Художественный приём

Принцессы Селестия и Луна стояли бок о бок в одном конце галереи музея и молча смотрели на картину, висевшую на стене. Позади них царил хаос. Большая часть зала была заполнена толпой зевак, которые вытягивали шеи, чтобы взглянуть на диархов. Это было нормально: мало где эти двое могли путешествовать вместе, не привлекая многочисленную свиту любопытных наблюдателей. Затем появились папарацци, неистово делающие снимки. Это тоже было обычным делом, хотя обычно они не щелкали с такой интенсивностью. А между ними и их объектами полукругом стояли полдюжины королевских гвардейцев, следивших за тем, чтобы фотографирующиеся пони держались на почтительном расстоянии и не пытались ухватить за гриву или хвост. Это тоже было вполне обыденно. Необычным было то, что зеваки и папарацци с нехарактерным для них рвением жаждали увидеть больше, и даже сами охранники поворачивали головы в надежде увидеть, что будет дальше, - тема картины, которую принцессы сейчас рассматривали: широкоглазая Селестия, сидящая на своём крупе, на безошибочно лунном пейзаже. Будут ли принцессы смеяться? Рассердятся ли они? Будет ли у них одинаковая реакция на картину или каждая из них воспримет её по-своему? Пытливые умы желали знать. На сцене присутствовала ещё одна пони, пока не упомянутая. Это была сама художница, которая мало чем способствовала общей суматохе, так как упала в обморок, как только принцессы вошли в галерею. Так она и лежала без внимания рядом со своей работой, пока толпа бурлила и утихала, вспыхивали вспышки фотоаппаратов, бдительно стояли охранники, а принцессы продолжали созерцать. Первой заговорила Луна. - Все было совсем не так, знаешь ли. Селестия улыбнулась. - Правда? - Да! Начнем с того, что я не была на Луне, я была магически заключена внутри Луны, моя духовная сущность была связана с самой её структурой. И было отчётливое чувство диссоциации, благодаря которому весь эпизод прошел как бы в безвременье. - Она в задумчивости поднесла копыто к подбородку. - Хотя, возможно, это скорее результат одержимости Найтмер, чем самих магических уз. Как бы то ни было, мы обе знаем, что это, - она указала на картину, - совершенно неточно. И это должен знать любой пони, который хоть на секунду задумался над этим. - О, конечно. Луна нахмурилась, хотя выражение её мордочки было скорее вопросительным, чем раздражённым. - Мне знаком этот тон голоса. Ты считаешь, что я не права? - Конечно, ты права, дорогая сестра. Но я также думаю, что ты не видишь леса за деревьями. Не стоит воспринимать искусство так буквально. - Разве это не буквальное изображение того, как тебя отправляют на Луну? - Она фыркнула. - Это... - она наклонилась, чтобы рассмотреть подпись в углу картины, но, не найдя её, обратила внимание на бейджик с именем на лежащем перед ней коматозной пони. - ... " Лаун Чейр", возможно, не так хорошо знакома с небесными телами, как ты или я, но, конечно, она должна была понимать, как глупо было бы высаживать пони на поверхность. - А вот с этим, боюсь, я не согласна. - Селестия покачала головой. - Правда? Я была уверена, что астрономия дошла до того, что все пони знают, что нету никакого воздуха на... - Нет, Луна. Я имею в виду, что не согласна с тем, что это "буквально" должно показывать, как меня отправляют на Луну. Это комментарий, разве ты не видишь? Луна наклонила голову, как будто если посмотреть на картину немного наискосок, то в ней откроется какая-то новая, скрытая глубина. - Комментарии к чему, скажи на милость? - К какому историческому событию эта картина может привести? Найтмер Мун изгнали на луну. Тысячу лет это было выражением моей силы: Селестия изгоняет Найтмер Мун. - Событие, которое все пони сотни лет считали чисто мифологическим? Не слишком похоже на выражение силы, не так ли? - Напротив, миф гораздо могущественнее истории. История, как любой скучающий жеребёнок на лекции с радостью расскажет тебе, - это просто "то, что случилось". Миф же, напротив, обращается к чему-то фундаментальному внутри нас. - Селестия подмигнула. - В конце концов, что ты помнишь лучше: одну из историй, которую ты прочитала после своего изгнания, или свою первую Ночь Кошмаров в Понивилле? Спустя мгновение Луна хмыкнула. - Я не уверена, что это корректное сравнение, но Ночь Кошмаров, конечно, запомнилась. - Конечно. И