POV Локвуд
Ежедневно столичный метрополитен обслуживает миллионы пассажиров. Большинство из них это абсолютно глухие и слепые трудяги, которые крутят колесо экономики и не позволяют британцам голодать в условиях Проблемы. Часто, в определенные часы по утрам и после обеда, можно увидеть школьников или студентов. Этот вид пассажиров отличается своей шумностью и вызывающим поведением. Их не волнуют проблемы общества и экономический устрой, эпидемия призраков и защита Лондона, у них свои заморочки и переживания. И пусть будет так, мы должны уважать молодую непринужденность, пока это возможно, ведь чуть позже они повзрослеют и попадут в стезю взрослой жизни, из которой выход пока не нашел никто. Иногда на глаза попадаются туристы-экстремалы, мамочки с детьми, бомжи и другие редкие персонажи, но кого вы точно не сможете встретить в лондонском метро в девять утра, или встретить с очень низкой вероятностью, так это агентов-парапсихологов. Зачастую мои коллеги отдыхают и отсыпаются после тяжелых ночных смен. Кататься в переполненных вагонах метро – последнее, чего хочет молодой агент, который всю ночь гонялся за призраками и пытался облегчить Проблему. По утрам нужно заниматься восстановлением сил, готовить плотный и полезный завтрак, тренироваться с рапирой, подготавливать сумку на новую смену, заполнять черный журнал и обзванивать своих близких друзей, узнавая как прошла их ночь, и все ли в порядке. Вы спросите, что же я делаю в девять утра, стоя на перроне и поджидая следующий поезд? Хороший вопрос, правда хороший. На заре, как только солнце встает и призрачная ночь сменяется светлым днем, я превращаюсь из отбитого агента, который нещадно уничтожает призраков и отправляет их на тот свет, во владельца небольшого агентства – строгого и спокойного начальника, «любимчика» ДЭПИК. Инспектор Барнс давно перестал скрывать, что считает меня позором всего департамента, однако свою работу я выполнял хорошо, и агентство работало достаточно стабильно. До одного особенного случая, перемешавшего все карты в колоде моей жизни. – Ты можешь назвать хотя-бы одну стоящую причину, по которой ты решила уйти? – Люси глубоко вздохнула и провела пальчиком по краю своей кружки, в которой остывал нетронутый напиток. Я пытался ухватиться за любую деталь в ее поведении, выискивая ответ на свой вопрос, но все, что я мог наблюдать, это холод и отчужденность. – Пожалуйста. – Локвуд, прошу, мне больно повторять это из раза в раз. Я просто хочу, чтобы ты меня понял и отпустил. – Отпустить? Еще чего. Я могу уволить ее, отправить пасти овец в Ричмонд или сослать к матери в Нью-Кастл, я могу физически сепарироваться от Люси Карлайл, но выкинуть ее из головы у меня не получиться никогда. Новая мысль обвивала мое сознание покруче любого призрачного захвата и звучала как заевшая пластинка. Не мог я подумать, что распрощаться со своей коллегой так сложно. Да какая она мне коллега, черт возьми, если я по ней сохну как десятилетний мальчишка. – Ты можешь говорить что угодно, но я все равно тебя не понимаю, Люси. – Я Взял ее ладонь своими руками, поглаживая сбитые костяшки и натертые мозоли. Я знал, что меня ждет, поэтому пытался запомнить все до деталей: как ощущаются ее маленькие прохладные руки, как выглядят ее обрезанные под корень ногти, как опускаются пушистые ресницы и бегают по столу желто-карие глаза. Нету там ответов, Люси, это не скатерть для размышлений. Она накрыла наши сплетенные руки второй ладонью, полностью отражая мои действия, глубоко вздохнула и подняла на меня взгляд, набитый холодным желтым стеклом: – Тебе прийдется понять и смириться, мне очень жаль. – Я последний раз провел пальцем по родным шероховатым ладоням, хлопнул по коленям, встал и вылетел из кафе, оставляя Люси сидеть одну. Такое поведение абсолютно несвойственно для меня, но в колоде моей жизни эта карта означала абсолютную смерть: мою, моего здравого смысла, и моей веры в светлые чувства. Последний раз я видел Люси пять месяцев назад. Стоит ли объяснять, что с тех пор я отчаянно искал нашей встречи? Черную зиму сменила теплая весна, день стал длиннее, агенты наконец-то смогли расслабиться после трехмесячного