Лесной рыцарь и вервольф

      Матиас перечитывал письмо от отца Марины. И недоумевал, зачем Осипов ему пишет, если сам же требовал, чтобы Матиас оставил его семью в покое. Вот, где логика? Если уж не хочешь общаться, - ну, и не надо! Так, нет же!       А Осипов решил пожаловаться ему на Марину. Вроде бы, только что нашла добропорядочного, по мнению отца, человека, - и, вот, здрасьте! Поспешно расписалась с каким - то студентом Сашкой, с которым познакомилась в кино! Осипов был в полнейшей растерянности, и просил Матиаса, чтобы тот, каким - то образом, повлиял на непутёвую Марину, объяснив ей, что так скоропалительно солидных женихов, на парочку с каким - то доходягой, не выгоняют, а может быть, пользуясь своим положением по службе, устроил так, чтобы этого студента укатали, куда подальше, с глаз долой!       Матиас только фыркнул. С чего это он обязан ломать судьбу какому - то незнакомому мальчишке, если Марина оказалась такой легкомысленной? Она и прежде не раз кем - то увлекалась, объясняя это творческими исканиями. Матиас с нею, из - за этого, даже не скандалил. Похоже, что сам понимал, - это бесполезно, и вряд ли они с Мариной останутся вместе навсегда. Да и вряд ли у них получилась бы серьёзная совместная жизнь. Тогда он и сам не был ни к чему такому готов. Ну, встречались, - и встречались. Иногда Матиас даже не знал, о чëм заговорить, поскольку, Марина сразу же начинала над ним насмешничать, называя его наивным и старомодным. А ведь, почти с детства были знакомы!       Бросив письмо Осипова в печку, чтобы в него не сунул нос фамильяр, и не начал опять хихикать над тем, что, мол, все бабы - дуры, и нечего с ними связываться, Матиас вышел из комнаты. Хотел покурить на крыльце, но, услышав, что там разговаривают, тихонько полуприкрыл дверь. Подслушивать он не любил, но тут поневоле прислушался. Беседовали Цаткиэль и приехавший его навестить архангел Гавриил, который, по прежнему, летал с "Ночными ведьмами".       -Может быть, тебе всё - таки, - Спрашивал Гавриил, - Вернуться домой, на Небо? Я за тебя беспокоюсь. Конечно, таких, как мы, так просто не убьёшь, но немцы пробудили столько всякой дряни, что здесь ты, всё - таки, уязвим. Уже был ранен. Ты для меня дороже всех, малыш. Это же я, когда - то, мечтал о милом и добром младшем братишке, и Отец создал тебя, чтобы я мог о тебе заботиться, баловать тебя, играть с тобой. Ты самый чудесный, самый совершенный из братьев. И я не хочу тебя потерять!       -Я знаю, как ты обо мне беспокоишься, - Отвечал Цаткиэль, - И, когда - нибудь, я вернусь. Но сейчас.. Сейчас я должен помогать людям! Идёт война, и они нуждаются в моей помощи!       -Людям? - Усмехнулся Гавриил, - Или некоему человеку?       -И ему тоже, - Цаткиэль, явно, был смущён, - Он спас меня. Он праведный человек, хотя, ему и пришлось сотрудничать с Мархосиасом. И я хочу избавить его от окончательного заключения договора с падшими. Я не хочу, чтобы они погубили его душу!       -Э - э, братец, похоже, что ты, и впрямь, влюблён! И что мы будем с этим делать?       -Ничего. Я сам. Я уже не такой маленький, как тогда, когда ты носил меня на руках и пел мне колыбельные.       -По - нашему, ты ещё мальчишка, хотя, и в архангельском чине.       -Но я уже многое повидал! И, если уж взялся быть Хранителем, то не могу оставить того, кто мне дорог!       -Глупышка ты! Глупышка и чудо! -Он тоже так же говорит, - Цаткиэль, явно, улыбнулся, - И он очень хороший! Я ещё много могу о нём рассказать!       -Узнал что - то от апостола Иоанна, который вытащил его с поля боя, когда он ещё был танкистом, и получил то ранение, что так изменило его судьбу?       -И от него тоже. Матиас замер. Вот, как? Значит, тот молодой медбрат, который тащил его на себе, когда он был тяжело ранен, и тихонько говорил ему, - "Держись, держись, прорвëмся, братик!", - это был апостол Иоанн? И он тоже здесь, на войне? Значит, они все помогают людям биться с фашистами?! Вот, и Цаткиэль здесь, и решил стать его Хранителем. Совсем ещё мальчишка, дитя, такое чудесное и добросердечное! И от того, что они все рядом, так теплеет на сердце!       Цаткиэль вернулся обратно в дом, и очутился рядом с Матиасом. Чуть ли не нос к носу! И улыбнулся:       -Доброе утро, монсеньор! С тех пор, как Матиаса произвели в майоры, он вдруг начал называть командира "монсеньором". Ну, что с ним было делать?!       -Ты только при посторонних, - Проворчал Матиас, - Так меня не назови! Иначе, подумают ещё, что ты испанец, вроде тех, что тут, у немцев, воюют! Господи, набрали они сброда, по всему миру! Да ещё и всяческое зло наружу повытаскивали!       -Меня за испанца вряд ли примешь, - Беззаботно отвечал Цаткиэль, - Даже внешне совсем непохож!       -Твой брат недоволен, что ты со мной? -Он просто за меня боится. Он же меня вырастил. А вообще, против вас он ничего не имеет. Он не такой страшный, вы не думайте!       Матиас тоже улыбнулся. Цаткиэль, такой наивный, такой простодушный, такой близкий! Пожалуй, ближе у него никогда никого не было!       Опять сюсюкаетесь! - Пробурчал, слезая с печки, Коля, - Надоело уже!       -Ну, и катись! - Сердито фыркнул Цаткиэль, - К чëрту!       -Не забывай, - Хихикнул фамильяр, - Что я, собственно говоря, чëрт и есть!       -Нашëл, - Отвечал Цаткиэль, - Чем гордиться!       Матиас опасался, что они опять начнут скандалить, но Мархосиас, натянув пальто, утопал. Пошёл, явно, к Валюджанову. Тот пригрел какого - то мелкого бесëнка, - где взял, непонятно, похоже, что немцы, при отступлении, бросили, так же, как когда - то самого Мархосиаса. Которого Матиас нашёл, отправившись, из любопытства, к разбитому немецкому обозу, взглянуть, что там такое блестит. А блестел там шар из толстого стекла, в который какой - то колдун из "Аненербе" Мархосиаса и упрятал. С тех пор, у демона были к "Аненербе" свои претензии. Возможно, поэтому, он и согласился стать фамильяром Матиаса.       -Пошëл с чертëнком играть, - Проговорил Цаткиэль, - Кстати, этот бесëнок такой маленький, а уже мелкий воришка! Недавно, пока мы у Валюджанова тренировались, он добрался до моей шинели и все пуговицы свинтил! Пришлось у отца Даниила новые просить!       -Кого у нас тут только нет, - Усмехнулся Матиас, - Ангел, чертенята. Только леших с водяными не хватает! Хотя, я, по отцу, эльф - полукровка, считай, что леший! Вот, кончится война, - буду деревья растить!       -А я, - Отозвался Цаткиэль, - Буду тогда вам помогать!       -Но тебе домой надо, чудо ты моё! -И дома побываю. Но не буду же я сидеть там целую вечность! Тем более, что я ваш Хранитель и оруженосец, монсеньор!       -Кстати, я всё хотел спросить, - Матиас вдруг смутился, - А как выглядит Отец Небесный?       -Он большой и прекрасный, - Отозвался Цаткиэль, - Это даже трудно рассказать. Он может выглядеть по - разному. Но Он не такой старик, каким Его изображают живописцы. Просто, люди связывают старость с мудростью, хотя, это не всегда так бывает. А иногда Он становится невидимым, но присутствует везде. И это Он привёл вас ко мне, когда вы меня спасли.       Матиас вспомнил своё ощущение, в тот миг, когда он увидел ангела возле разрушенного завода. Когда - то ему пришлось прикоснуться к мечу Господа, который он выбил из рук сумасшедшего фашиста, решившего, заполучив такую могущественную вещь, изменить мир по - своему. И тогда, когда Матиас встретился с ангелом, у него возникло такое же чувство. Как будто кто - то, взяв его за плечо, направил к обвалившимся стенам. Цаткиэль стоял, держась за полуразбитые кирпичи, в пальто, явно, с чужого плеча, наброшенного поверх рваной рубашки, почему - то в одном ботинке, и, при этом, в перчатках, хотя, они тоже были изорванными и потёртыми, с обрывком верёвки на тонком запястье. Его светлые волосы были растрëпаны, а на лбу темнел огромный синяк. Матиас потребовал у него предъявить документы, но тут же понял, что несёт чушь, - какие документы могли быть у заблудившегося среди взорванных стен мальчишки, который был, явно, не в себе, очень сильно напуган и растерян? А ещё Матиас понял, что мальчик кричал. Не в голос, а мысленно. Видимо, кричать вслух он не мог от жуткой усталости, но звал на помощь, как мог. И Матиас, каким - то образом, это услышал. Фамильяр был встречей с ангелом недоволен, но оставить паренька бродить по развалинам Матиас не мог, и взял его с собой. А потом сидел возле него, когда Цаткиэль начинал рыдать во сне, или отчаянно вскрикивал. И, сидя возле него, тоже ощущал чьë - то присутствие, которое было разлито во всём вокруг. Похоже, что Отец Небесный не оставлял Своё дитя без присмотра.       -Он будет недоволен, - Заметил Матиас, - Что ты не хочешь возвращаться домой. А нарушать Его волю не очень хорошо.       -Он всё понимает, - Тихо отозвался Цаткиэль, - И, к тому же, здесь Он тоже не оставляет меня. Я это чувствую. Он со всеми нами. Так что, не надо думать, как раньше, что вы никому не нужны. Вы нужны Ему. И мне, - Он мило улыбнулся, - Тоже.       -Зачем? -Затем, что я люблю вас.       Матиас обнял ангела, прижавшись к тёплым губам. Чудесный, такой чудесный!       -Наверное, - Прошептал Матиас, в губы ангелу, - Ты и есть счастье!       Ответом был лёгкий вздох. Ангел, прильнув к нему, опустил на его плечи тонкие руки. Такой удивительно доверчивый, такой чистый и прекрасный! За смущённо опущенными ресницами скрывалось радостное сияние необыкновенных глаз.       Тяжëлая дверь заскрипела, отворяясь, и в комнату вошёл отец Даниил, похожий, из - за инея, на Деда Мороза.       -Хорошо, - Пробасил он, - Что вы здесь, и ещё никуда не отбыли!       -А что, - Встревожился Матиас, - Случилось?       -Да у Валюджанова, - Отвечал священник, - Кипеж! Недавно он чертёнка мелкого подобрал. Немцы уволокли его откуда - то, а потом, при отступлении, бросили. А тут политрук наш, Андреев, вдруг взвился, что надо, мол, бесëнка куда - то отправить, - хватит ему тут, и без него, как Андреев выразился, "потусторонних хулиганов".       -Значит, он и меня, - Цаткиэль, явно, обиделся, - Считает "потусторонним хулиганом"?!       -Наверное, и меня тоже, - Усмехнулся Матиас, - Я же не совсем такой, как все!       И подумал, что, пожалуй, никогда и не стремился быть таким, как другие. Просто, для него было сложно понять, как вести себя, чтобы быть таким, как все. Вот, его кузен, Лино Розен, умел был и таким, и другим, и третьим. Тот ещё хитрец, и с лисьими повадками. А может быть, и впрямь, оборотень? Тëтушка говорила, что у Лино была очень странная мать. Вроде бы, матери Лино и Матиаса, и Софья Фëдоровна, были родными сёстрами, но, при этом, все очень разные. Софья была старшей из них, очень простой и добропорядочной женщиной, а вот, её сëстры получили, видимо, от бабки - сибирячки, странные таланты, - одна видела во сне рисунки, которые потом воплощала в альбомах, другая, ещё в детстве, чуть не сбежала с бродячим театром, охотно участвовала в любительских спектаклях, и могла перевоплощаться в кого угодно. О прабабке, супруге прадеда - декабриста, Матиас слышал, что она, вроде бы, умела то ли шаманить, то ли говорить с духами. Ну, и наследственность у него, - мальтийцы, прабабка - колдунья! Да и отец был какой - то странный. Матиас его и не помнил, но у него осталось несколько больших ракушек, которые отец нашёл на берегу Балтийского моря.       -Вы, правда, не такой, - Цаткиэль легко коснулся пальцами его лица, - Вы сами не знаете, какой вы чудесный!       -Ты моё солнышко, - Улыбнулся Матиас, - Добрейшее и ласковое!       Набросив шинель, Матиас поспешил к Валюджанову, опасаясь, как бы фамильяр там чего - нибудь не натворил. Он привязался к маленькому бесëнку, которого называл племянником. Похоже, что родителем мелкого был кто - то из падшей братии. Пошалил с какой - то колдуньей, - и был таков. А она погибла, когда фашисты сожгли посёлок неподалëку. Чертëнка они, видимо, забрали с собой, так же, как когда - то таскали за собой Мархосиаса, а получив по шее, от наступающих советских войск, бросили. В войсковой операции участвовали и сотрудники Третьего Отдела. И Цаткиэль шёл в бой рядом с Матиасом. И других вдохновлял своей отвагой. Они вместе подняли флаг своего Отдела на занятой высоте. А потом ангел помогал отцу Даниилу перевязывать раненых.       -Да вы просто герой, - Проговорил, входя в походный лазарет, полковник Ропот, - Капитан Дивинов!       -Вообще - то, - Смущённо откликнулся ангел, - Я лейтенант!       -Старшие не ошибаются, - Ропот осторожно потрепал его по золотистым волосам, - Капитан!       -Он, правда, герой, - Заметил Матиас, который пришёл отдохнуть рядом со своим ангелом, - после боя отдых был ему необходим, чтобы не свалиться с ног, - Такой отважный! Я ему очень благодарен! Нет, больше, чем благодарен! Не знаю, как сказать.. Он чудесный! Что бы я без него делал?       Цаткиэль, естественно, отправился к инструктору вместе с Матиасом, хотя, Валюджанов ему совсем не нравился. Когда ангел появился в Третьем Отделе, майор воспринял его настороженно. Почему, - Матиас понять не мог. Хотя, подозревал, что Вадюджанов - колдун, а может быть, - и какое - то существо, близкое к падшим. Просто так в их Отдел не попадали. Все, кроме политрука, были в чëм - то необычны. Андреев ко всему этому привыкнуть не мог. До войны он работал в райкоме комсомола, где - то в Томской области. В Третий Отдел попал по партийной линии, и в его голове всё, что он там увидел, никак не укладывалось. Он вырос в семье старых революционеров, ни в Бога, ни в чëрта не веривших, и существование каких - то сверхъестественных сил для него было выше его понимания. Иногда у него на лице было такое выражение, как будто его жестоко надули, подсунув ему всю эту странную братию. Так смотрят в магазине, когда, вместо чего - то приличного, получили что - то не то.       -"Меня, облапошили!" - Так и читалось на его лице, - "Мошенники, пройдохи! За что мне всё это?!!".       