так было с Ночью Кошмаров сотни лет до твоего возвращения, для тысяч и тысяч других пони. Может, Ночь Кошмаров и миф, лежащий в её основе, и не воспринимались теми поколениями как "реальность", но их эмоциональная суть вызывала куда больший резонанс, чем слова из учебника. Как сказал один из моих студентов: "История может быть важна, но рассказ важнее". - Она бросила косой взгляд на Луну: - Кстати, я была бы признательна, если бы ты не говорила моему последнему ученику, что я это сказала. Луна пробормотала что-то неопределенно утвердительное, а затем жестом указала на всё ещё не пришедшего в сознание художника. - Итак. Моё изгнание означает, что ты сильная, а её картина переворачивает это представление. И это всё? - Это лишь начало. Учти, в искусстве наших пони я часто выступала и выступаю в качестве олицетворения всей Эквестрии. - Да, и? - А как твоё недавнее возвращение повлияло на миф о моей силе, в частности, на сказку о Найтмер Мун? Луна пожала плечами. - Не знаю. Наверное, ты стала больше похожа на манипуляторшу, чем на заклинательницу? Насколько я понимаю, с твоей стороны было довольно много возни с исполнением пророчеств. - Это правда, насколько это возможно. Но, что важно, это поставило под сомнение сам факт моего могущества. И... - Селестия сделала паузу, и её щёки покраснели, но через мгновение она продолжила. - За последние несколько лет у Кризалис, Дискорда, Тирека и остальных было довольно много врагов, чьё поражение я вынуждена была оставить более умелым - смею сказать, более сильным... копытам. - Значит, ты считаешь, что пони больше не видят в тебе силу? - Луна ухмыльнулась. - Это подозрительно похоже на самоуничижение. Но не от моей любимой старшей сестры, конечно? Селестия легонько подтолкнула её локтём. - Да, да, очень смешно. Но если говорить серьёзно, - продолжила она, вернув свой взор к картине, - на протяжении многих веков пони видели во мне только одно. Недавно это мнение было опровергнуто. И эта картина - воплощение этого противоречия. Посмотри на моё выражение мордочки! Ещё десять лет назад я была бы невозмутима перед лицом любого вызова или, наоборот, полна самоуверенной ярости. В любом случае выражение моей мордочки давало бы понять, что я полностью контролирую ситуацию. Здесь же я выгляжу просто ошарашенной. - А мне нравится, как у тебя глаза выгнуты дугой, - согласилась Луна. - Это действительно передает ощущение "я совершенно не в состоянии понять, насколько плохо всё вышло". - Мне и самой нравится, что ты решила посадить меня на круп, - добавила Селестия. - Сидячее положение гораздо слабее, чем стоячее. Это подчёркивает, что я совершенно ничего не понимаю и не собираюсь приступать к осуществлению какого-то грандиозного плана. - Если художник хотел показать тебя слабой, почему ты не лежишь? - Ах, вот в чём кроется вся прелесть! - Селестия засияла. - Если бы я лежала, особенно если бы казалось, что я ранена, или без сознания, или даже ошеломлена, это бы только показало, что современные пони не считают меня всемогущей. - Она покачала головой. - Это было бы реакционным произведением и всего лишь отражением общественного мнения. - Ты говоришь так, будто это плохо. Почему бы художнику не попытаться уловить дух времени? - Ну, я полагаю, в этом нет ничего плохого. Но я придерживаюсь мнения, что великое искусство не просто отражает настроения, но и создаёт их. Эта картина бросает вызов как традиционному предположению о моей силе, так и более новому - о моем дальнем планировании и стратегической гениальности. Луна неодобрительно хмыкнула. - То есть ты хочешь сказать, что эта картинка называет тебя слабачкой и идиоткой? Селестия рассмеялась. - Ну, возможно, это преувеличение. Но это заявление о том, что я не так сильна, как привыкли считать пони, и не так мудра, как многие думают сегодня. - Это не похоже на особо смелый комментарий. - Не забывай и о другом: о том, что я - традиционная фигура для всей Эквестрии. Искусство обо мне - это не только искусство обо мне, это искусство обо всей нации. Тебе не кажется это немного более дерзким? - Возможно. - Луна поджала губы. - То есть художник говорит, что Эквестрия - не всё, чем она может похвастаться. Но это всё равно кажется немного банальным, если честно. - Подумай, как эти национальные комментарии относятся к