Who's Gonna Stop Me?

Ты никогда даже не задумывалась над тем, что девушки в твоем возрасте должны интересоваться парнями. Каждый раз, когда ты слышала, как твои подруги воодушевленно обсуждали внешность ваших одногруппников, ты чувствовала себя такой далекой от этого. Твой взгляд никогда не цеплялся за проходящих мимо мужчин, а сердце никогда не трогала даже симпатия к кому-либо. Так и было до тех пор, пока речь не зашла о твоем брате. «Твой брат такой сексуальный! У него есть девушка?» Правда ли это так? Пожалуй… Единственным мужчиной, на которого ты смотрела, всегда был только он. С самого детства ты втайне восхищалась успехами своего старшего брата, не упуская возможности попросить его подтянуть тебя по учебе, когда у него выдавалась свободная минута. Едва ли можно было сказать, что Аль-Хайтаму было в радость проводить с тобой время, когда ты была ребенком. Этого человека слишком сложно понять. Это стоически безразличное выражение на лице, холодные взгляды изумрудных глаз и монотонный низкий голос — то, что сопровождало тебя с самого рождения. Стоило Аль-Хайтаму увидеть наворачивающиеся на твои невинные глаза слезы, как он мгновенно молча покидал твою комнату, прежде добившись четкого ответа, кто заставил тебя плакать. Ты не знала, куда он уходил и что делал, но любая из твоих проблем решалась на следующий же день, что породило это чувство безоговорочной безопасности, когда ты смотрела на его высокую фигуру и слышала эти тихие вздохи и банальные фразы, произнесенные тихим безразличным тоном только для того, чтобы отмахнуться от твоих навязчивых вопросов о том, что вдруг случилось с одноклассниками, которые тебя задирали. Некая скромность твоего старшего брата поселила в твоем сердце веру в то, что, каким бы отстраненным Аль-Хайтам не казался, он по-своему заботится о тебе и никогда не допустит, чтобы его младшая сестренка справлялась с трудностями в одиночку, даже если ты едва ли когда-нибудь сможешь услышать от него слова поддержки. И вот сейчас, спустя десяток лет, ты все еще смотришь на Аль-Хайтама с невысказанной благодарностью и обожанием, несмотря на то, что его присутствие в твоей жизни едва ощутимо. Ты всегда украдкой заглядываешь в комнату своего брата, когда его нет дома, внимательно изучая немногочисленные вещи, оставленные им на столе. Все, что принадлежит Аль-Хайтаму, всегда вызывает у тебя неподдельный интерес, хотя все содержимое его комнаты, пожалуй, можно отнести к разряду вещей первой необходимости и горам книг, заполняющих полки высоких шкафов. Каждый раз твои пальцы скользят по многочисленным книжным корешкам, а глаза запоминают несколько названий, чтобы тайком прочесть их. Быть может так ты сможешь стать с ним ближе — так ты всегда думала. Но все же, действительно ли твоя одержимость им нормальна? Этот вопрос поселился в твоей голове с тех пор, как образ Аль-Хайтама стал чаще всплывать в твоих мыслях, когда ты оставалась наедине с собой. Любовь к своему старшему брату — это абсолютно нормально, правда же? И вспоминать о том, как однажды ты видела Аль-Хайтама уставшим после работы, сбрасывающим рубашку и обнажающего мускулистую спину и широкие плечи в своей комнате, пока ты проходила мимо приоткрытой двери его комнаты, тоже нормально. У тебя было лишь мгновение, чтобы запечатлеть в своей памяти упругие мышцы его груди и V-образную линию пресса, исчезающую за приспущенными брюками, но этого было более чем достаточно, чтобы этот образ не покидал твоих мыслей на протяжении нескольких недель. «Твой брат такой сексуальный…» Это настоящая причина того, почему к твоим щекам теперь прилипает румянец, когда твои глаза встречаются с взглядом Аль-Хайтама? Это причина, по которой ты впервые так непристойно касаешься себя, прокручивая снова и снова в своей памяти то, чего ты наверняка не должна была видеть? Но ты успокаиваешь себя мыслями о том, что мужчины ведь часто раздеваются по пояс и в этом нет