Мне говорили, что нужно бежать Если вслед за ресницами видишь ты омут Но не сказали, что делать когда Твое сердце искрит, будто сломанный провод
В сердце Тиори много лет холодная стужа Снежной, нет в нём ни родных молний, ни мягких фонтейновских вод. Сбегая много лет назад из Инадзумы, она оставила там душу, которая, возможно, рассеялась по ветру и не дождалась хозяйки. За упорным трудом в круговороте безумной жизни Фонтейна Тиори стремилась забыться; её достижения, положение в местном обществе, даже собственный магазин — не приносили радости. Может, только Шеврёз. Только с ней уголки губ Тиори могли приподняться в непривычной ей улыбке, только с ней было спокойно, как за каменной стеной, весело и легко, помимо прекрасного рабочего сотрудничества. Холодная и сдержанная на людях, строгая и безжалостная с врагами, тёплая и улыбчивая наедине. Прямо как Аято. Родинка слева под нижней губой, оттенки фиолетового в цвете глаз, длинные нижние ресницы. Как у Аято. Пальцы на рукояти оружия при каждом шорохе, мгновенно меняющийся взгляд с ласки на острую сталь, стремление защищать. Как делал Аято. Нет, разве они похожи. Она — резкая молния, вызывающая пожар, он — тихий омут с плывущим по поверхности цветком белой камелии. Совсем разные, как только пришло в голову сравнивать. Получив письмо от Аяки, что та прибудет в Фонтейн вместе с братом, Тиори лишилась сна. В прошлый его приезд информаторы, конечно, докладывали ей о передвижениях, чтобы удалось избежать встречи, теперь же не получится: у них с Ксавьером были договорённости, нарушить их никак, да и Аяке она обещала встретить гостей лично. Прошлое нагнало, ударило в спину, затем развернуло и ударило ещё раз прямо в лицо. В судьбоносный день Тиори проснулась разбитой. Соседняя половина кровати совсем остывшая — сквозь сон она слышала, как Шеврёз посреди ночи на цыпочках ушла из-за очередного подозреваемого, за которым требовалась слежка Особого патруля. Тиори шутила порой, что Шеврёз бы так бегать за ней, как она носится с преступниками, на что Шеврёз брала её руки в свои, целовала каждую костяшку холодными губами и заверяла, если надо — побежит на край света. Выследит и найдёт. Её обещания согревали Тиори в одинокие ночи: ей хотелось, чтобы за ней гнались, доказали, что она не так неуловима, какой себя считает. С тяжёлым сердцем она посмотрелась в зеркало перед выездом в порт: любимые туфли, идеально выглаженное платье, сложная причёска, аккуратно подведённые глаза и спрятанные консилером синяки от недосыпа. Она слишком старалась, хотя запретила себе перед тем, как начала собираться, и всё же усилия выглядеть роскошно были заметны. Что ж, она — владелица «Дома Тиори», ей положено выглядеть лучше обычных людей. Но он заметит. И все её мысли вплоть до прибытия аквабуса были заняты тем, как отреагирует, что скажет, будет ли смотреть или наоборот — отводить взгляд? Хотя с чего бы ему заинтересоваться ей, ведь это Тиори была всё детство без ума от старшего сына клана Камисато, которому в юном возрасте пришлось взять на себя бремя защиты своей семьи. Это она дружила с Аякой, чтобы наблюдать за ним в их имении из-за колонн в редкие дни, когда он был дома, проникать в комнату в его отсутствие, подслушивать разговоры и подглядывать во время важных встреч. Она и спустя годы продолжала следить за ним и, если было настроение, узнавала каждую мелочь вплоть до того, что их кухарка Тома приготовил сегодня на обед и в какой позе ублажал своего хозяина. Эта мысль и стала последней, когда Аято сошёл с трапа в порт вслед за сестрой, и Тиори, улыбнувшись Аяке, перевела на него взгляд. Красивый. Такой же красивый, как она помнила, такой же высокий, статный, с той же родинкой под нижней губой, в тех же цветах костюма с гербом Камисато, который шила не она. Они смотрели друг на друга всего мгновение, но Тиори увидела мелькнувшее в его флегматичных глазах любопытство, которое передалось ей разрядом тока, рассыпалось под кожей мурашками. Как