В звенящей тишине

      Аарон сам не понял, в какой именно момент столь желаемое уединение перевоплотилось в одиночество. Мэтт часто отсутствовал, предоставляя всю комнату ему. Ему и его навязчивым мыслям, которые только рады обглодать и без того оголенные нервы. Каждый раз парень проходит мимо двери в бывшую комнату, кривясь от воспоминаний, какой там стоял шум. Но затем он доходит до своей новой, спотыкается о тишину и содрогается. Включает телевизор, какой бы там канал не стоял, лишь бы хоть что-то говорило на фоне. Вечно что-то подогревает в микроволновке и бесконечно тормошит кофемашину. А вкус кофе так осточертел, что он и не пьет его уже — оставляет для Мэтта, ведь выливать жалко.        Аарон старается. Бросает остатки сил в попытки встряхнуть пустоту комнаты, заполнить ее хоть каким-то фоновым шумом и представить, что и здесь кипит жизнь. Если бы только это помогало. Ведь безжалостная тоска рвет душу куда громче. Оглушительно насмехается. Противно злорадствует.       Ники и Эндрю на расстоянии вытянутой руки — по соседству, за тонкой стеной, в которую он частенько утыкается взглядом, будто однажды сможет выжечь в ней дыру, чтобы подсматривать за жителями по ту сторону. Если бы только этим жителям было до него дело.       «Ненужный» — думает Аарон, придавленный тишиной, пока за той самой стеной слышатся отголоски веселья.       «Лишний» — напоминает он себе, когда только осмеливается пойти присоединиться. Или постучать с просьбой быть потише и надеждой получить приглашение.       «Жалкий» — тут же одергивает он себя.       «Никчемный» — повторяет он беспричинно по несколько раз на дню.       «Балласт, от которого все были только рады избавиться».       «Старый хлам, мешающий всем жить».       «Отброс».       «Мусор».       Думать об этом выматывает физически. Порой даже похлеще чем спорт. И временами Аарон ловит себя на мысли, что радуется частым тренировкам, где ему не нужно искать поводы, чтобы побыть со своей семьей. До любви к экси еще не дошло, но он чувствует, что до ужаса близок к этому.       Аарон устал. Безбожно устал вариться в растущих тревогах и убиваться по упущенным возможностям. Он сожалеет, что не пытается сходить в бывшую комнату. И заранее сожалеет о попытке, до которой даже не может осмелиться. Боится, что выставят, выгонят, озвучат все те слова, что и без того бесконечно вертятся в его голове.       В один из дней он устает настолько, что игнорирует вспыхнувший мандраж и не помня себя мчится к соседям. Спешно стучится, пока осознание не дошло. Пока страх не заставил убежать, скрыться.       Дверь открывает Ники — такой родной и привычно веселый, чего Аарону до жути не хватало в последние дни. И это пугает. Парень и не думал, что может так скучать по чьему-либо обществу. Он теряется, не знает, что сказать, как оправдаться. Однако Ники, на удивление, вопросов не задает, лишь отходит на шаг и с нежной улыбкой зовет пройти в комнату. Это удивляет, но тревогу не умаляет. Поэтому Аарон боязно мнется у порога и усиленно ищет достойную причину для визита.       — Проходи, — повторяет кузен, хмурясь заминке. — Смотри, что я купил, — говорит он, скрываясь в гостиной. Так легко и просто. Будто продолжая разговор, начатый до этого. Будто Аарон здесь желанный гость, а не резко нагрянувший сосед. Но парень не желает обманываться, как бы ни было приятно думать, что он может приходить сюда в любое время.       «Причина визита» — строго напоминает он себе, все же следуя за кузеном.       Глобально в гостиной ничего не поменялось, и Аарон теряется в мучительном противоборстве чувства, что он вернулся домой, и напоминания о том, что этот дом больше ему не принадлежит. Но Ники не торопит. Терпеливо дает ему осмотреться, опираясь на стол, где ноутбук с фильмом на паузе, а перед ним большой холст и буйство разноцветных кристалликов.       — Что это? — спрашивает Аарон, цепляясь за неплохую тему для разговора.       — Нашел себе новое хобби. Это так успокаивает. Хочешь попробовать? — радостно вещает Ники, демонстрируя алмазную мозаику. — Ну или просто посмотреть фильм, тут еще не произошло ничего такого.       Аарон замирает, глядя на все это. А его сердце, напротив, подпрыгивает, терзаясь в желании принять приглашение. Но оно плевать хотело и на сериал, и на мозаику, о которой парень впервые слышал. Оно тянется к Ники — такому открытому и извечно доброму. Тому, кто даже не спросил, что Аарон тут забыл. Зачем явился посреди дня. По какой причине отвлек его от нового хобби.       