Нарушитель комендантского часа и милосердие гестаповца в канун Рождества

Крайний раз выпустив дым, Фридрих сделал очередную затяжку. Не так давно ему и товарищам был отдан приказ очистить Польшу от «неправильных», но позже ему было лично наказано следить за работой штурмовиков, и тех кто занимался оккупацией. «Главное чтобы ни один офицер не посмел вдруг сменить свои идеологии.» Так же для облегчения работы ему был выдан список всех тех, кто находится в стране. Затушив сигарету сапогом, что для него было чем-то небрежным но крайне необходимым, Хауэр направился по улице. Время.. Праздничное. Значит он может себе позволить немного отдохнуть в штабе, главное проверить работу и потом уже смотреть. Идёт война, по сути никого не должно трогать осознание того, что семейный праздник совсем скоро. Семейный.. В просторах памяти у немца мелькнула фраза «я буду тебе писать вне зависимости от ситуации». Это он сказал своей матери, которая была крайне недовольна должностью сына. Та лишь фыркнула, пожелала что-то вроде «удачи» и закрыла дверь. Она женщина пожилая, уже не хочет принимать новые законы ибо жила по старым всю свою жизнь. Так что это вполне логическое объяснение отношения. А вот Фридрих наоборот любил новые законы Фюрера, чему удивляться? Солдаты как правило уже патрулировали улицы. Разгоняя жителей которые видимо, игнорируя режим решили подготовиться к празднику, те громко кричали и по возможности стреляли. Ну вот оно, рождественское настроение! Он остановился чтобы понаблюдать за жителями. Для того чтобы не вызывать особых подозрений со стороны прохожих он достал новую сигаретку. — Радуйтесь, пока живы, дальше посмотрим. Фридрих закончил свое «увлекательное занятие» и поспешил переместиться в штаб. Его там особо никто и не ждал, так что за опоздание предъявы ему не кинут, это радовало. До штаба тот решил добраться пешком, ибо в глубине души понимал что для здоровья прогулка — полезное занятие. В последнее время он болел стоя на ногах, и когда терпение лопнуло Фриц решился использовать иные меры по укреплению иммунитета. Возможно это было такое влияние организма на его частые путешествия, но солдату, а тем более майору болеть запрещено. Это он подметил лично для себя после выздоровления. Атмосфера города, а то и страны которая "готовится" к празднику его вообще не интересовала. Все после оккупации стали более осторожно относиться к ситуации, и по этому никого кроме бегающих с возможно узниками солдат, он не встретил. Его внимание захватила одна из картин, которую он видел довольно редко, потому что сам предпочитал участвовать в данных «мероприятиях»: Солдат, возможно один из подчиненных офицеров, которые не так давно прибыли, стоял крепко держа за руку мальчонка лет десяти — двенадцати. Что-то кричал в его сторону, от чего ребенок испуганно зажмурился и отвернулся от лица немца. «Интересно» — Подметил про себя Фриц и решил вмешаться. Подойдя ближе, да так чтобы никто из этих двоих еще не понял что их заметили, Фриц свистнул. — Что тут у вас?