отдельным пони, - надавила Селестия. - При всех наших многочисленных достоинствах, мы, эквестрийцы, склонны к тому, чтобы быть более чем немного самодовольными как нация. На всех наших картах центром является Кантерлот, мы ожидаем, что другие расы и страны выучат наш язык как лингва франка, даже если это мы посещаем их родину... В нашей стране явно прослеживается этноцентризм. Эта картина атакует основу этого национализма и тем самым призывает пони... - она сделала небольшую паузу, задумчиво подняв глаза вверх, прежде чем продолжить, - и, полагаю, эквестрийцев, не являющихся пони, хотя эта картина и не затрагивает расовые отношения, пересмотреть свои неявные предубеждения в пользу эквестрийских норм и принять более открытое и восприимчивое отношение к остальному миру! - Это прекрасное чувство, - согласилась Луна. - Но всё это не отвечает на мою первоначальную претензию. Селестия моргнула. - Ты хочешь сказать... что это нереально? Что изгнание на луну на самом деле не переносит физическое тело на поверхность? Но ведь вся картина построена на моём ошеломлении. Как бы ты показала это, не давая мне физического тела? - Если нам так нужно твоё физическое тело, мы должны показать тебя не на луне, а где-нибудь в другом месте. Например, в Тартаре. Почему бы не нарисовать тебя запертой в Темнице Вечности, в точно такой же позе? Теперь настала очередь Селестии задуматься. - Я понимаю тебя, но мне кажется, что связь с Найтмер Мун сильнее, чем связь с Тартаром. В конце концов, эти враги остаются врагами, в то время как ты снова стала собой. - Она улыбнулась сестре. - К моему неизменному удовольствию. - Лесть ни к чему не приведёт, - ответила Луна, в насмешливом негодовании вскидывая гриву. - Мир художественной критики с высокими ставками выше твоих мелких попыток задобрить нас. - Но потом она прильнула к Селестии и прошептала: - Я тоже люблю тебя, старшая сестра. Селестия ответила ей тем же, закрыв глаза. - Вот и всё, - продолжила она через мгновение. - Вызывая Найтмер Мун, она намекает на то, что более мудрый правитель мог бы вообще избежать тысячелетнего изгнания. Это дополнительный слой, которого нет в Тартаре; никто не думает, что Тирек стал бы дружить с более умной принцессой, в конце концов. - Добавлять ещё один слой тех же комментариев? Это перебор. - Ты же всего минуту назад ратовала за максимально буквальное толкование. Возможно, это перебор. Луна на мгновение задумалась. - К твоему сведению, я не думаю, что ты та, за кого тебя якобы выдаёт эта картина. Селестия поморщилась. - Это очень мило с твоей стороны, но если бы ты понимала, как далеко заходят некоторые пони в своем почитании, ты бы так не думала. Когда стандарт, которому ты следуешь, - "неудержимая и непогрешимая", не так уж и обидно предположить, что планка установлена немного выше. - Я имела в виду, что более умная принцесса сможет остановить Найтмер Мун. - Луна повернула голову и посмотрела Селестии в глаза. - Если на картине так написано, значит, она неправильная. - Это... очень мило с твоей стороны. - Селестия не встретила взгляда сестры. - Это правда. - Луна взяла сестру за подбородок и свела взгляды. - Скажи это. Селестия сглотнула. - Это... это правда? - Вот так. - Луна отпустила её. - Не стоит зацикливаться на прошлом. Иначе в конце концов ты создашь воплощение тьмы - своё собственное сомнение и отвращение, которое попытается захватить мир. - Она нахмурилась. - Дважды. - ...Дважды? - Я никогда не рассказывала тебе о тантабусе? Ну так спроси меня об этом за ужином. Это долгая история, но твоя любимая фиолетовая ученица и её друзья - главные герои. Селестия улыбнулась. - Что ж, по крайней мере, это меня не удивляет. Они вернулись к картине, и через несколько мгновений Луна вновь нарушила затишье в разговоре. - Может быть, мы слишком много анализируем? - В смысле? - Ну, чем больше я смотрю на эту картину, тем больше признаков того, что это явно любительское копыто. - Она жестом указала на усыпанную звёздами черноту, заполнявшую верхнюю половину картины. - Если хочешь, оставь в стороне все эти "пони, сидящая на поверхности луны" как художественный приём, но посмотри на этот фон! Там есть что-то, что, как я могу предположить, должно быть Млечным Путём, но расположение звёзд за ним, даже внутри него, кажется совершенно случайными. Я