***
Переезд Антона в Москву не был запланированным, просто произошел как-то сам по себе. Он никогда не грезил жизнью в большом городе, а работа в столичном бизнес центре не была той самой голубой мечтой идиота, которая живет примерно в каждой второй провинциальной голове. Антон же скорее просто плыл по течению, огибая жизненные скалы, просачиваясь в рутинные проливы и подгоняя себя жизненным потоком. Но так уж сложилось, что судьба для Шастуна злодейка, а фортуна наоборот подружка, и, благодаря симбиозу этих двух переменных, в один прекрасный момент он осознал себя, стоящим посреди небольшой двушки в Долгопрудном. Как это получилось — загадка, ответ на которую, вероятно, кроется в том, что Антон по профессии инженер, а по призванию программист, вот и переехал в большой город по инициативе своего работодателя, что всеми силами пытался заманить парня в Москву, вытянув того с привычной удалёнки. Виктор Степанович — начальник Антона, будучи человеком советского воспитания и старого мировоззрения, всех этих технологий почти не понимал, поэтому к идее дистанционного формата работы относился с большим сомнением. Принимать в компанию даже поначалу не хотел, но сдался под гнетом горящей вакансии и необходимости, затем полностью доверяясь новичку, который всему отделу понравился сразу. Время шло, Антон не косячил, в конце месяца стабильно выдавал один из самых высоких коэффициентов эффективности, а самое главное — никогда не пропускал работу и не брал больничные. Но успехи программиста все равно так и не стали показателем, поэтому путем угроз, шантажа и совершенно детских обид Виктор Степанович все же добился того, чтобы Шастун покинул родной и дорогой сердцу Воронеж, и перебрался в самое сердце России. Переехав, он оказался в громком ужасе от столичного темпа жизни: все куда-то бегут, спешат, встают в шесть утра, создают давку в метро, а самое главное — пьют кофе, кажется, литрами. Шастуну хватило двух недель, чтобы проклясть свой новый ритм жизни самыми последними словами и пристраститься к кофейному напитку сильнее, чем к когда-то обожаемому черному чаю с тремя ложками сахара. Антон не может сказать, что проникся столичной жизнью, нашел в себе голубую кровь и резко стал заядлым кофеманом — человеком, у которого день без кофеина смерти подобен, нет, он просто сова до мозга костей, и подъемы в шесть утра по определенным причинам воспринимает крайне болезненно. С момента переезда и выхода на очную работу каждое утро у него начинается одинаково плохо, а несчастный сонный парень проходит пять стадий пробуждения: отрицание, гнев, торг, смирение, кофе. Однако намного болезненнее ранних подъемов он воспринимает цены в Москве, где за стаканчик обычного кофе приходится отдавать столько же денег, сколько он привык платить за комплексный обед в какой-нибудь воронежской кафешке. Больно не будет, говорил ему начальник, когда Антон только ступил на порог его кабинета, знакомясь с офисом и своими будущими коллегами. Больно было, спустя два месяца такой жизни сделал вывод Шастун, начавший втягиваться в столь сумасшедший ритм. Поэтому небольшая и непримечательная на первый взгляд кофейня в переулке, по которому Шастун срезает путь до метро, была немногим меньше, чем благодать, снизошедшая на него прямо с небес, воздавая за все страдания, которые Антону пришлось пережить. Он бы возможно и не обратил внимание на нее, ведь с окружающей обстановкой та сливалась просто феноменально, словно концепт заведения был в том, чтобы спрятаться от клиентов. Серое здание с небольшой витриной, красивой кованой входной дверью, и небольшим окошком вверху. На витрине же вместо выпечки или прайса располагались расставленные домиком кофейные стаканчики с индивидуальными рисунками, а на стекле красовалась сделанная гуашью надпись: — Ничто так не бодрит с утра как чашка горячего ароматного кофе, выплеснутого кому-нибудь в лицо, — читает вслух Антон и невольно усмехается, скептично выгибая бровь. — Интересно. Несколько секунд стоит напротив витрины, рассматривая стаканчики, осознавая, что все они были раскрашены вручную и, судя по стилю, одним и тем же человеком. Антон видит белую сову с письмом, летящую куда-то, но сколько не старается, не может вспомнить, что