по-инадзумски. — Тиори! Ты так изменилась! — счастливый голос Аяки заставил сосредоточиться на выполнении приличий. Так переживала, будет ли Аято ей заинтересован, в итоге сама мысленно одёргивала себя каждую минуту последовавшей болтовни, чтобы не бросить взгляд, не скользнуть им по идеальной стрелке белоснежных брюк, не заметить, как и он украдкой изучал её украшения в собранных волосах. Что он знал о ней? Она о нём многое, ему бы не понравилось. Конечно же благородные Камисато немедля согласились помочь бедняге Ксавье с финансированием, а Аято и не скрывал свои мотивы встретиться в первую очередь с месье Нёвиллетом, затем уже помогать сестре и её подружке с баловством в виде съёмок. К моменту, когда их пути в середине дня разошлись, Тиори чувствовала себя спокойнее. Зря она переживала, ей определённо удалось вести себя серьёзно и произвести деловое впечатление. Когда же они с Люмин и Паймон пришли за Шеврёз, Тиори и вовсе думать забыла об Аято и приятном тембре его голоса. Редко удавалось застать командира Особого патруля за работой в городе, чаще их отряд ловил преступников в окрестностях, грязных подвалах, канализациях, болотах и Архонты знают, где ещё, потому Тиори любовалась сосредоточенной на своей цели Шеврёз. Обычно расслабленная, во время своей охоты она подбиралась как кошка, скрывая за обманчивым спокойствием и даже равнодушием готовность к атаке. И почему Тиори вечно тянуло к опасным. — Твоя подружка, м… Аяка, да? — даже если Шеврёз ждала ночь в очередной засаде, она всегда находила время перед этим развязать банты платья Тиори. — Да, — Тиори пропустила фиолетовые пряди длинных волос между пальцами. С приездом Камисато ей везде стала мерещиться Инадзума, вот и цвет волос Шеврёз, словно она заметила впервые, был тех самых оттенков. — Подруга детства, припоминаю, ты рассказывала. Несмотря на плотные мушкетёрские перчатки, руки Шеврёз были грубыми от постоянных тренировок стрельбы, движения резкими, обнимала она или гладила, но Тиори нравилось. Притвориться девушкой в беде, быть пойманной, пытаться вырваться, чтобы Шеврёз стискивала ладони на её запястьях, не позволяя ускользнуть, вгрызалась кусачими поцелуями в губы, шею и грудь — почти всегда один сценарий, разжигающий своей игрой страсть в них обеих. А Аято? Как бы себя вёл он? Небось был бы мягок и нежен, даже деликатен, вряд ли смог бы причинить женщине боль, пусть и подконтрольную. — Твоя первая любовь? Только честно. Дёрнувшись, Тиори распахнула прикрытые в блаженстве поцелуев глаза. — Кто? — Аяка, — Шеврёз приподнялась на локтях, нависнув над ней, хитро прищурилась, разглядывая разгорячённое лицо Тиори. — Обещаю, что не обижусь. Её пальцы игриво прошлись по бедру, царапая колготки с рисунком чулков, огладили коленку согнутой ноги, прижатой к боку Шеврёз. Рвано выдохнув, Тиори заставила себя соображать. — Ты собралась ревновать? — в ответ взялась расстёгивать командирское платье, чьи металлические вставки всё норовили порвать дорогие ткани одежд Тиори, хотя собственное платье уже было максимально развязано, предоставляя Шеврёз не только великолепный обзор, но и доступ к желанному телу. — Не трать нервы. В прошлом мы с Аякой лишь близкие подруги, сейчас — скорее старые знакомые. — Как скажешь, — Шеврёз непривычно нежно подхватила её лицо за подбородок, оставила поцелуй на щеке, кончике носа, соскользнула к губам, вовлекая в поцелуй глубже, растворяя в нём ненужные домыслы. Отстранившись, она загадочно усмехнулась, когда встретилась с потемневшим взглядом Тиори: — Сама только не ревнуй, когда мы с ней мушкеты будем чистить. — Ах ты! Под заразительный смех Шеврёз попытки высвободиться не увенчались успехом — Тиори зажали в тиски только сильнее, не позволяя даже вздоха лишнего сделать. На задворках капиталирующего от ласк сознания Тиори промелькнула мысль, что Шеврёз что-то почувствовала и, кусая тонкую кожу её шеи, хотела заявить права, оставив метки засосов. Как по-детски. Но почему-то от фантазии, что