Пожалуйста не приходи, не смей. Тобирама, ты же у нас самый умный, должен все понять. Если придёшь, то тебя… Все сжимается при одной мысли о том, что тебя убьют у меня на глазах. Даже не дадут попрощаться. Но если я не сделаю вид, что помогаю, то не смогу попрощаться даже с братом. Он должен был ещё вчера вернуться с задания, и мне хотелось бы увидеть его в последний раз. Или, может, это всего лишь мое эгоистичное желание прожить лишнюю минуту.
Неприметная птица с посланием отправилась прямиком в сады Сенджу, где часто бывал Тобирама и перехватывал их. Вот бы обнять его… За этими мыслями Изуна сидел весь оставшийся день. Один из подчинённых отца принес скудный обед. Мадара так и не пришел. Оставалось только сидеть, накручивая себя в темном, пропахнувшем сыростью подвале, теряя счёт времени. Лишь на жалкие минуты удавалось забыться в мимолётных снах. И виделось ему, как он познакомился с Тобирамой, как они сблизились и как пришло осознание внезапно нахлынувших чувств.***
Это была самая обычная ночь. Только в эту самую ночь Мадара сбежал. Остальные даже не заметили, но Изуна не был в их числе. Ведь именно он занимался слежкой за своим старшим братом. Конечно, тогда они ещё были детьми, но и в этот раз тоже не было ничего сложного. Знакомая дорога привела к знакомому месту. Там уже ждал знакомый человек. Хаширама сидел на берегу реки, освещенный белоснежной луной. Оглядевшись и приметив удобное место, из которого в случае чего можно и атаковать, Изуна направился туда. Но тот, кто там находился, никак не вписывался в планы. — Пришел наблюдать за своим? — тихим голосом поинтересовался Тобирама. Катана была немедленно направлена к его шее. — Не стоит. Ты же не хочешь, чтобы они узнали о слежке, а, Изуна? Либо ищи другое место, либо садись рядом и не выделывайся. — Здраво поразмыслив, что найти столь же хорошее место вряд-ли получится, да и за врагом лучше наблюдать вблизи, Изуна решил остаться. Ничего особенного не происходило. Старшие болтали, смотрели в небо, а Хаширама жестикулировал так, что то, что он не ударил своего друга казалось настоящим чудом. Время шло, ничего не менялось. Кожа покрылась мурашками от прохлады. Как-то скучно, да и Сенджу под боком нервировал куда больше своего старшего брата. Тут до носа донесся шоколадно-фруктовый запах. Тобирама держал в руке свёрток с конфетами. Уловив на себе пристальный взгляд, он повернулся. — Будешь? — сладкий аромат манил, заставляя слюну обильно скапливаться во рту. — Хах, ещё чего. Ты туда мог что угодно подмешать. — Немного грустно отозвался Учиха. Ему хотелось. Сладкое — вот что являлось его маленькой слабостью. — Как хочешь. — Тобирама неспешно поднес к губам очередную конфету. Через секунду у рта остались лишь слегка измазанные в шоколаде пальцы. Изуна старался выглядеть невозмутимым, но доля ехидства и удовольствие все же отразились в приподнятом уголке рта. Тобирама закатил глаза и снова протянул угощение. — Да не трясись ты так. Не отравлю я тебя. Мне жизнь дороже. — с явным намеком он кивнул в сторону старших балбесов, которые устроили дружеский спарринг. Изуна фыркнул и горделиво дёрнул головой, но все же принял «подношение», чем заработал тихий смешок, но комментария так и не последовало. Сначала драка у реки напрягала, но теперь, когда во рту разливалась приятная сладость, она стала восприниматься скорее как интересное шоу. Хаширама повалил Мадару и прижал своим телом. Казалось, бой окончен, но Учиха, на пару секунд расслабился, а-ля «все, отпускай, сдаюсь», и резко перевернулся, меняя их положение. Теперь он сам сидел сверху, но ненадёжно — бедра перекинуты через чужие, а руки упираются в грудь. Изуна смутился их близости, когда Мадара склонился, оставляя ничтожно малое расстояние между их лицами — интересно, о чем они говорят в таком положении? — а потом и вовсе прижался к губам напротив. Большие руки обхватили Учиховские бедра