* * *
На утро после сессии Чимину не здоровилось. Все тело ломило и пронизывало постоянными волнами боли. Горло немного болело, но это хотя бы можно объяснить — Чимин вчера кричал, и горло не может не болеть. Это даже не простуда, а просто побочный эффект, который скоро пройдет. Повернувшись на другой бок, Чимин чуть ли не заскулил. Кожа тоже неприятно напомнила о себе — создалось ощущение, что она натерлась об одеяло. Мирно спящий рядом Юнги еще не проснулся, значит, Чимин проснулся еще до его будильника. Пак никогда не просыпается до будильника — парень обычно спит до 12. А после таких хороших сессий, как вчера, особенно. Это все ненормально. Чимин пытается встать, и ему так чертовски больно. Парень надеется, что боль к обеду пройдет, поэтому он сжимает зубы, кулаки и идет в ванную. Может, теплая вода поможет ему? Юнги, проснувшись как обычно по будильнику, сразу оглядывает комнату в поисках своего парня. Это стало привычкой Юнги — когда мужчина только-только открывает глаза, он хочет видеть самое прекрасное, что с ним случалось в его жизни — Чимина. Каждое утро он любуется спящим парнем, а после, если это требуется, нежно будит, чтобы вывести из сна мягко и безболезненно. Но каким же было удивление, когда Пака рядом не оказалось. Это был почти шок, потому что... ну он правда никогда по утрам до пробуждения Юнги не уходил. Что сегодня не так? Мин решил подождать Чимина — ну вдруг тот просто в уборной, а Юнги уже в панике из-за этих пяти минут, которые тот проведет там. Но Пак не приходил. И звуков из остального пространства дома не было слышно. Мин не мог больше быть в неведении, поэтому пошел к Чимину. Юнги посмотрел на закрытую дверь ванной — из комнаты слышались звуки душа. Интересно, давно ли Чимин там, если Юнги его уже ждет какое-то некороткое время? Что-то не то здесь. Что-то не то. Мин решил не терять времени, не сливать его впустую. Мужчина пошел на кухню, чтобы начать готовить завтрак. Чимин вышел из душа... немного разбитым. После горячей воды тело чувствовало себя еще хуже. Это давило на состояние — не хотелось ни радоваться, ни говорить... да и с больным горлом какие ему разговоры? Плакать, несмотря на все обстоятельства, казалось немыслимым. Чимин не хотел быть слабым: парень желал проявить свое мужество. Поэтому, вновь сжимая кулаки, он продолжал терпеть боль. Чимин испугался, когда увидел, что Юнги-хен не спит, а готовит еду на кухне. Чимин так не хотел, чтобы Юнги проснулся тоже... Это все из-за Чимина, из-за того, что он проснулся в непривычное время. Но он же не виноват, что ему так плохо. А у них сегодня выходной. Они договорились выспаться, а потом пойти к друзьям, чтобы хорошо провести время. И Чимину, с такой-то болью, хорошо сегодня не будет. Чимин думает о Юнги, пока стоит перед дверью кухни. Парень понимает, что у него сегодня нет настроения на то, чтобы говорить или целоваться. Даже объятия, которые тактильный Чимин обожает, не понравились бы ему в это утро. И становится стыдно за себя. За то, что он расстроит любимого. Хмурый, как туча, Чимин приходит на кухню, хотя хочет спрятаться на краю света. Или на крайняк в шкафу. — Доброе утро, малыш. У тебя все хорошо? — спрашивает Юнги сразу же, как только Пак приходит на кухню. Мужчина стоял спиной, разогревая на сковороде куриные котлетки, которые так сильно любит Чимин, но все равно сказал привычные слова, даже не видя парня, просто чувствуя его. — Да, — отвечает Пак, и чуть ли не насильно останавливает себя, прежде чем недовольно цокнуть. — Как сессия? — интересуется Юнги. Он спрашивал еще вчера, но было несколько «но» — Чимин был сначала в сабспейсе, потом немного в бессознательном состоянии, а потом и в наслаждении, так что спросить уже после произошедшего надо. — Давай потом? — парень поднимает на Мина непривычный, злой взгляд. И Юнги правда своего парня