Мы не можем избежать
страданий в этом мире, но мы можем выбрать того,
кто причинит нам боль. Я своим выбором доволен.
©Огастус Уотерс
Роман, по своему обыкновению, начал утро с того, что недовольно откинул тяжёлое одеяло, успев запариться под ним до смерти. Мужчина вылез из кровати, попутно снимая пижамные штаны и белье, нагишом направляясь в ванную с четким планом набрать воды в джакузи и выпить бокал вина. Сегодня он встал непозволительно рано, в четыре тридцать, выныривая из сна реальности, где он, не контролируя злость и ненависть, убивает родителей и сжигает фамильный дом. Воспоминание казалось сладким, как патока и одновременно мерзким, словно ему не стоило делать что-то из этого или ему было стыдно. Хотя не слишком, учитывая то удовлетворяющее ощущение липкой горячей крови на лице и руках, что он запомнил надолго, прочувствовав каждую каплю и росчерк. Вода была идеальной, влитая лавандовая пена доходила до бортиков, рискуя оказаться на полу. С блаженным стоном Сайонис откинулся на бортик, забыв о прохладном вине рядом с джакузи. Кроме ощущения воды и аромата, витавшего вокруг, ему не хотелось больше ничего. Разве что присутствие Виктора могло бы скрасить его досуг. Зсасз оказался самым интересным и выделяющимся человеком из всех пациентов Аркхема и разговоры с ним приносили Сайонису неподдельное удовольствие. Но ни звать мужчину, ни вставать за маской не было желания. Роман в который раз посетовал, что не может передавать мысли на расстоянии и просто сосредоточился на Викторе, желая, чтобы он явился. Но чуда не происходило, поэтому Сайонис продолжил нежиться в ванной, лениво наблюдая в бронированное окно за верхушками готэмских домов, ещё спящих, но уже встречающих новый день. Виктор, напевая незамысловатый мотивчик надоедливой клубной музыки, поднялся к боссу, вежливо постучав в дверь. Сон у Романа чуткий, он всегда может проснуться, если сам того пожелает от любого шороха. Но иногда его невозможно разбудить и криками умирающего. Зсасз скользнул в спальню. Кровать в полном беспорядке, значит встал недавно или просто не вызвал горничную. На полу его ночная одежда. Виктор прислушался, ни малейшего звука из ванной. Это слишком подозрительно. Роман устраивает водные процедуры, приводит себя в порядок достаточно громко, включает музыку, пьет вино и танцует, наводя марафет, как ласково называет он это сам. Зсасз толкнул дверь в ванную, на всякий случай держа руку на рукояти ножа. Сайонис лежал в джакузи и его голова медленно, но верно погружалась в пену. Роман как-то странно дернулся, взметнулась пена, показались его руки. Виктор с любопытством понаблюдал за этим, решая развлекается так босс или тренирует дыхание, пока до него не дошло, что Роман определенно уснул и сейчас захлебнется лавандовой водой. Зсасз рванул вперёд, выдергивая босса из воды на кафель. Сайонис натужно закашлял, цепляясь руками за подчинённого, заливая его водой из лёгких и пачкая пеной. — Роман, тише, тише. Я рядом, вот так, — Виктор похлопал мужчину по спине, поддерживая голову. — Твою мать, — прохрипел Сайонис, ошалевшими глазами осматривая комнату. Уснувший в воде он дезориентировался, наглотался воды и теперь плохо понимал, что произошло. Только горячие ладони Виктора, его лёгкие поглаживания по голове приводили в чувства. Роман чувствовал виском его жёсткое тёплое колено. — Сейчас я принесу полотенце, — Виктор отпустил босса, поворачиваясь, чтобы сдернуть махровую ткань с крючка. Набросив полотенце на Романа, Зсасз помог ему подняться, бережно вытирая его дрожащее от холода тело. Неизвестно сколько часов он пролежал в холодной воде, а теперь ещё и на кафеле. — Всё-таки сюда нужен ковер, — отстранено заметил Сайонис, благосклонно принимая помощь Виктора. Наёмник отвёл мужчину в кровать, уложил и накрыл одеялом. — Как так? Босс, вы хоть бы предупредили, что проснулись. — Да ладно, — махнул рукой Роман, подтягивая колени к груди и сворачиваясь в позу эмбриона. — Это было слишком рано, а за последнюю неделю ты спал слишком мало, чтобы дергать тебя по