и поползли вверх по ягодицам, талии, огладили спину, пока не обхватили поперек груди, прижимая окончательно. Ещё немного поцелуев и верхняя часть кимоно была стянута, повиснув на поясе. Хаширама приподнялся, зацеловывая бледную грудь, лаская плечи, ключицы. Мадара издал тихий стон, когда губы сомкнулись на соске. Изуна вспыхнул и отвернулся. Он ожидал чего угодно, но не такой похабщины. Его брат сейчас самозабвенно стонал на коленях своего заклятого врага. Взгляд упал на спокойного белого Сенджу. Он достал свиток и принялся изучать, как ни в чем ни бывало. «Это не в первый раз» — догадался Изуна. — Как давно? — Ответ напрашивался сам собой, но хотелось узнать точнее. — 3 года точно. — Лаконичный ответ, как и ожидалось от этой глыбы льда. — Понятно. — повисло неловкое молчание. Изуна все больше раздражался на равнодушие Тобирамы. — Почему ты так спокоен? — Тобирама оторвался от свитка и оценивающе прошёлся взглядом по возвышающейся над ним фигурой. — А почему ты так всполошился? Неужто тебя возбуждает зрелище, как твоего брата трахает Сенджу? — Изуна потерял дар речи от такого заявления. И он бы точно разукрасил рожу этому наглому альбиносу, если бы не одно «но» — тишину нарушил особо громкий стон, и Изуна со стыдом почувствовал, как в паху действительно разливается жар — Тобирама знал, о чем говорит. Теперь Изуна чувствовал себя полным извращенцем. — Да ты… — новый план тут же созрел в голове. Зло вздохнув, Изуна присел снова рядом с бесячим Сенджу. — Ты… Даже слов на тебя нет! — Победно усмехнувшись, Тобирама вернулся к чтению. Ещё некоторое время они сидели, каждый в своих делах и мыслях. Учиха в конце концов не выдержал первым. — Что читаешь? — Изучаю новую технику. — Тобирама как специально не поддерживал разговор. Изуна мысленно выругался на всю ситуацию и на то, что нельзя использовать шаринган — Мадара сразу заметит. Пришлось использовать все свои навыки коммуникации и актерское мастерство, чтобы втянуть альбиноса в незатейливый разговор. Они делились ничего не значащими фактами и историями из детства, обсуждали братьев. Тобирама сначала только молчал, слушая рассказы, но вскоре тоже втянулся. До тех пор, пока Изуна осторожно не поинтересовался о делах в клане Сенджу. Тобирама резко замолчал, обдал ледяным взглядом Учиху, после чего стал его игнорировать. Лишь перед уходом схватил его за руку. — Ты же ничего не расскажешь Таджиме? — упрямые глаза упёрлись в Изуну словно рога. — С чего ты это взял? — Если ты расскажешь, Мадаре не поздоровится. А если выяснится, что они уже давно вместе, то тем более. — Изуна молча вырвал руку и последовал незримой тенью за братом. Так закончилась первая, полная открытий ночь. План Изуны по получению информации провалился. Тобирама с тех пор его игнорировал. Ничего не говорил, когда Изуна садился рядом на привычное место, когда сам же делился сладостями, и когда с ним пытались заговорить. На поле боя все делали вид, что ничего не происходит. Через месяц Изуна сдался. — Сенджу, да что с тобой? — ответом ему послужил красноречивый взгляд. Впервые из-за своих же действий, причем довольно логичных, он и правда почувствовал себя плохо. Тобирама следил за старшими несколько лет и ещё не сдал Мадару, не устроил засаду и даже делился сладостями. Открыл душу, а ему вот так плюнули. — Прости, я был неправ. — Изуна впервые извинялся перед кем-то, кроме семьи. — Мне не стоило использовать общение с тобой в политических целях. Но внимания он так и не добился. — Да что ты хочешь, чтобы я сделал? Да, я повел себя как мудак. Можешь хотя бы не игнорировать мою попытку извиниться? — вспылил, невольно подняв голос до опасной громкости. — Тихо. — Тобирама впервые за все это время проронил слово, но сам расслабился, возвращая себе насмешливый вид. — Ну ты и говнюк. — шепотом добавил Учиха, в душе, однако же, почувствовав облегчение. Если ему что-то сказали, то это уже