рабочего мрака, даже первые цветы проклюнулись в лондонских парках. А я все так же ощущаю зияющую черную пустоту внутри и неспособность собрать свои чувства в кучку и, наконец-то, дать им название. Я скучаю, или я влюблен? Возможно, мне разбили сердце и я просто схожу с ума? С идентификацией чувств у меня всегда было туго, но любом случае, Люси Карлайл поселилась в моей голове и съезжать оттуда не планировала. Среди рабочих вылазок, бесконечных документальных отчетов и попыток убежать от самого себя, я развлекался игрой своего воображения, представляя, где же я могу случайно увидеть Люси? Какая вероятность нашей встречи в городе? А в департаменте? Может мы повидаемся на светских сходках или тех жеманных балах которые устраивают Фиттис? Я развлекался как только мог, я даже научился перебирать лица в толпе, с удивительной скоростью выцепляя взглядом невысоких брюнеток с короткой стрижкой. Даже сейчас, утром на пути в департамент, ожидая очередной поезд метро, я сканировал народ, отчаянно ища нашей встречи. Барнсу срочно понадобились отчеты об утилизации источников, а так как я «самонадеянный мальчишка», по его мнению, переговариваться смысла не было. Поезд со скрежетом подъехал к перрону, открывая свои двери, как голодная красная рыба открывает рот. Поток народу выплыл из вагона, растекаясь вправо и влево по платформе, а я, наученный своими необъяснимыми чувствами, пробежался глазами по людям. Дело не заняло и секунды, но какой-то мексиканец решил, что я задерживаю очередь, и легко подтолкнул меня. Новая волна пассажиров заплыла в рот красной рыбе, двери с характерным стуком захлопнулись, и я по привычке припал спиной к противоположным раздвижным дверям. Мой высокий рост предполагал только стоячие места, а я и не был особо против, ведь так проще искать нашей встречи. Вагон заполняла обычная серая масса людей с нечитабельными лицами. Несколько школьников припали глазами к смартфонам, улыбаясь и хихикая, один паренек даже повис на перекладине, демонстрируя народу свои тонкие ребра. На сидячих местах напротив расположились несколько более-менее миловидных бездомных, читающих газеты. Такие себе бомжи-интеллигенты, им просто не повезло, они мне импонировали побольше школьников. Я скользнул взглядом на сидения справа, пробегаясь по мамашам с детьми на руках и увидел ее, Люси, сидящую в нескольких метрах от меня. Чисто теоретически, какая вероятность нашей встречи в переполненном вагоне метро в час пик? Меня бы очень заинтересовала эта цифра пару часов назад, я бы даже может сел за подсчеты, правда. Но сейчас я мог считать только удары своего сердца. Облокотившись на стенку и поджав одну ногу под себя, Люси бегала глазами по какой-то маленькой книжке в мягком переплете. Водолазка без рукавов с высоким горлом открывала худые плечи, непослушные темные пряди были подтянуты большими серыми наушниками (я знал, что она бережет слух), черные свободные брюки скрывают обычные конверсы. По ее внешнему виду я не мог определить, куда она направляется. На работу или на прогулку, возможно на свидание… Одно я могу сказать точно, что выглядела она потрясающе. В полном расслаблении и отстранении от всего мира, складывалось ощущение, что она сидит в гостиной на Портленд Роу, а не в людном вагоне, а я имею возможность наблюдать и наслаждаться ею, как раньше. Я бы и дальше мог купаться в любовании и легком сердечном приступе, но из моих размышлений меня выбил плач маленького ребенка напротив. Люси нахмурила брови и поправила наушники на голове, одаривая мамашу неодобрительным взглядом. Она задержала взгляд на долю секунды, а после наши глаза встретились. Желтый опал, проникающий в самое сердце и останавливая его биение, встретился с моим карим удивлением. На лице Люси застыл шок. Я провел по волосам ладонью и легко потянул за правую мочку уха, желая проверить реальность. Что сулит наша встреча, неизвестно, и все что мне оставалось сделать, это улыбнуться и легко помахать ей ладонью в знак приветствия. На удивление, она сделала тоже самое, подарив мне легкую улыбку и короткий жест рукой. Мелодичный мужской голос объявил станцию «Чаринг-кросс», черт, это станция