Безначалье

Григорий собрал своих бойцов рано утром и выдвинулся с ними на задание. Ему предстоял сложный день. Мысли об исчезнувшем ребенке из головы совсем не выходили. Пропавшая напоминала ему его родную сестру, которую когда-то он сам чуть не потерял. Не в смысле физическом, а так, по-человечески. По молодости воспитывать Нику сил и времени совсем не было: ночами он пропадал в университете, а днем заливался алкоголем, дабы справиться с потерей родителей. Вероника росла сама по себе, а когда выросла ему потребовалось очень много времени, чтобы вернуть ее к нормальной жизни и наладить отношения. Снаружи приюта их ожидала директор, которой грозил не маленький срок, если ребенок пострадает. В ее интересах было сотрудничество со следствием, на что Гриша крупно ставил. А еще крупнее на это поставила Алиса Рыбкина. Вечером прошлого дня она решила во что бы то ни стало найти ребенка живым, в чем сомневался уже даже Яковлев. Оставив машину у входа, вместе с директором они направились к ней в кабинет. Гриша любил детей, а ребят из приюта еще больше, ведь он сам когда-то стал сиротой. Сегодня Измайлов планировал познакомиться не только с воспитателями, но и с детьми. В голове Алисы план был примерно тот же, однако, в отличие от сострадательного Григория, желаемой была информация, которую наивные дети быстро могли ей предоставить. Гриша отправил свою группу в класс к одноклассникам ребёнка, решив, что допрос может провести и без них. — Григорий, ну не знаю я больше. Поймите, с детьми занимаются воспитатели. Вот с них и спрашивайте. — Мария Ивановна, и я вас очень прошу, давайте ускорим следствие. В чем проблема открыть эти камеры, посмотреть в чем был одет ребенок, с кем она выходила из здания, во сколько? Мария Ивановна, в ваших же интересах! — Я боюсь это невозможно. Мы смотрели камеры. Она не выходила из здания. — Да невозможно это! Вы слышите меня? Если ее нет на территории, значит она вышла за пределы приюта. Раз вы утверждаете, что девочка осталась в здании, ищите! Я могу собрать своих оперов, мы осмотрим здание, но я протокол на вас и вашу деятельность буду составлять, понимаете? Значит вы будете являться подозреваемой в похищении ребенка, Мария Ивановна, вы это понимаете? — Измайлов уже почти кричал. — Ладно, Григорий, давайте я вас пущу к камерам. Посмотрите. Я же не против. Я вчера сидела, сегодня сижу их отсматриваю. Ну не нахожу я ребенка, понимаете? Не нахожу. Вот идите и смотрите. — Давайте камеры. Увижу сам, вас сделаю подозреваемой в исчезновении девочки. Гришу успокаивало, что совсем неподалеку находилась квартира его родителей. Этот район он знал как свои пять пальцев. Много лет назад именно в это учреждение должны были определить Веронику, но Гриша вовремя взял ее под свою опеку и девочка в детский дом не попала. Им пришлось даже переехать, чтобы они легче пережили потерю родителей. Через год, когда Ника попросила брата вновь жить в квартире родителей, Грише пришлось сказать, что квартиру он продал, дабы не травмировать психику сестры. Правды она не знает до сих пор, что его очень угнетало, ведь он ей врал. Но реакции ее он боялся еще больше, потому старательно молчал. Пока он и Мария Ивановна спускались к камерам, к его удивлению в толпе маленьких детей он обнаружил именно ее — свою сестру, что мигом привело его в чувство. — Ника! Девушка ожидала увидеть здесь своего брата, потому особо не удивилась его присутствию. — Ника! Ты что тут забыла? — Гринь, да я просто ребят опрашивала. — Каких еще ребят? — Ну одноклассников Влады, которая пропала. Ты фотографию вчера показал и я подумала, что могу помочь… Грише было приятно, что сестра искренне готова была помочь ему и в то же время чувствовал, что снова зол на нее за то, что она в очередной раз его ослушалась. — Ника, родная моя, я… мне очень приятно, Ник, что ты так вот… но я просил тебя не лезть. — Гринь, да что такого-то? — Ник, пропал ребенок. Пропала девочка. Ты можешь пострадать. Не лезь туда. Ты молодец что взялась помогать, но не здесь. Тут опасно. Хочешь помочь — дома прибери, документы в суд собери там я не знаю. Но не лезь в это дело. — Гриня могу помочь, я кажется знаю… — Ника! Я сказал тебе русским языком не лезть. Дорогая моя, родная Вероника. Помоги мне! Услышь меня, пожалуйста! Не лезь. В это дело. Ника. Такой тон Гриши Веронику пугал с самого детства. Внутри было что-то, что заставляло молчать и больше не перечить воле брата. К тому моменту подтянулись и остальные опера. Алиса как бы спряталась за остальных, предварительно зная, что Вероника снова устроит скандал, завидя ее рядом. И не ошиблась. Девушка ее заметила. Зло кинув взгляд в ее сторону и переведя его на Гришу, она схватила брата за запястье, как бы желая увести подальше от Рыбкиной, но взглянув в его