хороший знак. Тишина вмиг стала более уютной. «Я что, захотел с ним подружиться?» Со стороны реки послышались характерные звуки. Изуна со вздохом отрыл у себя свиток, в отчаянном порыве не думать и уж тем более не смотреть, что же там происходит. Логично было бы вообще не приходить, но он слишком беспокоился за брата. Пару минут спустя мозг Изуны рисовал картинки похлеще того, что творилось на самом деле, отчего его лицо, уши и шея буквально полыхали, словно ошпаренные мощнейшей огненной техникой. — Идём. — Тобирама протянул руку, помогая своему товарищу по слежке встать. — Без вопросов. Удивляя самого себя, Изуна принял руку и позволил вести в неизвестном направлении. Они шли вдоль реки. Лес сгущался все сильней и с каждым метром идти становилось все сложнее. Вскоре Тобирама нырнул вниз, практически ползая по земле. За этой огромной зелёной стеной, под которой пришлось пролазить, оказалась довольно просторная тропинка, полностью скрытая от глаз. Если не знаешь — точно не найдешь. Она вела к реке. Там течение замедлялось и образовывало небольшое озеро. Вокруг — плотные ряды деревьев. Лишь сверху сквозь густую листву пробивались хрупкие серебряные лучи. — Красиво. — восхищение так и сквозило в обычно суровом учиховском тоне. Ему не удавалось побывать в таких местах — то слишком маленьким был, чтобы ходить далеко от дома, то тренировки и учеба здорово съедали силы и время. Тобирама по-доброму усмехнулся и потащил Изуну чуть ближе к реке. Тот с интересом наблюдал за рыбой, так беспечно и не запуганно плавающей здесь. И пропустил момент когда альбинос опустился перед ним на колени. Лишь когда ловкие пальцы зацепились за край штанов, Изуна очнулся. И быстро остановил сие действо. — Ты что творишь? — не то, чтобы он не догадывался. Видел, что творит брат с Хаширамой, да и ради интереса поискал чтива подобного содержания. Просто это было неожиданно. — Ещё раз дотронешься — я прекращу. — Эти слова заставили подумать дважды, перед тем как отпустить чужие запястья и продолжить с интересом ждать конца. Да и в паху все ныло и горело, заставляя мечтать о разрядке. А тут… Тобирама, его заклятый враг, соперник и — Изуна в этом и под страхом смерти не признается — друг, сейчас собирается делать ему минет. В таком положении Учиха весьма уязвим, и этот факт лишь подогревал интерес. Не церемонясь, Тобирама стянул штаны вместе с нижним бельем, освобождая уже эрегированный член. Придирчиво, словно примеряясь и оценивая, прошёлся взглядом, а потом уверенно взялся за основание и лизнул на пробу головку, сразу получая комканый вздох. Провел языком по длине, вновь вернулся к головке, обвел губами, взял буквально на пару сантиметром и стал посасывать. Неопытный Изуна сразу же возбудился сильнее. Перед глазами поплыло, хотелось притянуть ближе, заставить взять глубже, но… Только потянувшись к белой макушке, он резко передумал. Два граната предупреждающе блеснули из-под белых ресниц. — Черт бы тебя побрал, Сенджу, хватит играться. — Тобирама так и не оторвался от своего занятия, но все же позволил движением бедер задать темп и взял глубже, но всё ещё не до упора. В тишине хлопающие звуки и тяжёлое дыхание слышались слишком четко, заставляя смущаться, а стон и вовсе показался оглушающим. Рукой прикрыв рот, Изуна пытался сосредоточится на нахер сбившиеся дыхании. Ноги подкашивались от неизведанного до этого удовольствия. Трогать себя самому теперь казалось лишь детской забавой. А что же происходит при более серьезных действиях? Изуна прекрасно понимал брата сейчас, когда ловкий язык Сенджу творил невообразимые вещи, проходит по самым чувствительным местам и вырывая все более и более громкие звуки. Все напряжение сконцентрировалось внизу живота, готовое выйти наружу. Изуна не выдержал давления и нарушил запрет, схватил полупрозрачные волосы, притягивая ближе, входя по самое основание и сделал последние, заветные