Чувство вины возгорается внезапно. Полыхает обвинениями, что Аарон пришел по собственной выгоде и не заслуживает такой отзывчивости.       — Нет, — вбрасывает парень, не успев подумать о том, как резко звучит. Ники вздрагивает от неожиданности и усиленно подбирает дальнейшие слова. Но Аарон уже знает, что тот скажет. Прекрасно понимает, насколько не готов это слышать. Поэтому он хватается за первое же, что приходит в голову: — Я на кухню, — бормочет он и спешно разворачивается, чтобы сбежать.       Кухня в противоположной стороне от выхода, и было бы логичнее уйти к себе, о чем кричит разбушевавшееся сознание, но Аарон не хочет уходить. Боится возвращаться в удушающую тишину. Но еще больше пугает горестный вздох Ники за спиной. «Испортил» — думает парень, хватаясь на волосы. «Я все испортил» — бесконечно повторяет он, смакуя горечь об отказе. Особенно при осознании, что он по-прежнему один. Опять за стенку от Ники. И сомнения лишь усиливаются, вместе с голосами из фильма, который возобновляется и почему-то становится чуточку громче.              Постепенно Аарон достигает шаткого подобия равновесия и начинает осматривать кухню. Путешествует по шкафчикам. Сравнивает содержимое с воспоминаниями. Боязно заглядывает на полку с посудой и невольно замирает при виде своей кружки. Облегченно выдыхает и утешается фактом, что ее не убрали. Не задвинули. Не выкинули. Но мгновение спустя разрушает собственные же надежды догадкой о том, что кто-то другой мог пользоваться ею. Не для Аарона она там находится. Она больше не принадлежит ему. Как и все остальное в этой комнате.       Изнуренный самобичеванием, он не сразу замечает настойчивый стук в дверь. Аарон по привычке дергается в сторону выхода, но заставляет себя остановиться. Он не имеет права принимать гостей в чужом доме. Только вот Ники не реагирует, а стук становится яростнее и громче.       — Если не занят, можешь открыть? — кричит ему Ники. И Аарон идет, раздраженный звуком и тем, что ему приходится выходить из укрытия.       — Чего тебе? — выплевывает он, забывшись и даже не успев увидеть того, кто стучал. А на пороге Нил, только вернувшийся с пар, уставший и растерявшийся от внезапной грубости.       — Я живу тут?       — Тогда где твои ключи?       — Забыл, — оправдывается Нил и начинает злиться в ответ. — Что пристал? Ты вот как раз тот, кто не живет здесь, — говорит он и прорывается в свою комнату.       Аарон же каменеет. Стеклянными глазами смотрит в коридор и уговаривает себя сделать шаг. Перестать потакать собственным слабостям и оставить людей в покое.       Потерянный в собственных мыслях, он едва не отшатывается, когда Нил вновь материализуется рядом.       — Если что, дверь закрывается вот так, — насмехается парень, демонстративно толкая ее и защелкивая изнутри.       — Знаю я, — огрызается Аарон, на миг испугавшись, что его уязвимость заметят и поднимут на смех. Но Нил уходит, ничего не ответив. Не намекает, не говорит и не требует покинуть их комнату. Это настолько странно, что Аарон забывает о возможности и необходимости уйти, потерянно двигаясь к голосам с гостиной.       — Хочу посмотреть чем ты занимаешься, — говорит Нил, склонившийся над столом возле Ники.       — О, — удивленно восклицает тот и искрится от чужой заинтересованности. — Бери стул, садись. Я открыл для себя новое хобби, смотри, как классно.       Аарон незаметно устраивается на диване, чтобы понаблюдать за их взаимодействием. Чтобы подсмотреть, как Нилу удается быть рядом и так легко общаться со всеми. В особенности с Ники, с которым они частенько что-то увлеченно обсуждают, и с Эндрю, к которому обычно вообще не подступиться.       В очередной раз по душе разливается горечь. И парню даже известна причина ее возникновения. Но он еще не был готов себе признаться в том, что завидует. «Трус даже в мыслях» — беспощадно выплевывает его разум. Пока Аарон свирепо достает телефон и принимается отчаянно листать социальные сети. Чтобы изобразить занятость. Чтобы не выглядеть так же жалко, как он себя чувствует.       И, более-менее возобладав над своим состоянием, он старается сосредоточиться на разговоре, хоть за тоскливыми размышлениями и пропустил какую-то часть.       — Не смотри так, это расслабляет, — смеется Ники. Привычно звонко и заразительно.       — Это не скучно?       — Для этого у меня тут фильм.       