рассерженные глаза, резко опустила руку. И ее взгляд стал еще более злой. Ей вновь казалось, что ее предали. — То есть ей можно, а мне нельзя? — спросила Ника. Гриша обернулся, взглянул на Рыбкину. Ей пришлось чуть показаться Грише из-за спины ребят, за которой она довольно неуспешно пряталась. — Она опер, Ника. Ты — нет. — Она не опер, она дочь убийцы! — Ника, блять! — Гриша хотел было продолжить ругаться, однако неожиданно вспомнил, что находится в окружении детей. Он выдохнул, а Вероника же напряглась еще сильнее, как бы желая снова ударить Рыбкину, что вовремя заметила Алиса, которая готова была к нападению сестры Измайлова еще с того самого первого раза. — Ника, уходи. Я вечером поговорю с тобой. Просто дай мне спокойно поработать. Его «уходи» обидело. Она готова была ударить его, наброситься на Алису, кричать, даже драться с ней, но обида позволила сказать лишь сухое «сам уходи». Она развернулась и ушла. Вероника держала свой путь на местное кладбище недалеко от родительского дома. Она часто навещала родителей, особенно когда они с братом ругались. Ей казалось что она пожалуется на него и тогда мама, как добрая фея, обязательно что-нибудь придумает и они помирятся. И чудо действительно случалось — они оба в конце концов шли на мировую. Она верила, что это мама с папой мирят их. Гриша посещал родителей реже, но лавочку рядом с могилой все же поставил, ведь знал, что так обоим удобнее. Тем более Вероника часто прибиралась там. Могила их родителей в любую погоду была ухоженной. В этот раз вид могилы производил ужас на девушку: заросшая и не ухоженная, в ней тяжело было опознать могилу некогда состоятельных людей. Голыми руками девушка стала срывать высокую траву, доставать из земли старые, грязные от дождя искусственные цветы. На глазах Ники невольно проступали слезы за маму, за папу и брата, который в очередной раз выбрал не ее. Она обернулась и, убедившись, что вокруг никого, стала говорить: — Я хотела помочь, а он выгнал меня. Мужу не нужна, брату не нужна, сын скоро от меня откажется! — грязными руками девушка вытирала сырые от слез глаза и очень скоро испачкала еще и одежду. — Я как брошенка какая-то! Гриша с этой Алисой носится как с собственной женой. А знаешь кто она, мам? Она дочь этого Рубцова, который вас убил! Она Грине говорит, что она хорошая, а в ней течет кровь убийцы. И я боюсь, что она Гришу убьет. Я найду этого Рубцова и убью его! Вероника еще долго говорила. Правда уже сама с собой. О девочке, которая пропала, об Алисе Рыбкиной, о сыне и бывшем муже, и даже рассказала о том, как Гриша однажды спас ее от парня-наркомана. Так незаметно пролетели два часа. Почувствовав себя намного лучше, она отправилась домой за мотоциклом, на котором не каталась уже очень давно. Она и сама уже забыла когда это было в последний раз. Вечером у Григория уже был результат: пару показаний одноклассников исчезнувшей и видео с камер, на которых Гриша все же нашел девочку. Его радовало, что ребенок вышел не через главный вход, а через окно первого этажа. Это означало, что она сбежала сама, что не могло не радовать и команду Измайлова. Но ответственности с директора детского дома Марии Николаевны не сняли, а даже наоборот, произошедшее ей только добавило новых проблем и возбуждение против нее статьи в связи с халатностью и ненадлежащем исполнении рабочих обязанностей. Вечером команда Григория прибыла в отделение. — Алис, — обратился к девушке Григорий. — сдай отчетность Володе, пожалуйста. — Ну а что я ему сдавать буду? Пару показаний и видео с камер? Это не является уликой. — Алиса, пожалуйста, я попросил тебя сдать отчетность. Пусть Володя немного успокоится, он мне все рабочее время названивал. — Окей, говно-вопрос, майор Измайлов! Ты, кстати, вечером куда? — Да домой наверно поеду, устал жутко. Еще с Никой тут… Ты извини, ладно? Она не понимает пока. Подрастет еще. — Гриш, Нике двадцать один год. Хватит к ней относится как к ребенку. В конце концов у нее у самой уже сын родился. — Блять, Алис, люди не взрослеют в восемнадцать, понимаешь? Она молодая совсем. Потом поймет, как повзрослеет. — Ну, пусть понимает. Смотри, убьет меня, поздно будет. — Алиса улыбнулась. Оттого и Измайлов понял, что девушка не из обидчивых. Алиса предложила Грише прогуляться и обсудить дальнейший план их действий в отношении поисков ребенка. — Мне домой надо, с Никой там разговаривать… Это как отдельный рабочий день и ночное дежурство одновременно. Я подвезу тебя. По дороге все обсудим. Вернулся Гриша домой совсем не поздно. Вероника была уже дома, но выходить к брату не спешила. Мужчина уже привык, встречала она его последний раз очень и очень давно. У них как-то это было не принято. Григорий открыл баночку холодного пива, включил телевизор и очень скоро уснул.