толчки, кончив глубоко в горло Тобирамы. Колени подкосились, заставляя своего хозяина рухнуть тяжёлым грузом на землю — успокаиваться и переводить дыхание. Тобирама сыто облизнулся и стёр натекшую слюну с подбородка, на удивление, не выказывая и толики недовольства. — Прости, я… — начал было ещё дрожащим голосом Изуна, но его сразу же перебили. — Все нормально. Ты хорошо справился. — Учиха убедился, что сильнее покраснеть все ещё возможно. И смущаться есть чего. Это была отличная ночь по нескромному мнению Учихи. Через 3 дня Изуна понял, что ждёт следующей встречи. Поэтому с большой радостью последовал за тенью Мадары. Тобирама ожидаемо сидел на своем месте. Невольно в голове лес превратился в уютный дом, а несколько слоев одежды на альбиносе сменились тонким халатом. В груди даже потеплело. Или может дело в накинутом на Учиху теплом кимоно? — Та техника, которую ты использовал в нашем последнем бою. Будет эффективнее использовать сюрикены, а не кунаи. — Изуна слушал подробные объяснения преимуществ и недостатков, невольно подмечая, что из-за Хаширамы у него сложилось неправильное мнение об отдельных Сенджу. Не все они настолько сильны, что почти не думают головой. Но кое в чем убедился — они глупые добряки. — Либо ты отлично врешь и пытаешься ввести меня в заблуждение, либо ты дурак, помогающий своему врагу. Я же использую это против тебя. Или об этом ты не подумал? — Тобирама лишь пожал плечами. — Даже если так, я уже знаю, что ты сделаешь. Тем более, я даю тебе хорошие советы. Убьешь, когда стану бесполезным. — Изуна приблизился к чужому лицу, пытаясь разглядеть там иронию, но увидел лишь холодное спокойствие. Уже через пару секунд они самозабвенно целовались, зарываясь пальцами в волосы, прижимаясь ближе друг к другу. Может быть, они потом пообсуждают техники, братьев, погоду в конце концов. Но не сейчас, когда чужие губы заменяют кислород.***
Новый день ознаменовал свежий воздух ворвавшийся вместе с отцом. — Идём. — коротко бросил Таджима хриплым голосом и сразу же вышел, даже не оглядываясь. Мрачные мысли одолевали Изуну. Он предал не только свой клан, своего отца и брата. Он предал себя. Обещал ведь, что уничтожит этих Сенджу. Но Тобирама… Не походил на них. Ни внешностью, ни характером, ни поведением. И сейчас он расплачивался за свою ошибку, за свои чувства. Дрожащие от стресса и усталости ноги еле переступали ступеньку за ступенькой, ведя Учиху к его казни. Он ведь так и не признался в любви, не сказал те заветные слова. Посреди поляны, окружённой лесом стоял один человек. Тут и гадать не надо кто — белая макушка видна издалека. Отряд остановился. — Если убьешь его сам — прощу твой поступок. Попытаешься его спасти — умрёте вместе. — вот и озвучен приговор. — Я сам. — конечно же, он не станет этого делать, но отказываться так сразу нельзя. Нужно выиграть время. Хотя бы на пару слов. Изуна вышел не торопясь. — Тобирама. — лёгкий кивок в качестве приветствия. — Изуна. — Тобирама развел руки в стороны и замер в ожидании. Учиха секунду помедлил, прежде чем бросится в объятия. — Ты не должен был приходить. Мне приказали тебя убить. Я надеялся, что ты догадаешься. — Тихо прошептал уткнувшись в белоснежную кожу. — Мне тоже. Они перехватили твою записку. — Тобирама как никогда жалел, что нигде не оставил своих печатей. Бежать некуда. Руки все сильнее сжимаются на вороте чужого одеяния. — Убей меня. Я не буду сопротивляться. — Тобирама был серьёзен, как никогда. Изуна почему-то верит каждому слову. — Ты с ума сошел? Я не буду этого делать. — Злости нет. Зато есть страх. Он сковывает, метаясь между страхом потери и смерти. — Так нам обоим не выжить. — Изуна что-то промывал в шею. — Умирать, так вместе? Они развернулись лицом к вражескому клану, спина к спине и переплели руки. Пасть от вражеского клинка не так больно, и чуть меньше ощущается как предательство. — С тобой за спиной как-то