их заметят, заметит, Тиори становилось только жарче. Ночью Шеврёз не ушла. Сжала хрупкую Тиори в крепких объятиях, зарылась носом в каштановые волосы, от которых пахло цветами, и вскоре уснула, не заметив, как ещё долго под её ладонью быстро билось чужое сердце. На следующее утро они вместе пришли в «Дебор Отель», где их уже ждали Люмин с Паймон, а также Аяка и Ёимия. Устав от очередной бессонной ночи, Тиори не любезничала, тем более выступать в роли визажистки ей было не так интересно, как подбирать костюмы, так что хотелось расправиться с макияжами поскорее. Всё шло хорошо: Фурина командовала, Ёимия задавала тысячу и один вопрос в секунду, Аяка послушно подставляла своё хорошенькое личико под кисточки, пока Шеврёз по другую руку рассказывала ей о фонтейновских обычаях, остальные готовили реквизит. Тиори грешным делом подумала, что день пройдёт гладко, а Аято, вероятно, под надуманным предлогом исчез заниматься своими дипломатическими делами. — Кажется, все пришли вовремя, — радостный голос Ксавье за спиной, и Тиори не надо было оборачиваться, чтобы понять по одним шагам — Аято тоже здесь. И вот накрашенная Аяка с Шеврёз могли наконец отойти к реквизитным мушкетам, чтобы научиться правильно держать их в кадре, а в освободившееся кресло неизменно элегантно сел Аято. Поднял своё невыносимое аристократичное лицо с тонкими губами, точёным носом и огромными глазами навстречу Тиори, замершей с кисточкой в пальцах при взгляде на него. Ах, чтоб его хиличурлы побрали! Тиори поджала губы, не собираясь болтать, попыталась прикинуть, какой макияж подошёл бы человеку, которого природа одарила выразительной красотой, не требующей дополнительной огранки. — Аяка упоминала о тебе. Она сказала, вы дружили в детстве, — дружелюбно заговорил Аято, будто Тиори не понимала, что скрывалось за его невзначай начатой беседой. — Тсс. Я думаю, как накрасить тебе глаза, — бесцеремонно подцепив его подбородок, Тиори обвела пристальным взглядом удивлённое от её грубости лицо. В стрессовые минуты ей начинали управлять перенятые у Шеврёз привычки, резко контрастирующие с медленной плавностью движений Тиори обычно. Она отстранилась, вновь изобразила задумчивость, отворачиваясь вполоборота. Даже получив возможность без утайки любоваться им, Тиори казалось, Аято способен прочитать каждую её мысль, если она позволит себе встретиться с ним взглядом. — Ах да, надо, чтобы я выглядел соответствующе. — Нам нужен более… юный и наивный образ для этой сцены, — подняв глаза, она посмотрела на стоявшую неподалёку Шеврёз, размахивающую мушкетом перед Аякой. Ей роль Аято подошла бы больше, в ней был огонь, который мог бы сделать месть двух молодых мушкетёров особо красочной, прекрасной в своей отчаянной ярости. Аято же всегда был скрытным хитрецом, который не оставил бы ни следа, он вытачивал свои планы, как вода точит камень: долго, незаметно и так, чтобы когда враги понимали, куда завели их красивые слова и обещания, было уже поздно — от их сил ничего не оставалось. Возможно, своему успеху в Фонтейне она была обязана ему, научившись искусству ведения дел у истинного мастера. Аято проследил за её взглядом в сторону сестры и капитана Особого патруля. — Морщины вокруг глаз глубокие? — ей захотелось тяжело вздохнуть от его игры в наивное непонимание. — Взгляд слишком расчётливый. Он усмехнулся и Тиори обернулась, сталкиваясь с проклятой бездной его глаз, от взгляда которых нервы её натянулись в тугие струны. — Ха, ты не церемонишься. Похоже, ты и правда не слишком изменилась. Небрежно проведя кисточкой для макияжа по его щеке, она нахмурилась: — Тихо. А у самой сердце заколотилось, оглушая, и ладони вспотели, хорошо, что перчатки позволили скрыть сей неприятный факт. Ни слова прямо, но она поняла его намёки, а он по её плотно сжатым губам понял, что за строгим фасадом из самого прочного камня скрывалась грозовая буря прямиком с острова Сэйрай. Когда же позже Аято предложил Фурине заменить себя на Шеврёз в роли