напоминает этот рисунок; затем переводит взгляд пониже, с удивлением узнавая Джейка — героя мультфильма «Время приключений», который опоясывает стаканчик своим телом, сжимая в руке сэндвич, тут же фокусируется на соседнем стаканчике, на котором определенно нарисован Билл Шифр и дневник дяди Стэна из «Гравити Фолс». Антон залипает на относительно долгое время, совершенно забывая про то, что может опоздать на работу. Он пристально рассматривает это творение неизвестного художника-иллюстратора, понимая, что тот, скорее всего, либо работает в этой кофейне, либо же является частым гостем с кучей свободного времени, потому что прорисовка деталей на стаканчиках просто фантастическая. Не следя за своими действиями и оказавшись не в состоянии контролировать собственное тело, Антон толкает массивную дверь и заходит в кофейню, решая, что сегодняшний заряд кофеина он определенно должен получить в этом месте. Внутри же оказывается странно. Он практически с открытым ртом смотрит на чистые белые стены и многообразие полочек по периметру, на которых расставлены самые разные комнатные цветы в глиняных и керамических горшочках. Заведение выглядит довольно аутентичным и уж точно не похожим ни на одну из тех пафосных забегаловок, в которых привык бывать Антон под влиянием своих коллег — коренных москвичей. За кассой, услышав звон входного колокольчика, тут же подрывается девушка, неловко зачесывая падающую на глаза челку и приветливо произнося: «Доброе утро! Добро пожаловать в Магнолию!» Магнолия, значит. Антон с неприятным удивлением осознает, что он полная бескультурщина, не имеющая никакого представления о том, как выглядит магнолия. Становится слегка неловко от того, что такое цветочное быдло различающее только розы и не розы, попало в московский филиал садов Семирамиды. Шастун нервно передергивает плечами, снова окидывает помещение взглядом и подходит к девушке, которая очевидно является бариста. Выглядит она, кстати, миленько: невысокая, симпатичная с большими зелеными глазами и длинными крашенными в лиловый волосами, которые из-за работы убраны в высокий хвост. — Доброе утро! — еще раз здоровается она, улыбаясь, — что будете заказывать? Антон переводит взгляд на меню, висящее на стене аккурат над кофемашиной и рефлекторно ерошит волосы на затылке, выдавая свой ступор. Долго читает названия авторских напитков, которые вызывают скорее вопросы, чем желание сделать заказ. «Береги себя для меня», «Я очарован навсегда», «Лунный свет любви», «В самое сердце», — шепотом перечисляет названия Антон, хмурясь с каждой строчки все сильнее и сильнее. Что за набор букв, блять, хочет спросить, но вовремя прикусывает язык, не дав сорваться грубостям. — Какие у вас названия интересные, — завязывает разговор с, согласно бейджику, Марией, переводя взгляд на девушку. — Одним кофе можно человека на диалог вывести. — Да, владелец кофейни очень трепетно относится к своему бренду и каждый напиток придумывает самостоятельно, затем подбирая подходящее название, — тут же выдает поток пояснений бариста, ни на секунду не теряя улыбку. — Подсказать что-нибудь? — Не люблю эксперименты, — усмехается Антон, увидев в списке неведомых названий родные буковки, — мне латте на обычном молоке, сахара побольше, оплата картой, крышечкой не закрывать. — А вы золотой клиент, — отвечает девушка, пробивая заказ и отворачиваясь к кофемашине. — Но я все равно рекомендовала бы когда-нибудь решиться на авторские напитки, они очень концептуальные и вкусные, — отдает Антону стаканчик с ароматным напитком, подмигивая. — Я заметил, что они не концептуальные, а, уж простите, ебнутые, — делает глоток, наслаждаясь вкусом свежесваренного кофе, — ну правда, слишком аутентично для такого как я. — Каждому свое, — отзывается бариста, натирая холдер. — До свидания, хорошего дня! — И вам, — бросает Антон у выхода, покидая кофейню. — Странная херня какая-то, а владелец фрик походу, — делает еще глоток своего латте, впуская в себя новый день вместе со вкусом напитка. Но тем не менее «Магнолию» из сознания не выдворяет, раз за разом возвращаясь к чудоковатому интерьеру, разрисованным стаканчикам, милой бариста и необычным названиям, которые так и подталкивают заказать и убедиться, что херня это все полная и нет ничего лучше старого доброго кофе с молоком.***