Он и на Виртанена косился с подозрением. Сын белогвардейца - в НКВД! Это как, вообще, понимать прикажете?!! В общем, всё для Андреева было не то и не так. Матиас был уверен, что тот потихоньку строчит просьбы о переводе из этого, по мнению политрука, сумасшедшего дома.       Иногда Матиасу было даже жаль беднягу. Он и сам, когда попал к Ропоту, долго ходил с открытым ртом. Но ему приспособиться было легче, - видимо, потому, что он эльф - полукровка. И очень быстро научился ориентироваться в том, что мир куда сложнее, чем кажется. Он сам всегда был для всех странноватым мальчишкой. А играть в то, что он такой, как все, ему, действительно, никогда не нравилось. Тот же Цаткиэль оказался, для него, гораздо ближе. Может быть, потому, что они поняли друг дружку сразу. Даже Мархосиас это заметил и сказал: - "Вы подружитесь!". И он был прав, - они подружились. А потом дружба перешла в нечто большее. Цаткиэль стал любимым и родным.       У Валюджанова происходило чëрт - те что. Сам инструктор рычал на Андреева. Из - под верхней губы явственно проступили острые клыки, а на лице выступила бурая шерсть. Он был похож на медведя, которого потревожили зимой. Бесëнок прятался за спиной Мархосиаса, который тоже яростно шипел, оскалившись и высовывая длинный змеиный язык. Если бы Матиас уже не привык к подобным вещам, он просто испугался бы.       -Это ещё, - Спросил он, как можно громче, - Что такое?!!       -Вот этот вот, - Прорычал Валюджанов, - Хочет моего приёмного сына отнять! Да я его сейчас загрызу!       -Не надо никого грызть! - Цаткиэль приподнял руки, принимая свой истинный облик, и Матиас им залюбовался. Как же он прекрасен! - Мы не фашисты! Малыша нашли вы, майор. Ребёнок сирота. Значит, теперь, это ваше дитя. И никто не имеет права его у вас отнять!       -Вы этому дураку, - Валюджанов продолжал глухо рычать, - Объясните, что он не имеет права отнимать у меня Максика!       Ах, его, оказывается, Максик зовут! Матиас улыбнулся, а бесëнок потянулся к Цаткиэлю, и тот подхватил его на руки.       -Ну, ты, полегче! - Прошипел Мархосиас, - Не вздумай моего племянника ангелочком сделать!       Цаткиэль рассмеялся. Его смех был звонким, как колокольчик. Такие колокольчики Матиас видел в доме тëти, на новогодней ёлке.       А Валюджанов, сложив ладони лодочкой, и пробормотав нечто, вроде, - "Ом Нама Сара Садже Сухэ!", постепенно принял свой обычный облик.       -Да ну вас всех, к чëрту! - Пробормотал Андреев, - Злые вы! Уйду я от вас!       И выкатился из вагончика, в котором обитал инструктор, заставив Цаткиэля ещё звонче рассмеяться, и колокольчики зазвенели ещё ярче и отчëтливее.       -Этот тип будет теперь повсюду жаловаться, - Язвительно заметил Мархосиас, - Знаю я таких!       -Если и будет, - Улыбнулся Цаткиэль, - Везде подумают, что он спятил, и никто этого всерьёз не примет!       Маленький чертёнок, сидя на руках ангела, теребил его золотые волосы, и чему - то улыбался.       -Ну, дела! - Усмехнулся Мархосиас, - Впервые вижу, чтобы чертенята к ангелам тянулись!       -Ваша братия тоже тянется к свету, - Отозвался Цаткиэль, - Хотя вы и не желаете этого признавать. И ты тоже, когда - нибудь, вернёшься домой. Брат Гавриил сказал так, когда ты сбежал. А он очень мудрый, и тебя хорошо знает!       -Что - то, тебя самого, - Зловредненько заметил, принимая свой обычный облик мальчишки - подростка, Мархосиас, - Домой не больно тянет!       -Я повсюду чувствую тепло моего дома, - Отозвался Цаткиэль, - И, к тому же, здесь у меня дела. Я принёс клятву оруженосца, и не могу её нарушить!       -Интересно, - Проговорил Матиас, когда они, с ангелом и фамильяром, вернулись к себе, - Кто такой Валюджанов? Ну, то, что он не совсем человек, я почувствовал уже тогда, когда попал в тренировочный лагерь, после того, как полковник Ропот предложил мне службу в Третьем Отделе. Слишком уж он странный для обычного человека!       -Он шагиусан, - Пояснил фамильяр, - Демон, хранитель буддийской веры. Ты знаешь, что на Востоке и в Индии есть те, кто поклоняется Будде?       -Про буддизм я знаю, - Отвечал Матиас, - Мой кузен Лино, когда - то, его принял. Лино, вообще, странная личность. Он путешествовал по Сибири, и даже, если не сочинял, был в Тибете, и пробрался в Лхасу, выдав себя за немца, - а они там крутились, даже, по слухам, посещали резиденцию далай - ламы. Уж не знаю, что они там искали.       -Они искали вход в Шамбалу, - Пояснил фамильяр, - Где живут великие мудрецы, обладающие сокровенными знаниями. Только ничего они не нашли, - ведь, врата туда запечатаны, а мудрецы эти спят, уже который век. И охраняют врата такие же демоны!       -Но как демоны, - Спросил Матиас, - Могут быть хранителями веры?       -Даже падшие, - Отвечал Цаткиэль, - Невольно тянутся к Свету, ибо, нельзя пребывать во Тьме вечно. И Мархосиас тоже мечтает вернуться к Отцу. Но ему мешает гордыня!       -У тебя, ангелочек, - Фыркнул Мархосиас, - Как будто её нет! Ты, когда мы выезжаем на задания, постоянно высовываешься и лезешь, куда не просят, из - за чего одни только проблемы!       -По крайней мере, - Возразил Цаткиэль, - Я не напиваюсь с солдатами, и не обманываю их в карты!       Матиас понял, что сейчас начнётся бесконечный спор, по неизвестно уже какому по счëту ряду, и, присев у стола, принялся учить Цаткиэля чистить пистолет. Фамильяр опять забился на печку, с какой - то книгой. Иногда его чтение вызывало у Матиаса беспокойство, - фамильяр находил в библиотеках записи каких - то колдунов, и Виртанен опасался, как бы фамильяр не вызвал, для компании, какого - нибудь падшего собрата, - и его самого за глаза хватало!       Ангел был хорошим учеником, и, к тому же, было так приятно касаться его тёплых рук! Они у Цаткиэля были такими изящными, что это тоже вызывало слухи, будто он, - переодетая девушка. Однажды Матиас, проходя мимо куривших у костра бойцов, услышал, как они трепались о том, что, мол, майор Виртанен завёл себе "походную жену", но полковник Ропот непонятно откуда взявшуюся "невестку" не очень одобряет. Матиас на них цыкнул, а сам подумал, что надо бы устроить фамильяру воспитательную беседу. От кого ещё могли исходить подобные слухи? Мархосиас, наблюдая за тем, как Цаткиэль старается помогать Матиасу по дому, не раз иронически называл ангела "походно - полевой женой" Виртанена. Сам ангел пропускал его подколки мимо ушей, если, конечно, фамильяр не надоедал ему совсем. Сам же Матиас считал ангела вовсе не "ППЖ", а самым близким существом, которое сделалось для него просто родным. Однажды ангел спас ему жизнь, прикрыв во время авианалёта. Белые крылья распластались по снегу, сделав их незаметными для врага.       -Ты зачем, - Ворчал потом Матиас, - Так рискуешь?!       -Они не смогли бы, - Отвечал Цаткиэль, - Меня убить. Единственное, что для меня опасно, - это "чëрный" металл, закалëнный в горнилах ада. Но они его в промышленных масштабах не производят.       -Да хрен их, - Вздохнул Матиас, - Знает! Если твой брат Гавриил за тебя беспокоится, - значит, основания у него, для этого, имеются!       -Он просто, - Улыбнулся ангел, - Привык считать меня маленьким! Он же меня вырастил, и всё ещё не может привыкнуть к тому, что я уже взрослый!       Матиас вздохнул. Он прекрасно понимал Гавриила, который беспокоился за подвижного и отчаянно храброго братца. Что бы там ни говорил Цаткиэль, о том, что ничего ему особо не угрожает, - он был таким хрупким, что его хотелось держать в объятиях и всячески оберегать.       Их занятие прервал стук в дверь. И появившийся на пороге шофёр Николайчук сообщил, что Матиаса вызывает полковник Ропот.       -Скажи, что сейчас буду! Вскочив, Матиас поспешно застегнул ворот гимнастëрки. Он всегда был аккуратен, ещё со школьных лет. За это некоторые одноклассники его даже недолюбливали, - мол, он нарочно подчëркивает то, что он "из бывших". Но дело было не в этом. Когда - то, совсем осиротев и попав в дом к тëтке, Матиас старался быть аккуратнее, чтобы не доставлять лишних хлопот, и, постепенно, привык. А потом было военное училище, где аккуратность подразумевалась сама собой. Да и неудобно было ходить по улицам перепачканным в мазуте. Всё - таки, танкист и сельский тракторист, - это несколько разные вещи. Хотя, нельзя сказать, что Матти был нудным "заучкой". Однажды он даже приехал в гости к Марине на танке, чем немало переполошил их тихий посёлок. Впрочем, Марина этого не оценила. Гости её отца приезжали в блестящих машинах. А тут нечто громоздкое, с "гусеницами"! Потом Матиасу, естественно, влетело. Было даже сказано, что если бы он не учился, в общем - то, неплохо, то, за такое, мог бы и вылететь, с блеском и треском. Действительно, выходка была ещё та. А вдохновили Матти рассказы о чудаковатом родственнике, графе Литта, мальтийском рыцаре, любившем иногда въезжать в гостиные на коне. Софья Фëдоровна, потом, сама была не рада, что когда - то рассказала об этом племяннику.       Цаткиэль, естественно, отправился с Матиасом. Впрочем, тот и не возражал. Оставлять ангела с фамильяром было рискованно, - они могли устроить шумную потасовку, да ещё и с применением мечей. А Матиас не хотел, чтобы фамильяр повредил его прекрасному ангелу.       Полковник, увидев их вдвоём, только усмехнулся. Он уже прекрасно знал, что ангел повсюду ходит за Матиасом.       -Присаживайтесь, - Кивнул он в сторону старого дивана, - Друзья мои ситцевые!       Матиас улыбнулся. Полковник относился к нему совсем по - отцовски. Да и к Цаткиэлю уже привык. Даже хвалил его, за то, что ангел помогает Матиасу по дому. Из - за чего, кое - кто злословил, называя Цаткиэля невесткой полковника. Явно, с подачи того же Мархосиаса! Ох, и змеиный же был язык у фамильяра! Причём, - и в буквальном смысле, - тоже. Матиас не раз его видел, когда Коля дразнится. Сам Цаткиэль, как обычно, пропускал всё это мимо ушей. Которые у него были совсем маленькими, с чуть заострëнными верхними кончиками и очень нежными мочками. Матиасу нравилось их осторожно целовать, получая, в ответ, благодарную и ласковую улыбку. Матиас был счастлив с ангелом, несмотря на все трудности и опасности, которые им приходилось переживать! Трудные дороги только сплачивали их ещё сильнее.       -Вижу, - Мягко усмехнулся полковник, - Что вы совсем уже парочка! Только смотрите, аккуратнее, на каждый роток, как говорится, не накинешь платок, а слухов про вас гуляет уже немало!       -Да и пускай, - Беззаботно отозвался Цаткиэль, - Гуляют! Сплетни, конечно, грех, но некоторых, похоже, сплетничать не отучишь!       -Ты где служишь, Дивинов? - Проворчал Ропот, - Запомни, - про офицеров НКВД никаких слухов ходить не должно! Не та у нас служба, чтобы про нас сплетни на всю армию гуляли! И постричься немного не мешает, а то, волосы, как у регулировщицы из - под беретки! Потому, и болтают, что ты подружка майора. Ну, ладно, это я так, по - стариковски разворчался. Курить бросил, - врачи сказали, что нельзя, вот, и хожу сердитый!       Цаткиэль тихонько рассмеялся, да и Матиас тоже насмешливо фыркнул.       -Ну, ну, развеселились, - Полковник присел на диван, рядом с ними, - Мальчишки вы ещё, оба, по сути дела!       -Я уже не маленький, - Упрямо повторил Цаткиэль то, что говорил уже не раз, - И многое повидал!       -Да что ты там, - Отозвался Ропот, - Повидал? Горы и их хранители были сотворены, когда тебя ещё и не было! Ты из самых юных ангелов!       В его глазах, на миг, сверкнул малахитовый блеск, и Матиас понял, что полковник тоже далеко не прост. Все они здесь, за исключением, разве что, Андреева, которого Цаткиэль насмешливо назвал "Фомой Неверующим", со своими странностями, - и полковник, и отец Даниил, и Цаткиэль с Мархосиасом. Да и он сам, в общем - то, тоже. Об этом он впервые задумался, когда, очнувшись в госпитале, узнал, что сжёг немецкие танки. Как такое могло получиться, будь он обычным человеком? Матиас вспомнил, что о его странном предке, графе Литта, говорили, что он сжёг турецкие корабли, преследовавшие мальтийцев. А ещë о графе поговаривали, что он был потомком народа, который именовали "Туата де Данан", и представители этого народа были, по старинным преданиями, потомками тех, кто был рождён от связей ангелов с земными людьми. Они жили в лесах, иногда и по морям ходили, участвовали, рядом с обычными людьми, в сражениях, случалось, что и вступали с ними в браки. То есть, похоже, что он эльф - полукровка. И это в нём, таким вот образом, проявилось. Ещё в детстве, он слышал о том, что легендарный Дагда, первый король "Туата", тоже мог сжечь своих врагов, если пребывал в гневе. Но Матиас даже не задумывался о том, что все эти таинственные истории, каким - то образом, связаны с ним самим. Для него, проявление таких способностей было очень странным. Он долго не мог привыкнуть к мысли, что он, возможно, не совсем человек. Он рос вполне себе обычным мальчишкой, пускай и не совсем таким, как все. И ничем необычным не отличался, - и вот, нате, - что - то вдруг в нём обнаружилось! Возможно, что полученное им ранение, каким - то образом, вызвало то, что в нём, до поры, до времени, дремало. А заодно, и поменяло его судьбу. Тихий мальчик, взахлёб читавший книжки в теткином саду, - а там он всегда чувствовал себя уютнее, или сидевший у реки, в тени старых, раскидистых деревьев, внезапно превратился в такого же воина, как его предки, - только они носили белые плащи, с крестом Иоанна Иерусалимского, а он, - простую гимнастёрку, - но он так же боролся против всяческого зла, которое выпустили в мир фашисты.       -Ты мальчишка ещё, - Продолжал беседовать с Цаткиэлем полковник, - И, коль скоро ты здесь, то изволь нас с отцом Даниилом слушаться! И нечего насмешничать!       -Он очень послушный, - Вступился за ангела Матиас, - И, к тому же, очень милый и добрый!       -Оба, - Вздохнул Ропот, - Заодно! Вот, спелись! Постоянно вместе. Даже улыбаться начали похоже. А тут опять не до смеха. В одном городке, неподалёку тут, что - то странное завелось. Даже не странное, а страшное. Там лес рядом, и жители начали замечать, что там волк завёлся. А поскольку, волки в этих местах сроду не водились, они уверены, что это оборотень. Дошло до того, что они недавно умерших из могил выкапывали, чтобы посмотреть, не сделались ли те, в посмертии, оборотнями. Поэтому, их пастор и обратился к нам, с просьбой как - то прекратить это безобразие.       -Оборотень в посмертии? - Переспросил Цаткиэль, - Но бывает ли такое? Ну, бывает, что неупокоенные души, предавшись падшим, начинают вампирствовать. Но оборотнями мёртвые не становятся.       -Это раньше всё было строго по каким - то правилам, - Вздохнул Ропот, - Вот, те же гули раньше только на востоке водились, - теперь и здесь нередко попадаются. Каликанцари водились только на Балканах, и появлялись, в основном, поздней осенью, а сейчас с ними и летом, и зимой сталкиваются, причём, где угодно. А иногда и вовсе, какое - нибудь японское чудище вылезает, или джинн какой - нибудь. Немцы тащат к себе на службу падших, а те кого только за собой ни приводят. Всё перепуталось. Бывает, что даже машины одержимыми становятся, или злые духи в технику превращаются. Матти, ещё до встречи с тобой, с таким кораблём сталкивался.       Матиас вздохнул. Вспоминать о встрече с кораблём - чудовищем он не любил. Тем более, что это была не победа, а скорее, провал. Он кое - как спасся, и после этого, у него опять случились припадки, как после столкновения с эсэсовцем - демоном в последнем танковом бою. И он хворал, пока не встретился с ангелом, который вылечил его, поглаживая по голове, когда ему становилось плохо. Он сам успокаивал перепуганного Цаткиэля, когда тот рыдал во сне, - и благодарный ангел вылечил его самого. К тому же, с Цаткиэлем у Матиаса прошло ощущение, что он никому не нужен. Оно нередко мучило его, с тех пор, как не стало его матери. Тётушка о нём всегда заботилась, но Матиасу, почему - то, иногда казалось, что он только осложняет ей жизнь. И после потери друзей по экипажу танка, он опять ощутил то же самое чувство неприкаянности и ненужности. И всё это продолжалось, пока рядом не появилось это милое чудо, которое сумело согреть его сердце.       Похоже, что Цаткиэль почувствовал его воспоминания, и взял его за руку. Ладошки ангела были тёплыми и нежными. И Матиас погладил их пальцами. Умел же ангел успокаивать, избавляя от печальных мыслей!       -Брат Гавриил, - Заметил Цаткиэль, - Рассказывал о чокнутых немецких самолётах, которые продолжали стрелять, даже когда их пилоты погибали. Похоже, что там, кроме пилотов, были какие - то мелкие демоны. Раньше они вселялись в мельничные колёса, в прялки да в кофемолки. Сейчас, похоже, и новую технику освоили. И нам тоже приходится с техникой справляться, - брат Гавриил стал пилотом, а меня Матиас водить машину научил.       -После войны, - Проговорил Матиас, - Наверное, много новой техники появится. Вообще, тогда, мир очень быстро изменится.       -Лишь бы к лучшему, - Отвечал ангел, - Людям дарована свобода выбора, но они, почему - то, не всегда используют её в добрых целях. Из - за этого, мне иногда бывает грустно. Хорошо, что у меня есть мой добрый рыцарь, с которым мне уютно и тепло.       -Мне с тобой, - Отозвался Матиас, - Тоже, мой хороший!       -Ну, совсем влюблены, - Проворчал Ропот, - И что мне с вами делать? Ну, ладно. В общем, поезжайте, разберитесь, что там, в этом городке, происходит. Возможно, там, конечно, завелись обычные волки, - они всегда приходят вслед за боевыми действиями, поскольку, есть, чем поживиться. А может быть, это даже одичавшие немецкие собаки. Есть у них помесь овчарок с волками. Они таких вывели для охраны лагерей с пленными. А у страха глаза велики, люди могли их и за оборотней принять. В общем, посмотрите, что там творится. Только берегите себя, пожалуйста!       Вскоре трофейный "Мерседес" катил по разбитой войной дороге. Матиас, ворча на тряску, перелистывал прихваченную с собой книгу про оборотней, а Цаткиэль с фамильяром опять завели спор, о том, могут ли спасти свои души фашисты. И тут Матиас был согласен, скорее, с Мархосиасом, - если в нацистах глубоко укоренилось зло, то вряд ли их что - нибудь спасёт. Цаткиэль же, по доброте душевной, считал, что путь к спасению не закрыт никому.       -Ведь, даже рядом со Спасителем был распят разбойник Варрава, - Говорил ангел, - Который покаялся, и просил лишь об одном, - чтобы за него помолились. И он спас свою душу. И на Руси был злодей и разбойник Кудеяр, сводный брат царя Иоанна Грозного. Он много крови пролил. А потом он раскаялся, и стал праведным монахом. Возможно, что многие из немцев ужаснутся делам рук своих, и тоже придут к покаянию.       -Один разбойник мог и покаяться, - Отвечал фамильяр, - Из страха, что его душа окажется в Преисподней. А эти не боятся. Они уверены, что попадут в Вальхаллу, - такой рай, для их воинов.       -А есть она, - Спросил Матиас, - Эта Вальхалла, в которую они так верят?       -Нет, - Отвечал Цаткиэль, - Её придумали язычники, не понимая, что такое рай и ад. Души тех из них, что жили грабежом и убийствами, были преисполнены зла, и они не ведали, что такое покаяние перед Отцом Небесным, не знали о нём, да и знать не хотели. Поэтому, они и нападали на христианские обители, которые жгли и грабили. Хотя, некоторые из них, потом, узнав о Христе, всё - таки, приняли Его и таинство святого крещения, отринув свои прежние злодейства.       -Ерунда, - Возразил фамильяр, - Они не ведали, что такое добро и зло, и жили, как лесные звери. А зверь убивает не ради того, чтобы сотворить некое зло, а просто, потому, что хочет жрать. Так уж он устроен. Что - то, я не слыхал, чтобы львы, гиены или волки раскаивались и начинали есть траву!       -В отличие от людей, - Отвечал ангел, - Животные, хотя, и наделены душой, не имеют такого разума, и движимы инстинктами. Хотя, им тоже бывают свойственны добрые чувства. Кошка или собака может согревать брошенного ребёнка, дельфины выносят к берегу тонущих, птицы приносят пищу монахам или заблудившимся в лесу. Не весь мир лежит во зле.       Матиас улыбнулся. Цаткиэль был добрейшим существом, с чистой детской душой. Это его до сих пор удивляло. Ангел уже много чего повидал, но своей доброты и душевной чистоты так и не утратил. И это притягивало к нему ещё больше.       Небольшой городок, куда они приехали, был, скорее, похож на деревню, только с двухэтажными домами. В центре высилась протестантская кирха, а в доме рядом с нею расположилась военная комендатура, куда Матиас и отправился, чтобы представиться местному начальству.       Военным комендантом оказался молодой человек с рыжеватыми волосами, в наброшенной на плечи шинели.       -Полковник Лисовский, - Представился он, - А с чего это в наши Палестины вдруг НКВД пожаловало? Вроде бы, у нас ничего такого не происходит, даже диверсантов не видно. Население, может быть, так себе лояльно, но агрессии не проявляет.       Матиас был слегка удивлён. Такой молодой парень, - и уже полковник. Хотя, на войне всякое бывает. Некоторые делали карьеру очень быстро, из - за того, что старшие офицеры гибли в боях, а заменить их было некем.       -Наше начальство узнало, - Пояснил Матиас, - Что здесь несколько человек погибло, при каких - то невыясненных обстоятельствах. Вот, и отправило нас сюда, чтобы разобраться.       -Какие там, - Пожал плечами молодой полковник, - Невыясненные обстоятельства? Два солдата ушли в "самоволку", похоже, в соседнюю деревню, на рынок, и стали жертвами хищников в лесу. Девочку, скорее всего, бродячие собаки задрали, - здесь немцы своих собак побросали, да и раньше тоже была стая. Пришлось отстреливать. Да ещё сумасшедший фотограф себе горло порезал. У него было странное такое увлечение, - фотографировать умерших. Знаете, когда - то, была такая мода, - "пост мортем". Но это было ещё в конце прошлого века. А тут, ещё при немцах, была эпидемия гриппа, причём, тяжёлого. Некоторые умирали. В том числе, - и немецкие офицеры. Кто - то из них подкинул ему дурацкую идею, - фотографировать умерших, как живых. А потом, когда всё это прекратилось, ему, видимо, крышу снесло. И он порезал себе горло, вообразив, что умершие начали к нему приходить. Вот, из - за него, тут местные устроили панику, и выкопали его из могилы. Люди суеверные, некоторые неграмотные. Здесь же никакой школы не было, кроме церковной, а туда не все могли ходить, - дорогое удовольствие. Занимались мелким ремеслом. Мещане, в основном. А всяческие старые сказки тут давно бытуют. Так что, копаться тут особо нечего. Ну, может быть, водятся в лесу хищники да бродячие собаки, которые от отстрела сбежали. Так, где такого нет? Война.       -Понимаю, - Кивнул Матиас, - Но мы тут осмотримся, - с меня начальство, знаете ли, отчёты требует!       -Да, ясно, - Кивнул полковник, - Ладно, осматривайтесь! Только мне экскурсии водить некогда, - дел по горло! Так что, сотрудника в сопровождающие дам, - он вам всё, что нужно расскажет! Да, кстати, местный пастор - известный паникёр. Так что, особо его сказки не слушайте, - он и не такого понарасскажет! Однажды, он мне втирал, что, мол, если стоять, в ночь перед Рождеством, на паперти, то можно увидеть, как мимо пройдут умершие, а за ними, - те, кому ещё предстоит умереть. Чушь ведь несусветная!       Матиас не сказал бы, что это чушь. Однажды, когда он ещё служил в танковых войсках, они стояли в одной деревне. Поскольку, на улочках и без них было не развернуться, - другие машины, грузовики, самоходки, - им пришлось загнать машину на церковную паперть. Грузин Арсен Ойлишвили, человек верующий, говорил, что, мол, нехорошо в такую ночь стоять на паперти. Но деваться было некуда. Ночью, когда товарищи спали, Матти выбрался из машины, чтобы покурить. Внутри, и так, было душновато, да и дымить там небезопасно, - сгоришь в одночасье. Снаружи было зябко. Ночь выдалась ясная и морозная. Он свернул папироску, щëлкнул трофейной зажигалкой и затянулся. Где - то наверху ударил колокол. А потом, - ещё и ещё. С двенадцатым ударом, крыльцо церквушки осветилось, как будто там зажгли фонарь, и Матти увидел, как по церковному двору движется небольшая процессия. И, среди шедших через двор людей, он узнал отца. Матти помнил его, в основном, по фотографиям из тётушкиного альбома, но не узнать не мог. Отец был в шинели без погон, - в старой, длинной, которые носили ещё во время Первой Мировой войны. Заметив сына, отец ему кивнул и усмехнулся. От этого, Матиасу сделалось не по себе. А за людьми в старинных одеждах прошли друзья Матиаса по экипажу. Они о чём - то говорили между собой, посмеивались, и как будто его не замечали. Бросив папироску, Матти влез обратно, в машину. Все его товарищи крепко спали, живые, тёплые, и всё с ними было в порядке. Матиас подумал, что, наверное, увиденное ему просто померещилось. Начитался старых книг, ещё в детстве, что - то невольно вспомнилось, - и вот, - результат!       Утром он ничего сослуживцам рассказывать не стал. Ещё решат, что он либо тайком напился, либо у него с головой что - то не в порядке, - незадолго до этого, он, в бою, попал под волну, от пролетавшего снаряда. После этого, у него долго было ощущение, что уши заложило, а висок ломило от боли. Но потом увиденное, каким - то непостижимым образом, сбылось, - он потерял всех своих товарищей. Почему погибший, как позже выяснилось, в Испании, отец, и его за собой не увёл? Может быть, потому, что и при жизни к сыну относился без особенного внимания, а может, такова была воля Высших Сил, которые уберегли Матиаса. Возможно, ради того, чтобы он спас сбежавшего помогать людям упрямца Цаткиэля.       -А это что, - Спросил полковник, кивнув в сторону фамильяра, - За мальчишка с вами?       -Это мой младший брат, - Пояснил Цаткиэль, - Не с кем оставить, вот, и приходится с собой возить. Он плохо слышит, - контуженный, - и общается только со мной и с командиром. В нашем Отделе он вроде сына полка. А сам я записываю всё, что необходимо для отчётов. Ну, вроде как секретарь при командире. Дела тоже кто - то должен вести. Служба у нас такая.       -Понимаю, - Усмехнулся полковник, - Зелёная лампа, чернильница и всё такое!       -Сейчас больше с карандашом, - Отвечал Цаткиэль, - Чернильницу с собой особо не потаскаешь.       Матиас заметил, что ангел с фамильяром полковнику не особо понравились. Даже странно, - Цаткиэль такой милый и обаятельный. Обычно, на всех он производил приятное впечатление. А полковник смотрел на него, как на какую - то досадную помеху. Впрочем, и его самого этот Лисовский тоже встретил без особой радости. Хотя, понятно, - про НКВД такие россказни ходили! Когда - то, до войны, Матиас и сам опасался этой организации. Тем более, что с его происхождением можно было вызвать у кого - то нарекания. Но его никто не трогал. Даже тогда, когда кто - то из Марининой компании вляпывался в какую - нибудь скандальную историю, - а жить спокойно они, похоже, не умели вовсе, - его даже в качестве свидетеля ни о чём не спрашивали. Вообще, как будто его и не было! Однажды он ухитрился, не пропуская ни одной лекции в Университете, угодить в прогульщики, как будто на него смотрели, как на пустое место, хотя, он старательно отвечал на всех семинарах. Узнав об этом, он и ушёл в военное училище. Было бы неприятно, если бы его отчислили из Университета, за несуществующие прогулы. Да и вообще, там стало как - то неуютно. Почему, - он сам не мог понять. Просто, начал ощущать себя каким - то чужим. В военном училище такого не было, он, несмотря на своё причудливое происхождение, прижился. Выпустился оттуда, буквально, за сутки до начала войны. С курсантской скамьи попал на фронт. А после того злосчастного сражения под Первозвановкой, попал в госпиталь, где его лишь чудом спасли. И сплавили бы в тыл, если бы не полковник Ропот. Который на него, как на пустое место, не смотрел. Нашёл же в нём что - то! Хотя, Матиас, тогда, и сам не понимал, каким образом ухитрился спровадить в тартарары кучу немецких танков. Видимо, был в отчаянии, что потерял всех сослуживцев, и в нём вспыхнуло что - то, передавшееся от предков. Может быть, оно же помогло ему понять Цаткиэля, когда тот звал на помощь.       -Странный какой - то этот полковник, - Заметил Цаткиэль, после того, как они покинули комендатуру, - И такое впечатление, что наше появление здесь его раздражает.       -Странноватый, - Согласился обычно споривший с ним Мархосиас, - От него кем - то из нашей падшей братии за версту несёт. Хотя, это ещё ничего не значит. Ну, любят наши парни с бабами пошалить. Вот, недавно, видал парочку бойцов, - курево просили. Сразу почуял, - племяннички! Среди немцев таких тоже немало шатается. В Германии гора есть, где шабаши устраивают. А там все со всеми. Ну, естественно, затем, без потомства не обходится.       -Нашëл, - Фыркнул Цаткиэль, - Чему радоваться! Живëте в блуде и пакости!       -А ты с майором, - Хмыкнул фамильяр, - Под венец, что ли, сходил, что так ханжишь?       -Я люблю его, всей душой, - Отозвался ангел, - А любовь и блуд, - это разные вещи!       -И чем это разные? - Захихикал фамильяр, - Тем, что ты крылышки в постели выпускаешь?       -Ну, всё! - Рассердился ангел, - Сейчас ты получишь!       Чтобы они не устроили потасовку прямо на улице, Матиас крепко прижал ангела к себе.       -Этот мелкий, - Проворчал Цаткиэль, - Всё равно, по шее получит!       -Только не здесь, - Поцеловав ангела за ушком, отозвался Матиас, - Иначе, вы тут всех перепугаете!       -Вы хороший, - Цаткиэль улыбнулся, - так улыбается ребёнок, которого отвлекли от каприза, - А он.. Он негодяй и пошляк!       -Сам пошляк, - Не остался в долгу Мархосиас, - Уж пошлее ваших охов - вздохов - цветуëчков просто не бывает, и всё это майору скоро наскучит, хуже зубной боли!       -Не наскучит, - Возразил Матиас, - Он милый, и у него доброе сердце. И, вообще, он чудесный!       Матиасу даже не хотелось выпускать Цаткиэля из объятий. Он согревал своим чудным теплом. И, к тому же, было так приятно ощущать его тихое дыхание рядом, смотреть в его доверчивые глаза.       -Я люблю вас, - Улыбнулся Цаткиэль, - А он дурак!       Матиас рассмеялся. Вот, как это причудливое существо так сочетает в себе ребяческую наивность и отчаянную страстность? И так смотрит, что оторваться невозможно!       Осмотрев останки людей, ставших жертвами нападений в лесу, Матиас понял, что виновниками их гибели были, явно, не собаки, и не обычные волки, которые могли прийти туда, где шли бои, чтобы поживиться на том, что осталось от убитых. Тот, кто загрыз несчастных людей, был, явно, крупнее, а зубы, судя по их следам, были гораздо острее, чем у обычного волка. Следы волчьих зубов Матиас видел и прежде, - когда - то, в лесу, рядом с посёлком, где жили они с тётушкой, завелась стая волков. До этого, они жили за рекой, в лесу, но там построили аэродром, и им пришлось сняться с привычного места обитания, и перебраться в лес, по соседству с посёлком. На людей они, к счастью, не нападали, но их жертвами становились козы, куры, бродячие собаки и кошки. Но тётушка долго боялась отпускать Матти к реке, где он любил посидеть на берегу. Потом волков уничтожили военные, но увидеть, как выглядели последствия их нападений на животных, любопытный Матти, всё - таки, успел. А потому, помнил, как выглядели следы их зубов. Эти же следы были другими. Как будто жертв рвали какие - то очень острые лезвия. Матиас заметил и то, что ногти фамильяра, когда он дотронулся до одного из погибших, потемнели и заблестели, как антрацит. А камень в маленьком кольце, которое носил ангел, приобрёл багровый оттенок, хотя, обычно, он переливался разными оттенками, от фиолетового до зеленоватого.       -Всë - таки, - Тихонько спросил Матиас, - Оборотень?       -Как видишь, майор, - Шипяще отозвался фамильяр, - И не просто оборотень, - это вервольф. А вервольфы - не просто оборотни, в которых оборачиваются деревенские колдуны. Вервольфы - это почти то же, что бесы - солдаты. Они убивают не от голода или ссор с соседями. Они убивают ради того, чтобы убить.       -Они нечто, вроде бесов - солдат, - Заметил Цаткиэль, - Такие же хищные и злобные. Они всегда там, где война. Но не на поле боя, - обычно, они нападают исподтишка. Ну, примерно, как диверсанты.       Матиас кое - что слышал, о том, что немцы готовят некиих неуловимых и очень опасных диверсантов, причём, не являющихся людьми. Но ещё с этим не сталкивался. Разной нечисти он повидал уже немало, но звери - диверсанты ему ещё не попадались. Здесь же он увидел нечто подобное. И в единичном ли экземпляре здесь такое водится? Следы зубов, вроде бы, похожи, но оставлены ли они они одним и тем же зверем?       -Зачем вы мальчику - то, - Спросил их сопровождающий, молодой старшина, когда Матиас, с ангелом и фамильяром, вышел из сарая, где были сложены тела погибших, - Страсти такие показываете?       -Он повсюду за нами ходит, - Отвечал Цаткиэль, - А одного его даже на минутку не оставишь, - будет либо истерика, либо припадок. А погибшими его уже не удивишь, - чего мы только ни видели. Хотя, неприятно, конечно. Кстати, вы не знаете, сколько хищников люди видели в здешнем лесу?       -Точно не скажу, товарищ капитан, - Отозвался старшина, - А нападения происходили не в лесу, а на улицах. Кстати, в детстве я жил в деревне. А там, сами понимаете, в колдунов и оборотней верили. Так, те, кто говорили про оборотней, видели их не в лесу, а на улицах или там, где скотина паслась, - оборотни же, как говорили, молоко у коров пить любят. Как - то бабка моя ударила косой кошку, что к корове прицепилась. А на другой день бабка соседская вышла на улицу с перевязанной рукой. Говорила, что, мол, поранилась, когда дрова колола. А зачем ей было самой дрова колоть, если в доме зять и двое внуков больших уже имелось? Некому с дровами управиться, что ли, было?       -Ну, волки вряд ли будут пить молоко, - Заметил Цаткиэль, - Судя по всему, они приучены на людей нападать. Причём, если их тут стая, то где - то должен быть вожак. Кто - то, кто ими командует.       -То есть, - Переспросил Матиас, - Где - то тут засел немец?       -Да тут почти все наполовину немцы, - Отвечал Цаткиэль, - Значит, тот, кто этим занимается, может быть чьим - то родственником. И кто - то, наверняка, его знает. Но выдать, - вряд ли выдадут. Боятся.       Распахнув маленькое окошко сарая, находившееся под низким потолком, ангел взмахнул рукой, и наружу выпорхнуло несколько маленьких птиц. Матиас уже этому не удивлялся, - он видел, как ангел отпускал на Небеса души погибших.       -Нельзя было оставлять их маяться здесь, - Пояснил ангел, - Иначе, тот, кто занимается тёмными делами, мог бы их околдовать и тоже превратить в чудовищ.       -А вы кто, товарищ капитан? - Их сопровождающий удивлённо посмотрел на ангела, - Маг или священник?       Цаткиэль только улыбнулся. -Я помощник майора Виртанена. И очень прошу никому о том, что вы видели, не рассказывать. Вряд ли кто - то поймёт.       Матиас подумал, что Цаткиэль прав, - он сам, ещё не так давно, подобное не понимал. Его тётушка была верующим человеком, но он сам учился в обычной советской школе, ни во что сверхъестественное не верил, а если и сталкивался с чем - то не совсем обычным, - списывал это на какие - то ещё неизвестные науке явления. Бог, как утверждалось, в научную картину мироустройства никак не вписывался. Хотя, может быть, и зря. Поскольку, без Него, эта картина, как раз, выглядела как - то шатко и нелепо. Вот, Вселенная, как получалось, тогда возникла из ничего, сама по себе. А это выглядело, если разобраться, ещё более антинаучно. Поскольку, ничего из ничего возникнуть не может. Ноль, умноженный на ноль, и даёт ноль. И человек без души тоже всего лишь какой - то пустой предмет. Но люди, почему - то, разучились это понимать. От излишней самоуверенности, что ли?       Пастор встретил компанию сотрудников НКВД без расспросов, почему с ними какой - то мальчишка. Гораздо больше его удивило присутствие Цаткиэля.       -Невероятно, - Проговорил он, - Что тот, перед кем я могу лишь преклониться, оказался в форме офицера. Что привело дитя Небес на службу к людям?       -Просто, я решил им помочь, - Улыбнулся Цаткиэль, - Как и другие мои братья.       Матиас с любопытством оглядывал кирху. В ней, в отличие от православных и католических церквей, не было икон, - лишь Распятие из тёмного дерева, и единственным её украшением был орган, похоже, из того же дерева, с узорами, выполненными искусным резчиком, а вверх поднимались серебристые трубы, благодаря которым, инструмент и мог издавать величественные звуки. На пюпитре лежала нотная тетрадь, очень старая, которой пользовались, явно, с давних пор. Было удивительно, что кирху не разрушили ни фашисты, ни артобстрелы. Похоже, что местные священнослужители знали, как оберегать храм, - а Матиас не раз сталкивался с тем, что некоторые здания оставались целыми, несмотря на войну, поскольку, было, кому их оберегать. Делали это разными способами, - где - то при помощи молитв, а где - то и прибегали к древней магии. Он взглянул в сторону фамильяра, но тот ничего не проявлял. Значит, в храме тёмных сил, явно, не было. Ангел с любопытством смотрел на старинный орган. Матиас уже знал, что Цаткиэль умеет играть чуть ли не на всех музыкальных инструментах. Он даже из барабана умел извлечь приятные для уха звуки.       Вопросу о том, не происходило ли в здешних местах чего - либо странного, пастор тоже особо не удивился.       -Если вы про оборотней, то я сам их видел. Может быть, вы в это и не поверите. И спастись от них мне удалось только благодаря тому, что я всегда ношу при себе Библию. Если бы это были обычные волки, они вряд ли испугались бы святой книги. Животным нет до этого дела. Хотя, бывали случаи, что и обычных зверей молитва иногда тоже отпугивает. Вы слышали о Чуде Волков в Руане, когда стая зверей послушно легла к ногам монахини? Но это значит, что те волки, скорее всего, были одержимы бесами, и молитва их остановила.       -Да уж, а не будь одержимы, - Хихикнул фамильяр, - Сожрали бы, и пуговиц не выплюнули!       -Здесь не место, - Прервал его ангел, - Для твоих шуточек!       А Матиас вдруг подумал, что если уж фамильяр решился войти сюда, - значит, даже для него не всё потеряно. Однажды Мархосиас проговорился о том, что он мечтает вернуться на Небеса. Значит, не такой уж он злобный, - скорее, заблудившийся ребёнок, которого даже Цаткиэль, несмотря на их споры и стычки, жалел. Вот, и сейчас он опустил руку на голову падшего собрата, призывая того к порядку.       -Скорее всего, - Продолжал пастор, - Эта стая осталась здесь после ухода фашистов. Прежде здесь такого не было. Причём, раньше они совершали свои нападения беспорядочно, - то в одиночку, то парами. А потом сбились в кучу, или, скорее, в группу. Я не разведчик, конечно, но, осмелюсь предположить, что у них появился вожак. Он такой же одержимый, как они, но чем - то от них отличается. Скорее всего, он не живёт в лесу, поскольку, все эти нападения, чаще всего, происходят здесь, на улицах. А иногда ему, видимо, требуется кровь. Но не простая. Фотограф, которого все сочли самоубийцей, был не из обычных людей. Он был внебрачным сыном барона Гертца и местной колдуньи. Поместье барона находилось тут, в двух верстах. Законных наследников у него не было. Только две дочери от служанки и вот этот вот сын, Альбер. Фамилию отца он не носил, но кровь, явно, унаследовал, поскольку, имел какие - то способности. Когда здесь были нацисты, у них, время от времени, то вспыхивали пожары, то ломалась техника, то собаки погибали, без видимых причин. И церковь, как видите, тоже выстояла. А он не раз ходил вокруг, и что - то тихонько бормотал себе под нос. Никто на это внимания не обращал, поскольку, его считали городским сумасшедшим. Возможно, что он занимался какой - то магией, поскольку, иначе, зачем ему были нужны фотографии погибших офицеров?       -Похоже, - Подумал Матиас, - Затем, чтобы удерживать в них души погибших, а потом выпускать их в виде призраков, чтобы пугать живых. Это почти то же, что магические портреты, в которых остаются души тех, кто на них запечатлён. Видимо, фотограф унаследовал какие - то способности от отца - барона, который был таким же, как мой отец. Я тоже наследник очень странного рода.       -А ещё кто - нибудь, - Спросил он пастора, - Погибал при странных обстоятельствах?       -Местная знахарка, - Отвечал пастор, - Кстати, одна из сестёр Альбера, Лизелотта. Она жила тут, неподалёку. Кто - то напал на неё, когда она пошла к ручью, стирать бельё, и перерезал ей шею. Все решили, что это она сама свела счёты с жизнью, - мол, завела какие - то отношения с каким - то офицером, а когда они все отсюда ушли, то она свихнулась от несчастной любви. Но это всё сплетни. Ещё до всего этого, она взяла на воспитание девочку - сироту, которую кто - то бросил на рынке. Зачем, взяв на воспитание ребёнка, накладывать на себя руки? Сейчас девочку приютила одна местная семья. Ребёнок совсем ещё маленький. Так что, вряд ли, взяв на воспитание такую кроху, будешь думать о каком - то паршивце, если он даже и совершил такую подлость. Да и резать себе шею, - это как - то странно. Женщины, если уж решились на подобный шаг, чаще вены режут. И не у ручья, где есть шанс, что кто - то увидит, и спасёт. Ей не повезло, что рядом, в это время, никого не оказалось, - было очень холодно, и все дома сидели.       -А какие - нибудь следы, - Продолжал расспросы Матиас, - Рядом были?       -Не знаю, - Проговорил пастор, - Меня там не было. А следы, скорее всего, потом быстро затоптали, - там же много народу перебывало, - и военные, и зеваки.       Матиас досадливо вздохнул. Да, они опоздали. И как теперь поймать странного и неуловимого убийцу?       Между тем, Цаткиэль, всё - таки, добрался до органа, и из - под его тонких пальцев полилась прекрасная и немного тревожная музыка Иоганна - Себастьяна Баха. Под неё, Матиас всегда представлял себе сверкающие горные вершины, и собранные ветром снежные шары, летящие вниз, догоняя друг друга.       