СуперПризраки

Константин Григорьевич Исаев праздновал победу. Он сидел в специально принесённом кресле сбоку импровизированной сцены и покачивал в руке стакан с виски. Стоящая рядом Яна вносила в планшет данные об одарённых. Как раз сейчас она внесла в список парня, умеющего летать. «О, вот это может пригодиться. Не чета предыдущему, с тепловым зрением. Вот куда мы его можем применить? В этом городе – никуда, а за пределами это всё не работает. Какая досада, однако! Жаль, город маловат, разгуляться негде! Может, по классике, поссориться с соседями? Надо подумать». Тут из мэрии вышел Страхов. Исаев даже подался вперёд в своём кресле. Случилось что-то из ряда вон, раз уж он здесь и бросил свой пост – вообще неслыханное дело. «Он же исполнительный как робот: что ни прикажешь, всё сделает, и лишними моральными вопросами задаваться не будет». Павел подошёл к его месту. Исаев махнул рукой, чтобы шоу продолжалось, и позвали следующего. – Что там у тебя? Ты что, всех уже поубивал к чертям собачьим? Тот моргнул. – Нет. – Тогда какого хрена ты здесь, а не там!? – Я их не поубивал, но забрал силы. Они пытались сбежать. Исаев фыркнул. – И ты ради этого меня отвлёк потому что…? – У одного из них есть способность видеть будущее. Мужчина заинтересованно приподнял брови и подался ещё немного вперёд. Алкоголь уже изрядно затуманил ему рассудок, но понять, что умение видеть будущее – способность, от которой откажется разве что идиот, он мог. – Павлик, ну, тебе же эта способность ни к чему, правильно? А вот мне бы пригодилась. В конце концов, я теперь – глава города. Я должен предвидеть… – он махнул рукой со стаканом так, что чуть не расплескал виски себе на рубашку и на медальон, – всё. Отдай её мне. – Что, сейчас? Исаев с раздражённым стоном закатил глаза. «Беру свои слова про робота назад. Он – просто ведомый идиот». – Нет, завтра! Конечно, сейчас, идиот! О чём вообще разговор!? А вдруг меня уже планируют убить!? Об этом ты подумал, дурья твоя башка? – Он отхлебнул ещё виски. В стакане почти ничего не осталось, и он щёлкнул пальцами. Яна бойко взяла планшет под мышку и наполнила стакан заново, почти до середины. Страхов неопределённо хмыкнул. – Как пожелаете. – И он тронул начальника за плечо. Тот передёрнулся, уже понимая, что что-то неладно. Посетители бала, вынужденные за этим наблюдать, затаили дыхание. – Ты что твори…? ЧЁРТ! Удар током от медальона на шее достиг своей цели, Исаев крупно дёрнулся и в довершении пролил себе на грудь виски. Медальон окончательно закоротило, а новоиспечённый (а теперь и слегка поджаренный) мэр отключился вместе с куполом. Стакан выпал из ослабевшей руки. В мгновенно воцарившейся гробовой тишине звук катящегося по ступенькам стакана раздавался почти так же громко, как мог бы – удар гонга. Дальше Павел, который помнил инструкции намертво, достал у Исаева из-за пояса пистолет и выстрелил ему в лоб. Яна, которая была настолько шокирована происходящим, что всё это время стояла рядом, будто замороженная, наконец, отмерла, вскрикнула и спешно начала пятиться назад, наконец, вжавшись спиной в стену. Двери мэрии открылись, и показался сначала Акатов, а за ним и все остальные. Катя, Тихон и Софья просочились в первые ряды чуть раньше (Игнат всё ещё был в теле здешнего охранника) и теперь громко улюлюкали и отбивали друг другу «пять». Виктор подошёл и похлопал Страхова по плечу, а затем крепко пожал руку, чувствуя, как его способность управлять током возвращается. – Спасибо, – искренне поблагодарил Виктор. – Мы этого не забудем. – Далее он повернулся к зрителям, щелчком пальцев потребовал микрофон, который ему тотчас по привычке передал Богдан, и откашлялся. – Уважаемые жители города, хотелось бы объяснить вам происходящее, тем более что вы этого справедливо заслуживаете. Я, как вы понимаете, не присутствовал при речи Константина, – он махнул рукой на тело Исаева, – поэтому не знаю, что рассказал вам он, но вот вам моя история. Пока он это говорил, Соня, догадавшись, что сейчас будет происходить, побежала в ту сторону, вселилась в Марту, и, кашлянув, вышла вперёд. – А я со своей стороны могу поручиться, что каждое слово здесь будет правдиво – таков мой талант: я могу заставить людей говорить правду, хотят они того или нет. Если кто-то сомневается и при этом достаточно смелый, выходите и проверьте сами. Акатов с интересом покосился на неё. – То есть ещё осталось что-то, чего я не знаю. Софья повернулась к нему. – Марта позже всё объяснит. Рассказывайте. Виктор вскинул брови, удивлённо хмыкнув, но подчинился, повернулся в зал и начал рассказ с того момента, как рядом стоящая девушка пригласила его танцевать и что за этим последовало вплоть до настоящего