Магнолия делает свое дело, производит нужный эффект, и Антон возвращается в заведение снова спустя два дня с намерением все же попробовать что-нибудь эдакое, то самое, что вертелось в голове последние сорок восемь часов. За кассой он снова видит Марию и делает вывод, что у девушки либо странный график работы, либо отсутствует сменщик. — Добрый день, добро пожаловать в «Магнолию»! — бодро тараторит бариста, ослепительно улыбаясь, — Что будете заказывать? — Здрасте, — отзывается Шастун, приближаясь к прилавку. — Хочу что-нибудь авторское, но чтобы без пищевого отравления. — Все же решились на эксперименты? — усмехается девушка, чуть задумываясь над напитком, который могла бы порекомендовать. — Прошу прощения? — не догоняет Антон смысл фразы. — Я вас помню, брали латте два дня назад и выразили глубочайший скепсис по поводу наших авторских напитков, — поясняет бариста, откидывая заплетенные в косу волосы назад, чтобы не мешали. — У нас особенная кофейня со своей клиентской базой, поэтому новые люди запоминаются, — поясняет она, глядя на застывшего парня. — А я уже думал, ваш владелец услышал, как я о его детище отзываюсь и по ай пи меня вычислил, — старается замаскировать свой шок шуткой, но терпит очевидное поражение. — Посоветуйте что-нибудь вкусненькое и сладенькое. Девушка на минуту задумывается, пробегая глазами по кофейной карте, изредка кивая головой в такт своим размышлениям. Шастун же продолжает тур по необычным названиям, даже примерно не представляя, какие проблемы с головой у человека, придумавшего и положившего в основу заведения всю эту вакханалию. — Думаю, вам стоит попробовать «Я тебя никогда не забуду», — выносит вердикт бариста, переводя взгляд на покупателя. — Это будет лавандовый раф, где в кофейные зерна при помоле добавляют цветки лаванды, — раскрывает тайну напитка девушка. — А это съедобно? — с сомнением тянет Антон, стоит ему услышать про дополнительную траву в кофе. — Я только сиропы знаю. — Как раз этой химии у нас нет, — смеется бариста, облокачиваясь на стойку, — только натуральные ингредиенты, попробуете? — Ну давайте попробуем эту вашу лаванду, — фыркает Антон, прикладывает карту к терминалу оплаты, затем отходит к витрине со стаканчиками, рассматривая рисунки вблизи, пока готовят его напиток. Кофейня с необычным интерьером вызывала в нем откровенно смешанные, почти устроившие драку чувства, которые он сейчас активно пытался понять и разгадать. Все вокруг было настолько зеленое, сочное и яркое, что невольно казалось, словно Антон не в Москве, а у мамы на даче среди ее растительности. Сама по себе кофейня оказывается небольшой, но из-за светлых стен, нежно-зеленой мебели и большого количества зеркал появляется ощущение, словно комната бесконечная, способная вместить в себя как минимум половину ботанического сада МГУ. Антон подходит к стене, которая полностью разлинована полочками с цветами, и немного щурится, рассматривая названия, приклеенные к горшкам. «Кордилин», «Колеус», «Аглаонема», «Пуансеттия», — читает он названия растений на самой нижней полке, радуясь, что в языке человека нет костей, иначе он бы определенно их сломал, выговаривая сей набор букв. Чуть повыше ловит взглядом знакомый цветок с тонкими салатовыми листьями, раскинутыми во все стороны, словно маленький зеленый фонтанчик. Припоминает, что видел похожий куст у мамы в Воронеже, наверное он и сейчас стоит на холодильнике на кухне и радует взгляд обитателей и гостей квартиры. «Хлорофилий, — пытается вспомнить название цветка Антон, терпя очевидное поражение в битве со своей памятью, — Хлорофилл, хотя это вообще другое, но там было чет такое», — сдается и подходит ближе, дотягиваясь до маркировки, чуть приподнимая листья, чтобы увидеть название. «Хлорофитум», — читает шепотом, убирая руку, шлепая ею себя по лбу. Ну почти хлорофилл, подумаешь, плюс-минус буквы. Переводит внимание на столик возле той самой витрины, привлекшей его внимание и подходит ближе, кидая свой рюкзак на стул, решая насладиться напитком в кофейне: все равно никуда не спешит, у него сегодня заслуженный выходной вообще-то. — «Я тебя никогда не забуду» готов! — привлекает его внимание бариста, ставя