ДЭПИК. Двери раскрылись и я легко показал головой в сторону выхода, Люси кивнула и поднялась с места, извиняясь и протискиваясь сквозь толпу. Отличная, слаженная работа, как раньше. Я не сводил с нее взгляда, а она с меня. Мои руки с легкой нахальностью помогали мне расталкивать толпу, я бы мог даже замочить кого-то, настолько сильно мне не терпелось стать ближе. Когда нас разделяли считанные сантиметры, а я мог сосчитать россыпь веснушек на ее щеках, я услышал долгожданную фразу: – Боже, Локвуд, я так скучала… – Звук уезжающего поезда заглушил остаток фразы, унося мою душевную пустоту за собой в туннель. Я бы, возможно, и хотел дослушать, но это было совершенно ненужно, ведь я прижимал тонкий стан к своей груди, проводя ладонью по ребристой ткани. Мои глаза прикрылись от удовольствия, когда я почувствовал знакомый запах яблок и меда. Люси на секунду отстранилась, отводя меня в сторону и спуская свои серебристые наушники на шею. Пока следующий поезд не приехал, а перрон не заполнила очередная серая масса, я мог отчетливо слышать ее слова. – Как твои дела? Я надеюсь, у тебя все хорошо? – Я все еще держал наши руки в сплетении, вызывая легкое смущение и румянец на лице Люси. Ее глаза светились искренним удивлением и желанием разузнать побольше. – У меня все в порядке. Правда, я очень скучал за тобой, все искал нашей встречи. – Я погладил большим пальцев знакомую шероховатость на тыльной стороне ладони, пробуждая в сознании забытые чувства. – Вероятность нашей встречи в метро приблизительно ноль с хвостиком. Но, так или иначе, мы тут. – Неужели Люси научилась читать мысли? Она опустила глаза и грустно посмотрела на сплетение наших ладоней. Я решил сменить тему, дабы диалог не застаивался, ведь теперь я не смогу отпустить ее просто так. – Куда ты направляешься? Мне нужно в департамент, Барнс требует отчеты об утилизации источников, в такую рань, представляешь… – Локвуд, мне тоже к нему. – Наши глаза встретились и я молча поблагодарил инспектора за то, что он заставил припереть чертовы отчеты именно сегодня, именно сейчас. Если это не судьба, то я не знаю как именовать вероятность нашей встречи. Поезда продолжали уезжать и приезжать, мы еще несколько минут стояли и словно маленькие птенчики переговаривались, обсуждая все новости, пока не сообразили, что прилично так опаздываем.Пару месяцев спустя
– Держись за меня крепче, а то потеряешься. – Метро в час пик. Моя рука держит Люси за талию, пока мы пытаемся протиснуться сквозь толпу к нашему любимому месту у противоположных дверей. Она натягивает наушники и поворачивается ко мне. – От тебя попробуй потеряться, Локвуд. – Я прижимаю ее ближе к себе, когда облокачиваюсь на дверь и нежно целую свою девушку в уголок губ. Люси морщиться в недовольствии, не нравиться ей публичное проявление чувств и нежностей, когда я, наоборот, готов петь от любви и рассказывать любому встречному о своей прекрасной женщине. Мне уже не нужно анализировать толпу, искать нашей встречи и бояться одиночества, моя душевная рана была заштопана синими нитками, и заштопала ее Люси, теперь моя Люси. Ее шею украшает сапфировый кулон, а глаза блестят от счастья все чаще и чаще, и это все, что мне нужно на данный момент. – Ох, молодожены! давно вы вместе? – Бездомный, сидящий справа от нас, оторвался от своей газеты и сморщенным взглядом посмотрел на меня, даря черно-белую улыбку. – Достаточно давно, сэр. – Я был таким же счастливым в твои года, юноша. Мне было всего двадцать, когда я женился. Правда, моя жена умерла от туберкулеза через десять лет, но какая это была любовь… – Бездомный гладил свою бороду, пока разливался в рассказах о своей жизни. В моей груди, на месте заштопанной раны, проклюнулся цветок радости и счастья, и я нежно погладил Люси по спине, все так же проверяя реальность. – О чем он? – Из-за наушников Люси не могла слышать романтические рассказы бездомного, и я молча помотал головой, аля «ничего особенного». Она улыбнулась и прижалась щекой к моей груди, а я прикрыл глаза, желая запечатлеть этот момент в памяти. Вероятность нашей встречи, действительно, близилась к нулю, но у нас были все шансы на светлое будущее вместе.