ничего неприличного. Ты уже видела его в подобном виде в детстве, но почему тогда сейчас тебя это так смущает и кажется таким неправильным? Нужно прекратить это. Ты провела часы, наблюдая за парнями твоего возраста, пытаясь пробудить те эмоции, которые должны терзать девичье сердце при взгляде на общепризнанно привлекательных представителей противоположного пола, но ты не чувствуешь ничего. Только скуку. Ты также никогда не слышала о том, чтобы Аль-Хайтам вступал с кем-либо в отношения. Разумеется, если бы ты задала ему вопрос, он бы ответил, что слишком занят или, что его это не интересует, но тогда что насчет тебя? Тебя тоже не интересуют отношения или же есть другая причина, по которой ты не можешь поддержать разговора с подругами, так погруженных в сердечные дела, которых ты не понимаешь? Казалось, ответ так близко, где-то на поверхности. Стоит тебе только протянуть руку, и ты увидишь то, что так отчаянно стараешься не замечать. Поэтому сейчас ты стараешься не шуметь, вновь прокрадываясь к двери Аль-Хайтама, когда слышишь, как он заходит в свою комнату поздним вечером, наверняка уставший после тяжелого рабочего дня. Тебе нужно снова взглянуть на него, но сердце так неспокойно всякий раз, когда ты даже пытаешься представить себе то, как заводишь с ним разговор. С каких пор тебе стало так трудно общаться с собственным братом? Ты осторожно заглядываешь в приоткрытую дверь, замечая Аль-Хайтама, расслабленно развалившегося в кресле с книгой в руке. Его длинные пальцы цепляются за черный галстук, одним легким отработанным движением избавляясь от удушающего давления на шее. Губы слегка приоткрыты, когда твой брат тяжело вздыхает, расстегивая пару верхних пуговиц на слегка помятой рубашке, прежде чем откинуться на спинку кресла. Длинные ресницы едва касаются кожи лица Аль-Хайтама, когда он закрывает глаза, зачесывая ладонью непослушные пряди серебряной челки. Он и правда красив, ты не можешь этого отрицать. Но ты видела достаточно мужчин, которых могла бы назвать красивыми, однако только взгляд на Аль-Хайтама вызывает в твоей груди трепет, природу которого ты так отчаянно пытаешься понять. — Долго еще будешь стоять в дверях? Если что-то нужно, заходи. Твои глаза расширяются от испуга, а мышцы, кажется, каменеют, не позволяя сдвинуться с места, когда ты спешно переводишь взгляд от слегка выглядывающей из-под хлопчатой ткани груди Аль-Хайтама к изумрудным радужкам, смотрящим на тебя с легким раздражением. — Я, эм-м… Прости, мне ничего не нужно! — ты почти срываешься с места, готовая сбежать обратно в свою комнату, когда замечаешь, как Аль-Хайтам встает с кресла, приближаясь к твоей растерянной фигуре. Все произошло так быстро. Ты даже не успела ничего понять, как большая ладонь Аль-Хайтама обхватила твое плечо, заставляя тебя войти внутрь, когда позади послышался хлопок двери, к которой теперь прижата твоя спина. Свободная рука твоего брата вжимается в деревянную поверхность, заключая тебя между ним и дверью, пока пальцы другой его руки цепляются за пуговицы рубашки, расстегивая одну за другой и обнажая рельефное тело Аль-Хайтама прямо перед твоим лицом. — Ч-что ты делаешь?! — ты отворачиваешься, притупляя взгляд в пол, пытаясь скрыть то, как твои щеки мгновенно вспыхнули, когда в нос ударился приятный аромат его парфюма. — М? Разве не на это ты только что смотрела? — Я не… Слова застревают где-то глубоко в горле, когда длинные пальцы Аль-Хайтама обвиваются вокруг твоего запястья, направляя твою руку к его груди. Едва подушечки касаются кожи твоего брата, как низ живота снова сводит эта ноющая боль. Он такой теплый. Ты можешь чувствовать, как мышцы напрягаются под твоим прикосновением, становясь еще тверже, можешь чувствовать, как размеренно бьется его сердце, так, словно сейчас не происходит абсолютно ничего необычного. Аль-Хайтам спокоен, как и всегда, внимательно наблюдая за твоей забавной реакцией с высоты своего