Мальчики не плачут.

громкий шлепок о землю, и буквально через мгновение сердце юного Изуку оказывается раскрошеным в крохотную ничтожную пыль, расплоставшуюся после на одной из полок его книжного шкафчика. слезы глухо забарабанили по бетону, а кровь решительно не останавливает свое течение, но уже в перемешку со слезами, которые Деку старается проглатывать, но они продолжают идти, только теперь из в дребезги расквашеного носа. в далеке эхом зазвучала мигалка машины скорой помощи, но рука мальчишки уже опустилась на колено, выронив на бетонную поверхность и без того разбитый телефон. приезда срочной помощи парень уже не застал - он неожиданно отключился, оказавшись на холодной крыше совсем один. один. - Бакуго Кацуки... - раздался глухой глоток - умер... нам искренне жаль. по глазам Мидории стало очевидно, что это было финальным ударом. из глаз слезы уже не шли, всех их он выплакал еще в день, когда они с Кац-чаном оказались на пронизаной холодом и сигаретным пеплом крыше. в конце концов зеленоволосый так и не смог выдавить из себя ни слова. его глаза, казалось, были безнадежно пусты и разочарованы. - понятно.. - сухо вырвалось у Деку, и он медленно поднялся с койки, покинув помещение. парень переставлял ноги настолько медленно, будто бы теперь времени в жизни у него стало бесконечное количество. может, так и было, никто не знает абсолютно точно, кроме самого Изуку. в тот день Изуку решил, что умрет. в этот же день, ровно через три года, если за это время не сможет обрести новый смысл. смысл для его уже бесполезного существования. вот уже и новый учебный год. он, как и прошлый, начался с самого яркого и нежного цветения сакуры. возле школы их было пруд-пруди — этих высоких, розовых и романтичных деревьев было невообразимое множество, они сопровождали ребят все то время, как они следовали вдоль аллеи, ведущей к главным воротам школы. однако ими Аояма особо никогда не пользовался. он предпочитал больше крохотную калитку в отдаленном от чужих глаз месте, за школой. блондин с самого поступления сюда начал ненавидеть практически всех. ежедневно над ним измывались так, будто бы он не заслуживал и самой обыкновенной жизни. а ведь он просто любил людей своего пола,о чем однажды всех осведомила его открытая в телефоне переписка с первичным объектом его симпатии, но, как все мы знаем, абсолютно любой мелочи хватит гниющим подросткам для того, чтобы начать глумиться даже над самым безобидным из всех безобидных, кем и был Аояма. сейчас же он смог наконец уединиться спустя несколько часов "в аду". теперь он шел по узкой, ели проглядываемой тропинке, ведущей прямиком в сторону к основному пути домой, что было очевидно. однако, все не могло быть настолько просто. уже оказавшись на тротуаре, блондина внезапно окликнула компания 17-летних парней, надвигающихся по направлению к Юге, что явно не предвещало ничего хорошего. поэтому ничего лучше, чем просто бежать, Аояма в тот момент не придумал, потому в тот же миг рванул, что было сил. естественно, группа обидчиков не была так проста, поэтому незамедлительно отправилась за французом, который с неподдельным ужасом в глазах несся к значительно более людному месту, но не успел, как бы примитивно это не звучало. на скорости крепкая рука ухватила его за воротник рубашки, что отозвалось в хрупком и, и без того побитом теле, болезненными мурашками. через секунду блондин получил учебником по щеке, что повалило парня спиной в сторону от тротуара, куда-то в попутные кусты. удар повторился, но уже с большей уверенностью. голова Аоямы невольно дернулась влево, а рука потянулась к ушибу, но не тут-то было — ему шлепнули по ней металлической линейкой, из-за чего из горла юноши вырвался непроизвольный стон боли. - ух, вы посмотрите на этого педика, - произнес,так называемый, "правый рука главаря", явно насмехаясь и намереваясь продолжить - очень у него странные фетиши, да настолько, что ему железякой по руке заехали, а он наоборот, думает о том, как бы его вые... - договорить обидчику не дали, его внезапно окатил хлесткий удар по затылку, настолько сильный, что заставил парня лбом коснуться ноги. затем последовало еще несколько подобных ударов, а за ними — явно возмущенные и разьяренные возгласы, но они быстро превратились в болезненные кряхтения, а три угловатых фигуры обидчиков скрылись за домами напротив. Аояма же продолжал ошеломленно глядеть им вслед, не смея вымолвить и звука. он боязливо прижал свою руку к груди, хлопая влажными от слез глазами. по щекам прокатилось несколько крупных капель, которые тут же приземлились на чью-то вытянутую руку, придерживающую парня за подбородок. перед Югой возникло гладкое лицо с несколькими крупными веснушками на обеих щеках, небольшим аккуратным носом и огромными нефритовыми глазами, но совсем без жизнерадостного блеска. - ты как? - прозвучал на удивление высокий голос, а к забинтованому запястью француза прикоснулось несколько грубых на ощупь, но нежных по "поведению" пальцев. - сильно болит? Аояма покачал головой. - н-нет, это уже обычное дело.. - слегка дрожащим и напуганным голосом ответил Юга, за что поплатился звонким шлепком по щеке. - глупо говорить, что все хорошо, когда по тебе видно, что ты как выжатый и погрызаный лимон. - пробормотал тут же зеленоволосый и втюрил в руки Аоямы полиэтиленовый пакет с медикаментами, после чего поспешил удалиться, удостоив ошарашеного фиолетовоглазого прощальным "прости и удачи". спустя треть минуты раздумий, паренек все же поднялся с окрапаной водой травы и напялил на плечи рюкзак,попутно запихнув туда пакетик, врученный ему меньше минуты назад. постепенно начало смеркаться. блондин со всех ног спешил домой, параллельно прокручивая у себя в голове случившееся буквально недавно. уголки губ бесконтрольно поползли вверх, а на глазах выступили слезы. только теперь не обиды или боли, а неожиданной радости.