таким никогда не видел. — Малыш... Чимин прокашливается: горло болит. —... — может обсудим это? И вообще ты... правда в порядке? — Юнги, — одергивает парень. Он очень недоволен: все его состояние словно разрушает его. — Ладно-ладно, — Мин выставляет руки в защитном жесте. Юнги расстроен неразговорчивостью и холодностью парня. — Чай или кофе? — со вздохом спрашивает парень. — Воды. И, пожалуйста, можно без котлет? Я не хочу. Юнги, до этого погрустневший, теперь оторопел. Что сегодня происходит вообще? — Но ты же их так любишь... — Юнги, — чуть ли не пыхтит парень. Мин понимает, что лучше не надо спорить: это бессмысленно, и ему только хуже будет. Поэтому просто делает так, как говорит Чимин.* * *
К друзьям они все-таки поехали. После утренних странностей ситуация лучше не стала — Чимин был ужасно хмурым, недовольным и словно обиженным. Юнги все думал, что это он виноват и дело во вчерашней сессии. Но они же обговаривают все: от больших ошибок до мелких косяков. А что случилось сегодня? — Привет нашим прекрасным друзьям! — говорит Хосок, приветливо улыбаясь. Он доминант, а также психолог, работающий в сфере БДСМ. — Гук-а в гостинной, он потом с вами поздоровается, — помогая снять верхнюю одежду, говорит Хо. Чонгук — его сабмиссив, и у него с ним прекрасные, комфортные отношения, пример для подражания, так сказать. — Привет, Хо. Как сам? — спрашивает Юнги, проходя в коридор, ожидая Чимина и Чона. — Да все хорошо. Недавно вон одной парочке помог. Доминант, конечно, был ужасный, — вкратце рассказав об этом, Хосок поворачивается к Чимину и раскрывает руки для объятий. Это их с Паком традиция — обниматься при встрече. Но Чимин смотрит на руки с недовольством, сжимается весь, а после, не говоря ни слова, пробегает под руками Хосока и скрывается в ванной. — Что с ним? — спрашивает Хо и оборачивается на Юнги. Мужчина в ответ облокачивается на стену и, скрестив руки на груди, качает головой. — Ты еще не видел, что с ним было этим утром. Честно, не знаю, — грустно машет рукой Мин, а после идет в спальню. Чон удивлен, но заинтересован. Пока Юнги усаживался в гостинной с друзьями — Хосоком и Чонгуком, — Чимин, еле как кивнув в знак приветствия, ушел на самое дальнее кресло и поджал колени к груди. В его руках не было ничего, он просто обнимал свои коленки. А развлекался парень, кажется, разглядыванием стены. Мин смотрел на него с волнением и сожалением. Отвлек его Хосок, задавший вопрос. — У вас все хорошо? — он тоже заметил странность. Ну, неудивительно. Мин махнул рукой и потупил взгляд вниз. Честно — нет. У них все очень плохо. И Юнги сам чувствует себя отвратительно. Мужчина думает, что из-за него все так. Он доминант, должен следить за состоянием саба. Где он не доглядел, что Чимин сегодня такой? И эта недосказанность еще. Что услышал Юнги из уст Пака сегодня? «Хватит, хен, давай потом»? «Отстань»? Хосок видит, как теряется Юнги сейчас и как ему становится некомфортно. — Что-то же случилось. Они говорят тихо. Пак, смотрящий в стенку пустым стеклянным взглядом, даже ухом не ведет от их разговоров. И да, все эти слова лишь фоновый шум для него. — Мы вчера с Чимином провели хорошую сессию, — начинает Юнги. Вдруг он чувствует на этом моменте жуткое волнение, стыд за себя и страх за своего сабмиссива. Руки внезапно начинает едва заметно потряхивать. — Юнги, прошу, не волнуйся. Продолжай, — мягко говорит Хо. На его коленях дремлет Чонгук, его сабмиссив, и видно, как положительно влияет голос доминанта на него — Гук немного улыбается во сне. — Окей, — Юнги старается взять себя в руки. Он дом, все в порядке. Он сможет решить все проблемы, —... и, — парень делает небольшую паузу из-за неровного дыхания. — Чимину все понравилось! По крайней мере, вчера... и я даже ввел его в сабспейс, это вообще новый уровень наших отношений. Но сегодня он ведет себя странно — постоянно огрызается, лезет в ссоры, отказывается от поцелуев и объятий. И не захотел своих любимых котлет! — Хосок замечает, насколько Юнги трепетно относится к сабу. Это правда мило. Разговор прерывает скрип двери: Чимин, который, оказывается, куда-то уходил, возвращается в комнату с одеялом, который нашел в квартире друзей. Хосок и Юнги синхронно переводят взгляды друг на друга. Юнги тяжело вздыхает. Хосок, подумав, начинает высказывать предположения. — Я думаю, что...