стакан с ароматным горячим напитком в зону выдачи. — Наслаждайтесь! — Спасибо, — берет в руки стакан, пристально рассматривая сливочную пенку, поверх которой лежит что-то мелкое и очевидно инородное, — а это что за пыль тут насыпалась? Девушка откладывает в сторону холдер, поворачивается к парню, проверяя свежеприготовленный напиток на качество и заливисто смеется после указания на эту самую «пыль». — Так цветки лаванды это, — поясняет она, облокачиваясь на стойку, закинув полотенце на плечо, — у вас же лавандовый раф, сверху украшаем засушенными цветами, они съедобные, но можете убрать ложкой. — Ну нет, — мотает головой Шастун, практически прижимая стакан к себе, второй рукой отмахиваясь от протянутой ложки, — раз это часть напитка, я это съем. В кофейне повисает молчание: Антон усаживается за стол и рассматривает стаканчики с рисунками, выискивая знакомых персонажей, любуясь аккуратными линиями и умелой работой с красками и фломастерами — словно настоящий художник рисовал. Бариста же занимается своими рабочими обязанностями: моет машинку, раскладывает ингредиенты для кофе по местам, протирает рабочую поверхность и добавляет сладости на витрину с выпечкой. Антону кофе нравится, он наслаждается мягким сладким вкусом с характерной для лаванды пряностью, которая оседает на языке приятным послевкусием. Даже сухоцветы не хочется выплюнуть или убрать, очень гармонично они сливаются в общем купаже напитка, создавая идеальный вкусовой баланс — эталон гармонии. — Это было вкусно, — прерывает затянувшееся молчание Шастун, привлекая внимание девушки, которая моментально расплывается в улыбке от услышанного, — думаю, я приду за другими напитками тоже. — Рада, что вы прониклись идеей нашей кофейни, —счастливо щебечет девушка, — приходите к нам еще! — Спасибо, Мария, загляну, — забирает свои вещи, готовый уходить из заведения, но ловит вопрос в глазах бариста, — на бейджике прочитал. Я Антон, кстати. — Очень приятно, Антон, ждем вас снова, — усмехается девушка, кидая парню небольшую конфетку, которую тот ловит и благодарно кивает, покидая кофейню. Антон действует именно так, как велит ему выпитый напиток и не забывает это небольшое уютное заведение, спрятанное в серости улицы от любопытных глаз, дающее доступ лишь для своих, родных, готовых впустить дивный мир «Магнолии» в свою душу. С этого дня каждый день путь Антона на работу лежит через новую кофейню, в которой раз за разом его встречает улыбчивая Мария, что готовит восхитительный латте и отдает ему самый сочный сэндвич в те моменты, когда Шастун забывает дома свой обед. Можно даже сказать, что они подружились, ведь парень стал вставать пораньше, чтобы успевать лишние десять минут постоять в «Магнолии», попивая свежий кофе и болтая с новой подружкой о всяких разных глупостях. За прошедшее время он даже попробовал еще три авторских напитка, а именно «Береги себя для меня», «За гранью воображения» и «Ангел, я пошутил». Первый кофе оказался с сырной пенкой и добавлением сухоцветов азалии, во второй Мария щедро насыпала ему маковых семян, украсив цветочком сверху, третий же оказался самым вкусным по скромному и не совсем ценительскому мнению Антона. В последний напиток добавлялся мятный сироп, а сливочная пенка украшалась лепестками белой розы, что имитировали перья с ангельских крыльев. Шастун впечатлился не столько вкусом, сколько сочетаемостью каждого напитка с определенным цветком, что ни в коем случае не портило общее впечатление. За эти две недели он перевел владельца кофейни и автора этого меню из разряда городских сумасшедших на один уровень с недопонятыми гениями, было видно, что человек знал свою работу хорошо и выполнял ее безукоризненно. Три недели пролетают практически незаметно для Антона, прочно втиснувшего посещение «Магнолии» в свою рутину и каждые выходные бегущего в кофейню за очередным авторским напитком, который он был готов пробовать и оценивать. Сегодня на радостях от закрытого проекта, который вытягивал из него всю душу в течение двух месяцев Антон бежит в заведение практически к открытию, желая зарядиться кофеином от напитка и позитивом от вечно неунывающей и жизнерадостной Марии. — Машенька, сегодня как и договаривались «Я очарован навсегда»! — с порога