роста. Твоя рука дрожит в его хватке, но пальцы слегка надавливают на упругую плоть, заставляя смущение еще сильнее пощипывать кожу твоего лица. — Думаешь, я не замечаю, как ты на меня смотришь? Я всегда полагал, что моя сестра прилежная хорошая девочка, но что я вижу теперь? — Аль-Хайтам склоняется к твоему уху, направляя твою ладонь ниже по его рельефному прессу, когда его горячее дыхание касается твоего лица. — Теперь ты такая же испорченная, как и все взрослые. От его слов твой желудок сводит страхом. То, как подушечки твоих пальцев скользят по каждому бугорку его напряженного живота, то, насколько близко его губы к твоему лицу, как дыхание Аль-Хайтама становится более прерывистым, когда твоя рука останавливается на ремне его брюк, кажется таким неправильным, но почему-то ты просто молчишь, позволяя ему делать это с собой. Ты чувствуешь, как жар приливает к низу твоего живота, когда Аль-Хайтам направляет твои пальцы к его паху. Ты никогда раньше не касалась никого… Там. Даже через плотную ткань тепло, исходящее от его члена, касается твоей руки, которая неосознанно обхватывает твердую выпуклость, заставляя твое сердце бешено колотиться, пульсируя в ушах. — Х-Хайтам, прекрати, я не понимаю, чего ты хочешь… — громкость твоего голоса понижается до шепота. Так чертовски тяжело. Твое тело предательски нагревается, а между сжимающихся бедер начинает скапливаться влага. Ты вжимаешься в дверь, пытаясь сбежать хоть куда-то из клетки, в которую тебя заключил Аль-Хайтам, но он видит, как дрожат твои ноги и чувствует, как участился твой пульс, тихо усмехаясь над тем, как-то, что говорит ему твое тело, идет вразрез со словами, неуверенно слетающими с твоего языка. — Не помню, чтобы я учил тебя врать. Разве ты подглядывала за мной несколько недель назад не потому, что хотела этого? И за этим же ты пришла сегодня. — Нет! Я бы никогда… — Ты слишком плохо умеешь скрывать свои желания для человека, который как никто другой осведомлен о том, что я достаточно наблюдателен. Неужели никто из твоих сверстников не может удовлетворить твои потребности, м? — Откуда ты… — Я знаю все, что мне нужно знать. Даже знаю, что ты все еще девственница, но все равно хочешь, чтобы я тебя трахнул. Но это разумно. — Что ты несешь?! Разве нормально хотеть чего-то подобного со своим братом? — ты одергиваешь руку, демонстративно сжимая пальцы в кулак и отстраняясь от лица Аль-Хайтама, почти зарытого в изгибе твоей шеи. Твой брат выпрямляется, возвышаясь над тобой тяжелой тенью, теперь глядя в твои глаза, отчаянно пытающиеся не прерывать зрительный контакт. Что ты хочешь ему доказать, если твоя вторая рука теперь нервно теребит ткань твоей ночной рубашки, а зубы неосознанно прикусывают нижнюю губу, изо всех сил стараясь сохранять спокойствие даже тогда, когда ткань твоего нижнего белья пропитывается теплой влагой? — Да, — сердце сжалось в груди, когда ты услышала такой короткий и четкий ответ, произнесенный с совершенно серьезным выражением на лице твоего брата. — Нет никого, кто знал бы тебя лучше, чем я. Это логично, что ты хочешь, чтобы твой первый раз был именно со мной. Объективно, полагаю, девушки твоего возраста действительно считают меня привлекательным, так что это тоже не вызывает вопросов. Не понимаю, чем ты так озадачена, Т/И, учитывая тот факт, что, очевидно для нас обоих, ты хочешь этого достаточно давно, а значит успела взвесить все «за» и «против», раз пришла ко мне сегодня. Его слова звучат так… Логично, но почему тогда тебе кажется, что твои желания так непристойны? Проблема в том, что он твой брат? Но Аль-Хайтам прав, ты провела с ним практически каждый день своей жизни, делилась с ним самым сокровенным, даже если ему это не было интересно, он всегда был рядом и что странного в том, что ты… Влюблена в него? — Я… Мне кажется, я просто запуталась… Мне нужно побыть одной и обдумать все это… — В этом нет нужды. Беспорядочно разбросанные кусочки