одного из мушкетёров, Тиори едва не выронила косметику на пол. Неужели и правда прочитал её мысли по одному взгляду, и если так, то как далеко зашёл в них, что ещё разглядел в стиснутых челюстях, закрытой позе и спрятанных глазах. Вполуха она слушала энергичные рассуждения Фурины о замене актёра: — Брат в истории играет главную роль, обладая властным характером. Но так он затмевает образ сестры. Тема взаимной поддержки и опоры не до конца раскрыты… если поменять брата и сестру на двух сестёр примерно одного возраста, тогда этот аспект истории мог бы проявиться более отчётливо, — Фурина улыбнулась Шеврёз. — Кроме того, я видела, как ты обучала Аяку. Этот холодный благородный образ идеально подходит для старшего мушкетёра. Тиори, отвернувшись от остальной команды к окну, прикрыла глаза, гоня прочь сравнения, вновь заполнившие голову, ведь только накануне смеялась над собой от нелепости параллелей. Конечно, Фурина, сама того не зная, была права, не догадывалась, как, рассказывая о властном брате и холодном благородном образе, говорила вовсе не о выдуманных персонажах. Разобравшись с перестановкой, все разбрелись по своим делам, Тиори же подошла к Аято, пока он провожал взглядом сестру. Они обменялись ничего не значащими репликами, Тиори подыграла ему, упомянув, мол, Аяка рассказывала ей о том, как брат мог заниматься десятью делами одновременно, Аято прилежно сделал вид, что поверил. — …Понимаю, что могу сейчас попросить о многом, — вдруг сменил тему Аято, стоило им обсудить самостоятельность Аяки в поездках за пределы Инадзумы. — М? — скрестив руки на груди, Тиори подняла взгляд под участившееся сердцебиение. — Мне, конечно, стоило сделать это раньше, вероятно, у тебя может не быть свободного времени, пока мы здесь, — от его витиеватой манеры речи её пальцы сжались на предплечьях в нетерпении. — И всё же я хотел бы оставить заказ в «Доме Тиори» на новый костюм. — Неужели для себя? — усмехнулась Тиори, выгибая бровь. Когда она делала платье в стиле Фонтейна для Аяки, та жаловалась, что уговорить брата на другой стиль кроме инадзумского было невозможно, он упрямо отказывался даже от попытки завести разговор о новом образе. — Да, — уверенно кивнул Аято, скрывая улыбку за поднесёнными к губам пальцами и ловя её прищуренный взгляд. Тиори понадобилась вся выдержка, чтобы не отвести свой, не посмотреть мельком в сторону Шеврёз, потому что тогда она не сможет ответить ему положительно. — Что ж, для такого высокопоставленного гостя Фонтейна я найду минутку снять мерки. Если вы уедете раньше, то финальный скетч придётся согласовывать по почте. — Меня устраивает, — он одарил её улыбкой, в которой не было привычного дежурного дружелюбия, а скрывалось предвкушение хищника поймать, от чего всё внутри Тиори сжалось в знакомом трепете. Договорившись о времени вечером, Аято ушёл на встречу в Дворец Мермония, Тиори же осталась работать на площадке. И до конца съёмочного дня мучилась в ожидании. Когда команда собралась расходиться, Шеврёз крепко схватила её за запястье у выхода из «Дебор Отеля» и, заставив отстать от остальных, подтолкнула к ближайшей колонне. — Шев… — Тиори умолкла под напористым поцелуем, почувствовала, как ладони в перчатках сжимают её талию так, чтобы не навредить сложной конструкции платья. Всегда Тиори возмущалась прилюдным проявлениям чувств, но по какой-то причине сейчас не смогла оттолкнуть, не могла ругаться на Шеврёз после собственных грязных мыслей, в глубине души понимая, почему та пошла против их негласных правил. — Маленький аванс, — отстранившись, Шеврёз преданно заглянула ей в глаза и сердце Тиори подскочило к горлу. — Прости, но Люмин согласилась помочь мне с делом и… там запутанно, в общем, придётся побегать по Кур-де-Фонтейну. Не знаю, как сегодня всё сложится и когда приду. — Хорошо. Вовсе необязательно было зажимать меня здесь, чтобы это сказать. Осторожнее, помнётся же, — проворчала Тиори, поправляя крупный цветок на поясе платья сзади подрагивающими