выкрикивает Шастун, стягивая с себя наушники, а следом и капюшон, что мешал нормальному обзору. — Я, конечно, не Машенька, но тоже смущен, — раздается низкий приятный голос оттуда, откуда обычно было слышно веселое щебетание новой подруги Антона. Шастун на секунду зависает, затем резко дергает капюшон назад и поднимает глаза к кассе, сталкиваясь взглядом с симпатичным мужчиной лет тридцати пяти, что стоит вместо Марии и держит в руках небольшой горшочек с цветком, который девушка кажется называла фуксией, а может и не его так зовут, в общем, сейчас это было второстепенно. Первостепенной же проблемой стали льдистые голубые глаза, взгляд которых прошил Антона насквозь, сделав громадную дыру где-то в районе сердца без права на восстановление. Шастун чувствует, как краснеют его уши и почему-то учащается сердцебиение, хотя тахикардией он никогда не страдал, да и смущаться разучился примерно в восьмом классе после вступления в местный кружок КВН, в котором такие сценки показывались, после которых его застенчивость и смущение умерли в муках. — А где Мария? — пересилив себя и набравшись смелости спрашивает Антон, делая неуверенный шаг к мужчине, который поставил горшок на столешницу и облокотился на ее поверхность, чуть напрягая руки, отчего на них проступили едва заметные вены, заметив которые Антон в моменте теряет способность к диалогу и здравой коммуникации. — Машенька заболела, некоторе время я за нее, — поясняет мужчина, не отрывая взгляда от парня напротив, чем смущает несчастного еще сильнее, — так что, передать ей ваше очарование или сами дождетесь? Антон чувствует, как вслед за ушами краснеют и щеки, а давно забытое чувство неловкости отдается покалыванием в кончиках пальцев. Он резко зачесывает кудрявую челку назад, носится взглядом по кофейне, пытаясь за что-нибудь зацепиться, чтобы лишний раз не столкнуться с этими чертовски манящими практически гипнотическими глазами напротив. Делает пару глубоких вдохов, успокаивая бешено бьющееся сердце, и подходит к кассе, все еще не глядя на мужчину, делая вид, словно старательно изучает меню, хотя озвучил свое желание при входе. Наконец, сумев совладать с собственным телом, прочищает горло и делает заказ: — Мне авторский напиток номер пять, — произносит он, срываясь на последнем слоге, из-за чего цифра звучит смазанно, но выставлять себя еще большим идиотом Антон не намерен, поэтому решает не повторять слово, а сделать вид, словно витрина с выпечкой самая интересная вещь в его жизни на данный момент. — Оу, — слышит он и невольно поднимает взгляд, рассматривая нового бариста поближе, — так вы очарованы не Машенькой, а кофе, — пробивает заказ, придвигая терминал, и тут же отворачивается к кофемашине. Антон вне зоны доступа, он неопознан, а его сознание улетает куда-то за пределы солнечной системы, пока он сверлит взглядом внушительную, очевидно мускулистую спину, скрытую под черной рубашкой, обтягивающей чужое тело. Рукава ее закатаны до локтей, из-за чего Шастун понимает, что если бы не многолетний краш на Тома Хиддлстона, его кризис ориентации случился бы сейчас. Но он очень рад, что давно себя понял, принял и осознал, поэтому с приоткрытым ртом наблюдает за уверенными отточенными движениями, сознаваясь в том, какой же он чертовски гейский гей, готовый отдаться этому шикарному мужчине за стакан кофе. Окончательно Антона ломает, когда из шкафчика мужчина достает гиацинт, отрывая от него несколько цветков, а затем становится вполоборота, окидывает несчастного и поплывшего Шастуна странным взглядом, удовлетворенно хмыкает и срывает еще парочку, украшая ими молочную пенку напитка. Отвисает Антон лишь когда перед его лицом ставят стакан с ароматным кофе, украшенным белыми сухоцветами, что формируют аккуратный полумесяц. — Я бы с радостью сделал вам подарок за красивые глазки, но не на первой встрече, — выдергивает из астрала Антона этот бархатистый голос, который отзывается странным теплом где-то в районе живота. — Не понял, — тормозит Шастун, непонимающе хмурясь, но цепляясь за фразу про красивые глаза. — За кофе заплатите, пожалуйста, говорю, — сильнее придвигает терминал для оплаты с введенной суммой, который Шастун в процессе своего мимолетного краша ненамеренно