пазла наконец собрались в четкую картину. Ты чувствуешь, как мягкие губы твоего брата прижимаются к твоим, как тепло его ладони скользит вверх по твоему бедру, пробираясь под ткань твоих домашних шорт. И это не кажется неправильным. Это так приятно. Наконец в твоей груди разлилось то тепло, о котором, кажется, говорили твои подруги. Когда любимый человек касается тебя, когда впервые прижимается своими губами к твоим. Твое тело ответило на все вопросы, роящиеся в твоей голове, за тебя, когда твои руки обвили шею Аль-Хайтама, углубляя поцелуй. Так неумело, неуклюже, но твой язык встречается с его, более настойчиво хозяйничающем у тебя во рту. Какие непередаваемые ощущения. Так жарко, так тяжело дышать, но тебе хочется еще, когда ты притягиваешь своего брата ближе, а его колено так вульгарно обосновывается между твоих ног, вжимаясь в жар твоей промежности. Тебе хотелось оттолкнуть Аль-Хайтама, чтобы не испачкать его брюки влагой, которой наверняка успели пропитаться твои шорты, но ты ничего не могла поделать с тем, как же чертовски приятно ощущается это трение, вызываемое его коленом, толкающимся навстречу твоему извивающемуся телу. Кончики пальцев Аль-Хайтама цепляют пояс твоих шорт, спешно спуская мягкую ткань по бедрам, пока она не скомкается на полу под твоими ногами. Из груди вырывается стон, заглушающийся его губами, когда ты чувствуешь, как пальцы ног отрываются от пола, а спина крепче вжимается в дверь комнаты твоего брата, пока он подхватывает тебя на руки, заставляя обвить ногами его бедра. Твердый член прижимается к твоей промежности через ткань, отделяющую тебя от горячей плоти. Только когда его губы наконец отрываются от твоих, ты осознаешь, что происходит. Зеленые глаза Аль-Хайтама, казалось, выглядят такими же затуманенными, как и твои. Ты еще никогда не видела его таким. Хотя его лицо все еще не выражало ни единой эмоции, что-то явно изменилось. Твой брат смотрит на тебя с желанием, которого ты никогда не видела в чьем-либо взгляде. Так странно, так необычно, но единственное, что ты знаешь — это то, что тебе это нравится. Тебе нравится ощущать себя желанной, нравится чувствовать, как пульсирует его член при очередном ненавязчивом толчке между твоих раздвинутых для него ног, нравится вот так держаться за мускулистые плечи Аль-Хайтама, пока он спешно расстегивает ремень и молнию брюк, затем отодвигая кружевную ткань твоего нижнего белья. Горячая головка члена скользит вверх по твоей скользкой промежности, покрывая основание липкой влагой. Даже не опуская взгляд вниз, ты могла прочувствовать собственным телом, насколько внушительных размеров член Аль-Хайтама. Если бы не пьянящее удовольствие, вызываемое восхитительным трением от его пульсирующей эрекции, ты бы, вероятно, была в ужасе даже от одной только мысли о том, что он войдет в тебя. Но у твоего спокойствия была еще одна весомая причина. Ты знаешь, что твой брат никогда не причинит тебе боль. Пожалуй, он снова оказался прав, как и всегда. Ты хочешь только его, потому что никто не позаботится о тебе так, как Аль-Хайтам. Горло разрывает от стонов, которые ты отчаянно пытаешься сдерживать, чтобы тебя не услышали родители на первом этаже, и это становится еще тяжелее, когда ты чувствуешь, как член Аль-Хайтама начинает медленно растягивать тебя, дюйм за дюймом погружаясь в твои теплые внутренности. — Ты чертовски тугая, Т/И. Мне даже лестно, что ты сохранила себя для меня. — Н-гх… Хайтам, хватит смущать меня! — ты громко шепчешь, едва успевая прикрыть рот рукой, когда его бедра встречаются с твоим задом одним резким толчком. Это… Немного больно, но как же идеально его член заполнил твои внутренности. Ты можешь чувствовать, как кровь пульсирует в венах, тянущихся вдоль основания его твердого органа, пока он остается неподвижным, заставляя твои стенки непроизвольно сжиматься. — Почему тебя смущают такие простые факты? Мне кажутся неуместными подобные