Ники возобновляет просмотр и терпеливо учит Нила приклеивать кристаллы в нужные места. Их общение протекает до того легко и непринужденно, что Аарон старается дышать потише, чтобы ненароком не помешать. Думает, что все-таки стоит уйти. Но сам не может осмелиться, а потому лишь боязно ждет, когда кто-нибудь да выгонит его. Даст понять, что он тут лишний.       Тревожное ожидание неминуемого прерывается возвращением Кевина.       — Что за консилиум? — спрашивает он, осматривая собравшихся.       — Творчество, — кратко излагает Нил, усмехнувшись, и Дэй кивает, никак не комментируя это, (как и присутствие Аарона, к его счастью). А после наскоро переодевается и собирается на выход.       — Куда ты? — вбрасывает Ники.       — Поесть где-нибудь и к Ваймаку.       Растерявший всякое терпение сидеть на одном месте Нил потерянно переводит взгляд с Ники на Кевина и обратно.       — Иди-иди, — подбадривает его Ники, понимающе улыбаясь. — От тебя здесь мало толку.       Нил игриво толкает его в плечо и убегает за Кевином, бросая по пути внезапное:       — Аарон, закрой.       Аарон же едва не вздрагивает от неожиданности. Он удивленно шагает следом и закрывает дверь. Чужой комнаты. Снова изнутри. Прямо как раньше, когда он жил здесь. Понимание происходящего ускользает, а мысли беснуются, вопрошая, почему же его до сих пор никто не выставил.       Парень растерянно возвращается и прожигает взглядом освободившийся стул. Задыхается от бесконечных сомнений. Представляет самые ужасные варианты реакции Ники, если он вдруг подсядет. Размышляет, уместно ли это, имеет ли он право на это. Прикидывает объяснения собственного поступка. Так ни к чему и не приходит. Вздыхает горестно и решает следовать той же схеме, по которой попал сюда — просто действует.       — Сделать потише? — предлагает Ники, заметив его приближение.       — Нет, — отвечает Аарон, стараясь выразить это помягче.       — Хочешь посмотреть на картину? Я уже сделал один угол.       — Нет, — повторяет он, еще только собираясь с мыслями.       — Эм, ладно.       И настает тишина — ненавистная подруга Аарона, с которой его насильно подружили. И чем дольше растягивается пауза, тем более неловкой становится ситуация, рассыпаясь мурашками тревоги по телу парня. В один момент ему становится до жути душно, но пальцы, спрятанные в крепкие кулаки за спиной, явно ледяные. Этот холод немного отрезвляет. Аарон яростно сжимает челюсти от злости на собственное бессилие, а угасающий взгляд кузена только подталкивает перешагнуть через трусость и наконец перейти к долгожданной честности.       — Я хочу попробовать, — тараторит он, пока еще достаточно смел для признаний.       Ники понадобилось время для расшифровки сказанного с такой скоростью. И как только осознание доходит, он ошеломленно распахивает глаза, неверяще уставившись на кузена. Аарон же нервничает. Заметно нервничает, судя по тому, как Ники меняется в лице и спешно хлопает по свободному стулу.       — Садись. Я покажу тебе, как это делается.       Неуверенность по-прежнему стягивает душу, но пути назад уже нет. Поэтому Аарон робко устраивается рядом, а Ники, по своему обыкновению, умело разряжает обстановку:       — Нил тут практически ничего не сделал. А ты ведь будущий хирург, верно? Вам же нужно уметь обращаться с мелкими штучками. Будет тебе дополнительной практикой. Можешь брать их пинцетом или вот, держи стилус. Я перемотаю фильм немного назад, на самое важное. Ты ведь слышал, что тут происходило?       Аарон кивает на все, не находя нужных слов. Все было так легко? Этого он боялся, сидя в одиночестве? Обвинения в собственной глупости сыпятся один за другим, сотрясая разум. Но это ничто по сравнению с долгожданным облегчением, которое забирает с собой большую часть напряжения окаменевшего тела. Аарон внимательно наблюдает за действиями кузена и, закусив губу, чтобы не дать прорваться непрошенной улыбке, принимается за дело.       Алмазная мозаика оказывается переоцененной, но парень ответственно клеит кристаллы в нужные места, наслаждаясь комментариями Ники по поводу поступков героев.       — Эта Клэри меня бесит, — фыркает он, указывая стилусом на экран. — Не так все поняла, что-то там себе надумала и сидит, плачет.       — Надумала, — глухо вторит ему Аарон, проводя параллели с собой и злостно поджимая губы.       — Конечно! Люк ее вырастил как родную дочь и оберегал всю жизнь. Могла бы додуматься, что он не просто так сказал все это. Он защитить ее хотел от вон тех, противных. Даже объясниться не дала! — сокрушается Ники. А у Аарона в голове крутится лишь «что-то там себе надумала и сидит, плачет». Он всматривается в девушку с фильма и стыдливо предполагает, что бы сказал кузен о нем, если бы узнал, что и он долгое время был занят подобным.       Аарон погружается в долгие размышления о том, надумал ли он все свои переживания, когда Ники осторожно возвращает его в реальность мягким:       — Ты устал?       — Нет, — опомнившись отвечает парень, вновь принимаясь за дело. — Задумался просто.       — Хорошо, потому что я оторваться не могу от этой штуки! А с тобой ее вдвойне классно делать.       Аарон, не ожидавший подобного, роняет алмаз, который нес в нужную клеточку, и спешно отворачивается, потому что не успевает сдержать эмоции, вспыхнувшие на его лице.       — Со мной? — неуверенно уточняет он.       — Да. Эндрю сказал, что у тебя экзамены скоро, а ты же готовишься заранее всегда, поэтому мы старались тебя не трогать в последнее время.       — Я закрыл все автоматами, — глухо произносит Аарон, по-прежнему не веря в услышанное. И несносное сердце вдруг снова дает о себе знать осточертевшим нытьем. Но, на удивление, оно не причиняет боль как раньше, а робко трепещет, расцветая надеждой.       — О, — тянет Ники удивленно. — Надо это отметить! Получается, теперь ты свободен?       — Да?       — Это замечательно! Хоть чаще тебя видеть начнем, а то я уже забываю, как ты выглядишь, — смеется он, пока Аарон ковыряется в лотке с кристаллами, бросая все силы на то, чтобы скрыть дрожь в голосе.       — Эндрю такой же.       — Ну это Эндрю. Нам не хватало Аарона.       Парень спотыкается на очередном вдохе и кашляет. Безуспешно пытается прочистить горло и вновь давится воздухом. Он хочет прикрыть глаза, чтобы собраться и удержать ускользающую невозмутимость, но до безумия боится, что все это окажется сном. Чувствует, что не выдержит, если проснется в своей комнате. Пустой. Бездушной. Тошнотворно тихой.       В отчаянии он хватается за край стола, когда предчувствует намек на головокружение. Вздрагивает от осторожных хлопков по спине и переводит взгляд на обеспокоенного Ники.       — Все в порядке? Может воды?       — Нет, — хрипит он, все же прочищая горло. — Подавился, — пробует солгать, не зная, что еще сказать. И его ложь до того очевидна, что даже Ники не ведется.       Но на то это и Ники, что он умело переводит тему, сказав:       — У тебя же алмазы к стилусу не прилипают. Для таких случаев тут есть специальный клей. Я сначала вообще не заметил эту штуку, и у меня ничего не получалось, но храни Господь тех, кто придумал интернет, — говорит он, предоставляя парню время, чтобы тот взял себя в руки. — Вот, теперь все работает, держи. Надо обновлять клейкую часть иногда.       — Хорошо, — благодарно выдыхает Аарон, крепко хватаясь за протянутый стилус так, будто он мог напитать его силой.       — К слову про Клэри, ты видел, да? Почти всех красавчиков себе отхватила. Как всегда, — фыркает кузен, в очередной раз погружаясь в нелестные комментарии про главную героиню фильма. И Аарон растворяется в его речах, ощущая непередаваемое тепло и безмерную благодарность. И ему так хочется донести это. Показать, что он ценит все, что Ники для него делал и продолжает делать. Насколько это важно для него. Но слова боязно застревают среди сомнений, отказываясь достойно формулироваться. Поэтому Аарона хватает лишь на тихое, но искреннее:       — Спасибо.       — Не отвлекайся, тут еще столько работы, — отвечает Ники как ни в чем не бывало. И это так утешает, что парень вспоминает их взаимодействие с Нилом и осмеливается так же игриво пихнуть кузена в плечо. И, почувствовав тепло, разлившееся по телу от этого мимолетного контакта, он пихает его еще раз.       — Ладно! Хорошо! Сдаюсь, чуть-чуть можешь отвлечься, — смеется Ники и, дождавшись момента, когда Аарон переключится на мозаику, мягко толкает его в ответ.       — Ты все рассыплешь! — восклицает парень, с трудом удержав лоток с кристалликами.       — Соберешь потом.        — Почему я?       — Это тебе нужно практиковаться с мелкими штучками, — улыбается Ники.       — Я уже жалею, что согласился на это, — демонстративно вздыхает Аарон в притворном возмущении.       — О, правда?       — Нет, — отвечает он предельно честно и утыкается взглядом в холст, чтобы не ослепнуть от яркости чужой улыбки. — Не отвлекайся, — напоминает Аарон. — Тут еще много работы.       А лишь Ники смеется и нежно треплет его по волосам, прежде чем вернуться к мозаике.