спокойней. — Ложь. Видеть его лицо было спокойнее, вдыхать ставший родным запах спокойнее. А так — чувствовать чужую дрожь под пальцами, сжимать их до боли — приближает к концу. Не физически, но морально. — Пожалуй. — та же ложь в ответ. — Тобирама. — М? — Я люблю тебя. — И я тебя. Глаза непроизвольно зажмурились и мышцы сжались, когда град Кунаев полетел с двух сторон. Но вместо ожидаемой боли последовал глухой стук и звон. Изуна из-под прикрытых век заметил широкую спину. Оба отряда вышли из своих укрытий, прийдя в боевую готовность. Мадара схватил брата за плечо, заставляя отпустить чужие руки. Они словно срослись — разъединение причиняло физическую боль наравне с эмоциональной. Изуна повиновался движениям Мадары, лишь раз обернувшись на Тобираму и поймав ответный растерянный взгляд. Секунда — и они стоят по разные стороны баррикад. Словно кусок оторвали от сердца. Не дали насладиться заветными словами, отравив признание страхом смерти. А вся решительность испарилась. Старшие смогли уговорить свои кланы отступить прямо сейчас. Младшие, словно куклы, послушно следовали за ними. Поляна опустела. Мадара остановился на площади, перед домом главной семьи, отряд — следом за ним. — Изуна, — Тон не предвещал ничего хорошего, — Ты убьешь Тобираму Сенджу своими руками. Это твое наказание. — Изуна замер. Сейчас, когда он нашел в себе силы выбрать Тобираму до самого конца, и лишился этого, все вокруг казалось бредом, аномалией залитого адреналином мозга. Не может ведь брат и правда так говорить. Да и он сам, с тем Сенджу… — Брат, но ты же!.. — Мадара резко обернулся, пылая чистой яростью. — Я — что? — Изуна замолчал. Холодок прошёлся по спине. — Прими наказание, иначе, я сам тебя убью. — пришлось кивнуть. Пасть от руки последнего оставшегося брата… А какую боль это причинит ему? Тому, у кого он буквально вырос на руках. Теперь его жизнь станет адом. Он — позор клана Учиха. Все против него. Но, может быть, в сражениях с любимым он найдет утешение? Скрестить катаны, как раньше, только без прежней ненависти. Лишь сейчас Изуна понял, что никогда не видел ее в рубиновых глазах. Все это время глупцом был он. А ведь секрет счастья так издевательски прост — бери одного Альбиноса и беги. Беги от войны, от клана, от обязанностей. Начните новую жизнь обычных бродячих шиноби и… Разрушь все мечты прямо сейчас о холодную постель и давящее чувство вины перед всеми. Желание жить резко переросло в ровно противоположное. Лишь на рассвете измученное тело отключилось.***
— Вставай. — Мадара яростно нападал снова и снова. На теле уже не осталось живого места. Но Изуна встал. Если он встанет, если он продолжит, то они встретятся, так ведь? Все равно, что эти тренировки продолжаются уже несколько дней, что теперь они только калечат. Бой пошел уже по пятому кругу. С самого утра. Изуна отсчитывал секунды до нового боя. Солнце уже зашло за горизонт, когда Мадара вернул катану в ножны и подал Изуне руку, помогая подняться. Маленький объект перекочевал из одной ладони в другую, прячась в кулак. — На сегодня все. Завтра отдыхай до вечера. — такие сухие слова. Но Изуна без ложной скромности назвал бы себя самым счастливым человеком. — Спасибо, брат. — низкий поклон. Холодная вода остужает тело, но не может остудить сердце, пылающее от одного — маленькой записки, спрятанной в одежде. Мадара жутко рисковал, чтобы доставить ее. Из-за постоянной слежки сложно даже чихнуть, не то, что прочитать записку. «Будь в порядке. Увидимся на поле боя.» Два коротких предложения, написанные знакомым мелким почерком, но говорят достаточно. Тобирама тоже его ждёт, а ещё беспокоится. Глаза защипало от подступающих слез. Изуна упорно сглотнул комок в горле. Не в силах выкинуть столь ценную вещь, он свернул записку в тоненькую трубочку и привязал ее лентой к косичке. Теперь она всегда будет с ним. Потом, возможно лишь в далёком будущем, но… Все у них будет.