Кот, который гулял сам по себе

За Жениными маневрами вокруг дивана Саша наблюдал со смесью любопытства и опаски. Интересовал Егорова, разумеется, не сам диван, а примостившийся на подлокотнике Эдриан. Эдриану такое внимание к своей персоне ни капельки не льстило, а потому он прижимал уши и угрожающе шипел. С места, правда, не сходил. Этот подлокотник у него был любимым, и изменять своим привычкам из-за какого-то назойливого человека он не собирался. Саша переглянулся с невозмутимо потягивающей вино Олей и невольно улыбнулся, качая головой. Оля ответила ему такой же понимающей улыбкой. Женина страсть к котикам давно стала среди друзей притчей во языцех, и вообще, кто Саша такой, чтобы осуждать друга за это. Женя тем временем осторожно пододвинулся к ощерившемуся Эду и протянул ему руку ладонью вверх, предлагая сперва понюхать. Эдриан повел темным носом, сощурил густо обведенные черным глаза и не зашипел даже, а загудел, как реактивный истребитель на взлете. Взмахнул когтистой лапой. Женя торопливо отдернул руку, но Саша прекрасно видел, что поцарапать его Эдриан и не пытался. Только отогнать. −Ладно-ладно. – обиженно пробормотал Женя, примирительно показывая Эду пустые ладони. – Раз тебе так неприятно мое общество, больше не буду. От дивана Женя отступил и совершенно по-кошачьи устроился на ручке Олиного кресла. Оля в качестве утешения погладила жениха по стянутым в небрежный узел волосам. −Вообще-то меня все кошки любят. – пожаловался Женя старательно прячущему улыбку за ведерной кружкой чая Саше. – Это у тебя какой-то мизантроп. −Эдриан просто не любит гостей. – мягко отозвался Саша, бросая короткий взгляд на снова устроившегося компактной буханочкой кота. – И вообще он у меня сам по себе. −Кот, которого нельзя погладить – это какой-то неправильный кот. – буркнул не убежденный Женя. −Просто это кот, у которого есть свое мнение. – пожал плечами Саша, ловя веселый взгляд Оли. −Оно и видно. – хмыкнул Женя, утаскивая со стола бутерброд со шпротами и кивая в угол. В углу обретался большой плюшевый гусь, в числе прочего подаренный Саше ко дню рождения, еще до появления Эдриана. Гуся Саша назвал Степой. После того, как в доме обосновался Эдриан, гусь обзавелся отчеством и фамилией и теперь именовался не иначе как Степа Викторович Франкенштейн. Истоки такого титула следовало искать в том, что когтеточку Эдриан всей душой возненавидел, и когти предпочитал точить о ни в чем не повинного гуся. Саша вздыхал и зашивал птичке боевые раны длинными косыми стежками, отчего гусь выглядел уже не как игрушка, а как герой ужастика. Разговор постепенно потек своим чередом. Женя в сторону Эдриана хоть и косился, но слово держал и дружить больше не лез. Эд делал вид, что спит, но в узких щелях век то и дело сверкали внимательные золотистые глаза. За окном медленно и красиво падал крупный снег. В камине потрескивали дрова. Пахло травяным чаем и немного Олиными терпкими духами. Бледное зимнее солнце упорно клонилось к западу, щедро раскрашивая небо алым морозным закатом. В сумерках Женя с Олей засобирались в Москву. Заночевать здесь Саша им честно предложил, слегка повысив голос, чтобы не было слышно протестующего гудения Эда. Женя отрицательно мотнул растрепанной головой. −А я бы с радостью. – упакованная в лыжные штаны и длинный вязаный свитер Оля окинула отделанную деревом гостиную любующимся взглядом. – Рассветы тут, наверно, просто сказочные. Но, что поделать, на завтра планы. На послезавтра тоже. И вообще все каникулы – одни сплошные набеги в гости. Или гостей на нас. Саша понимающе улыбнулся, чмокнул Олю в подставленную щеку, пожал руку натянувшему шапку Жене, накинул куртку и в сопровождении Эдриана вышел на крыльцо провожать гостей. Уже почти стемнело, но небо на западе все еще было зеленовато-синим, а не черным. Снегопад прекратился, и теперь свежие белые сугробы сахарной пудрой поблескивали в свете