пальцами. Она выпрямилась и Шеврёз позволила ей отшагнуть к выходу. — Тиори… — Да? Во взгляде Шеврёз столько невысказанных чувств, столько мольбы, что Тиори, лишённая чувства стыда, ощутила приливший к щекам жар. Они друг другу ничего и никогда не обещали, чтобы ей было стыдно, ни о чём не договаривались, молча приняв свои интимные встречи за норму. Всего лишь приятное времяпрепровождение в обмен на особые услуги от патруля «Дому Тиори» и обратно. Тогда почему ей хочется провалиться сквозь землю от взгляда Шеврёз. — Ничего, — её взгляд гаснет, выворачивая Тиори наизнанку. — Пойду, Люмин небось уже заждалась на улице. Она сбежала прежде, чем Тиори успела попрощаться, не хотела, вероятно, видеть холодные агатовые глаза с чужим отражением на дне бездонных зрачков. Переплетя перед собой пальцы до боли в костяшках, Тиори вдохнула и выдохнула, вскинула голову, чуть задирая подбородок для уверенности. Пусть так. Её вовсе не удивила пунктуальность Аято, когда тот прибыл в «Дом Тиори» ровно в назначенное время вплоть до секунды. Его высокая фигура в костюме инадзумского стиля органично вписалась в декорации её ателье — было непривычно видеть у кого-то ещё длинные рукава, плетения узлов и прочие детали, роднящие их обоих с Инадзумой. Тиори подумала, что давно не видела земляков, а местным всё равно было не понять тонкостей дорогих тканей, по-разному уложенных лент, по-особенному повязанных кисточек и декоративных элементов, у каждого из которых было своё значение. Как, например, герб Камисато между расправленных лопаток, покачивающийся в такт шагам, пока Аято шёл вдоль ряда манекенов в нарядах её Дома. — Твой магазин производит впечатление, — улыбнулся он, окидывая взглядом небольшое помещение с зашторенными окнами, где всё — от раскладки рулонов тканей на полках до готовых образов — выглядело аккуратно и педантично идеально. Его взгляд остановился на дощечке с каллиграфией названия магазина, явно выведенной умелой рукой. — Спасибо, — Тиори щёлкнула ключом в замке главного входа и кивнула на неприметную дверь позади неё. — Мерки мы снимаем в примерочной, не будешь же ты раздеваться у всех на виду. — Всё твои шутки, — Аято мягко рассмеялся за её спиной, заставив покрыться мурашками. Крошечная комната служила одновременно и для работы с клиентами, и конструкторской, и складом. Порой Тиори подумывала о переезде в дом побольше, где получилось бы выделить отдельные помещения под разные цели, но слишком уж хорошим было место на главной торговой улице, легче было снять ещё один дом и перенести часть производств туда. Расходы… — Присаживайся, — махнув в сторону кресла для гостей, она отвернулась к стеллажу в поисках ленты сантиметра. Вопреки предложению её накрыла высокая тень — его близость электризовала её физически. Изящные пальцы в чёрной перчатке взлетели выше её протянутой к верхней полке руки, легко подхватили нужную вещь, и нежный выдох опалил беззащитно приоткрытую кожу в вырезе платья на шее сзади: — Всегда кладёшь свои принадлежности так, чтобы не достать? Вдох. Выдох. — Да, — Тиори обернулась и Аято вложил сантиметр в её раскрытую ладонь, — полезно размяться, пока тянешься. — Верю, — её гордость царапалась об его усмешку. Отшагнув от Тиори, он принялся расстёгивать пиджак и вскоре остался в рубашке и жилете, больше напоминающем корсет, так сильно выделялась его узкая талия. Как же он был красив и бесстыден в демонстрации своей красоты. Тиори начала снимать мерки. — Кстати, — напряжённую тишину прервал его задумчивый голос, — вынужден признаться, что к тебе меня привело не только желание получить новый костюм. — И что же ещё? — сантиметр вдоль его плеча мог бы треснуть от силы натяжения. — Как ты уже знаешь, я здесь для налаживания наших дипломатических связей с Фонтейном. Мне уже довелось обсудить более… официальные моменты с месье юдексом, — она сверкнула понимающим взглядом, но промолчала, призывая продолжить: — Думаю, что если меня интересует также и менее