Цаткиэль был талантлив, очень талантлив. Матиас уже знал, что музыке ангела учили старшие братья. Похоже, что он, действительно, как говорил Мархосиас, был любимым ребёнком в небесной семье, и ему уделяли много внимания. И он был очень одарённым мальчиком, который очень легко многому научился. Он знал многие языки, хотя, и не хвастался, как Мархосиас, что знает их все, умел прекрасно танцевать и фехтовать, легко разбирал практически любой шифр, прекрасно рисовал, легко бегал, запросто обыгрывал в шахматы полковника Ропота, помогал отцу Даниилу перевязывать раненых, снимая боль прикосновениями своих лёгких рук, прекрасно ездил верхом, в седле и без седла, любил готовить и ремонтировать где - то найденные игрушки. Имелся у него и талант радиста. Третий Отдел давно вëл радиоигру с немцами, и те охотно верили в ту "дезу", которую подкидывал им Цаткиэль. А кроме того, Матиасу было с ним просто чудесно и уютно. Ангел дарил ему свою доверчивую и нежную любовь. И сам расцветал, и сиял, в руках своего верного рыцаря. В порыве нежности, он был так прекрасен, что Матиас не мог отвести от него взгляда, не мог выпустить его из рук, любовался и ласкал, нежно и очень легко, чтобы не повредить этому совершенству. Он был счастлив, просто невероятно счастлив, что это невероятное существо с ним, и что они вместе. Это было похоже на сказку, на чудо. Тоненькая, невозможно изящная фигурка, горячие губы, белоснежные крылья, которые распахивались в момент страсти.. Нет, это не было обычной страстью, - Матиас мог назвать происходившее между ними только чудом, волшебным танцем, единением земного и небесного. Матиас не стеснялся счастливых слëз, он бормотал о любви, как безумный, смеялся и плакал, целовал тонкие руки, и смущался того, что собственные ладони казались ему грубоватыми и неловкими. Достоин ли он прикасаться ими к такому необыкновенному существу? А его смущение заставляло ангела улыбаться, одаривая его нежнейшими поцелуями, хотя, поначалу, целоваться учился он робко и смущённо. Но потом доверился любимому, и окунулся в их необыкновенное безрассудство полностью и отчаянно.       -Мой чудесный, прекрасный, любимый, - Шептал ему Матиас, - Если бы ты только знал, как я тебя обожаю! Я тебя недостоин. Но ничего не могу поделать. Ты с ума меня сводишь! Ты.. Даже не знаю, как сказать, как я тебя люблю!       -Ничего не говорите, - Улыбался Цаткиэль, - Я всё вижу. По глазам, по тому, какое у вас горячее сердце, монсеньор, мой рыцарь, мой возлюбленный!       Их отношения были похожи на "Песнь Песней". Прочитав её, Матиас был удивлён тому, что в Библии имеется такой гимн любви.       -А любовь - совсем не грех, - Объяснил Цаткиэль, видя его недоумение, - Грех это низкие, животные страсти без любви, по одному только плотскому влечению. У страсти есть два пламени, - багровое, опаляющее, причиняющее боль, а есть высокое белое пламя, которое согревает, возносит и дарит вдохновение. И это высокое пламя и есть то, что люди называют поэзией. В таком пламени горят и возрождаются, об этом слагают стихи и песни.       Сочинять стихи Матиас не умел, он умел лишь тихонько говорить своему ангелу о любви. И Цаткиэль смотрел на него сияющими глазами, и доверчиво к нему тянулся.       В мастерской фотографа, которую они посетили после кирхи, царил изрядный, беспорядок. На столе громоздилась куча фотографий, на верёвках под потолком тоже висели снимки, которые уже успели пересохнуть и погнуться. Стены тоже были обклеены снимками. Причём, Матиас заметил, что некоторые из запечатлённых на них людей были, явно, неживыми. Похоже, что фотограф, действительно, имел странную привычку снимать умерших.       В маленькой комнатушке, где размещалась лаборатория, размещалась куча химикатов. В ванночке тоже плавали снимки, но их уже успело разъесть, и кто был на них заснят, не представлялось возможным. Но один странный снимок Матиас, всё - таки, рассмотрел. На нём был изображён кто - то очень странный. Одна половина его лица была как будто испорчена, закрыта белым пятном, а вторая представляла собой морду то ли волка, то ли собаки. Он был в форме, но, вот, знаки различия получились смазанными. Снимок не был окончательно испорчен, потому, что слипся с другими фотографиями, которые были сделаны неудачно, - одни слишком тёмные, другие белёсые, и разглядеть, кто был на них изображён, было уже нельзя. Некоторые были порваны, и хозяин мастерской, явно, собирался всё это выкинуть. Матиас положил снимок в саквояж, чтобы потом рассмотреть подробнее. А затем, вернулся в комнату, где располагалась мастерская.       Там, на столе, среди вороха снимков, Матиас обнаружил обрывок письма, где покойный сообщал кому - то, что однажды, отправившись к ручью, чтобы набрать воды, встретил кого - то странного.       -"Он выглядел каким - то встрëпанным, - Сообщал фотограф неизвестному адресату, - И на вопрос, что он тут делает, отвечал: - "Ищу вчерашний день!". Он был очень раздражён, и выглядел очень странно, - в шинели, наброшенной поверх нижней рубашки. Для него, с его педантичностью, доходящей, порой, до причудливости, это выглядело как - то непонятно".       Дальше лист обрывался, поэтому, узнать, что за человека фотограф встретил возле ручья, было, к сожалению, невозможно.       -Похоже, что кто - то хотел от этого письма избавиться, - Заметил фамильяр, - Но сюда или вошли, или постучали, и тот, кто читал письмо, оторвал вторую половину, и, видимо, унёс с собой. А любопытствующие тут были, тем более, что этот фотограф был странный малый. Посмотри на книжную полку.       Взглянув туда, Матиас заметил, что набор книг, действительно, был довольно странный, - "Фауст" Гëте, "Духовидец" Шиллера, "Гоэтия", "Некрономикон", "Магия древнего Египта", "Спящий Лев", "Сокровища тамплиеров". Некоторые из книг были на немецком, который, видимо, не был фотографу чужим. Его странное послание, которое так досадно обрывалось, тоже было написано по - немецки.       Внезапно резко потянуло дымом. Похоже, что где - то что - то загорелось.       -Пожар, - Бросил Коля, - От нас, явно, хотят избавиться!       Цаткиэль распахнул окно, и они выскочили наружу. Небольшой дом, действительно, уже охватывало пламя. К Матиасу побежал испуганный Николайчук, который сообщил, что заметил огонь на веранде.       -К дому кто - нибудь, - Спросил Матиас, - Подходил?       -Да никого не видал, - Отозвался шофёр, - Псина только какая - то тут крутилась. Я ещё подумал, что странная она какая - то. Серая, а глаза лиловые.       -Бегом к коменданту, - Распорядился Матиас, - И скажи ему, что здесь пожар! Кстати, а где старшина, который нас сопровождал?       Старшина обнаружился неподалёку. Он был убит, так же, как несчастный фотограф, - кто - то перерезал ему горло. Он лежал возле бугорка, покрытого сухим, припорошëнным снегом ковылëм, а в его остекленевших глазах застыло недоумение. Как будто он увидел кого - то, и не понял, почему тот на него напал.       -Ну, и что толку от вашего расследования, майор? - Полковник Лисовский смотрел на Матиаса с нескрываемым раздражением, - Только пожар и убийство! Вместо толкового следователя, сюда, похоже, прислали какого - то контуженного чудика, с полусумасшедшим мальчишкой и ряженной девицей!       -Это я девица?! - Вскочил Цаткиэль, - Да что вы себе вообразили?!!       -Тише, тише, - Матиас приобнял его за плечи, - Успокойся!       А затем обратился к Лисовскому: -Если вы считаете нас компанией городских сумасшедших, - позвоните полковнику Ропоту, попросите, чтобы он нас отозвал, и занимайтесь своими проблемами сами! И, кстати, я получил контузию на фронте, а не попал под машину на каком - нибудь вокзале, продавая трофейные папиросы!       Он чуть было не спросил, где Лисовский, в столь молодом возрасте, заслужил полковничьи погоны, но вовремя сдержался.       -Ладно, - Вздохнул Лисовский, - Извините, товарищ майор, я просто не сдержался. Просто, что - то накатило. Вспомнил, как был ранен, при выходе из окружения. Вот, и занесло. Можете заниматься своим расследованием дальше! Если ещё не определились, где остановиться, - есть место, в домишке у кирхи, с местным пастором вы, кажется, уже знакомы. Можете идти, у меня тут ещё куча дел!       -Из окружения он выходил, - Пробурчал фамильяр, уже на улице, - Какой - то он не такой!       -И что же, - Спросил Матиас, - В нём не такого? Возможно, что он, действительно, получил полковничьи погоны, за то, что вывел какую - то часть из окружения. Тогда всё объяснимо!       -Тут дело не в погонах, - Покачал головой Мархосиас, - Ты ничего в нём не почувствовал?       -Вроде бы, ничего такого, - Отозвался Матиас, - Хотя, есть в нём что - то странное. Но я, наверное, тоже выгляжу не так, как все. А может быть, просто разнервничался, что здесь что - то не то происходит. Не успели мы сюда прибыть, - и вот, здравствуйте, пожар с убийством!       -Вспомни корабль - призрак, - Проговорил демон, - Там все были не теми, за кого себя выдавали!       -Пожалуйста, хватит, - Резко бросил Матиас, - Напоминать мне об этом корабле!       Вспоминать эту историю он терпеть не мог. Во - первых, тогда он не смог достаточно быстро понять, что под корабль маскировалось морское чудовище, и, в результате, не утонул, очутившись в открытом море, лишь благодаря помощи фамильяра. Плавать он умел неплохо, но до берега было слишком далеко, Матиас его даже не видел. А во - вторых, ему было очень неприятно то, что капитан этого призрачного корабля, то ли околдовав его, то ли чем - то опоив, овладел им. Матиас понимал, что очутился в руках или в щупальцах, - ему, почему - то, было сложно это разобрать, из - за плывущего в глазах тумана, но воспротивиться он не мог, - чудовище, каким - то образом, лишило его сил. Ему было страшно больно и отвратительно, что всё это произошло против его воли. Матиас и до этого слышал тёмные истории о странных существах, которые заманивали доверчивых пассажиров кораблей, а потом овладевали ими, и, случалось, что потом и выпивали их кровь. Возможно, чудовище тоже насытилось бы его кровью, и, тем самым, убило бы его, если бы Матиас, кое - как найдя в себе силы, не дотянулся бы до своей "финки", которую он вонзил в скользкую плоть. Чудовище зашипело, забулькало, а Матиас, столкнув его с себя, приподнялся и вонзил нож ещё и ещё раз. А потом потерял сознание и очнулся, ощутив, что кто - то поливает его холодной водой. Рядом был фамильяр, который, действительно, прикладывал к его лбу влажный платок.       -Ну, и как тебе, - Шипяще усмехнулся он, - Опыт с одним из падших существ? Оно ведь, кажется, стало твоим первым мужчиной?!       -Заткнись, - Отозвался Матиас, приподнявшись на локтях, - Иначе, "финкой" царапну!       -Тогда я могу очень обидеться, - Хмыкнул фамильяр, - И как, тогда, ты отсюда выберешься?       Матиас только застонал, от досады и ещё не прошедшей боли.       О случившемся он не рассказал никому, но потом ещё долго мучился кошмарами, не мог спать, - ему казалось, что его кто - то душит, что на него наваливается что - то скользкое и холодное. Всё это прошло после встречи с ангелом, и Матиас был ему очень благодарен, что ангел подарил ему душевное успокоение и чистое, нежное чувство, которое его согрело. Они оба помогали друг дружке забыть пережитые боль и страх. И, в результате, потянулись друг к дружке.       -Интересно, почему, - Проговорил ангел, - Тот, кто упомянут в письме фотографа, искал у ручья вчерашний день? Что там может быть такого?       -Не знаю, - Отвечал Матиас, - Пойдём, посмотрим!       Вода в ручье, к которому они спустились по довольно крутому склону, не была замёрзшей, хотя, стояли довольно приличные морозы. Дотронувшись до воды рукой, Матиас понял, почему, - вода в ручье была тёплой. Видимо, ручей был не просто родником, а минеральным источником. На всякий случай, Матиас набрал в пробирки воды, и положил эти пробирки в саквояж, - может быть, в лаборатории найдут в этой воде что - нибудь интересное. Хотя, вряд ли, - мало ли источников с термальными водами?       -Судя по запаху, - Проговорил фамильяр, - В воде присутствуют сера и сода. А к таким источникам лесные звери всегда приходили, чтобы залечивать раны. А из - за соды, в такой воде легко стирать, поэтому, население и набирает её, для стирки и мытья.       -Чтобы залечивать раны? - Переспросил Матиас, - Значит, оборотень тоже может сюда приходить, если где - то поранился? Ведь, кажется, ваша падшая братия серы не боится, а опасается только серебра?       -И белого золота, - Отозвался фамильяр, - Такого, как в твоём ноже! Так что, лучше, им ко мне не прикасайся, - я, правда, обижусь!       Цаткиэль рассмеялся. Он и сам носил колечко из такого золота, с маленьким аметистом. Это был камень, которому ангел покровительствовал.       -Значит, тот, кто искал вчерашний день, - Проговорил Матиас, - Скорее всего, был ранен. А оттуда и его растрёпанный вид, - Задумчиво проговорил Матиас, - Который заметил фотограф. Но до конца в ручье рану не залечишь. Значит, кто - то ходил по посёлку с перевязкой, или, по крайней мере, обращался в лазарет, за перевязочными материалами, незадолго до того, как был убит фотограф. Значит, надо там поспрашивать!       Главврачом в лазарете оказалась женщина лет около сорока, с выбивавшимися из - под косынки светлыми волосами, в которых была заметна проседь.       -Майор Виртанен, - Представился Матиас, - НКВД. А это, - Кивнул он в сторону Цаткиэль и Коли, - Мой помощник и его младший брат.       -Я тоже майор, - Доктор бросила в пепельницу недокуренную папиросу, - Гладышева Ольга Петровна. Интересная у вас фамилия. Из Финляндии к нам перебрались, что ли?       -В Россию ещё мои предки переехали, - Пояснил Матиас, - Давным давно. А я уже, в общем - то, русский. Финского даже не знаю.       -Вы больше не на нынешних контрразведчиков похожи, - Заметила Ольга Петровна, - А на офицеров ещё из старой армии. У меня отец был подполковником. Жили мы в Бресте. Его расстреляли, в восемнадцатом. Меня даже арестовывали, из - за происхождения. Но чем я могу быть опасной для советской власти? Работала сестрой милосердия, по и на врача выучилась.       -Мой отец эмигрировал, - Проговорил Матиас, - Потом в Испании погиб. А я его даже не очень хорошо помню. Я хотел спросить, - перед тем, как тут был убит местный фотограф, к вам кто - нибудь за перевязочными материалами не обращался?       -Ко мне каждый, день кто - то обращается, - Отвечала Ольга Петровна, - Война, сами понимаете. Вот, сейчас тут тоже восемь человек лежит. Боёв сейчас нет, но немцы же мины за собой оставили, - нет - нет, да кто - то подорвëтся. И, похоже, что тут какие - то диверсанты орудуют. Уж извините, ни в каких оборотней из местных сказок я не верю. Да у какого волка зубы или когти ножи напоминают? А те, кто погиб, якобы, из - за нападений оборотней, имели ранения, как от ножей. Так что, кто бы он ни был, - он, явно, не волк, или не совсем волк, а только им прикидывается. А в то время ко мне тоже много, кто обращался. А, ну, да, даже местный комендант приходил.       -А что с ним, - Заинтересовался Матиас, - Было?       -Рана на ноге, - Отвечала докторша, - От пули. Сказал, что на него бандиты в лесу напали. Там ничего страшного не было, пуля только по касательной прошла. Так, царапина. Вот, поэтому, и думаю, что орудуют здесь диверсанты, а никакие не оборотни. А местное население, - люди суеверные. Маленький городок. Народ немцы почти. В кирху ходят. И в колдунов тоже верят. Здесь, ещё до нашего прихода была история, когда некоего дворянина казнили, якобы, за колдовство. Говорят, жил тихо, прилично, но кто - то написал на него донос бургомистру, - и завертелось. Его повесили, жена застрелилась, а куда дети подевались, - никто не знает. Вот, до чего суеверия доводят.       -Милое населеньице! - Подумал Матиас, - Узнай они, что я не совсем человек, а Коля, и вовсе, демон, - выкручиваться было бы непросто. Да и Цаткиэлю могло бы достаться, хоть он и ангел, из - за всей нашей компании!       -Вот, фашисты отсюда ушли, - Продолжала Ольга Петровна, - А эти, якобы, "оборотни" остались. Наверняка, диверсанты. Местных запугивают.       -А бургомистр, - Спросил Матиас, - Который казнил того несчастного колдуна? Он тоже с фашистами ушёл?       -Не успел уйти, - Отозвалась начальница госпиталя, - Его и двух его сыновей тоже зарезали. Видимо, немцы не хотели свидетелей оставлять. Они отсюда много чего вывезли. В том числе, - и какие - то ценности, из местного музея. Тут музей небольшой есть. Говорят, когда они отступали, то на трёх грузовиках имущество музея вывозили. Разграбили, в общем. Но кое - что осталось. В основном, - древние орудия труда, утварь, самоделки всякие. Были ещё какие - то книги, записи старинные, но на них кто - то уже после них позарился, - может быть, на растопку утащили, - холода тут в этом году рано наступили, а дровами, из - за фашистов, люди не запаслись, - им же в лес ходить запрещали, боялись, что партизанить начнут. Вот, кто - то старые книги и прихватил. А может быть, хотели продать или на что - то обменять. Тут некоторые свои старые книги обменивают, на керосин, на хлеб, на сахар. Только мало, кто берёт, - зачем кому - то релиозная литература, да ещё и на немецком в основном?       -Вы заметили, монсеньор, - Спросил Цаткиэль, когда Матиас со своими помощниками покинул лазарет, - Немцы ушли, потом кто - то выкрал книги из местного музея, а бургомистра и всё его семейство вырезали?       -Ну, и какая, - Спросил Матиас, - Между всем этим может быть связь?       -А скорее всего, - Фыркнул Мархосиас, - Никакой! Ангелочек решил в сыщика поиграть!       -Может быть, - Отвечал Цаткиэль, - И никакой. Но, вполне возможно, что это были какие - то книги по магии. И выкрал их тот, кто хотел свести счёты с бургомистром.       -Свести счёты? - Переспросил Матиас, - Но кто это мог быть? И причём тут книги? Конечно, этот тип, наверняка, тут многим насолил, и если он он работал на фашистов, - туда ему, собственно, и дорога. К падшим братцам Мархосиаса. И зачем книги по магии тому, кто хотел рассчитаться с бургомистром?       -Он казнил какого - то дворянина, - Пояснил Цаткиэль, - А у него, скорее всего, остались дети. Понимаете? А в книгах могут быть какие - то сведения, о том, как принимать другой облик.       -С каких это пор, - Хмыкнул Коля, - Ты поднаторел в чёрной магии? Вроде как, у вас, на небесах, такое не приветствуется!       -Я такое не читаю, - Отвечал ангел, - Но знаю, что такое есть! Да и в Отделе такой, с позволения сказать, литературы, тоже немало!       Действительно, книг по магии в Третьем Отделе было немало. Полковник Ропот собрал целую библиотеку. Поэтому, когда Отдел менял дислокацию, передвигаясь вместе с армией, всегда возникал вопрос с транспортом, чтобы всё это перевезти. Ропот всегда требовал, чтобы если во время выездов на задания найдутся какие - нибудь книги или рукописи, связанные с магией, всё это доставлялось к нему. И Матиаса заставлял всё это штудировать. Сам полковник знал столько, что когда он читал лекции в тренировочном лагере, где Матиас, когда - то, проходил обучение, курсанты удивлялись, откуда ему всё это известно. Матти сидел на лекциях с раскрытым ртом. Кое - что о волшебстве он знал, - тётушка иногда писала сказки для детских журналов, да и ему рассказывала, - особенно, когда он только попал в её дом, после того, как не стало матери. После этой потери, Матти тосковал, никак не мог успокоиться, и тётушка рассказывала ему сказки, про эльфов, про отважных рыцарей, про поиски Золотой Розы. И теперь Матиас думал, что нашёл свою необыкновенную Золотую Розу, - прекрасного Цаткиэля. Но чтобы столько знать, сколько полковник Ропот! Похоже, что он был, всё - таки, существом необычным, и абсолютно спокойно воспринимал то, что вызывало у других лишь удивление. Сам же Матти был, пожалуй, самым молодым и самым любопытным на курсе полковника, и постоянно всему удивлялся, задавал вопросы. Даже в Университете и в военном училище он так не засыпал преподавателей расспросами. И просто удивлялся, что полковника это нисколько не раздражало. В Университете профессора смотрели на задающих вопросы, как на полных невежд. Нередко и отмахивались, - мол, - "Вас тут таких много, а я один, - есть список литературы, и разбирайтесь во всём сами!". Полковник же всё охотно растолковывал, а однажды заметил:       -Похоже, что мы с вами, курсант Виртанен, сработаемся. Вы, явно, талантливы, а у меня на это нюх. Можно сказать, - профессиональный!       И, в конце концов, принял, ведь, на службу, несмотря на ворчание докторов, что здоровье у парня не железное, да ещё и после такого ранения, что, вообще, странно, как он только выжил.       Действительно, как он выжил, Матиас и сам не понимал. Возможно, что - то в нём включилось. Что - то, передавшееся от предков. А может быть, тëтушкиными молитвами и собственным упрямством. А упрям он был с детства. Сколько раз штурмовал деревья в тëтушкином саду, - падал, разбивая руки и коленки, и опять старательно карабкался по ветвям, а когда учил уроки, бился над сложными задачами до поздней ночи. Упорно сидел у речки с удочкой, когда другие рыбаки, сердито махнув рукой, уходили. И на велосипеде так же учился ездить, - падал, поднимался, опять садился в седло, и старался ехать. Над ним даже посмеивались, но он, всё - таки, ездить научился. Тётушка считала, что это у него от предков - мальтийцев, - они так же упорно обороняли Мальту от турок. Вот, финская фамилия, - и ничего финского, кроме, разве что, золотисто - белых волос. В основном, - самый настоящий мальтиец! Упрямый характер и тёмные глаза, и яркая улыбка.       Хозяин музея, - а музейчик был частным, - пожаловался Матиасу, что фашисты всё разграбили, а ведь, чего только раньше у него не было.       -Я, когда - то, даже пару рисунков Брейгеля приобрёл, - Вздыхал старичок, похожий на домового, - Кто может похвастаться работами Питера Брейгеля? У меня были редкие часы, с танцующими фигурками, шестнадцатого века! И одно из самых первых изданий лютеранской Библии! Одно из первых изданий, господин офицер! И всё уволокли эти сволочи в чёрном!       -В чëрном? - Переспросил Матиас, - Эсэсовцы? Скажите, а здесь кто - то из них остаться не мог? Может быть, кто - то был ранен, отстал от своих, или мог уйти в лес?       -В лес они уйти не могли, - Отвечал старичок, - Боялись. После казни местного судьи здесь завелось что - то непонятное. Судья, Вернер фон Грезе, был странный человек, жил на отшибе, его даже колдуном считали. Собственно, поэтому, его и казнили. А потом всё это и началось.       -Оборотни? -Они самые, господин офицер! Может быть, вы и сочтëте, что я не в себе, но я их видел. Они непохожи на обычных волков!       -И чем же? -У них более светлая шерсть, они крупнее обычных волков, и передвигаются не так, как другие волки. Их походка, скорее, напоминает то, как передвигаются драганты. Есть такая порода лошадей, которые не бегут, а, скорее, прыгают. Это позволяет им передвигаться по болотам, где другие лошади не пройдут. Сейчас эта порода - редкость. Но я видел таких, когда здесь ещё было баронское поместье. А иногда они, и, вовсе, могут подниматься на задние лапы, как будто они люди, и бежать так достаточно долго. И у них довольно молодой вожак. Обычно, вожаки в стае не бывают такими молодыми, - чтобы быть вожаком, нужен опыт. А этот молодой, не такой крупный, как другие.       -Скажите, - Спросил Цаткиэль, - А у погибшего судьи были дети?       -Четверо детей, - Отвечал хозяин музея, - Дочь, три сына, но старший, который был пилотом, давно погиб, второй уже взрослый, но его тоже нет, третий ещё ребёнок, лет десяти, дочь и внук, - сын его дочери. Она рано овдовела, муж её утонул, в озере, недалеко отсюда. Он любил выпить, однажды поехал кататься на лодке, она перевернулась, и он утонул. Когда судью казнили, Каролина успела бежать, с младшим братом и сыном. А вот, куда подевался Валентин, не могу сказать. Слышал, что его тоже арестовали, но потом нашли бездыханным. Возможно, что он отравился. А где его похоронили, - даже не знаю. Но, вот, недавно, как раз, перед тем, как у меня пропали книги, мне показалось, что я его видел. Точнее, не его, а его отражение в зеркале. Его тут не было. Но я готов поклясться, что я его видел! Я ещё сказал об этом местному военному коменданту, - он тогда здесь был, с каким - то приезжим, которому было любопытно, что в нашей глуши есть музей. Но он мне ответил, что нечего панику устраивать, - и так, все про оборотней шепчутся, а тут ещё я, со своими россказнями о привидениях.       -А что за книги, - Поинтересовался Матиас, - У вас пропали?       -Это старинные фолианты, на старонемецком, - Отвечал хозяин музея, - Я в нём разбираюсь. Это были книги, примерно, века шестнадцатого, может быть, начала семнадцатого, по анимагии. Анимагия - это древнее мастерство превращения людей в другие существа.       Об этом Матиас кое - что знал, - слышал на лекциях Ропота. Ему самому применять такое ещё не приходилось, а вот, как это проделывал майор Валюджанов, он видел не раз. Инструктор умел превращаться и волка, и в медведя, и в дикого кота, и в огромного орла, и в оленя. Причём, так запросто, что Матиас сразу понял, - инструктор не совсем человек. И нисколько не удивился, узнав, что тот, - восточный демон. Похоже, что здесь тоже был кто - то, заинтересовавшийся превращениями.       -А местный фотограф, - Задал ещё один вопрос хозяину музейчика Матиас, - Имеет какое - нибудь отношение к казни судьи?       -Он там, вроде, торчал, - Проговорил старик, - Со своим аппаратом. Он, вообще, был странный человек. Любил снимать похороны, умерших. Причём, иногда он их снимал, как живых. У него даже такая подставка была, чтобы снимать их стоя или сидя.       Матиас вспомнил странную треногу в мастерской, и кресло, на спинке которого располагалось нечто, вроде фиксатора осанки. Когда - то он видел такой фиксатор у соседского мальчишки - инвалида, который не мог даже нормально сидеть, а поэтому, для него сделали такой фиксатор. При этом, он старался учиться, и Матиас приносил ему задания из школы. Толик умер в начале войны, потому, что тогда не стало необходимых ему лекарств. Матиас узнал об этом на фронте, из письма Софьи Фёдоровны. И очень жалел, что жизнь умного, хотя, и очень больного мальчика, оборвалась так рано. Может быть, если бы не война, он мог бы прожить и дольше.       А старик продолжал: -Фашисты его не трогали. Похоже, что им даже нравилось такое, с позволения сказать, искусство. Он даже их погибших снимал. Конечно, это как бы не совсем нормально, но искусство запечатлевать умерших, как живых, началось ещё в Египте, в эпоху Птолемеев, когда, вместо посмертных масок, появился так называемый "фаюмский портрет", который правдоподобно изображал почивших. Так что, подобному портретированию уже немало лет. Когда - то, я видел немало портретов в коллекции у одного приятеля. Но здесь такое воспринималось, как странность. Хотя, были желающие получить нечто подобное, - особенно, - родители умерших детей, желавших запечатлеть своих детишек в последний раз, на память. Некоторые дети здесь умирали от тяжёлого гриппа. Случалось, что и взрослые тоже. Оттуда и такая странная "мода". Сейчас она уже закончилась. А сам владелец мастерской, незадолго до гибели, начал кого - то бояться. Однажды он напился и шатался по улицам, бормоча, что не позволит кому - то себя зарезать. Хотя, вроде бы, никто ему не угрожал. Возможно, что это было результатом его пристрастия к спиртному. Его сестра тоже говорила о каком - то призраке, но она давно была слегка не в себе, ещё с тех пор, как переболела лихорадкой, из - за холодного молока, которое она, однажды, выпила. После болезни, она стала немного хромать и заговариваться. Так что, может быть, ей что - то просто мерещилось.       