фонарей и лампочек подсветки, свисавших с фасада. Собственный дом уже в который раз показался в тысячу раз уютнее шумной, вечно куда-то спешащей Москвы. Женя со смехом спрыгнул с крыльца прямо в снег, увязнув там по колено. Оля двумя скачками преодолела ступени и со смехом побежала по дорожке к калитке, где стояла их машина. Громкий лай, раздавшийся из темноты, заставил Сашу подскочить. Со стороны соседского забора к остановившейся от неожиданности Оле метнулась крупная черная тень. Мысль в голове успела мелькнуть только одна – опять чертова соседская собака прогрызла доски забора. Надо было не морочиться с красивым деревянным, а сразу ставить глухой железный занавес. Схватить стоявший на крыльце лом, которым Саша обычно сбивал наледь, и броситься на помощь замершей столбом Оле не успели ни сам хозяин, ни Женя. Их опередили. Между ног метнулась маленькая золотистая молния. Широкими стремительными скачками бросилась наперерез собаке. Взвилась в высоком прыжке, вклинившись между Олей и почти добежавшей до нее помесью овчарки с Жеводанским зверем. Раздался обиженный собачий визг и громкое кошачье шипение. Визг перешел в завывания, и соседская шавка улепетнула прочь, глубоко увязая в сугробах. Эдриан метнулся по ее следам все с тем же напугавшим Женю гудением реактивного истребителя. Саша моргнул, но Жени рядом не было. Умудрившись поскользнуться и чуть не упасть, он опрометью бросился к Оле. Саша рванул за ним следом. Оля, как ни странно, напуганной не выглядела. Только бесконечно удивленной. Пока Женя суетился вокруг нее, она задумчиво свела брови и поверх его плеча взглянула на Сашу: −Это твой кот был? −Да, Эд. – Саша виновато пожал плечами. – Прости, Оль. Эта псина нашла себе лаз в заборе и постоянно его прогрызает, сколько не чини. Извините, ребята, я не думал, что так получится… Женя бросил внимательный недобрый взгляд в темноту, но когда повернулся к Саше, лицо у него было хоть и встревоженным, но светлым. −Да ладно, с нами-то обошлось. А твой кот как же? Саша прислушался к отдаленному скулежу и покачал головой: −Думаю, переживать стоит не за Эда. А с соседом я разберусь. Это, в конце концов, уже переходит всякие границы. В том числе наших участков и добрых отношений. Женя воинственно кивнул, а подхватившая его под руку Оля задумчиво проговорила: −Забавно. Котики меня еще не спасали. Передай Эдриану мою благодарность. −Передам. – с улыбкой пообещал Саша. Когда машина ребят с урчанием скрылась за поворотом, на поселок опустилась тишина. В чистом зимнем небе мелкой крошкой сияли звезды. Саша постоял немного у калитки, запрокинув голову и разглядывая крупные звезды, складывающиеся в Большую Медведицу. Это, в общем-то, было единственным созвездием, которое он мог угадать. Кроме приснопамятного созвездия Ежика, которым еще в студенчестве доставал всех знакомых и не знакомых Егоров. Похрустывая снегом под ногами, Саша вернулся к дому. Осмотрелся, но кроме сугробов, аккуратно расчищенной дорожки и темных силуэтов невысоких туй, ничего не увидел. Мороз к ночи окреп и теперь ощутимо кусал за нос. Звать Эда было бессмысленно, поэтому Саша оставил приоткрытой железную дверь. Совсем маленькую щелочку – вполне достаточно, чтобы просочиться некрупному гибкому зверю. Часы уже почти натикали полночь, когда утомившийся ждать и едва не уснувший перед камином Саша решительно перебрался в кровать, укутавшись в одеяло и по привычке обняв вторую подушку. Сон накатывал мягко и неотвратимо. Надо было выспаться, чтобы завтра со свежими силами поругаться с соседом и решить уже, наконец, вопрос с этой дурацкой собакой. Если от бедного Жорика хоть что-то еще осталось. Легкие тихие шаги Саша услышал уже сквозь сон. Через силу поднял тяжелые веки и повернул голову, глядя, как медленно открывается дверь в спальню. Все еще горящие уличные лампочки давали достаточно света, чтобы разглядеть невысокий стройный силуэт, скользнувший