знаю, что с Чимином. Только ты не пугайся сильно, хорошо? Тут нужен Юнги-доминант, который и себя, и другого проконтролирует, — Хосок знает, что Мин будет волноваться. Но он также знает, что Юнги отличный доминант, который правда справится с этим. — О боже. Ладно, я готов. Говори, — парень делает глубокий вдох. — Возможно, это сабдроп, — говорит Хосок. Чонгук внезапно дает о себе знать. — ... это ужасная штука, — начинает было он. — Чувствуешь себя во время нее как загнанное животное, — немного детской интонацией говорит Гук, мило дуя губки и даже не открывая глаз. — Да, Гук-а верно говорит, — Хосок смотрит с нежностью на саба, усмехается и начинает гладить голову парня. — Но я добавлю, — теперь взгляд Хо вновь перемещается на Юнги и становится серьезнее. — Это побочный эффект от очень интенсивных сессий, которые реально выбивают из реальности на какое-то время. Он может наступать с опозданием, порой через несколько дней. И сабмиссиву очень плохо в эти моменты. — Плохо?... то есть Чимину плохо? — Я предполагаю, что да, если это сабдроп. Обычно в это время сабмиссиву больно. Ему холодно, ломит тело, не хочется быть веселым. Ну про веселье понятно — кому захочется радости, если у тебя все болит. — И нужда в доме!.. — мурлычет Гук, уткнувшись носом хену в колени. Правда милый малыш. — Какой ужас... и неужели это я виноват? — Юнги смотрит на Хосока со страхом, волнением. В его взгляде читается вина. — Говоря по правде, да, ты. Но это не о том, что ты плохой доминант. А о том, что хороший. Ты подарил ему яркие эмоции, они вернулись к нему, но стрессом и болью. — Стой... то есть... чем лучше сессия, тем хуже сабу потом? — Юнги выглядит ошарашенным. — Ну... да? То есть не совсем так, я бы сказал, это неплохо, — Хосок пожимает плечами. — Сабдроп говорит о том, что ты крутой доминант, который смог довести сабмиссива до эйфории. Но раз ты уже дошел до такого уровня мастерства... пора бы и учиться справляться с сабдропом. — Да! Давай! Что мне делать? — Юнги правда выглядит взволнованным. Возможно, Хосоку стоило говорить о сабдропе немного по-другому, чтобы не пугать Мина. — и... Чонгук сказал, что в этом сабдропе чувствуешь себя как загнанное животное... Чимин... тоже так себя ощущает? — Юнги, милый, успокойся. Исправить тебе все удастся, это не так уж и сложно, я научу тебя. И... не знаю, успокоит это тебя, или нет, но даже с Гуком случается сабдроп. И с еще многими другими сабмиссивами. Это нормально. Нужна только нежность и тепло доминанта. - Чонгук берет руку доминанта и кладет под свою щеку. Словно под слова своего партнера. — Я готов тебя слушать, — Юнги присаживается ближе, чтобы послушать советы опытного доминанта и психолога. Мин впитает всю нужную информацию о том, как помочь любимому сабмиссиву. Чимину станет лучше, это не обсуждается. Пока друзья болтали, Пак сидел на кресле вдали от них и только глубже зарывался в одеяло. Ему было не до разговоров и не о мыслях о хорошем: его голову занимала боль, ломка всего тела, натертость кожи, холод, и теперь еще нужда в объятиях Юнги. Утром не хотелось даже поцелуя в щечку, а сейчас он по-настоящему нуждается и в объятиях, и поцелуях, во всем. До скрипа зубов. И от своей слабости Чимину хотелось реветь белугой. У него нет ни энергии, ни силы воли, ни тепла, ничего. И кто он, такой бессильный? И холодный? Парень