Update

      Жизнь — это кружок. Жизни, событий, Сансары, интересов.       Вельветт мурлычет под нос прилипчивый мотивчик, щелкает ножницами. Ткань отмеряет на глаз, опыт как-никак большой, а вот шить всяко будет по лекалам и меркам. Это, конечно, скучнее, чем по мясу наживую, когда нет границ для воображения, но такая работа тоже нужна. Неживое, в отличие от живого, ошибок не прощает.       — Вокси, душка, какого цвета мамкина плата сервака Вокстаграмма? — Вельвет болтает ногами в полосатых чулках и тяжелых туфлях на глянцевой платформе, сидя на ею же сшитом пуфике, на ее коленках устроился обрез шелка и катушка с нитками, а иголок в ней всегда полно.       Вельветт хлопает ладошкой по пуфу, швы уже перестали сочиться сукровицей, а значит, они с Воксом не взорвутся к престолам райским от короткого замыкания. Впрочем, под ними аквариум, так что шансы достать до Рая одним красивым бумом у них есть.       — …зеленый, — Вокс обрабатывает терабайты данных и обновляет систему, подключив к себе сразу три высокоскоростных кабеля, поэтому скорость его реакции сводится к смартфону, на который установили слишком много объемного говна.       Вельветт наматывает на палец волосы, размышляя, можно ли проводить аналогию разъем-пися штейкер-хуй и решает, что идея отличная.       — Ты отвратительна, — когда Вокс обновляется, в нем становится меньше Вокса и больше, она не знает, умного, пожалуй, тостера, который обматерит тебя за забытый внутри хлеб или слишком высокую температуру на термостате.       И то потому, что ему это кодом положено. Визжать, подбирать рандомные нелестные эпитеты, неправильно выставлять ударения. Пытаться повысить на себя спрос, в общем. Что, в конечном итоге, работает, и долбаебы из Vox-Vox'а плодят тысячи тупых, но порой дико мемных видосов. В самый раз позалипать в сортире или во время скучного секса ради забора генетического материала.       — А ты скучный, — и многозначительно хлопает себя между ног, потому что Вокса действия бесят куда больше слов. — Хоть бы шоу какое-нибудь включил, я тут со скуки того и гляди умру.       Закадровый смех, Вельвет не знает, что смешнее — оголенные провода в самых неожиданных местах или то, что под ними стеклянный ящик с мертвыми, но кусачими рыбками.       Наверное, она остановится редких винтажных лампочках, которые есть только тут, позади Вокса. Старом изъяне, мерзкой любви.       Демонесса переводит взгляд на TV-демона.       Вокс словно находит в этих двух кусочках стекла утешение, пока система уничтожает его и собирает заново, переводит личность в нули и единицы, дополняет и улучшает. Вельвет видится в этом пожирающий себя змей, замкнувшийся в кольцо. Но Вокс, когда она сказала ему это после очередной плановой модификации, разбил ей рот и выбил пару зубов.       Потому что хождение по кругу — блядская стагнация. Наверное, так можно описать фиксацию Вокса на старом радиопидоре, но об этом Вельветт тактично умолчит. Жить ей, все-таки, хочется.       Вельветт косится на спирали в стеклянных колбах и катушку с нитками у себя в руках.       Вокс, он как прогресс — кольцами вьется к цели, неторопливо или победным маршем. Неважно, какими средствами, главное — галочка в списке задач. А потом новая задача, красивая ачивка в рамке и памятная себяшечка. Точнее, она у Вельвет памятная, хватит уже на целую сторис, а у Вокса — пачноут. И вообще он фотографироваться не любит, даром, что медийная личность, ебать его в зад.       — Вокси, а Вокси, — Вельветт любит ходить по тонкой нити чужого терпения в ботфортах, а еще для проверки натяжения сплясать что-то бодрое, пока не навернется в бездну или она сама не всколыхнется и не пожрет ее. — Скажи, когда ты отрубал себе башку, чтобы заменить ее на более современный ящик, кто держал тебя за руку?       Если бы Вокс не был на апдейте, от Вельветт бы остался только труп в красивом платьице. Но он не может перенапрягаться, иначе его тело не выдержит и разорвется на куски, вместе с мутными осколками души. Вельветт, прошедшая с Воксом не одно обновление, научилась определять моменты, когда ей ничего не будет.       И когда можно вытрясти из доброго друга откровение.       — S у 4. a, — Вокс не может спрятать лицо в ладони, ведь вместо него давно плоский глянцевый экран, но он все равно старается отгородиться от нее хоть как-то.       Он не вспомнит всего того, что сейчас происходит, это ненужный кэш, который будет удален, поэтому Вельветт может оторваться на полную.       Как делала уже однажды.       — Вокс ver 6.6, ответь мне, как машина человеку, — Вельветт садится в позу лотоса, словно святая, и взирает с улыбкой на Вокса, — любил ли ты когда-то искренне?       — Нет, — остатки личности вытесняются процентами и утрамбовываются в зип-архив.       — Тогда почему тут это? — Вельвет показывает на лампочки, две лампочки теплого света, такие неуместные в неоновой утробе телевышки.       — … — синий экран.       Вельвет сидит в полной тишине, напряжение вокруг резко падает, помещение накрывает липким мраком, от которого спасает только мягкое сияние рыб из аквариума под ногами. И лампочки. Очевидно, источник питания у них отдельный. Слабак.       — Тепло. — Время тянется так долго, что Вельвет не знает, через какой промежуток Вокс подает голос. — В моей ладони. Внутри. Операция. Одна, вторая, третья. Изменение. Изменение — прогресс. Усердно трудись, делай всё наилучшим образом. Добивайся своего быстрее — это делает нас сильнее. Как никогда, с каждым патчем.       Вельвет напрягается, эти слова она слышит не в первый раз. Сейчас, когда Вокса вывернуло наизнанку и натягивает на новую прошивку, она может все.       Демонесса хихикает, азарт и удовольствие скапливаются внизу живота.       — Твое тело — как отнеслись к его обновлению?       — Пальцы. На груди. На шрамах. Губы. Тепло.       — А, это ты сейчас про ранние апдейты, — она хитро улыбается, мелкие зубы, подпиленные Валентино для более ладной улыбочки и безопасного отсоса, влажно блестят. — А когда голова была не такой? — Вельветт знает страшную тайну, которая не тайна вовсе, ведь Вокс один такой на весь Ад не потому, что был особенным.       — Эмоции. Много. Слабость. Холод. — Голос Вокса ровный, неживой. — Волосы. Светлые волосы. Цветы. Дни, ночи, сердечный ритм. Свет. Свет… — Вокс сгибается, словно тяжесть воспоминаний вот-вот переломит его надвое. — Померк…       — Почему? — Вельветт рискует. — С чего все началось?       — Жжение. Зависть. Зависть… А л а с т о р, — вспышка, треск, Вельвет слепнет, глохнет и заматывает голову в разноцветные хвосты, яростно зашипев.       Аластор — неверный вектор. Не то, что она хотела узнать. Ибо у ненависти причины определяются легко. А еще она спрашивала про это в прошлый раз и, на самом деле, ничего нового не узнала, ведь о многом догадалась сама, даром, что кукла, набитая серо-красным мясом. Но неужели все из-за радиочмошника? Все так просто? Сомнительно.       — Ладно, выясним, — она вздыхает, осторожно высовывается из-за полога волос, выплюнув влезшую в рот прядь. — Так, эм… — голова кружится и пахнет чем-то паленым. — Скучаешь? — у нее мало времени, скоро неумеющая врать машина превратится в что-то более привычное и куда как менее сговорчивое.       Молчание.       Пустой черный монитор с ворохом проводов в разъемах, поворачивается к лампочкам.       — …да.       — … — Вельветт замирает.       Мягкое сияние отражается в ее зрачках и черном стекле. Она не ожидала получить ответ.       Он скучает. О той, кто встретила и приняла его таким, какой он есть. Кто помогла ему стать сильнее. Но никак не лучше. А он… он не принял. Не смог. Была ли тому причиной гордыня, зависть или страх — Вельвет не знает. Но теперь уверена, что слухи, которые она выцепляет из самых тихих шепотков и которые всячески старается заткнуть Вокс — правда. Блядская правда, в которую верить сложнее, чем в самую нелепую ложь.       — Но это, — Вокс-еще-не-Вокс, привлекает ее внимание, прижав коготь к алюминиевому борту, монитора, — будет нашей тайной, верно, Куколка?       И Вельвет впервые чувствует копошащийся под ребрами страх.       — Да, папочка, — выученный еще до смерти ответ.       Тишина.       Потребление энергии снова нарастает, распаковка близится к завершению.       Вельвет больше не задает вопросов и погружается в мысли о полученных ответах.       Когда Вокс спрашивает, какую хуйню она творила, пока он обновлялся, Вельвет дежурно улыбается и говорит, что все было пиздецки скучно.       Как обычно.