внутрь. Тускло блеснули золотом глаза. Эдриан опустился на корточки перед кроватью, заглядывая Саше в лицо. Улыбнулся красивыми полными губами, но глаз эта улыбка не тронула. Как обычно. −Плохая была собачка. – низким очень красивым голосом выговорил он. – Шумная и невкусная. −Ты ее сожрал, что ли? – хмыкнул Саша, вытаскивая из-под одеяла руку и касаясь теплыми пальцами прохладной смуглой щеки. Эдриан помедлил немного, но к ласкающей руке все-таки прижался. Заурчал, что у него одинаково хорошо получалось и в кошачьем, и в человеческом облике. Острые золотистые уши, выступавшие из коротких темных волос, дрогнули. −А она чуть твою гостью не сожрала. – проурчал Эдриан. – Кстати, от этой парочки бастетами пахнет. −В смысле? – с Саши мигом слетел весь сон. Эдриан хмыкнул и толкнул приподнявшегося на локте Рычкова обратно на подушку. −В прямом. У них живут бастеты. Двое. И тоже парочка. −Дела-а-а… − озадаченно протянул Саша, послушно укладываясь обратно. – Так что, может, будем дружить семьями? Или как это называется? Эдриан скептически прищурил золото глаз. Светлый в черную полоску хвост барханного кота раздраженно дернулся пару раз, как и всегда, когда Саша, на взгляд бастета, говорил какие-то глупости. Фыркнув, Эд поднялся на ноги и шагнул к окну, задергивая шторы. Он еще немного покружил по спальне, ступая мягко и беззвучно, и Саша закрыл глаза, прекрасно зная весь предстоящий ритуал. Кровать за спиной слегка прогнулась. Распущенных волос коснулись чуткие аккуратные руки без когтей. Принялись перебирать, то и дело касаясь кончиками пальцев головы и осторожно поглаживая. Саше от этих прикосновений хотелось замурчать, как коту. Тем более, сам Эдриан мурлыкал по-настоящему редко. Первый раз он замурчал через пару месяцев после того, как Саша подобрал его в снегу – тощего и со сломанной передней лапой. В круглосуточной ветеринарке худенькая светленькая девочка-доктор только руками всплеснула, разглядывая оскалившегося золотистого с черными полосками и пушистыми бакенбардами найденыша. −Надо же, барханный кот. Опять кто-то купил экзота, поигрался и выбросил. Барханный кот шипел гадюкой и демонстрировал внушительные иглы клыков, но помочь себе все-таки позволил. И у Саши дома вел себя хоть и настороженно, но спокойно. Лапа заживала стремительно, отъедался кот тоже быстро. Правда, упорно не желал откликаться ни на одно из придуманных Сашей имен. И погладиться не давался ни в какую. Зато в один прекрасный вечер, с некоторым усилием из-за не до конца зажившей лапы, вспрыгнул на диван, улегся вроде бы рядом, но все равно не касаясь Саши, и негромко, будто на пробу, замурлыкал. А в один еще более прекрасный день, очевидно, осатанев от очередной сочиненной Сашей в хулиганском порыве клички, вдруг оскалился и поднялся на задние лапы. Не успел Саша и глазом моргнуть, как контуры кошачьего тела поплыли, и на ковре посреди комнаты очутился смуглый невысокий и совершенно голый парень. Почему-то с кошачьими ушами и хвостом. Еще и рявкнул низким внушительным голосом: −Эдриан, мать твою человечку! Меня зовут Эдриан! Саша как стоял, так на диван и сел. Парень смущенно кашлянул, присел на корточки, сгорбился и снова стал котом. Так и познакомились. Руки из волос исчезли. Им на смену пришли губы. Коснулись поцелуем скрытого густыми тяжелыми прядями виска. Эдриан негромко фыркнул Саше куда-то в ухо. А потом все-таки пробрался под одеяло и устроился за спиной на расстоянии прикосновения. Саша улыбнулся, прекрасно зная, что на рассвете, когда проснется от чувствительного укуса в плечо, обнаружит смуглую сильную руку поперек своей груди, а ногу на бедре. Барханные коты были ночными животными, но у Эдриана в человеческом обличье пик активности приходился на раннее утро. Так что выспаться перед этими самыми активностями стоило прямо сейчас. Тем более Эд едва заметно придвинулся ближе и негромко очень уютно заурчал.