чувствует себя безумно виноватым перед Юнги. Тот заботился о нем, спрашивал о самочувствии, хотел обговорить сессию и даже приготовил его любимые куриные котлетки. А что парень получил взамен? То, что Чимин его отвергал. И на каждое слово, каждую попытку обнять, он получал лишь недовольство. Пак такой никчемный. Боль реально выбила его из колеи и сделала ужасно слабым. — Чимин-и? Идем домой, малыш? — парень слышит Юнги, который подходит к креслу и говорит таким замечательным нежным голосом, что Паку хочется лишь заплакать. Но Чимин только сдержанно кивает, поднимается и идет за Юнги. Без одеяла чертовски холодно.* * *
Когда Юнги и Чимин приезжают домой, Мин приступают к выполнению своего долга — уходу за сабмиссивом. Хосок сказал ему, что нужно делать, и Юнги сделает все для своего любимого. — Малыш, скорее, иди мой руки. У меня на тебя планы. Как и ожидалось, Чимин смотрит на него недовольно и злобно. Но только сейчас, после лекции Хосока, Юнги замечает в этом хмуром взгляде самую обычную измученность. Как же Мин был слеп. Но, несмотря на желание спрятаться в шкафу и отвергнуть любую помощь, Пак слушается Юнги. Он понимает, что его доминант знает, что делать, и лучше Чимину просто сдаться ему в руки. Да, Пак очень устал. Устал бороться со своей слабостью, болью. Он хочет объятий Юнги и чтобы ему сказали, что он большой молодец. Возможно, этого не случится — Чимин не молодец. Он просто ужасен. Юнги встречает младшего в спальне, тоже умывшийся и уже переодевшийся. На кровати лежит пушистая теплая пижамка Чимина и халат Юнги — Пак не понимает, его ли собираются переодевать. — Иди сюда, малыш, — мягко улыбаясь, говорит Мин и раскрывает руки. Чимин вздыхает, сердце его стучит быстрее. Он отвергал Юнги, а тот все еще хочет и может его обнимать... приятно. И парень сдается Юнги. — Вот видишь, такой умница. Давай мы наденем на тебя пижаму. Чимин ничего не отвечает на похвалу и ничего не говорит, когда его одевают. Лишь молча принимает и сдерживает слезы, держась за крепкие плечи хена. В пижаме тело болит еще больше, чувствуя свободу. Чимин плачет. — Мой мальчик... ну чего ты? — Юнги берет Пака на руки, расправляет кровать, а после ложится с ним вместе под теплые одеяла. Тот плачет ему в плечо, держится крепко, словно, отпустив его, потеряет. — Я нехороший. Я не молодец. Весь день прогонял тебя, — плачет Чимин. — А еще я слабый, мне так плохо.. — Милый, ты не слабый, — отрицает доминант. — И ты молодец. Ты мой самый лучший мальчик, слышишь? Мину больно видеть, как Пак обвиняет себя в своем поведении, хотя на самом деле причина всему незнание понятия «сабдроп», его симптомов и сам сабдроп. И не Чимин здесь виноват. Здесь никто не виноват. — И это не ты плохой. А сабдроп. Мне Хосок рассказал, что это. Дело не в тебе, поверь мне. Парень шмыгает носом, слезы вытирает о кофту хена. Мин гладит его спину, что расслабляет парня. — А что... за сабдроп? — робко спрашивает Чимин. — Это такое состояние сабмиссива после интенсивной сессии, когда после сабспейса саб чувствует упадок сил, боль, стресс. И он может возникнуть не сразу после этого, а с опозданием. Это не ты, Чимин-и. — Но мне так жаль, что я был таким... — Все в порядке. Теперь я не буду принимать это близко к сердцу, ты ведь в своем обычном состоянии не такой. Они замолкают. Но Чимин в теплых и безопасных объятиях вдруг вновь начинает плакать. — Что такое? Где-то болит? — На самом деле... — парень начинает говорить более детской интонацией. — Да, у меня все болит! Да. Он признался. Возможно, Юнги поможет ему, но факт остается фактом — Чимин признался в слабости. От того он и плачет сейчас сильнее. — Мой любимый, бедный малыш. Поворачивайся тогда на живот, я сделаю массаж. Сделать с маслом? — Правда? Массаж? — Чимин загорается. Каждый раз, как в первый, он не верит в то, что ему будут делать