Полковник Лисовский, вновь увидев Матиаса у себя, с досадой проговорил:       -Я вижу, что вы, майор, здесь за привидениями гоняетесь! Это, что, ваше начальство вас сюда за этим отправило? Или вы такое развлечение тут себе нашли?! Кто таскает у этого старикашки его дурацкие книги, - мне выяснять некогда. О семье здешнего покойного судьи я понятия не имею, потому, что, вообще, не отсюда. А фотограф с сестрицей были слегка "того", поэтому, он вполне мог сам её убить, а потом, боясь разоблачения, руки на себя наложить. А местные Шавки и Шарики на совести вполне обычных волков. Не забывайте, что здесь совсем недавно были бои. А волки сейчас, из - за войны, уже не столько охотники, сколько падальщики. Так что, не занимайтесь глупостями. Если не нашли того, кто убил этого несчастного, можете указать, в отчёте своему начальству, что этот фотограф спятил, убил сестру, а потом сам ушёл из жизни. Всё! Можете считать, что дело закрыто! И, вообще, вы, что, из - за каждого случайного трупа будете туда - сюда кататься? Так, их сколько угодно, - война, к вашему сведению, ещё не кончилась! Вот, закончится, - устраивайтесь в Уголовный Розыск, и занимайтесь там хоть убийцами, хоть карманными воришками! А мне тут загадочки гадать, чемоданчики кидать, извините некогда! Война идёт, а у вас в Отделе "Одесский розыск рассылает телеграммы"!       -Начальство дало мне поручение, - Отозвался Матиас, - А значит, я должен его выполнить, поскольку, нахожусь на службе. Нравится вам это или нет, но я должен работать. Я прекрасно понимаю, что мои действия могут причинять вам неудобства, и вызывать недоумение. Но такова уж моя служба. Так что, я не могу уехать, ни в чëм толком не разобравшись. Уж извините, товарищ полковник! В конце концов, если вас что - то не устраивает, - вы можете связаться с полковником Ропотом, и сами с ним объясниться!       Лисовский только плечами передёрнул, пробурчав, что ему вся эта канитель неинтересна, и он не собирается вмешиваться, и нести за всё это ответственность.       -Странные ароматы в кабинете у этого полковника, - Заметил фамильяр, когда они, наконец, покинули военную комендатуру, - Ты, майор, ничего не почуял?       -Почуял, - Отозвался Матиас, - Какие - то не очень приятные запахи. На одеколон непохоже. Все одеколоны отдают спиртом. Я уже привык к таким запахам, - полковник Ропот постоянно спину одеколоном растирает, - у него иногда поясница болит. А здесь не одеколон, точно. Это что - то другое.       -Это ежиная желчь, - Пояснил фамильяр, - А ещё - беладонна и пчелиный воск. И ещё что - то, похожее на мускус. Ежиную желчь используют для лечения суставов, пчелиным воском лечат испуг, заикание, делают компрессы для рук, беладонну применяют от глазных инфекций, а мускусом лечат кожные болезни, втирают в больные колени, иногда применяют, - Он хихикнул, - В эротических целях. Но, бывает, что всё это используют и для колдовства.       -Полковник, вроде бы, - Отвечал Матиас, - В колдовство не верит. Поэтому, и шипит на меня.       -Кто знает? - Пожал плечами Коля, - Случается, что те, кто промышляет колдовством, его отрицает, или прикидывается истово верующим. Ты ведь читал о том, что иногда ведьмами оказывались благообразные старушки, не пропускавшие ни одной церковной службы, а случалось, что колдунами оказывались священники, инквизиторы, учёные или даже римские папы. Человек слаб, а поэтому, нередко прибегает к услугам нашей падшей братии!       -Точнее, - Заметил Цаткиэль, - Вы сами предлагаете эти услуги, - причём, за непомерную плату. Тем - то вы и отличаетесь от Небесного Воинства, - мы приходим на помощь сами, и ничего за эту помощь не требуем!       -Так уж и ничего, - Хмыкнул фамильяр, - Да вы бьëтесь за каждую душу, чтобы преподнести её нашему общему папаше!       -Мы стараемся, - Отвечал ангел, - Привести души к Свету!       -Уж ты так стараешься, - Хохотнул фамильяр, - Что даже по ночам душеньку майора караулишь!       -Это не твоего ума дело! - Вспыхнул Цаткиэль, - И, вообще, любовь - это не грех! Грех - это та животная похоть, которую вы внушаете людям, толкая их на сокращение, насилие, гнусный, животный блуд! Я же люблю искренне и всем сердцем! И не отдам вам моего любимого, - даже не надейтесь!       Он прильнул к Матиасу, явно, показывая, что так просто свою любовь никому не уступит.       -Ты чудо моё, - Улыбнулся Матиас, -И что такого ты во мне нашёл?       -Добрую душу, - Ангел улыбнулся в ответ, - И любящее сердце. А это такое сокровище! Никому не отдам!       В этом было что - то ребяческое и трогательное. Похоже, что это небесное дитя впервые узнало любовь. А первое чувство всегда самое чистое, отчаянное и светлое.       Поняв, что расследование может затянуться, Матиас снял комнату у хозяина музея. В принципе, он мог попросить помочь с размещением военного коменданта, но опять скандалить с Лисовским ему не хотелось.       Вспомнив о странном снимке, которое он взял в мастерской фотографа, Матиас вынул его из саквояжа, чтобы повнимательнее рассмотреть. И зашипел от досады, обнаружив, что вместо изображения перед ним оказалось только тёмное пятно. Это опять напомнило ему историю с кораблём - демоном, где всё меняло свой облик. Похоже, что здесь тоже присутствовал кто - то, обладавший подобной способностью менять всё, что вздумается.       -Ч - чëрт! - Пробормотал Матиас, - Что это такое?!       -Что там, - Поинтересовался фамильяр, - Случилось?       -Кто - то уничтожил изображение, - Отвечал Матиас, - На этом снимке!       -Если кто - то здесь обладает способностью к анимагии, - Проговорил фамильяр, - В этом нет ничего особенного. Такие способны не только сами менять облик, но и превращать одни вещи в другие. Анимагия, ведь, способность к перевоплощениям и превращениям, если ты не забыл. Ты ведь читал учебники, которые давал тебе твой начальник!       -А, ну, да, - Кивнул Матиас, - Конечно, читал!       Почему - то, эта подсказка его успокоила. Ему совсем не хотелось столкнуться с тем же кошмаром, который он пережил на "Морском Охотнике". Кстати, удивительно, что он, хотя и побывал, вместе со всей командой "Охотника", на крейсере, который тоже был захвачен, а потом потоплен демоном, не заразился тем вирусом, что постепенно свёл с ума всех остальных, превратив их в служителей зла! Что его тогда спасло? Присутствие фамильяра? Но ведь, Коля не был, вместе с ним, на "Салюте"! Или он, каким - то образом, оказался не подвержен странной и жуткой заразе.       -В вас течёт кровь Волшебного Народа, монсеньор, - Цаткиэль, как обычно, почувствовал, о чëм он думает, - К тому же, у вас чистое и доброе сердце. Поэтому, вы не подвержены злу.       -А договор, - Спросил Виртанен, - С Мархосиасом?       -Никакие договоры с падшими, - Отвечал Цаткиэль, - Не имеют, в глазах Господа, никакого значения. Если сам человек не решит служить злу, ради получения каких - то скоротечных удовольствий, - ну, как тот же Фауст, - все эти договоры, - обман, морок и тьфу бумажка!       -Ваша небесная братия, - Фыркнул Коля, - Не меньшие плуты и обманщики! Душа барона должна была стать моей, а ты, свалившись ему на голову, прибрал его к рукам! Это, по - твоему, честно?!       -А ты не забыл, - Осведомился Цаткиэль, - Что он освободил тебя, из той стекляшки, куда тебя упрятали колдуны из "Аненербе"? Если бы не он, так и сидел бы там, как хорёк в клетке. И, кстати, он не превратил тебя в какую - нибудь крысу или жабу, а вернул тебе тот облик, который ты имел до тех пор, пока не связался с компанией смутьянов! Так что, ты обязан ему свободой. Естественно, ты очень легко об этом позабыл. Но я - то нет! И, к тому же, я люблю его, и вашей падшей братии не отдам. Если даже мне придётся пасть в бою со всеми твоими собратьями, за его душу, - значит, так тому и быть. Надеюсь, что Отец это поймёт и простит!       -Ты всегда был, - Пробурчал фамильяр, - Капризным и чокнутым, Цаткиэль! И всегда легко заполучал всё, что хотел! И сейчас безумно радуешься, что обзавёлся любимой игрушкой!       -Душа не игрушка, - Возразил ангел, - И любовь - тоже. Просто, ты ещё мал, чтобы это понять!       -Можно подумать, - Хихикнул Мархосиас, - Ты очень взрослый!       -Я не такой взрослый, - Проговорил Цаткиэль, - Как мои старшие братья. Но видел, всё - таки, больше, чем ты, хотя, меня и старались оберегать от зла и печали.       Заглянувший к ним хозяин музея рассказал кое - что о семействе Грезе, после гибели главы которого, и начались странные вещи.       -Вернер был судья неплохой, справедливый, - Повествовал старик, - Но здесь его опасались, ходили слухи, будто бы он колдун. Хотя, доказательств этому не было. Просто, он был достаточно замкнутым человеком, по гостям не ходил. Впрочем, объяснить это было несложно, - его жена, Эвелин, была не в себе, после гибели их самого старшего сына. Людвиг был пилотом, и разбился, во время учений, при каких - то невыясненных обстоятельствах. Это было давно, когда другие их дети были ещё маленькими. Поэтому, естественно, ему было не до гостей и увеселений. А когда дети выросли, Каролина вышла замуж за Августа фон Рауха. Он был морским офицером, и очень настырно к ней сватался. И ведь, какая нелепость, - морской офицер, - а утонул в пруду!       "Фон Раух". Матиас вздрогнул, вспомнив эту фамилию. Ну, да, он видел такой экслибрис на титульном листе книги Гитлера, которую нашёл на "Морском Охотнике". "Библиотека барона фон Рауха".       -Скажите, - Обратился он к хозяину музея, - Август Раух был бароном?       -Ну, да, - Кивнул тот, - Хотя, и не из самого знатного рода. Его отец, Теобальд фон Раух, вообще, держал аптеку, и женился, вторым браком, на мещанке, Маргретте Шмитц. Она работала горничной, в доме его кузины. Аптека давала неплохой доход, так что, Август получил приличное образование. На службе в "Кригсмарине", он вступил в нацистскую партию. К тому же, поговаривали, что он состоял в "Аненербе", и даже путешествовал куда - то на восток, а потом, - в Скандинавию, работал над книгой о морских чудовищах. Но, похоже, что её так и не завершил, - он утонул, в марте прошлого года. Примерно, числа десятого.       Матиас опять нервно поëжился. Получалось, что Август фон Раух утонул, как раз, в тот день, когда он сам уничтожил морского демона. Получается, что он, сам того не зная, заодно, убил и этого Рауха, который был как - то связан с демоном, принявшим обличье корабля. Поэтому, на полке, в каюте, каким - то образом, и очутилась книга из его библиотеки. Если этот Раух был нацистом, то у него вполне могла быть и книга Гитлера. Возможно, что превратив демона в корабль, который должен был стать ловушкой для советских моряков, Раух забыл свою книгу в каюте. А поскольку, он был связан с Левиафаном, возможно, им одержим, то и погиб в тот же самый день, когда Матиас вонзил "финку" в сердце морского чудовища.       -К Августу, - Продолжал хозяин музея, - Был очень привязан младший брат Каролины, Валентин. Гуляли даже слухи об их любовной связи. Не знаю, что между ними было. Но когда Август утонул, Валентин, похоже, немного тронулся, долго просидел в его библиотеке, потом внезапно уехал отсюда. Болтали, что он пошёл служить в "СС", хотя, не знаю, взяли бы его туда или нет, - по крайней мере, внешне, он для этого мало подходил, - среднего роста, шатен, с тёмными глазами. Хотя, даже сами лидеры фашистов под свой излюбленный типаж голубоглазых, высоких блондинов совершенно не подходят. Недаром, среди немцев, ходит такая шутка, - "Желаю вам быть стройным, как Геринг, красивым, как Геббельс и величественным, как Гитлер".       Матиас насмешливо фыркнул. Пожалуй, он сам был больше внешне похож на немца, чем многие немцы, хотя, ничего немецкого в нём не было. Он дивная помесь финской, русской и мальтийской крови. Кстати, а кто такие мальтийцы? Итальянцы? Греки? Французы? Ведь, так кого только не было! Ну, во всяком случае, вряд ли у них есть хоть что - то общее с немцами, поскольку, немцев там, точно, не проживало, а когда они, не так давно, пытались захватить Мальту, то получили от ворот поворот. -И что, - Спросил Матиас, - Было дальше с этим почтенным семейством?       -Не так давно, когда тут были нацисты, - Отвечал хозяин музея, - Судью арестовали, якобы, за колдовство и связи с англичанами, хотя, никаких англичан тут никогда даже близко не было, Каролина успела бежать, а Эвелин покончила с собой. И Валентин, вроде бы, тоже. Но, пару дней назад, я видел его отражение в зеркале. Я сказал об этом своему помощнику, но Ян только рукой махнул, - мол, всё это мне привиделось, мало ли, что там, в зеркалах покажется, особенно, вечером, при свечах. А полковник Лисовский, - он тогда к нам заглядывал, - они с Яном иногда в карты играют, - вообще, заявил, что я из ума выжил, и распускаю паникëрские слухи о привидениях. Он, кстати, и вас считает, уж извините, охотником за привидениями. Мол, какой - то старый полковник, вместо того, чтобы ловить диверсантов, создал, при своём штабе, какую - то синекуру для контуженных и тронувшихся рассудком, которые, теперь, у всех под ногами путаются. Так что, если вы, действительно, охотитесь тут за какой - то нечистью, вам лучше с ним этого не обсуждать, а то ведь, неровен час, напишет на вас кляузу, куда повыше. Я человек пожилой, и с кляузниками мне иметь дело приходилось. Сколько раз у меня мой музей пытались отсудить. Люди, к сожалению, падки на то, что своими руками не создавали. Так что, вы с ним поаккуратнее. Он человек странный, появился тут, не пойми откуда, с некиим предписанием, о назначении его военным комендантом. Кто знает, какие связи у него там, у вашего командования, наверху?       -Что - то, не думаю, - Проговорил Матиас, - Чтобы кто - то из командования решил назначить военным комендантом населëнного пункта, совсем рядом с линией фронта, не пойми кого, если даже он с кем - то там шапочно знаком. Капитан Дивинов, - Обратился он к Цаткиэлю, - Радируйте, пожалуйста, полковнику Ропоту, - мне нужна информация о полковнике Лисовском. И, как можно скорее!       