проигнорировал. — Ой, извините, — начинает суетиться, доставая карточку из картхолдера дрожащими пальцами, отчего та падает на пол, — секунду, я щас, — наклоняется за ней, стукаясь головой о стойку из-за потерянного баланса. Мужчина за этой нелепостью наблюдает молча, прикусив губу, чтобы не засмеяться и не смутить растерянного парня еще сильнее. Безусловно он знал, что хорош собой и способен купаться во внимании, которое ему оказывают представители обоих полов, но такой реакции он не может вспомнить, поэтому паренек, что сейчас похож на несчастного щеночка изрядно веселит. Наконец Антон прикладывает карту к терминалу, дожидаясь, пока тот издаст характерный писк и выдаст чек, убирает ее в карман, игнорируя картхолдер: потом, решает он, дома приберет, хватит позора на сегодня. — Спасибо за кофе, — быстро кидает он, делая глоток ароматного напитка, тут же закашливаясь. — Что за вкус? — Кофе с бадьяном и щепоткой черного перца для остринки, — отвечает мужчина, пожимая плечами, — вы так уверенно заказали, я не стал называть ингредиенты. — Очень…необычно, — сквозь зубы цедит Антон, делая еще глоток, — и очень мимо в плане названия. — Ну почему же, — решает пояснить смысл бариста, просушив руки полотенцем, начинает натирать столешницу. — Вы восприняли название с точки зрения сладкой и приятной взаимной любви, в то время как напиток задумывался, чтобы показать горький вкус невзаимных и безответных чувств, что ощущаются как терпкий бадьян и горький перец, но все еще являются любовью, о чем символизируют цветки гиацинта. Антон, что называется, вылупляется на мужчину, который только что одним предложением доказал, что все эти авторские напитки на самом деле не пьяный бред, а действительно упорная и продуманная работа по соотнесению цветков, их значений и вкусовых особенностей напитков. — Ого, Маша мне такое не рассказывала, — задумчиво ерошит волосы, позволяя кудряшкам упасть на лоб, — я вообще думал, что человек, придумавший это все — законченный шизик с приступом белой горячки. Бариста на это откровение начинает заливисто смеяться, упираясь руками в столешницу, опустив голову, пока Антон непонимающе пялится на подрагивающие от хохота плечи, пытаясь понять, в какой именно момент смешно пошутил. Чуть успокоившись и смахнув выступившие слезы, мужчина приветливо, но чертовски хитро улыбается, протягивая опешившему Антону руку для рукопожатия. — Меня Арсений зовут, — представляется тот, дожидаясь рукопожатия, — и я тот самый законченный шизик с приступом белой горячки, — сильнее сжимает руку парня, который, осознав сказанное, моментально покрывается красными пятнами, но руку не одергивает, лишь отводит взгляд. — Я Антон, и извините за оскорбление, ляпнул не подумав. — Я не в обиде, не переживайте, — подмигивает все еще смущенному парню, что готов умереть прямо здесь и сейчас, лишь бы сие неловкое знакомство наконец закончилось. — Приятно познакомиться, Антон, обязательно попробуйте все напитки, — кивает на меню, складывая руки на груди. — А я могу побыть вашим гидом и разъяснить задумку и значение каждого напитка. — Я…да…буду, то есть, хорошо, мне надо идти, — сбивчиво тараторит, поудобнее перехватывая свой рюкзак и практически пулей вылетает из кофейни, — до встречи, Арсений! — кричит на выходе, хлопая дверью до того, как бариста успевает ответить. Арсений же переводит взгляд с захлопнувшейся двери на недопитый кофе, который убегающий в панике Антон забыл на столешнице, и еще раз усмехается, подхватывая стакан, отправляя тот в мусорку. — Смешной такой, — шепчет сам себе, воскрешая в памяти образ нового клиента, которого определенно не видел раньше, — милашка. Антон залетает в квартиру со скоростью света и кидает ошарашенный взгляд на зеркало в прихожей. Темные круги под глазами, волосы, которые не видели расчески уже около двух дней, любимые растянутые на коленках треники и бесформенная черная худи с огромным капюшоном. Блядский ты Боже, и это в таком виде он навалил кринжа перед мужчиной мечты? Ебаный позор. Антон падает лицом в диван и вымученно стонет, прокручивая в голове еще раз эту странную встречу в кофейне, которая перевернула его душевное равновесие с ног на голову и склонила чашу весов в позицию «клоунада». Вспоминает, как залип на баристу, чуть ненароком не спиздил кофе, забыв оплатить, так еще и на ровном месте качнулся, вписавшись лицом в стойку. — Какая же я кукарача, — шепчет в диванную подушку, накрываясь с головой пледом в попытке спрятаться от пятен позора, отпечатавшихся, кажется, на лбу. Но Антон сдаваться не намерен, и от предложения Арсения о совместном постижении кофейной науки отказываться не планирует, поэтому решает во что бы то ни стало охмурить симпатичного баристу и занять место в его сердечке, спихнув с пьедестала растения, ну или на крайний случай разделив с ними местечко.***