момента. Говорить красиво, правильно, чётко и так, чтобы его слушали, Виктор научился далеко не сразу, но к тридцати годам навык этот развился достаточно, и его действительно слушали все. Арсений, которому уже не нужно было ни дышать, ни моргать, не делал ни того, ни другого, слушая во все уши и смотря на экран во все глаза. Наконец, он удостоверился, что его друзья выжили, а теперь ещё Акатов соблаговолил рассказать, что вообще произошло. – Ну, а дальше вы и сами всё видели. Иначе, кроме как, убив, его остановить всё равно не получилось бы. Откуда-то раздалось: – А теперь-то нам что делать? Продолжать это шоу талантов или как? Остальные тоже начали подключаться: – И кто теперь мэр? Снова вы? – А с куполом что? Пропал с концами? – Или вы снова его вернёте и будете держать весь город в заложниках!? – Тогда я бы на месте этого бугая с пистолетом и вас бы тоже убил – вы не лучше Исаева! Виктор глубоко вздохнул, собираясь с мыслями, и поднял руку. – Прошу вас, успокойтесь. Убить меня вы всегда успеете, но я бы, на вашем месте сначала выслушал. – Гул голосов постепенно затих. Виктор откашлялся, но воды просить не стал. – Начнём с самого животрепещущего. – Он вытянул руку в сторону Исаева. Медальон, который всё ещё был на его шее, заискрил, задымился и начал обугливаться. Тишина вокруг стала такой плотной, словно с неба упал гигантский ком ваты. Не было слышно даже людского дыхания. – Купола больше не будет. – Было такое впечатление, что вся публика как единый организм облегчённо выдохнула. – Он появился из-за моей глубокой обиды и желания доказать вам всем, что я чего-то стою и хочу помочь этому городу. Ради этого я был готов удерживать вас здесь, чтобы вы сами увидели, как я могу улучшить вашу жизнь. А потом, позже, когда я начал понимать, что это – путь в никуда, мне было слишком страшно поворачивать назад. Было страшно дать слабину. Страшно из-за этого умереть, понимая, что всё, что я сделал хорошего и полезного, было впустую и наверняка после моей смерти обнулится. Но сейчас, когда я столкнулся с таким упорством остановить меня, что она преодолела смерть, – он с трудом сглотнул, потому что глотать было нечего, – когда я увидел, что может произойти, если мои способности и медальон попадут в руки того, у кого не было ни одного доброго порыва и намерения, меня объял ужас. Я понял, почему меня так хотят остановить простые горожане, подростки, вчерашние школьники, каким был я сам, когда получил силы. Когда хотел всех спасти. В том числе от тех, кем стал я сам. Поэтому я отказываюсь от кресла мэра и прошу Павла забрать силу, которую он мне отдал, себе. Если вас это устроит, и вы не пожелаете убить меня, я готов отойти в сторону и уступить место главы города более достойному. Выборы, если хотите, можно провести прямо сегодня, хоть народным голосованием. – Так, мой выход, – сказал Тихон и, оставив Катю в гордом одиночестве, побежал к Славе. – Прости, чувак, но мне нужно тело. Слава, уже привычный к таким вторжениям, не сопротивлялся. Тихон, получив тело, вышел вперёд и встал по левую руку от Виктора. По правую руку всё ещё стояла Марта. – Я обладаю способностью видеть будущее, все его возможные альтернативы. И я вижу, что из Виктора Родионовича, – Тихон и собирался назвать его как-то по-другому, но язык не подчинился, – получится отличный, достойный мэр. Мы все учимся на своих ошибках, и он научился на своих. Уничтоженный медальон и купол над городом тому доказательства. Люди встретили это предложение скептически: – Ну, допустим, но неужели в городе больше нет достойных кандидатов? Тихон вздохнул. – Выборы мэра превратятся в грызню за власть. В городе начнутся беспорядки, многие погибнут. Вы точно именно этого хотите? Люди молчали, задумавшись. Тихон прищурился. – Знаю, сейчас вы начнёте спрашивать, как вы можете мне верить. Потребуете, чтобы я доказал свои способности. Начнёте конкретно вы и вы, – он указал пальцами в двух мужчин, стоящих поодаль друг от друга, – и такими темпами мы вернёмся к тому шоу талантов, что столь бесцеремонно прервали. Мужчины нервно переглянулись и принялись поправлять идеально сидящие костюмы. Тихон прочистил горло и продолжил: – А теперь я хочу спросить вас: признайтесь честно, неужели, если не брать в расчёт купол, городом управляли плохо? Да, неидеально, согласен. Особенно одни недостатки видятся, когда ты – юный максималист, а если у тебя ещё при этом отняли собственность… – Тихон покосился на Игната. Тот смотрел на него, не мигая. Назаров улыбнулся другу и снова посмотрел вперёд, на слушающих его людей. – Ну, собственность, в конце концов, дело наживное. Уровень безработицы, если я правильно помню, тоже заметно снизился. Даже, несмотря на то, что