполагающие подобной ситуации, ополчаются против еще недавно верно служивших им машин. Мир, до этого стабильный и наивно-простой, выстроенный на обломках старого, превращается в руины. Михаил уводит МАКСа, слишком много знающего для андроида, слишком осознанного, слишком живого. Он уходит за город, он прячет его в глуши леса, лишь бы сохранить то немногое, что осталось от его многолетних трудов. То, чему он посвятил жизнь. — Научите меня… быть живым. Вы можете? — Михаил улыбается от неуверенного мягкого голоса, уже избавленного от механического скрежета и холода. — Научу, — он поправляет футболку, соскальзывающую с гладкого корпуса, и смотрит в светлые глаза. И будущее, непрочное, неизвестное, перестает быть таким пугающим.