На следующий день Антон находит лучшую толстовку из своей коллекции, даже пару раз проходится по ней липким роликом, убирая всякие пушинки и волосинки, втискивается в карго штаны и держит курс на «Магнолию» с намерением уведомить ее владельца о своих ежедневных вечерних визитах для дегустации авторских напитков. Из квартиры он выходит, готовый разъебывать все, что движется, а что не движется — двигать и разъебывать. Однако на середине пути шаг замедляется и становится не таким уж и бодрым, а еще создается ощущение, что двигают и разъебывают подступающей к горлу паникой его; у дверей кофейни и вовсе замирает, словно врастая в несчастный тротуар не в силах зайти внутрь. В конце концов решает — мужик он или где, и резко дергает дверь на себя с такой силой, что та жалостно скрипит, но не открывается. Антон на секунду замирает, удивленно хмурится, глядя на табличку «Открыто», которая в чем-то его наебывает, потому что дверь не поддается даже после того, как он дергает ее еще несколько раз, прикладывая разной степени усилие. Дверь все еще не спешит поддаваться, и расстроенный парень даже решает, мол, не судьба, и вообще это его силы всевышние уберегли от большего позора, не дав Шастуну все же появиться перед крашем и натворить делов, поэтому он решает идти на работу без кофе. Делает полшага назад, еще раз окидывает дверь взглядом и резко понимает, что нет: судьба та еще сука, которая плеснула побольше масла в его личный огонь кринжа, разведенный вчера и продолжающий гореть сейчас, ведь чуть пониже и вправо от таблички «Открыто» он читает емкое «От себя». Ну просто сказочный долбоеб, неспособный даже дверь нормально открыть. Шастун делает глубокий вдох, заталкивает страх поглубже, приказывая сердцу вернуться к стандартному ритму, и наконец толкает дверь, заходя в кофейню под мелодичный звук колокольчика. Резко несется взглядом к кассе, но не замечает там Арсения, из-за чего выдыхает, скорее от злости и неоправданного нервного напряжения. Кажется, свидетели его позора отсутствуют, а значит не придется лишний раз краснеть. — Ну наконец-то вы перестали выламывать мне дверь и научились читать, — доносится справа, отчего Шастун слегка вздрагивает, дергая головой в сторону звука и натыкаясь на усмешку в льдистом взгляде. — Какое зло вам сделала моя дверь, что вы аж с петель ее снести захотели? Ну что за день то сегодня, в каком ретроградном Меркурии находится не менее ретроградный Марс и почему своей жертвой они сделали именно несчастного Антона. Свидетель перфоманса, как оказалось, все же имеется, занял место в первом ряду и наслаждался шоу, упиваясь чужими страданиями. Арсений стоит, облокотившись бедром о подоконник витрины, с которой, оказывается, открывается просто замечательный вид на входную дверь и на потуги Антона справиться с железным препятствием. Осознав, что его позор стал достоянием общественности в лице одного конкретного человека, он разочарованно закатывает глаза, надеясь, что предательские уши не покраснеют и не выдадут его смущения. — Она всегда открывалась вовнутрь? — чуть уводит разговор в сторону, — вроде бы на себя тянул. — С самого того дня, как я ее установил, а это было около трех лет назад, она открывается вовнутрь, — отвечает Арсений, не сводя пристального взгляда, которым буквально облизывает вошедшего парня с ног до головы. — Уж не знаю, через какие отверстия вы просачивались до сегодняшнего дня, раз направление двери стало для вас открытием. «Ну какая же красивая и ехидная сука, а», — думает Антон, нарочно игнорируя последнюю шпильку, невозмутимо двигаясь к кассе, чтобы заказать привычный утренний латте. Арсений же топает за ним и