Сообщение от Ропота не заставило долго себя ждать. Исходя из неё, получалось, что полковнику Ивану Сергеевичу Лисовскому было сорок три года, назначен он был приказом заместителя командующего 3 - й армией. И это сообщение Матиаса удивило. Настоящему Лисовскому было сорок три. Ещё, конечно, не старик, но и не молоденький. Тому же, кто называл себя Лисовским здесь, было, от силы, лет двадцать пять.       -А я сразу почуял, - Прошипел фамильяр, - Что он не тот, за кого себя выдаёт! И, к тому же, от него нашей падшей братией несёт за версту! Он не демон, но кому - то из моих братцев душу продал, - это наверняка! Не все такие, как ты, майор, чтобы упираться!       -Я уже говорил, - Цаткиэль встал рядом с Матиасом, - Что душу монсеньора вам не отдам, - и не надейтесь!       -Не всю же его жизнь, - Хмыкнул Мархосиас, - Ты будешь рядом с ним крутиться, ангелочек!       -Понадобится, - и всю жизнь буду, - Упрямо отвечал Цаткиэль, - Я люблю его, и вам не оставлю! И никому в обиду не дам! Я уже насмотрелся, что некоторые люди делают, под влиянием вашей компании! Так что, нет уж, я от своей любви не отступлюсь!       -Вредина! -От вредины слышу!       -Опять началось! - Усмехнулся Матиас, - Похоже, что не скандалить вы не можете!       Цаткиэль посмотрел на него виновато, но в аметистовых глазах блестели огоньки упрямства.       -И что мне, - Вздохнул Матиас, - С тобой делать?       -Сплавить, - Фыркнул Мархосиас, - Обратно, на небеса! Только это бесполезно, - он упëртый, и вернётся обратно, если даже к нему целое войско херувимов приставить! Он их сладостями подкупит, - и улизнëт! Херувимы - те ещё сластëны! Так что, считай, что это горюшко тебе на всю жизнь! Ещё наплачешься, а я посмеюсь!       Матиас не думал, что с Цаткиэлем он наплачется. С ангелом он был счастлив, и совершенно не хотел, когда - нибудь, с этим чудом расстаться. Упрекал себя за эгоизм, но что он мог поделать, если его сердце принадлежало этому очаровательному небесному существу, которое он полюбил с первого взгляда?       -Кстати, я догадываюсь, - Заметил Цаткиэль, - Почему хозяин музея видел, когда к нему заходил Лисовский, в зеркале, не его, а Валентина Грезе. Скорее всего, это зеркало было сделано на острове Мурано. Когда - то, венецианский дож сослал туда зеркальщиков и стеклодувов, которых падший брат Азазель обучил магии. Когда - то он был изгнан за глупую шутку, когда, вместо нормальных существ, он создал утконоса, дикобраза и ехидну. У вас он начал обучать людей магии, научил их делать украшения, а женщин, - красить лицо и тайно изгонять плод. Он сошёлся с венецианскими стеклодувами и зеркальщиками, и обучил их делать магические вещи. За это, дож и выслал их на остров Мурано. К тому же, они были евреями, и в Венеции их не любили. И на этом острове они научились делать такие зеркала, в которых можно увидеть истинную сущность. Поэтому, когда Лисовский очутился возле зеркала, в нём отразился тот, кем он является на самом деле.       -То есть, Лисовский, - Переспросил Матиас, - Это Валентин фон Грезе, принявший чужой облик?       -Скорее всего, - Кивнул ангел, - Похоже, что он где - то нашёл документ о назначении полковника Лисовского военным комендантом, но фотографии там не оказалось, - возможно, что документы с фотографиями были утрачены, - может быть, в бою, при подрыве гранатой, или сгорели в машине. А он принял облик кого - то знакомого, или того, кого он вспомнил. И явился сюда в этом облике. Кстати, он мог убить фотографа, потому, что тот его, всё - таки, узнал. Иногда фото тоже проявляет истинный облик человека. Тем более, что фотограф использовал не только плёнку, но и пластинки. А на них наносится..       -Нитрат серебра, - Догадался Матиас, - А серебро - вещество необычное, даже магическое. Настоящий облик мнимого Лисовского там и проявился! И, к тому же, этот фотограф.. Он смог заснять ещё один образ Валентина, - образ оборотня! Видимо, серебро на пластине вступило в реакцию с теми веществами, которые он использует для превращений! В мастерской жарко, поэтому, такое и произошло! А потом фотограф пытался распечатать снимок ещё и на бумаге, но получилось плохо, поскольку, бумага не так чувствительна! А после того, как я взял это неудачное фото себе, Грезе, каким - то образом, его испортил, чтобы я не догадался, кто на нём изображён. А вообще, - ну, и наглость! Явиться сюда с чужими документами, объявить себя военным комендантом.       -Похоже, что он явился сюда, - Заметил фамильяр, - Чтобы отомстить за погибших родителей. Но, занявшись оборотничеством, не сумел вовремя остановиться, - зверь, поселившийся в человеке, требует крови. Поэтому, шаманы, которые тоже могут принимать облик зверей, время от времени, уходят в леса, - там они могут насытиться кровью животных, которые в лесу обитают, а не своих соплеменников. Ты должен знать о шаманах, оборотнях и леших, - ты же принадлежишь к тому народу, который приглядывает за всей этой публикой. Ничего плохого в них нет, они часть природы, служители её духов - покровителей. Но иногда оборотень может стать опасным. И для тебя тоже. Ты уже не раз с этим сталкивался.       -Вот, поэтому, - Заявил Цаткиэль, - Я и должен его защищать!       Ночью Матиасу было тревожно. Он нарисовал на окнах и дверях комнаты, где остановился, вместе со своими причудливыми помощниками, на ночлег, знаки защиты от ведьм и колдунов, - такие он, однажды, видел в деревне, где ему пришлось расследовать дело о встающих из могил мертвецах, - но он не был уверен, что это поможет против продавшего душу падшим оборотня. Если даже от восставших мертвецов это помогало так себе, в чëм он тогда убедился, оставшись, из любопытства, в проклятой деревне, на ночь, за что ему потом здорово влетело от полковника, - Ропот на него накричал, даже подзатыльник, как нашкодившему мальчишке, отвесил, за то, что Матиас подверг опасности и себя, и отца Даниила, которого вызвал, чтобы тот помог упокоить поднятых из могил побеспокоившими кладбище немцами и старухой - ведьмой умерших, а потом, смягчившись, проворчал:       -Извини, что не сдержался. Но терять сотрудников, чуть ли не каждую неделю, - это слишком! Да и привязался я к тебе. Сколько тебя выхаживал, когда ты ещё хворал, после госпиталя, - то припадок, то лихорадка.       -И как вы меня, такого, - Вздохнул Матиас, - Вообще, на службу взяли?       -Почуял что - то в тебе, - Пояснил Ропот, - И, к тому же, ты сирота, а я когда - то дочь похоронил. Так что, вот, душой к тебе потянулся. Потому, и перепугался, когда ты глупостей наделал. Так что, без должного повода больше не рискуй, глупышонок!       Забывшись тревожным, болезненным сном, Матиас увидел, будто сидит на дереве, в каком - то очень древнем лесу, а внизу крадётся какое - то жуткое существо, а где - то горят глаза саблезубого тигра.       А разбудил его звон разбитого стекла. Вскочив, он увидел, как в комнату ворвался огромный волк, который бросился на спавшего рядом с Матиасом Цаткиэля. Схватив "финку", Матиас вонзил её в морду волка, сбросив его с ангела, который, упав на пол, проснулся, и, увидев, что происходит, ударил оборотня такой же, как у Матиаса, "финкой", полученной от отца Даниила. Матиас, зайдя сбоку, тоже нанёс хищнику удар, провернул нож в теле волка, распарывая покрытый жёсткой серой шерстью бок, и хищник, взвыв, свалился на пол, но в окно уже врывались ещё два зверя, и один из них, гораздо больше уже повергнутого и того, что ворвался вместе с ним, ринулся на Матиаса, хлопнув его когтистой лапой по руке. От боли Матиас вскрикнул и выронил нож. Похоже, что рука была повреждена, но Матиас, стиснув зубы и поднырнув под брюхо зверя, сумел дотянуться до лежавшего на стуле возле кровати пистолета. Выстрел, - и зверь, дëрнувшись всем телом, рухнул на пол. Матиас выстрелил ещё раз, и в тело зверя вошла ещё одна серебряная пуля. Но волк не сдавался, и, поднявшись, попытался атаковать ещё раз. Тогда на его шею обрушился удар Цаткиэля, который, выхватив из воздуха, сияющий меч, вонзил его в нападавшее на Матиаса чудовище. Коля, между тем, опутав третьего хищника длинными чёрными щупальцами, удущающе сжал его шею, и впился длинными, как у хищной птицы когтями, ему в глаза. Матиас, подобравшись, несмотря на жуткую боль в повреждённой руке, к барахтающимся противникам, здорой левой раскроил бок зверя ножом. Несколько раз провернул, теряя сознание, и успев заметить, как Цаткиэль, своим мечом, добил зверя, ударив его в другой бок.       Очнувшись, Матиас увидел, что никаких волков в комнате не было, а на полу распластались тела Валентина Грезе, помощника хозяина музея Яна и его приятеля, хромого почтальона Йоргена. Все были мертвы. И в посмертии приняли свой обычный облик.       -Надо уничтожить их, - Проговорил Коля, - Чтобы в тела не вселились низшие духи, и не заставили их вернуться. Ты, майор, когда - то, видел, что могут натворить одержимые мертвецы!       Цаткиэль, подняв сверкающий меч, который превратился в огонь, опустил его на погибших оборотней. Матиас испугался, что пламя охватит весь дом, но оно, превратившись в полыхающий шар, охватило останки бесноватых, и они просто исчезли, оставив, после себя, лишь едкий и неприятный запах.       -С ними покончено, - Проговорил ангел, - А их души отправились в ад. Ведь, никто из них ни на миг не раскаялся в своих поступках. Они были так озлоблены, что не могли остановиться. Таков результат одержимости злобой и чёрной магией.       Приняв свой обычный облик, ангел прильнул к плечу Матиаса. И тот почувствовал, что боль прошла. Рука двигалась, как обычно, как будто никаких повреждений и не было.       -Ты мошенник, Цаткиэль! - Прошипел Коля, - Ты прибрал майора себе! Мелкий воришка!       -Я не мошенничал, - Улыбнулся Цаткиэль, - Я, всего лишь, полюбил. А разве это запрещено?       Матиас обнял его, чтобы ангел с бесëнком опять не подрались. Ему не хотелось, чтобы Коля навредил Цаткиэлю, - однажды он уже довольно ощутимо ударил ангела, чего и сам испугался, - хотя, они нередко выясняли отношения, совсем уж враждебных чувств к Цаткиэлю он не испытывал.       -Утром надо будет сказать местному пастору, - Проговорил Матиас, - Чтобы провёл службу, а заодно, и вразумил местных, насчёт магии и тому подобного.       -Это так просто не работает, - Отозвался фамильяр, - Люди слабы, чересчур слабы, а потому, всегда прибегали к подпорке, в виде магии, шаманства и тому подобного. Так что, даже тогда, когда за вашу братию всё будут делать машины, а древние знания можно будет получить, не шатаясь по всему миру, и не копаясь в древних книгах, от пыли чихая до слëз, вы, всё равно, это не бросите, ибо, называя себя хозяевами мира, вы в этом далеко не уверены!       -У мира нет хозяев, - Возразил Цаткиэль, - Ибо, Отец Небесный создал всех свободными. Так что, людям надо лишь научиться распоряжаться этой свободой разумно!       -Ой, не начинай заново, ангелочек, - Отмахнулся Мархосиас, - Если они, с тех пор, как наш общий папаша их создал, этому не научились, то перспективы невелики. Они всегда вели себя, как ребёнок, который рождён глупым, и всегда таким и останется!       -Это не люди глупые, - Отвечал Цаткиэль, - Это зло не имеет разума, поскольку, выбралось из Предвечной Тьмы, и оно подбивает людей на ужасные поступки, лишая их разума. Но когда - нибудь оно будет побеждено навсегда. И ты это знаешь, поскольку, Отец сказал об этом, а уши у тебя имеются, так что, не делай вид, что ты этого не слышал!       -Я тоже об этом слышал, - Заметил Матиас, - Когда - то, ещё в детстве. Однажды кто - то сказал, что зло будет побеждено, и всё будет хорошо. Не помню, кто это сказал, точнее, не видел, кто это был. Просто, мы с тётушкой сидели за столом, на Рождество, я сидел и смотрел на ёлку. А кто - то как будто на ухо шепнул. А я запомнил, и решил, что это такой мой секрет. И всегда думал, что всё будет хорошо. Даже когда мне было совсем плохо. Может быть, оно мне и помогало выкарабкиваться. Ну, то, что я в это верю, хотя, вроде бы, и верующим - то раньше не был.       -Так верят дети, - Проговорил Цаткиэль, - И это Отец им подсказывает, потому, что их души открыты, для того, чтобы Его услышать.       -Значит, дело закрыто? - Спросил полковник Ропот, прочтя рапорт Матиаса, - Оборотни уничтожены, и их там больше не будет?       -В том городке, скорее всего, нет, - Отвечал Матиас, - Но где - то ещё такое может и проявляться. Грезе нахватался знаний по анимагии, скорее всего, когда был эсэсовцем. А немцы, насколько я знаю из донесений разведки, чувствуя скорый разгром, сейчас ускоренно готовят подобных колдунов, как резерв, способный наносить вред, нападая исподтишка. Так что, вполне возможно, что мы ещё с этим и столкнëмся. Поэтому, считаю необходимым как - то разъяснять все эти немецкие фокусы нашим бойцам, чтобы, при встрече с чем - то подобным, не терялись и знали, что делать. Не думаю, что подобные вещи у немцев будут носить массовый характер, поскольку, к превращениям не каждый способен, но где - то такое проявиться может.       -Представляю, - Усмехнулся Ропот, - Как отреагируют на рекомендации по изготовлению серебряных пуль и освящённых ножей! Хотя, там есть люди знающие. Так что, свои рекомендации дам. Кстати, как себя чувствуешь?       -Прекрасно, - Отозвался Матиас, - Благодаря Цаткиэлю. Кстати, он проявил себя, как отважный боец. Так что, я опять должен ему благодарность. И Коле тоже. Что бы я без них обоих делал? Хотя, и спорят постоянно, но всегда помогают!       -Так, глядишь, - Заметил Ропот, - Вернёт Цаткиэль беглому братцу мозги на место, и тот вновь ангелом станет!       Матиас очень сомневался, что Мархосиас захочет вновь стать ангелом. Иногда фамильяр говорил, что когда - нибудь вернётся к Небесному Престолу, но потом начинал шипеть, что среди праведников и ангелочков можно от скуки сдохнуть. Вот, пойми такого! Хотя, Цаткиэль способен на чудеса, - а поэтому, возможно, как - то, на братца и повлияет.       Сам ангел, пристроившись возле шипящего, как фамильяр, когда они спорили, радио, записывал новую фронтовую сводку. Работа Третьего Отдела продолжалась, как обычно.