kin

Стать эмиссаром от Императрицы Эдении для своего народа — это очень почётно, Сайзот не спорит, да и помимо этого плюсов полно. Вот только в свободные минуты, будучи предоставленным самому себе при огромном и роскошном императорском дворе, он совершенно не знает, куда деться. Кругом снуют люди, нигде не останешься по-настоящему один: кто-нибудь обязательно пройдёт неподалёку, не позволяя расслабиться в тишине — стража ли, свита ли, слуги или прочий придворный народ, обеспечивающий комфортную жизнь монаршей семьи. И даже не смотря на то, что в какой-то степени Сайзот теперь тоже часть этого механизма, он всё равно не чувствует себя здесь уместным. Доверие императрицы позволяет перемещаться по дворцу без опаски, ему даже выделили отдельные покои, учитывая все возможные нужды, и никто не смотрит косо, хотя все прекрасно знают, кто он такой, но сколько бы Сайзот ни пытался — всё никак не может к этому привыкнуть. Так и ищет пятый угол. Сегодня эти поиски привели его в укромное местечко на окраине дворцового сада. Оно сразу показалось привлекательным: густая рощица хорошо прячет малозаметную тропу и тупик, образовавшийся на стыке двух стен и многочисленных внутренних ограждений, к которому та ведёт. Вполне себе уголок, который был так необходим. Ещё и не затенён, можно погреться: рощу будто специально высадили так, чтобы позади неё получилось относительно просторное место, залитое солнцем, но скрытое ото всех. Даже каменная лавочка есть, и, хоть это и намекает на возможную обитаемость, по всему видно, что даже садовник тут бывает не часто: траву давно не косили, как и не стригли благоухающие по периметру стен цветочные кусты. Да и лавочек таких по всему саду несчётное количество — вряд ли кто-то облюбовал именно этот конкретный угол именно в этой конкретной стороне сада, и решит появиться здесь именно сегодня, верно? Сайзот очень на это надеется, садясь на прогретый за утро камень. Хорошо вот так сидеть под солнцем, окружённый зеленью и без лишних глаз. Сайзот, сняв капюшон, прикрывает глаза, чувствуя, как припекает кожу, под которой медленно прогревается кровь. Может, перекинуться и подставить полудню чешую? Он же здесь никому не помешает даже в своём настоящем облике, верно? Но стоило только подумать… — Это моё место. Сайзот подскакивает. О, ну, конечно. Даже этот всеми забытый угол понадобился кому-то именно тогда, когда он сюда пришёл! Он оглядывается, всматриваясь между древесных стволов, но замечает далеко не сразу — серый костюм с чёрными вставками помогает слиться с тенями и не бросаться в глаза. Ему облегчают задачу: на свет плавно вышагивает молодая женщина — длиннорукая и длинноногая, она ощутимо выше и так невысокого Сайзота, а под её пепельно-бледной кожей и облегающей одеждой легко угадывается развитая мускулатура. Незнакомка противоречиво кажется знакомой. Точно! Она из Умгади — Сайзот не раз видел её издали вместе с другими воительницами, да и до его попадания во дворец они уже встречались. — Я тебя помню. Ты была вместе с Таней на фестивале. — Да, я тоже тебя помню. Ведь именно ты его и сорвал. Голос у неё такой же бесцветный, как и глаза, а полумаска приглушает его до полного безразличия. Но недружелюбной она не выглядит. — Этот момент давно улажен, я надеюсь, — Или она всё-таки захочет поквитаться за поражение Тани? Стоит ли опасаться, стоит ли принимать её спокойствие за чистую монету? Рептилия решает не торопиться и сначала представиться. — Я Сайзот. Эмиссар Эдении в Затерре, служу императрице Милине. — Я знаю, — просто отвечает она, даже бровью не поведя. — Я Камелеона. Сайзот замирает. Он не ослышался? Камелеона? — Камелеона? Погоди! Ты та самая- — Да. Тоже с Затерры. Мы с тобой, вроде как, родичи. Таня обмолвилась как-то раз, что среди их воительниц есть одна затеррианка, но назвала только имя. Больше узнать он не успел: случился визит на Затерру и вскрылась страшная тайна о таких же, как и он, шейпшифтерах, и о том, что делало с ними их государство. По возвращению дел меньше не стало — лишь недавно у Сайзота появилось свободное время, в которое он как раз планировал разузнать об этой самой Камелеоне, но он и подумать не мог, что встретится с ней вот так, случайно! Сайзот смотрит на неё во все глаза и не может поверить. Такая же, как он? Родич? Правда? — Кажется, у тебя много вопросов, — Камелеона, легко выдержав его изумлённый взгляд, медленно подходит к лавочке и садится. — Спрашивай. О, у Сайзота вопросов так много, что он даже не знает, с какого начать! Как она попала в Эдению с Затерры? Помнит ли она что-то из жизни до этого момента? Знала ли о том, что существуют и другие с такой же мутацией, знала ли, что с ними делают в их родном мире? Не решив, какой вопрос задать в первую очередь, он озвучивает их все, даже не задумавшись о том, что такой напор может оказаться… мягко