искренне сомневаюсь, что для создания этой картины было потрачено больше нескольких минут на созерцание ночного неба, если даже это так. - Ну, как ты только что сказала, это фон. Нельзя ожидать, что художник будет уделять одинаковое внимание тем частям картины, которые существуют в основном для того, чтобы обрамлять более важные элементы. - Как ты? - О, замолчи. - Они обе захихикали. - В любом случае, - продолжила Селестия, - мы обе знаем, что ты гораздо более чувствительна к расположению звёзд, чем обычные пони. - Так уж повелось. - Луна провела копытом по груди. - Да, но это означает, что ты вряд ли сможешь беспристрастно говорить о том, достаточно ли точным является звёздное поле для обычного зрителя. - Хорошо, но как насчет самой поверхности Луны? Она явно непропорциональна по отношению к тебе. А как же освещение? Твоя тень подразумевает как минимум два разных источника света. И мы видим тот же недостаток точности в твоём теле. Твоя мордочка настолько коротка, что тебя можно принять за кошку, а подбородок более квадратный, чем у всех пони, которых я когда-либо видела, включая жеребцов! - Я думаю, это такой стиль. Он явно задуман как несколько карикатурный, с простыми, жирными линиями и ограниченной цветовой палитрой. - Это не оправдывает плохую анатомию, - упорствовала Луна. - Если только ты не хочешь рассказать мне, что короткая мордочка - это своего рода сложная аллегория твоих взглядов на бесплатные школьные обеды для нуждающихся жеребят? - Да, для ясности. И нет, но это не значит, что это не художественный приём. Не всё в произведении искусства должно быть в точности как на фотографии. - Конечно, нет, но неточности должны быть не просто так. Иначе ты просто оправдываешь плохой рисунок. - Почему то, что не идеально соответствует реальному миру, должно быть "плохим рисунком" по определению? Почему нельзя нарисовать так специально? Луна нахмурилась. - Теперь ты просто тупишь. Я сказала, что он может быть таким специально, но это подразумевает, что у него есть цель. Я спрашиваю тебя ещё раз: с какой целью тебе дали мордочку кольта, по морде которого только что ударили киянкой? Селестия вернулась к картине, поджав губы. - Не знаю, - в конце концов призналась она. - Вот и всё. Скорее всего, мы просто слишком много думаем о плохо нарисованном и плохо продуманном предмете эфемерности. Селестия энергично покачала головой. - Нет, в этой картине слишком много сильных, провокационных решений, чтобы я могла поверить, что эти элементы не являются преднамеренными. Может, я и не знаю, что именно художница хотела показать с помощью моего носа, но у меня есть полная уверенность в том, что здесь есть какой-то умысел. Луна жестом указала на землю, где зашевелилась художница. - Кажется, она приходит в себя. Давай просто спросим её, а? ***** Лаун Чейр попыталась открыть глаза, но тут же закрыла их снова. Было слишком светло. Она попыталась вспомнить, где находится; конечно, не дома, дома не так холодно. Плитка. Она лежала на плитке, вот почему было холодно. Она свернулась в клубок и застонала, пытаясь открыть глаза. Было так много шума, но всё было как в тумане. Что происходит? Она была в больнице? Это объяснило бы мигающие огни. Кусочки и фрагменты возвращались к ней быстрее, чем она могла их обработать. Она была в галерее, точно. На торжественном открытии выставки. Она показывала свои работы, а потом... Звуки становились всё более отчётливыми. Это не было похоже на врачей. Это было похоже на сотню разных одновременных разговоров, только достаточно далеко, чтобы она не могла их разобрать. Точно, все эти пони пришли с... - Принцессами! - попыталась воскликнуть она, но у неё получился лишь хрип. Прищурившись, она заставила себя встать на копыта. Пришли принцессы, Селестия и Луна, а она стояла прямо перед своей картиной, и они обе смотрели прямо на неё, и... А потом она проснулась, лёжа на плитке. Голова по-прежнему шла кругом, и она заставила себя полностью открыть глаза. И тут же на неё обрушилась тысяча вспышек, ослепляющих вспышек, сквозь которые было видно только одно: массивная тёмно-синяя фигура принцессы Луны, нависшая над ней. - ПОЧЕМУ ВЫ ДАЛИ МОЕЙ СЕСТРЕ ЛИЦО МОПСОНОСОГО ЖЕРЕБЦА? - прогремела она. Лаун Чейр успела лишь заикнуться: - А... С-с-смерть художника? - прежде чем она снова потеряла сознание.