это. — Давай! И сначала без масла. — Как скажешь, мой хороший. И Юнги, оседлав бедра любимого, начинает. Уделяя внимание каждой мышце, Мин вспоминает все, что говорил Хо. Нужно обеспечить саба теплом, комфортом, обнимать его, держать крепко, заставлять чувствовать себя безопасно — это Юнги сделал (и делает). Осталось покормить (если тот голоден), наговорить всяких приятных вещей, чтобы тому стало приятно не только физически, но и морально, ну и доделать массаж. Масло постепенно впитывается в кожу, тело Чимина расслабляется благодаря рукам Юнги. — Спасибо, — благодарит Пак, вновь оказавшись в объятиях. — Да какие проблемы. Тебе лучше? Хочешь еще чего-нибудь? — Эм... да, лучше, но... — Чимин мнется и, наклоняясь к уху доминанта, шепчет — Горло болит. — Да чего же ты молчал! — качает головой Юнги, уже было приготовившийся услышать что-то ужасное. — Подожди, принесу лекарство. Накричался вчера. Говорил, будь осторожнее, — ворча себе под нос, Мин встает с кровати и идет за лекарством. — Но мне было хорошо, как я мог не кричать? — вдогонку говорит Чимин, и даже... улыбается. После всех мер, принятых Юнги, парню правда становится лучше. Горло скоро пройдет, мышцы тоже. Все будет хорошо. Объятия Юнги вновь самое прекрасное, что Чимин чувствовал в жизни, ему тепло и безопасно. Опять хочется плакать, но уже от ощущения комфорта. — Милый, — зовет Юнги, а Чимин мычит в ответ. — Почему ты мне не сказал об этом тогда, утром? Тебе было больно, но ты молчал, как рыба. — Я думал... думал, что оно пройдет, — робко отвечает Пак. — Ясно, — Юнги вздыхает. — Прошу, говори обо всем. Так я мог раньше тебе помочь, а здесь смог понять, что с тобой, только под вечер. Да и то, после лекции Хосока. Пак виновато опускает глазки. — И еще Хо сказал, что... сабдропом проверяются пары, которые уже достигли какого-то уровня в доверии. — Мы уже типа крутые, да? — Чимин усмехается уголком губ. — Ну... да, а всмысле «нет»? Твой доминант ввел тебя в сабспейс, а ты доверился настолько, чтобы я смог это с тобой сделать. Как это «мы не крутые»? Чимин смеется. Юнги приятно чувствовать дыхание смеющегося на его плече Пака. — Да, мы крутые. И получается, стали еще круче, раз пережили сабдроп? — Еще не пережили. Вот пройдет у тебя тело, тогда да. Сейчас рано говорить об этом. — Ну как знаешь, — мурлычет Чимин и начинает засыпать. Теплое одеяло и не менее теплый Юнги разморили его. Как же ему хорошо. Он засыпает с мыслью о том, что теперь ему все нипочем с таким доминантом, как Юнги. Тот становится мастером с каждой их сессией, хотя профи себя не считает. Но парень так ответственно относится ко всему, что... грех не назвать его хотя бы отличным доминантом. Чуткий, эмпатичный, готовый добираться до сути. Вот он какой. А в самих сессиях берет все под контроль так искусно, что даже не верится в то, что он тоже учился и все происходило благодаря тренировкам. В его руках по-настоящему безопасно. Юнги рад, что Чимину стало лучше. Ему спокойно, когда спокойно ему, а тот заснул. Да еще и улыбался перед этим. Хорошая работа. Теперь они будут знать о том, что может произойти с сабом после хорошей сессии, и будут знать, как это исправлять. Сабмиссив нуждается в доминанте не только во время сессии. Он нуждается в нем, когда уязвим, когда ему нужен уход. И Юнги всегда готов заботиться о нем столько, сколько потребуется. И Мин сделал еще один вывод, прежде чем заснуть — они хорошая пара. И хорошо справляются со своими ролями. Хосок сказал, что плохие пары сабдроп разрушает, а хорошие делает крепче. Сегодня, благодаря «напасти» Чимина, они сблизились сильнее. Это не заставило их расстаться, наоборот, теперь они еще больше доверяют друг другу и знают, что делать, когда это случится вновь. Юнги засыпает, обнимая Чимина. Кажется, он не отпустит его всю ночь, если сам Пак не выберется из его объятий.