Зеленый, черный, белый

Эти зелёные глаза смотрят прямо в твои. Эти чёрные волосы запутывают снова. Эти белые губы говорят о любви. И ты кровью подпишешься под каждым их словом (с)

Лестату не нравится эта песня. Она заела в его мозгу. Он думает, что мог написать бы первые строчки сам. Он представляет в «малышке» – Луи, а вместо дилера видит Армана. И песню сносят со всех площадок с формулировкой за «пропаганду» наркотиков среди подростков. Лестат доволен и почти счастлив… Лестату снятся цветные сны – но в них одна цветовая гамма.       Зеленый – черный– белый. Он знает, что лучший способ забыть – не напоминать. Но внутренний мазохизм сильнее, и эта тяга по сути ломка вообще последнее, что осталось. Поэтому он покупает это кольцо – огромный изумруд на пальце напоминает глаза Луи. В его доме теперь только черный цвет – вся мебель в комнатах, гроб, рояль, даже его новенький роллс-ройс. Лестат любит черное. Это траур. По канувшей в Лету большой любви, по цвету темных ее волос. В квартире белый лишь кафель в ванной. Лестат часами на нем сидит и тупо пялится в одну точку. Лестату так безнадёжно плохо. Лестат пытается уйти в нирвану.       Стильный и смелый. Арман на стиле. Арман – художник. Он – piece of art с ног до головы. Все эти поло, рубашки, брюки, мягкие тапочки-мокасины, очёчки-капельки, плащи, худи… Луи всё нравится. Сильно-сильно. И сам он носит черные брюки, черные мастерки, джинсовки, худи. Ему идет 21 век. Демократично, удобно, стильно. Без опостылевших оборок-рюш. Арман действительно очень смелый. Он прячет Луи в золотой клетке с этим искусственным мини-солнцем, редкой тропической оранжереей и «побрякушками» с Christie’s, Sotheby's... Хранит и пестует как зеницу свое сокровище в умелых лапах. Дракон Арман – мудрый, очень хитрый. Лестат давно уже понимает, что этот бой проиграл … с размахом. В этой игре победил Восток. Арман ведь тоже терпеть умеет, гораздо лучше, чем сам Лестат. Терпеть, и, молча, покорно ждать на берегу временной реки, пока враг медленно проплывёт кверху распоротым брюхом, мягким. Арман покорно и долго ждёт, чтобы свою отхватить награду. И получив ее, наконец, тщательно, бережно от всех прячет. Так, чтоб вообще никто не нашел.       Луи не против. Луи по кайфу.       Он любит его тело. Кайф разливается в его венах, когда вонзаются клыки в горло. И Луи кажется – он парит. Парит по воздуху, над Землей. Он видит Млечный путь. Альфа-Центавру, Венеру, Бог знает, что еще... Он слышит шум тысячи прибоев и хор сирен – сотни голосов, сотни чарующих мелодий… странных... Луи так пьян, ему хорошо. Мёд, ананасы, корица, соль… словами вкус сложно передать, безумный, сладкий нектар-наркотик.       Его персональная амритра. Луи всегда требует еще. Арман улыбается – такой покорный. Кто господин здесь, а кто слуга? Кто вообще выдумал эти роли? Они меняются слишком часто. Их все устраивает. Обоих.       Ты, конечно же, его любишь, может быть даже слишком. Лестат ненавидит себя за это. Арман ведь выкупил целый остров. Джумейра – дивный архипелаг, где время будто бы не течет…. И только маленький квадрокоптер дает возможность пронаблюдать, как облаченный в черное Луи выходит изредка постоять и покурить на балконе ночью. Дю Лак задумчиво смотрит в даль. Ему идут эти говно-шмотки, точно подчеркивают фигуру и облегают в нужных местах … Лестат обводит ее глазами, будто пытается поглотить, забрать себе силой своих мыслей, чтобы сорвать глупую одежду и повторить контуры губами…. Не получается ни черта. Он право авторства давно утратил... Его любимый «шедевр», лучший – в частной коллекции, безвозвратно. И Лестат видит с бессильной злобой, как Луи делает пару затяжек, как открывается дверь балкона – и за спиной у Луи Арман. Руки привычным умелым жестом легко касаются плеч дю Лака, скользят по горлу вверх и к губам, тут же ласкающим подушки пальцев…Луи хватается за перила под шорох стянутой с тела ткани...Лестату кажется, что он не дышит, когда за всем этим наблюдает. Арман кусает смуглую шею, Луи прикрывает глаза в экстазе …. Лестат с такой силой ударят об стену камерой, что осколки градом летят в стороны со звоном и сильно ранят ему запястья. Он закрывает лицо руками. Однажды все будет по-другому. Лестат дает себе эту клятву. Ночью ему снова снится сон. Лицо Луи. Черный. Зеленый. Белый... А вокруг синие небеса.