эмоции, когда мой член уже внутри тебя. — Просто… Двигайся… — ты отводишь взгляд, крепче сжимая руками его шею. — М-м? Ты так быстро привыкла, это похвально, — ты чувствуешь, как член Аль-Хайтама еще сильнее толкается в шейку матки, что казалось невозможным, когда он еще плотнее прижимает свои бедра к твоим. Так необычно ощущать его так глубоко внутри. Его член такой огромный, что тебе кажется, словно он заставил все органы в твоем теле потесниться. Но этого так чертовски мало. Твои стенки спазмируются вокруг твердой плоти снова и снова, желая ощутить больше стимуляции, которой Аль-Хайтам лишает тебя, лишь наблюдая за тем, как ты ерзаешь в его руках, а на глаза наворачиваются слезы. — Хайтам! — ты срываешься на крик, впиваясь ногтями в кожу его затылка, когда за дверью начинают слышаться приближающиеся шаги. — Т/И! Т/И, ты у брата? Дерьмо. Как только ты слышишь голос матери, желудок болезненно скручивает, и ты замираешь, затаив дыхание, бросая на Аль-Хайтама испуганный взгляд. Уголки губ твоего брата приподнимаются в легкой улыбке, когда он подносит указательный палец к своим губам, жестом приказывая тебе быть потише. «Что, черт возьми, это должно значить?!» — Да, мама, Т/И у меня. Ты выдыхаешь с облегчением, кажется, поняв, что он имел ввиду, но твое спокойствие мгновенно нарушается, когда член Аль-Хайтама резко вырывается из твоих внутренностей, затем снова растягивая и заполняя тебя до предела. Глаза распахиваются в немом шоке, пока ты крепко прижимаешь ладонь ко рту, стараясь проглотить любой звук, который намеревается вырваться из твоего горла. Твоя спина снова и снова вжимается в дверь — единственный барьер между тем грязным зрелищем, что происходит в комнате твоего брата от глаз ничего не подозревающей матери, пока бедра Аль-Хайтама врезаются в твой зад с тихим глухим хлопком в грубом нетерпеливом темпе. — О, тогда я сейчас к вам зайду! Твой брат молчит, ни на секунду не останавливаясь, еще больше вселяя ужас в твое бедное колотящееся в груди сердце. Ты дрожишь, в панике мотая головой, пытаясь без слов донести до Аль-Хайтама то, что он и сам должен понимать, но почему-то его губы растягиваются в еще более широкой улыбке, когда одна из его ладоней перемещается на твою промежность, а пальцы надавливают на клитор, посылая по твоему телу предательскую волну удовольствия. То мгновение, которое потребовалось вашей матери, чтобы подойти к двери, казалось, длилось вечность, пока низ твоего живота разрывался от восхитительных спазмов, которым ты не в силах сопротивляться. Твоя спина выгибается, а бедра дрожат, когда узел в животе развязывается. Этот оргазм не сравним с тем, до которых ты доводила себя самостоятельно. Тепло, оседающее в каждой клетке твоего тела, так пьянит, что кажется, словно ты вот-вот потеряешь сознание. Стенки твоего влагалища так туго сжались вокруг члена Аль-Хайтама, все еще не сбавляющего темп, что даже он не был в силах сдержать тихий стон, сорвавшийся с его губ, пока его пальцы продолжали массировать чувствительный комок нервов, только продлевая это волшебное чувство, вызывающее зависимость. Ручка дергается, и ты ощущаешь слабое давление с другой стороны двери. — Хайтам? У вас что, закрыта дверь? Встревоженный голос матери развеивает туман, окутавший твое сознание. — Я спущусь через минуту, мам! Брат, н-гх… Помогает мне с подготовкой к зачету, — тебе потребовалось все оставшееся в тебе самообладание, чтобы твой голос хотя бы не дрожал, звуча достаточно уверенно, не вызывая подозрений. — У вас все в порядке? У тебя какой-то расстроенный голос… — Да, все в порядке! Просто подожди меня внизу! Это невыносимо. Ты такая чувствительная, но член твоего брата продолжает настойчиво проникать в тебя, задевая все нужные точки в твоих внутренностях, чтобы заставить тебя снова почувствовать этот пьянящий жар, приливающих к низу твоего живота даже тогда, когда его рука, покрытая твоей влагой, снова возвращается