занимает свое рабочее место, вспоминая, что помимо смешного и умилительно неловкого паренька перед ним так-то есть и его вторая ипостась в виде клиента, которого он должен обслужить, такова уж работа. — Доброе утро, что для вас? — сменяет ехидство на приветливость, резко отсекая все отношения за исключением рабочих. — Мне как обычно, — выдает Шастун, ничуть не смущаясь, доставая карту для оплаты. — Мы с вами на брудершафт не пили, да и с Машенькой одинокими ночами под вино клиентов не обсуждали, поэтому ваше «обычно» мне пока незнакомо, — не может не подъебать Арсений, очевидно упиваясь чужой реакцией и попытками казаться важным и крутым. — Латте на обычном с тремя крышечками, сахаром не закрывать, оплата по... — тараторит Антон, прежде чем подключает язык к мозгу и начинает вдуплять то, о чем говорит, — то есть наоборот, латте на сахаре, в смысле, латте, — снова сбивается, ругаясь сквозь сжатые зубы от неловкости, в которую сам себя загнал, — мне латте, три сахара, крышечку не надо, — наконец делает заказ, рассматривая выпечку, чтобы не посыпаться, случайно поймав откровенное хихиканье, которое Арсений честно пытается задушить в себе. — На каком молоке латте? — все же не удерживает себя от шутки бариста, пробивая заказ. — Да блять, ну заговорился, что за буллинг клиентов? На обычном. — Никакого буллинга, исключительно дружеская атмосфера взаимной неловкости, — смеется Арсений, двигая терминал для оплаты в сторону парня, следя, как тот прикладывает карту. — В этот раз тоже платить? А где обещанный напиток за красивые глазки? — горит сарай, гори и хата, решает Антон, доставая маску погибающего флиртуна и цепляет ее на лицо, сменяя клоунскую. — Не так быстро, домовенок, — подмигивает Арсений, — каждый десятый кофе в подарок, у тебя еще восемь платных, а потом предъявляй свои зеленые глазки, — на этих словах отворачивается к кофемашине готовить заказ, оставляя парня в ступоре переваривать поток флирта вперемешку с комплиментами. — Латте с тремя крышечками, — оповещает Антона Арсений, передавая тому напиток под тихий недовольный бубнеж последнего, — наслаждайтесь! Антон берет протянутый стакан, слегка касаясь своими пальцами чужих, тут же вздрагивая и вырывая несчастный кофе так резко, что почти разливает его на столешницу. Арсений, на удивление, наблюдает молча, но с таким лицом, на котором вопрос «Вы идиот?» отражается легко читаемыми субтитрами. — Ваше предложение о кофе еще в силе? — резко спрашивает Антон, настраиваясь на решительную тактику в стиле «пришел-увидел-победил». — Для вас в силе абсолютно все, — улыбается, делая глоток чего-то из керамической кружки, — тем более своим присутствием вы раскрашиваете мои унылые будни в яркие цвета и привносите развлечение, и я просто не могу не желать проводить с вами больше времени. — Вы меня щас типа клоуном обозвали так завуалированно? — Ну что вы, ни в коем случае, — отмахивается Арсений, с самым оскорбленным видом утирая невидимые слезы. — Просто говорю, что вы крайне импозантный молодой человек. Антон слегка зависает, переваривая услышанное, расчленяя льющуюся медом речь баристы на коммуникативные составляющие, чтобы выделить основную мысль, скрытую за потоком флирта и сарказма. — Я заканчиваю в шесть и планирую заходить за очередным авторским напитком в семь, — рубит Антон, тиская своими ручищами несчастный бумажный стаканчик с латте, который еще немного и определенно отойдет в мир иной от таких манипуляций. — С нетерпением буду ждать, а если будешь себя хорошо вести, так уж и быть, раскрою парочку других секретов про каждый кофе, — подмигивает Арсений, закусывая губу на последнем слове, чуть встряхивая головой. — До встречи в семь, зеленоглазка! — Антон, — цедит Шастун, проигрывая в этом раунде, — меня зовут Антон. Покидает кофейню молча, даже не кивает на прощание, потому что попросту не видит в этом смысла, все равно вечером встретятся, а еще один косой взгляд или томную ухмылку от этого мужчины он просто рискует не пережить и впасть в ступор как козлик от громкого звука. На улице все же позволяет себе бросить быстрый взгляд на вывеску, в два глотка осушить стакан с остывшим напитком и бодрым шагом отправиться к метро, мысленно молясь на наличие хотя бы стоячего места.