получение способностей в некоторых аспектах облегчило жизнь, тем не менее, дело находилось каждому, кто его искал. Холёный седовласый мужчина лет пятидесяти с густыми седыми бровями поднял руку, привлекая внимание. Тихон, который, будучи призраком, много бродил по городу и теперь знал многих людей в лицо, признал в нём главврача городской больницы. «Тот ещё мудак, конечно. Ещё и камень дал ему рентгеновское зрение, так что он подсуетился и продал почти все рентген аппараты. Наварился будь здоров, и только четверть денег вложил в больницу». Внушительная часть остальных денег ушла любимой племяннице на машину, в которой она чуть не разбилась, потому что отравилась алкоголем, а дяде наплела про первое, что вспомнила – булочку из кофейни Марты, которую купила, потому что как раз тогда у неё начал после пьянки просыпаться аппетит. К счастью, когда для кофейни запахло жареным, у девчонки проснулась совесть, и она отговорила дядю от судебного иска. Теперь этот самый главврач оглядывал Славика (точнее, Тихона в его теле) с насмешливым скептицизмом. – Это всё, конечно, звучит чудесно. Не хватает разве что пони и радуги, но что насчёт его способности? Я предлагаю заключить сделку: мы соглашаемся на то, чтобы он снова был нашим мэром, но взамен он должен лишиться своей сверхсилы. Будущее, в конце концов, может измениться. Тихон некоторое время изучал возможные альтернативы, а потом уверенно покачал головой. – Сожалею, но если мы просто отнимем силу, его убьют в течение недели. Виктор усмехнулся. – Это ещё с запасом. Желающих-то хватает. – И тогда, – продолжил Назаров, – мы вернёмся к тому, с чего начали: грызня за власть и множество невинных жертв. Ваша племянница может стать одной из них, потому что в попытке обезопасить себя свяжется не с теми людьми. Мужчина отшатнулся, глядя на парня расширившимися глазами. – И что ты тогда предлагаешь? Опять отдать ему всё? Полную, бессменную власть!? Сомневаюсь, что вы поделитесь, Виктор Родионович. – Он полунасмешливо выделил обращение. Акатов сжал челюсти. Ну, по крайней мере, теперь, даже в таких ситуациях, к нему продолжают обращаться по имени-отчеству, в том числе те, кто старше на пару десятков лет. Это радовало. Он со школьной скамьи, которая потом перетекла в студенческую, терпеть не мог, когда его называли Витькой. Виктор заставил себя улыбнуться. – В таком случае, Олег Петрович, потерпите мою компанию ещё пару лет, и можете баллотироваться. Если не испугаетесь, конечно, – с усмешкой прибавил он. Мужчина отхлебнул свой напиток, что-то в него недовольно бурча, но больше открыто не высказывался. Виктор хмыкнул. – Ну что, есть ещё предложения? – А, говорят, у этого твоего телохранителя способностей куры не клюют. – Виктор обернулся на голос. «А, это – тот проверяющий из санэпидстанции, который, говорят, подыскивает себе молоденькую содержанку-невесту. Что ж, удачи ему!» – Он – не мой телохранитель, но, в остальном, правда. К чему вы клоните, Ефим Степанович? Трифонов довольно изогнул губы в улыбке. «Глянь-ка, доволен, что я помню его имя-отчество. Ну, разумеется. Это – важно, когда имеешь широкий круг связей и хочешь располагать к себе людей и вызывать у них уважение и доверие. Это же элементарно, хотя и занимает время. Боже, благослови мнемонические техники!» – Я клоню к тому, что даже если он – и не твой телохранитель, то он – идеальный кандидат. Раз способностей у него куча и отбирать он их тоже может, то он, пожалуй, единственный, кто сможет тебя остановить, вздумай ты снова свернуть с дороги, вымощенной благими намерениями. Не будем вспоминать, куда она ведёт. – Он снова улыбнулся одними губами. Виктор задумчиво хмыкнул. – Хорошо, пусть будет телохранитель. Есть ещё пожелания? Улыбка Трифонова стала ехидной. – Есть тут одна симпатичная продавщица… – Пожелания по существу, – отрезал Виктор. – Я вам всё же не сваха. Мужчина показательно тяжко вздохнул. – Попытаться стоило. Акатов некоторое время ждал, что кто-нибудь ещё выскажется, потом вздохнул. – Хорошо, будем считать, что мы договорились. Я – снова мэр, купол упразднён, Павел – мой новый телохранитель с повышенным жалованием, Яна назначается моей заместительницей, – Колпакова икнула от удивления, – а, в остальном, пока всё по-старому. Если что, я всегда открыт к предложениям. А теперь, если хотите, можем продолжить Бал Дебютантов, самый обычный, без переворотов и заложников, а таланты свои вы можете продемонстрировать по желанию, всё же у нас здесь открытый микрофон, а не театр Карабаса Барабаса. Есть желающие? – Когда желающих не нашлось, Виктор хлопнул в ладоши. – Тогда, маэстро, музыку! Тут же из колонок полилось «Либертанго». Виктор засмеялся. «Танго свободы. Символично».