говоря, ошеломляющим. Камелеону, впрочем, это нисколько не смутило: спокойно выслушав, она снимает свою маску и жестом приглашает сесть рядом — Сайзот, едва сдерживая бурлящее в нём волнение, резво усаживается на скамью, всем корпусом повернувшись к девушке. — Я ничего не помню до того, как попала во дворец — это произошло давно, я была очень мала. Соответственно, и о жизни на Затерре я ничего не помню. Как видишь, даже имя у меня не затеррское — его дали мне здесь, в Эдении, и своего настоящего, если оно и есть, я не знаю. Я также не знала, что не одна такая — как не знал и ты, и все остальные за пределами Затерры, — она замолкает ненадолго, подставив лицо солнцу. — Как не знала и о том, что делают с такими, как мы. Теперь мне кажется, что, возможно, я попала сюда именно из-за этого. Сайзот внимательно её слушает и улавливает мысль последних слов. — Думаешь, тебя таким образом хотели спасти? — Скорее всего, — не смотря на то, что и её прошлое не оказалось безоблачным, говоря о нём и о себе, она не выглядит печальной — всё такая же равнодушная, но, кажется, только с виду. После паузы она вновь заговаривает, и в её голосе звучит подобие волнения: — А ты что-нибудь помнишь о Затерре? О доме? О родных? Кажется, эта тема для Камелеоны значит не меньше, чем для Сайзота. Но, увы, ему как раз-таки есть, что вспомнить. То, что он предпочёл бы навсегда забыть, а лучше — никогда через это не проходить. Возвращаться в это мысленно прямо сейчас кажется невыносимым. Так он ей и отвечает: — Извини, это… Непростые для меня воспоминания. Могу я рассказать об этом в другой раз? — Хорошо, — легко соглашается она, но Сайзоту теперь немного совестно: Камелеона легко ответила на все его вопросы, а вот он не смог ответить тем же. Но он не успевает что-то с этим сделать: замечает, как в подёрнутых дымкой глазах, на самой их глубине ютится искра любопытства. — Переведём тему. Я слышала от Тани, что ты можешь становиться невидимым? Сайзот чувствует облегчение — на эту тему он поговорить не против. — Да! Именно так я и сорвал ваш фестиваль, — кивает не без самодовольства — проблем он тогда всем доставил немало, но другого выхода не было, да и ловко он всё это провернул, а? И, если бы не Рейко, то и вовсе улизнул бы незамеченным и невредимым. Но — увы. — Тут нечем гордиться, вообще-то, — упрекает Камелеона, но беззлобно — кажется, на бескровных губах даже промелькнуло нечто, похожее на усмешку. — Покажешь? Сайзот пожимает плечами — проще простого. Лёгким усилием воли он весь становится прозрачным — его силуэт лишь немного преломляет свет, очерчивая форму тела. Когда он вновь возвращает себе видимость, в глазах Камелеоны интереса уже куда больше. — Надо же, и правда невидимка. Я так не умею. Сайзот искренне удивляется. — Как это? Я думал, мы все так можем? Камелеона ведёт плечом. — Не знаю. Зато я могу вот так. Смотри. Она встаёт и подходит к самым широким деревьям у края рощи. Сайзот завороженно наблюдает, как вся она, стремительно переливаясь, подстраивается под цвет и фактуру древесной коры, сливаясь с ней и становясь практически незаметной — особенно если не знать, куда смотреть. — Ого! — восклицает он. — А вот так не умею уже я. — Да? Значит, мы всё-таки отличаемся? — Камелеона легко стряхивает с себя краски, вновь становясь бледно-серой, и садится обратно. — Интересно, из-за чего так? У нас могут быть разные подвиды или что-то типа того? Сайзот обдумывает это несколько секунд, а потом вдруг щёлкает пальцами — Камелеона внимательно следит за каждым его жестом, совсем уже не пряча свой интерес. — Очень может быть — на Затерре много самых разных ящеров: население одного региона иногда разительно отличается внешним видом от другого! Но я думаю, что возможно и иное, сама посуди: и твоя, и моя способность это вполне себе вариация одного и того же! Что, если мы можем научиться друг у друга? Как думаешь? — Я не знаю, — она задумчиво качает головой. — Возможно, мы могли бы попробовать? Но мне нужно обсудить это с Таней. — Конечно! — Сайзот вдруг чувствует, как сильно восторжен встречей с родичем, и смущается своего напора: старается себя осадить, заодно припомнив, какими словами Камелеона его встретила. — Я не настаиваю, всё-таки, ты Умгади, у вас серьёзная служба… И ещё… Ты сказала, что это твоё место? — А. Да. Я прихожу сюда греться, когда есть свободное время и погода позволяет, — она кивает на безоблачное небо и солнце в зените. — Тогда я… Помешал? — Вовсе нет, хотя я и удивлена, что кто-то ещё нашёл это место. Если хочешь, грейся здесь тоже. Можно и в чешуе — здесь даже садовники редко бывают, никого это не потревожит. — Правда? — Да. Я сама иногда так делаю — та кожа чувствует всё по-другому, порой это… Приятнее? У тебя так же? — Да! Ох. Сайзот никогда ещё не чувствовал себя таким обычным. Самым обычным, ни разу не уникальным. Нормальным.