СуперПризраки

5.07.2018. Четверг В четверг, в первый день работы «жёлтой» смены Слава уже начал привыкать к тому, что призраки почти постоянно обретаются в книгокофейне, как её называли между собой его новые коллеги. – Мне ещё нравится «магакофейня», – поделилась Настя днём ранее и, понизив голос до заговорщицкого шёпота, прибавила: – Как будто от слова «магия»! – Если б ещё у кого-нибудь из нас была здешняя магия, – тотчас вклинился Гордей, который в то время протирал полки, выставленные вдоль правой стены, и неопределённо махнул тряпкой: – а так… – А что значит «жёлтая смена»? – резко вспомнив, поинтересовался Слава, пока наблюдал, как Агата открывает кассу: это ему тоже предстояло освоить. Пока выглядело страшновато, особенно – материальная ответственность, пусть ребята и не делали сейчас, к сожалению, большой выручки. – А, это, – отозвалась девушка, пересчитывая размен и откладывая выручку, которую потом должна забрать Марта. – Это – такое обозначение, чтобы проще было. Ты график на двери служебки видел? Слава замялся. – Наверное, не обратил внимания. Невская успокаивающе махнула рукой. – Да не переживай, насмотришься ещё. Красная и жёлтая смены придуманы, чтобы было проще различать, кто когда работает, да и на графике проще по цветам сориентироваться, случись что. Мы с тобой работаем в «жёлтой» смене, Настя и Гордей – в «красной». Марта обычно работает пятидневку, но, бывает, приходится мчаться, помогать, или выходить за того, кто болеет – в общем, случается всякое. – М-м-м, – многозначительно протянул Слава и покивал. Руки Агаты, споро скидывающие мелочь из кулака обратно в отсек, завораживали. Казалось, она колдовала маленький водопад из жёлтых «десяток» прямо из воздуха. «Она словно фокусница, или тот рыжий лепрекон из «Американских богов». Вау!» Да и вообще Агата завораживала сама по себе: тонкая, смуглая, черноволосая и темноглазая, она приковывала взгляд, даже если ничего не делала. Слава уже в который раз поймал себя на том, что засматривается больше обычного, а порой откровенно пялится, и тут же постарался смотреть в другую сторону. – Понял? Слава моргнул. – Что? Я опять что-то пропустил? Агата хохотнула и покачала головой. – Да нет, я про кассу. Крупные купюры, чеки и бумажку с цифрой, мол, сколько денег, оборачиваешь резинкой для денег – и в левый отсек. Резинки – здесь. – Она показала пальцем. Слава машинально кивнул. – Выручку Марта через пару часов заберёт. Теперь иди, проверяй порядок на стеллажах, протри столы, выстави, чего не хватает, а я тут разберусь с кофе и десертами. Да, кстати, в понедельник должен приехать заказ, поэтому было бы круто, если бы ты заглянул, посмотрел, как его принимать. Ну, и помог, конечно, не без этого. Рабочие руки нам здесь никогда не лишние, сам понимаешь, хоть место и маленькое. – Агата развела руками. – Так, ну, иди, работай, а то опять заболтаемся. Славик кивнул и тут же понёсся выполнять. Где-то на полках обнаружились пустые места, так что за книжками пришлось идти в служебку. «Надеюсь, это значит, что книжки проданы, иначе влетит в копеечку, а тут и без того зарплата – не золотые горы, особенно у стажёров. Ну, на лето должно хватить, плюс, у меня ещё есть накопления на лето и деньги, подаренные на день рождения». Успокаивающе бормоча всё это себе под нос, не замечая, что Агата поглядывает на него из-за стойки с выражением взволнованного любопытства на лице, Слава отправился в служебку. Служебка, или служебное помещение, представляла собой узкую комнату, где помимо товаров теснился стол с тремя стульями, который вечно был завален, чем ни попадя, от кускового сахара и чайных пакетиков (чаще сухих, но не всегда) до товаров, которые в спешке не убрали по полкам. Кроме того, была микроволновка, электрический чайник, холодильник, пара тумбочек и вешалки. Нужные дубли нашлись быстро, и вскоре Слава уже стоял неподалёку от входа, ожидая посетителей. – Вообще, по-хорошему, сидеть продавцам во время работы нельзя, но, к счастью, тут всем заправляет Марта, поэтому сидеть можно. Даже кофе пить можно, только, естественно, не злоупотреблять и ничего не запачкать, иначе мало не покажется. От Марты, когда она злится, как будто начинают исходить волны гнева – жуть берёт всех, кроме, кажется, её брата. Привык, видимо, за столько лет бок о бок. И, да, всё это может звучать чудесно, дескать, сиди себе на диване на работе и кофе пей, – девушка тут же театрально махнула рукой в сторону Славы (тот чуть не отшатнулся, пусть и стоял в отдалении) и продекламировала: – но помни, Золушка: если клиент появляется, нужно сразу же подскочить и быть готовым к труду и обороне. – А почему «если», а не «когда»? – полюбопытствовал Слава. Агата смерила его взглядом умудрённой старицы. – Потому