формальное сотрудничество, то ты могла бы что-то подсказать. Тиори юркнула ему за спину, внимательно слушая. — Хм, — прохладная лента сантиметра змеёй обвила шею Аято спереди, прижалась к коже под кадыком, и серьёзный голос Тиори раздался где-то возле уха: — что-то подскажу. Если ты соизволишь быть более специфичным. Словно ничего не произошло, она отошла, ловко сворачивая сантиметр в пальцах. — Хах, знаешь, — пока Тиори вносила записи в блокнот, Аято, подтянув брючины, всё же сел в кресло, облокотился локтем на подлокотник, — со мной столь прямолинейно позволяет себе разговаривать только один человек во всей Инадзуме. После сестры, разумеется. — Не рассчитывай, что я стану извиняться. — Это бы всё испортило. Тиори чувствовала, как его взгляд скользит по её ногам от щикотолок выше к краю короткого платья, которое приоткрывало часть бедра, так как ей пришлось наклониться к столу. — Сравниваешь меня со своей домохозяйкой? — Разве я упоминал о нём? — Аяка рассказывала. Взглянув на него, она встретила хитрый прищур и улыбку одним уголком губ. Знал, что спровоцирует. — Не сказал бы, что Тома прямолинеен, больше простодушен. Я не много знаю копейщиков с Пиро Глазом Бога, но удивительным образом все они схожи в этой черте… Не находишь? К счастью, он проявил милосердие и оставил «у нас похожий вкус» между строк. Тиори сузила глаза, выпрямилась и упёрлась пальцами одной руки в стол. — Не знаю, как там у копейщиков. Если доходит до драки, я предпочитаю меч. — Какое совпадение, я тоже, — склонив голову набок, Аято приложил пальцы к губам, коснулся в задумчивости фалангой указательного нижней губы: — А капитан Особого патруля? — Капитан Особого патруля… — Тиори подошла к нему вплотную и упёрла одну руку в бедро, — …целится из мушкета. — М-м, — она вздрогнула, когда его пальцы коснулись цветка на её юбке. — Надеюсь, мне удастся избежать её прицела. Дышать стало сложно, Тиори сглотнула, оставаясь на месте, спросила притворно равнодушно: — А есть за что целиться? Аято поднял голову так же, как во время макияжа, улыбнулся и, мягко взяв её за запястье, потянул к себе. Его голос стал едва различимым в духоте крошечной комнаты: — Может появиться причина. Ты очень красивая, Тиори, — ей пришлось поставить колено между его разведённых ног, Аято же позволил положить ладони себе на плечи и его пальцы в перчатке подцепили острый подбородок, чтобы он мог заглянуть в горящие глаза: — Этого ты хотела? Её пальцы стиснули инадзумский шёлк рубашки на плечах. Да, этого. Сбегая из Инадзумы, уносясь как можно дальше от её берегов, она хотела именно этого: чувствовать горячую сильную руку на своей талии, нежные пальцы на лице, слышать бешеный гул сердца в ушах и видеть перед собой лицо Аято, украшенное манящей улыбкой. Взгляд соскользнул от его глаз, в которых крылось любопытство, к губам с родинкой под нижней. Родинкой как у Шеврёз. — Поцелуй меня. Он послушался, одной только покорностью кружа ей голову, легко коснулся своими губами её, но этого быстро стало мало. Тиори призывно подалась навстречу и его ладонь перешла с талии на спину, прижимая к себе, вторую руку Аято положил ей на бедро, притянул так, чтоб её колено, проскользнув по его паху, оказалось сбоку. Между ними совсем не осталось расстояния. Вжавшись в него окончательно, Тиори запустила пальцы в голубые волосы, разлохматила идеальную причёску с волоском к волоску, как делала с и так вечно лохматыми волосами Шеврёз. Поцелуи становились всё ярче, откровеннее. Ей было мало. Мало-мало-мало. Столько времени она представляла себя с Аято, сначала в детстве, очарованная старшим братом подруги, потом во время работы в магазине «Ткани и кимоно Огуры», который обслуживал интересы Камисато. Их пути напрямую почти не пересекались, но её мысли всегда были о нём. А он вёл себя именно так, как она думала. Деликатно, осторожно, давая ей вести, пока сам гладил капрон колготок от бедра к щиколотке, обвязанной лентой туфли. Пальцы подцепили край банта, расстегнули