пустякам. — Роман, вы не пустяк, — улыбнулся мужчина. Он подошёл к гардеробу, наугад отодвигая ящики в комнате. — Собираешься поиграть в куклы? — насмешливо произнес Сайонис, подкладывая под голову все подушки в зоне досягаемости. — Если позволите босс, — откровенно выразил свое желание Виктор, возвращаясь с какими-то цветными тряпками. Не слишком сочетающееся тряпье, но для дома подойдёт. Определенно сегодня он никуда не собирается. Роман вытянулся под одеялом, хитро наблюдая за неловкими движениями Зсасза, пытающегося собрать что-то вроде домашнего костюма. — Ты правда собираешься надеть что-то на меня? Без моей помощи? — мурлыкнул мужчина, окидывая подчинённого взглядом. — Если вы не против. — Это будет забавный опыт, хорошо, — легко согласился Сайонис, откидывая одеяло и позволяя себя рассмотреть, хотя Виктор тут же отвернулся, делая вид, что изучает окно. Его хотелось любить. Психопата, ещё большего, чем он сам. С наивным, светлым лицом, иногда потерянным взглядом. Никто не запрещал дрочить на него, но испытывать нежность это было за гранью. В нём столько силы, что даже перехватывая тонкие запястья, ложившиеся как влитые в собственные ладони, Виктор думал о том, насколько он слаб перед боссом. И вместе с этой мыслью приходила ещё одна: прижать его к стеклу, сжать руки до хруста над его головой, толкнуть в стену, на диван, к себе, к себе. Забраться под кожу, если это возможно, стать одним целым. Показать всего себя, отдать без остатка. Думать об этом было преступлением, пока он аккуратно отпускал резинку белья, пока шёлк скользил по телу, пока Роман встал, расправив руки, едва ли помогая ему что-либо надеть. Виктор застёгивал последние пуговицы на рубашке, касаясь обнаженной кожи, но не поднимая глаз на босса. Зсасз боялся? Совсем нет. Не хотел разочаровываться от привычного насмешливого взгляда Романа. Лишь только запомнить Сайониса именно таким: тихим и трепетным, без извечных шуток и насмешек. Как однажды босс подарил ему возможность подставиться под собственный нож, чтобы он оставил ему метку на память за хорошую службу. Роман усадил его на диван, принёс аптечку — Виктор думал, что после стычки с мафиози босс всего лишь хочет позаботиться о нём, обработать сбитые в кровь пальцы или раны на теле от кастетов и дубинок с гвоздями. Насмотрелись фильмов и тащат в драку что попало, не особенно действенное, но бывает опасное. Виктор любит свои шрамы, это способ самовыражения, не скрывать потайную боль, а украшать тело. Бледные, почти белые, красные, розовые — следы, которые оставил он сам. Короткие, длинные, почти ровные и кривоватые, когда он делал это дрожащими от адреналина, боли или нервного возбуждения руками. Он не псих. Это слишком вульгарно и пошло, больше подходящее чертовому Джокеру и его свихнувшейся подружке. Сайонис сел так близко, прижался грудью к плечу, коленом в бедро. Виктору, правда, очень хотелось запрокинуть голову — босс с размаху упёрся в свежий синяк, что он лишь сжал зубы и закрыл глаза. Лезвие прижалось за ухом, медленно поехало вниз. Роман собрал выступившую кровь чем-то остро пахнущим антисептиком, подул на свежий порез. После чего Зсасз улыбнулся, теперь это его любимый новый шрам. Виктор вернулся в реальность, бережно обхватил пальцами лодыжку, неожиданно тонкую, с трогательной косточкой, приподнял. Сайонис смотрел на него неотрывно, с лёгкой усмешкой, впрочем, не делая ничего, чтобы помочь своему телохранителю. Зсасз дышал через раз, боясь причинить малейшее неудобство боссу. Роман даже не пытался держать спину ровно, когда Виктор посадил его, аккуратно уложив голову себе на плечо. Это было достаточно сложно, одеть взрослого человека, который тебе ни капельки не помогает, но эта сложность была приятна Зсасзу. — Какой ты хороший мальчик, просто замечательный, — рассмеялся Виктор, легко погладив светлый ёжик волос. И Роман плавился от этой редкой ласки, тянулся за ладонью, почти как дворовый пёс. И любил его. Любил за каждый оставленный шрам, за каждую нотку безумия, не понимая кто же из них безумен больше.