что, Дороти, здесь есть дорога из жёлтого кирпича. – И она снова махнула рукой, на этот раз, в сторону «Книжного Королевства», куда как раз входила компания подростков лет пятнадцати-шестнадцати. «А может, и тринадцати. Кто сейчас разберёт?» Сам Новодворский к концу первого курса, как ему казалось, нисколько не отличался от себя же на школьном выпускном. Разве что вид стал менее измученным, так как сессию он сдал автоматом и успел более-менее отоспаться за июнь, пока некоторые одногруппники судорожно зубрили ночами и читали его конспекты. Конспектами Слава всегда делился без проблем: ему не трудно, а ребят, умудрявшихся работать не то что параллельно с учёбой, а иной раз даже одновременно, было по-человечески жалко. Почуяв, что мысли его снова куда-то уплывают, Слава потряс головой, отчего его растрёпанные кудряшки частично закрыли обзор. Пришлось поправлять, и как раз вовремя, потому что в кофейню вплыла роскошная рыжеволосая дама в компании молодой светленькой девушки, которая держалась гораздо менее уверенно. Слава поздоровался, на что получил скромное: «Здравствуйте» и подёргивание головой от девушки и милостивое: «И вам доброе утро, юноша» приятным низким голосом от дамы, которая благосклонно ему кивнула, словно царица – придворному. – Доброе утро, мам. Альбина. Слава обернулся на голос. Это семья Агаты? Ничего себе! «Не так я представлял себе знакомство с матерью, – хмыкнул внутренний голос, и Слава очень порадовался, что не ляпнул этого вслух и очень пожалел, что не может сейчас дать себе затрещину». «Остановись, тупица! Вы знакомы меньше недели! Любуйся себе спокойно и радуйся, что далеко и надолго не послали за это и за твоё косноязычие при виде любой красивой девчонки!» – Чего с лицом? Завтрак несвежий оказался? За своими мыслями Слава как всегда слегка выпал из реальности и пропустил момент, когда компания из четырёх призраков оказалась рядом. Разговаривать в присутствия других, не посвящённых было себе дороже, хотя за двенадцать лет со времени падения таинственного камня с неба тут народ уже чего только ни повидал и сумасшедшим Славу не посчитают… во всяком случае, тот искренне на это надеялся. И всё-таки пока знакомить новоиспечённых коллег, которых он знает без году неделя, со своим даром язык не поворачивался. Может быть, позже, когда пообвыкнет. Так что Новодворский ограничился неопределённым подёргиванием губ, бровей и плеч, а потом сделал вид, что поправляет футболку. Тихон и Софья переглянулись. Игнат понятливо хмыкнул, кивнув. – Ясненько. Значит, остальные тут пока не в курсе. Ну, ладно, ты – медиум, тебе решать. Мы вообще ребята не пакостные. – Тихон фыркнул, что Зотов благополучно пропустил мимо ушей. – Потусуемся тут на диванчиках, на людей посмотрим, – он оглядел зал, заметил Агату и расплылся в довольной улыбке, – тем более что посмотреть тут есть, на что, а? – Он поиграл бровями, продемонстрировал Славе белые зубы, поправил воротник футболки и прошёл внутрь. Тихон закатил глаза и пошёл следом, бросив Славе усталое: «Он неисправим». Девчонки под ручку вплыли последними, оценивающе поглядывая на Агату. Нет, пришедшая с её матерью блондинка тоже была очень даже ничего, но Агате, как ни крути, уступали обе. Призраки рассредоточились по свободным местам, благо их хватало, и принялись наблюдать, как зрители в ожидании представления. И, что интересно, ждать им пришлось недолго. Возможно, ребятам просто повезло или они каким-то образом почувствовали, что тут будет, на что посмотреть. – Ты представляешь, Альбина проходит на бюджет сразу на лингвистику и педагогику! Умничка! Вот, пришли поделиться радостной вестью и отпраздновать каким-нибудь тортиком. В этот момент раздался бодрый стук каблуков и в кафе вошла Марта, на ходу поправляя тёмные очки, убранные на манер ободка для волос. – Всем привет! О, доброе утро, Алла Витальевна! Привет, Альбин! Агата, принимай заказ, я пока выручку заберу. – Тотчас Марта уже была за кассой, успев уже примагнитить бейджик на грудь поверх блузки. – Переоденусь потом, – пояснила она Славе, который наблюдал за тем, что она делает. Алла и Альбина быстро заказали по десерту и напитку, а потом Алла вернулась к прерванному монологу: – Так вот, скажи, здорово, что она на бюджет проходит? Такая радость! Теперь вот думаем, что выбрать: лингвистику или педагогику. – Когда я прошла на бюджет на журфаке, ты почему-то так не радовалась, про повышенную стипендию вообще запомнила только через несколько месяцев, – вполголоса пробормотала Агата. Алла, цокнув языком, закатила глаза. – Дорогая, будем откровенны: тебе на твоём журфаке помимо прочего предстоит лицом светить. Тут, я думаю, ты без работы сидеть не будешь. Ты и в модели могла пойти, да заупрямилась, а сейчас, может, уже