спрятанную застёжку, и её дизайнерская туфелька сорвалась со стопы на пол. Обжигающая ладонь вернулась к бедру, проскользнула под юбку платья выше, заставляя её выгибаться навстречу ещё сильнее. Ей нужно было вздохнуть, иначе от захлестнувших эмоций Тиори потеряла бы сознание. — Архонты… — слово слетело с губ на выдохе, когда Аято поцеловал её в голую ключицу, виднеющуюся в вырезе верха. Она запрокинула голову, жмурясь, позволяя ему гладить, сжимать и делать с ней всё, что ему хотелось. Вместе Гео и Гидро давали реакцию Кристалл, создавая осколки для щита, и они словно были за ним, защищённые от всего мира. — Ты похожа на прекрасный цветок, — шёпот Аято заполз ей мурашками под кожу, — распускаешься под солнцем и трепещешь от ветра, — в доказательство он подул в сгиб её шеи, заставляя вздрогнуть в его руках. — Твои речи такие же сладкие для Томы? Или постарался для меня? — прошипела Тиори, распалённая страстью. Ей хотелось дразнить его, и чем более вызывающе Аято смотрел, тем бесконтрольнее становилось её желание поддеть. — Ого, — она охнула, когда его рука крепче перехватила талию, а в фиалковых глазах блеснуло озорство, — ты также злословишь с капитаном Особого патруля? — Её зовут Шеврё… — закончить ей было не суждено, Аято притянул Тиори обратно, занял приоткрытый рот властным жадным поцелуем. Он ведь прекрасно знал, как её зовут, просто хотел, чтобы Тиори сама произнесла имя и его отзвук её голосом остался в воздухе, пока Аято целовал подставленную тонкую шею. Чтобы у нахалки, решившей играть с ним, в голове звенело Шеврёз, а язык, которым лезла ему в рот, вязало от горечи собственного предательства. В отличие от неё мысли Аято не были о Томе, который не мог и не стал бы претендовать на сердце своего господина, их отношения были о другом, а всё, что происходило за пределами Инадзумы, и вовсе не бралось в расчёт. Но Аято видел, как Тиори и Шеврёз смотрели друг на друга, какие взгляды бросали во время работы над фильмом, потому немало удивился настойчивости Тиори. Она хотела его, но было ли ей её страстное слепое желание по зубам. Нащупав застёжку, он собирался расстегнуть платье, как Тиори дёрнулась в объятиях, отстранилась, глубоко дыша. — Что такое? — Аято, прищурившись, поймал её напряжённый взгляд. — Ты… ты… — в глазах «громоподобной закройщицы» искрили молнии. Поняла, значит. — М-м? — Отпусти. Его ладони немедля исчезли с её тела и места, которых он касался, ощущались теперь горящими ожогами. Она одёрнула юбку, встала и покачнулась без второй туфли, ловя баланс. Аято подался было вперёд в кресле, чтобы помочь ей, но Тиори вытянула руку вперёд, останавливая. Присев, она подхватила туфлю с пола, надела, не скрывая своего раздражения в резких действиях. — Что случилось? — участливо уточнил Аято, наблюдая за тем, как сквозь трещину её неприступного фасада пробивались истинные эмоции. — Не надо разыгрывать непонимание, — Тиори поправляла свой внешний вид перед зеркалом, — лучше окажи услугу и сделай вид, что ничего не было. — Даже так, — Аято усмехнулся, тоже поднялся, чтобы привести себя в порядок. — Если таково твоё желание, то без проблем. — А ты любитель потакать чужим желаниям, как я вижу, — с каждым словом Тиори всё больше овладевала собой, хотя сердце её ещё продолжало болезненно биться. — Ты сама сказала, что я балую Аяку, — улыбнулся Аято, надевая пиджак. — Иногда щедрость моей души распространяется и на других. — Надеюсь увидеть твою щедрость в чеке за новый костюм, — окончательно успокоившись, Тиори обернулась к нему и сложила руки на груди. — Принесу эскиз на награждение фестиваля, раньше никак. — Прекрасно, а… — По поводу твоего дополнительного запроса, — Тиори пожала плечом, — окажу всяческое содействие. В рамках разумного, конечно. — Конечно. Они поравнялись у выхода из примерочной. Поправив перчатку, Аято послал ей беззлобную усмешку: — Поздравляю. Ты всё-таки поймала меня. Тиори фыркнула, отпирая дверь: — Ты поддавался. — Приношу