на твое бедро. Ты слышишь, как мать бормочет что-то себе под нос, прежде чем в коридоре послышатся тихие отдаляющиеся шаги. — Какого хрена, Хайтам?! — ты огрызаешься, слабо хлопая своего брата, который, по видимому, забавляется твоей вспышкой гнева, по плечам. — Ты прекрасно справилась. Было бы неловко, если бы она настояла на том, чтобы войти. — Неловко?! Ч-черт! — ты больше не сдерживаешь своих стонов, отчаянно прикусывая нижнюю губу, чтобы хоть как-то приглушить свои звуки, когда руки снова цепляются за шею Аль-Хайтама, набирающего еще более небрежный и грубый темп. Дверь мягко постукивает под давлением беспорядочных толчков. Член твоего брата, казалось, стал еще больше и тверже, почти болезненно растягивая твои тугие стенки. В твой слух впервые врезаются тихие звуки хриплых стонов Аль-Хайтама, которые звучат еще прекраснее, чем ты могла себе представить в своих самых грязных фантазиях. Его губы распахнуты, а мышцы предплечий так сексуально напрягаются, когда он буквально вдалбливает тебя в дверь, гоняясь за собственным оргазмом. Ты не знаешь, как это должно ощущаться, но ты уверена в том, что он так же близко, как и ты, балансируя на грани кайфа, который, кажется, сведет тебя с ума. На твое бедное тело обрушивается второй оргазм как раз тогда, когда ты чувствуешь, как что-то теплое и липкое разливается в твоих внутренностях, а бедра Аль-Хайтама плотно прижимаются к твоей заднице, оставаясь почти неподвижными. Он опускает голову на твое плечо, тяжело выдыхая воздух из легких, пока вы оба пытаетесь пережить интенсивное удовольствие, разливающееся где-то под кожей. Ты едва приходишь в себя, когда чувствуешь, как член твоего брата покидает твои внутренности, и он аккуратно опускает тебя на пол, едва стоящую на ногах и мгновенно хватающуюся за его руку, чтобы не потерять равновесие. Липкие капли спермы стекают по внутренней стороне твоих бедер, и ты завороженно смотришь на то, как они оседают на полу, постепенно выходя из состояния опьянения и переваривая то, что только что произошло. — Так значит тебе нужна помощь с зачетом? — голос Аль-Хайтама снова звучит так же холодно и безразлично, как и обычно, словно сейчас не произошло ничего необычного, пока он сбрасывает с себя рубашку и спускает брюки по мускулистым соблазнительным бедрам. Ты бросаешь неловкий взгляд на его член, пока он проходит мимо, направляясь к шкафу, чтобы переодеться в домашнюю одежду. Как вообще он в тебе поместился… — Очень смешно… — ты поправляешь свое нижнее белье, неуклюже пытаясь подхватить кремовые капли со своих ног, прежде чем видишь, как твой брат протягивает тебе салфетку. — Спасибо. Аль-Хайтам молча отворачивается, натягивая на свое роскошное тело футболку, и ты завороженно наблюдаешь за ним теперь уже на близком расстоянии, а не спрятавшись за дверью его комнаты. — Слушай… Ты ведь собираешься переезжать? Ну, когда-нибудь. — М? Почему ты спрашиваешь? — твой брат оборачивается, глядя на тебя сквозь слегка прищуренные веки. — Да. Я оставался в этом доме только, чтобы иногда присматривать за тобой, но, полагаю, моя помощь больше не потребуется. — Возьми меня с собой! — ты хватаешься за мягкую ткань его футболки, глядя на Аль-Хайтама снизу-вверх умоляющий взглядом. — Хо-о, не думал, что тебе здесь настолько не нравится, — твой брат скрещивает руки на груди, окидывая твою миниатюрную фигуру оценивающим взглядом. — А что, если я когда-нибудь вступлю в отношения? Ты дуешься, спешно одергивая руку, собираясь просто уйти, когда твоей челюсти касается большая ладонь Аль-Хайтама, притягивая твое лицо для поцелуя. Сейчас губы твоего любимого брата касаются твоих не с тем желанием, с которым касались в первый раз. Сейчас он целует тебя… С нежностью? Как только его губы отрываются от твоих, ты чувствуешь, как твое лицо снова краснеет, когда твой взгляд встречается с его холодными глазами, цвета аквамарина. — Если тебе этого хочется, я не против.