карьера была бы, а Альбина – девочка хорошенькая, но на одну мордашку ей рассчитывать не стоит. Тут надо думать, и думать наперёд, причём основательно. Агата вздохнула и отвернулась, начав прибирать рабочее место и протирать кофемашину. Марта, которая уже, оказывается, успела не только собраться выручку, но и сбегать в служебку и переодеться в форменную футболку, которую удивительно аккуратно заправила в джинсы, теперь стояла за кассой и делала вид, что её не существует. Слава, благополучно всё проморгавший, усердно смотрел на вход, но ловил каждое слово и готов был поклясться, что призраки тоже слушают во все уши. – Я же о вас забочусь, дети мои, и, Бог свидетель, за тебя, Агата я переживаю гораздо меньше. Не потому что ты мне не дорога, а потому что за тебя я спокойна. Ты – красавица и достаточно умна, чтобы воспользоваться своей красотой и сохранить её. У тебя есть счастливый билет в жизни, тебе всё даётся легко. – Алла, похоже, вошла во вкус и наслаждалась своей речью. Агата повернулась к матери лицом и бесцветно отозвалась. – Ага, именно так. – Очевидно, она слышала подобное не впервые и устала возражать. Альбина молча пила свой кофе, спрятав лицо за чашкой. Даже если бы она хотела поучаствовать в разговоре, она решительно не знала, что сказать, кроме того, что, как ей кажется, мама права, но что-то подсказывало ей, что сестра этому не обрадуется, а сестру Альбина любила, пусть и честно признавалась себе, что завидовала даже там, где, казалось, завидовать было нечему. Софья и Катя наблюдали за происходящим с пониманием на лицах. Пусть у них и не было сестёр, но обе были очень хорошенькими и не понаслышке знали, каково чуть что сталкиваться с «Ты же такая красивая!». – Пф, – фыркнула Соня. – Как будто красота – панацея от всех проблем. – Да уж. Будь так, нас бы сейчас все видели. – И чего вам только, девчонкам, надо? – отозвался Игнат, развалившийся поперёк облюбованного рыжего кресла и глядящий на подруг, выгнув голову назад, вместо того, чтобы обернуться, как сделал бы любой другой человек. Но Игнат Зотов не искал лёгких путей или тех, что считал скучными. – Красивая – плохо, некрасивая – тоже плохо. Соня ответила ему громким скептическим: «Ха!». – То ли дело парни, да? Красивая – знакомиться страшно, некрасивая – знакомиться стрёмно, да и зачем? – Враньё! – чересчур рьяно возмутился рыжий. Тихон хохотнул. – Вот ты когда последний раз знакомился с объективно не симпатичной девушкой? Игнат специально поднял голову, чтобы прожечь парня взглядом. – Тоже мне, друг называется! Поддержал бы лучше. Брат за брата, и всё такое… – Не брат ты мне, Зотов, потому что братьев не выбирают. Правда, зачем я в друзья тебя, бешеного, выбрал, ума не приложу. Игнат расплылся в сладкой улыбке. Голос его тоже стал сладок как рафинад из вазочки на столике рядом. – Если я правильно помню, ты сказал, что это – судьба. А вообще, тебе и не надо ничего прикладывать. Я у нас – мозговой центр, девочки отвечают за эстетическую составляющую, а ты просто вечно бухтишь, только очень громко, даром, что Тихоном зачем-то назвали. Знали бы твои маменька с папенькой, назвали бы Албаном. Катя удивлённо приподняла брови. – Почему? – Потому что «Албан» означает «славный, громкий». – Если тут кто и Албан, Зотов, то это ты! – засмеялась Катя. – Эй! Попрошу без оскорблений! – И откуда ты только это знаешь? – спросила Софья. – Ну, про значение. – Жена двоюродного брата очень усердно выбирала имя, когда беременная была. Все были в курсе, даже те, кто знать её не знал, типа продавщиц и кондукторш. Девочки синхронно протянули: «О-о-о» и хихикнули, представляя, как, наверное, весело людям жилось в те несколько месяцев. Тихон же только вздохнул. – И этот человек пересдавал зачёт по таблице умножения три раза. – В свою защиту могу сказать, что тогда меня заботили другие вещи: я бегал по двору и лупил мячи почём зря. – Ага, – едко отозвался Назаров. – Особенно баскетбольные. Тебя вообще хлебом не корми, дай что-нибудь пнуть. Удивительно, что камень не наградил тебя даром волшебного пенделя. Я бы не удивился. Игнат, как всегда делал, когда ему было нечем крыть в перепалке, притворился, что Тихона не существует. Пусть это получалось из рук вон плохо, потому что он продолжал бросать на него взгляды из серии «Я гналась за вами три дня, чтобы сказать, как вы мне безразличны», это не было поводом прекращать. Парень устало махнул на Зотова рукой и решил послушать, о чём ещё болтают Агата и её семья (хотя, на самом деле, только мать), но было поздно. Обе посетительницы уже подхватили сумочки и, попрощавшись, отправились дальше, наслаждаться летом, и, глядя на фигуру Агаты, которая потихоньку начала расслаблять напряжённые плечи, Тихон подумал, что это, пожалуй, к лучшему.