извинения, если это испортило впечатления, — его весёлый тон доводил её до зубного скрежета. Злилась она, впрочем, на себя. Обсудив ещё раз детали и пожелания по заказу, а также другие интересующие Аято вопросы, Тиори наконец закрыла за ним дверь магазина, прислонилась лбом к поверхности и тяжело вздохнула. Когда Аято умело дёрнул правильные струны, туман, охвативший её разум, рассеялся, являя Тиори свою неправоту. Зачем ей был Аято, с которым она никогда бы не смогла быть и который даже не был ей по-настоящему нужен, когда её жизнь здесь, в Фонтейне, а его, иная, — в ставшей далёкой Инадзуме. Что она пыталась себе доказать? Зачем хотела разрушить ту хрупкую связь с Шеврёз, которая не стала бы манипулировать и которая, Тиори знала, простит её за ошибку. Заслужила ли она быть прощённой за то, что пошла на поводу у прошлых эмоций? И вместе с горькими размышлениями она чувствовала удивительную лёгкость. Словно Аято, поддавшись, позволил ей ослабить годами натянутый внутри узел, а после и вовсе разрубить, избавившись. Ей не нужны его хитрые улыбки, ей нужна серьёзная Шеврёз, чьи вечно обветренные губы плотно сжаты и тянутся в улыбку только для Тиори. Она боялась, что после сцены в «Дебор Отеле» Шеврёз не придёт ночью, поэтому, когда раздался долгожданный стук в дверь, сердце ухнуло вниз. У неё ведь были ключи, но Шеврёз постучала, не зная, чего ожидать, и это осознание сдавило грудь Тиори тисками. Бросившись открывать, она замерла на пороге перед ночной гостьей. — Привет… — Шеврёз выглядела уставшей, видимо, расследование дела пошло не по плану. И всё же, какой бы сложной ни была её охота, она пришла. Вместо слов Тиори кинулась ей на шею, крепко стиснула, едва не ломая наушники Шеврёз пополам и чувствуя, как осторожно легли ладони на её талию. — Всё в порядке? — неуверенно уточнила Шеврёз, потому как подобное поведение от всегда невозмутимой Тиори сбивало с толку. — Он тебя не обидел? О, Архонты, она ещё беспокоится, не обидел ли её проклятый Камисато Аято. — Прости, — всё, что смогла выдавить из себя Тиори, пряча лицо в длинных спутанных волосах Шеврёз. — Прости меня. — Тиори… — Шеврёз обняла её сильнее, прикрыла глаза, вдыхая нежный цветочный аромат. — Я не… мы… — Всё нормально. Если вы всё разрешили, то не надо ничего объяснять. — Ты слишком добра ко мне, — полузадушенно пробурчала Тиори. Её волосы, обычно собранные в сложную причёску со шпильками, были распущены и Шеврёз ласково погладила её по голове. — Ты только в следующий раз предупреди меня заранее, что собирается приехать очередной призрак прошлого, — усмехнулась Шеврёз, когда Тиори всё же отступила. — Не знаю как, но я как-нибудь подготовлюсь. — Это был единственный, — благодарно улыбнулась ей в ответ Тиори и пропустила зайти в дом, чтобы не радовать дальше всю округу сценой на пороге. — Как твоё расследование? — О, кстати об этом… На следующий день их ждали финальные съёмки, во время которых Шеврёз провернула свою операцию по поимке преступника, неизменно блестяще поставив точку в непростом деле. В суете событий Тиори совершенно не было дела до Аято, который также не беспокоил её, проводя время с сестрой. И только на награждении фестиваля они оказались вдруг рука об руку, стоя за главными актрисами фильма Шеврёз и Аякой, которые радостно ждали победы. — Ты закончил здесь со своими делами? — поинтересовалась Тиори в надежде за светской беседой оставить их отношения с господином Камисато на дружелюбной ноте. — Да, — поддержал Аято, оборачиваясь к ней с привычной улыбкой. — Было бы здорово, если бы ты тоже вновь приехала к нам в Инадзуму когда-нибудь. Тиори подняла на него скептичный взгляд, не зная, расценивать ли его слова как настоящее предложение или только вежливость, но по Аято было не понять — больше поддаваться ей он не собирался. Улыбнувшись, она перевела тему. Приехать в Инадзуму? Никогда.Не думая, прыгаю, я ведь искала ответы Не выплыть назад Я бы, вернувшись, не выбрала это Если бы кто-нибудь мне сказал