Может, ты полюбишь меня так же?

Скарамучча сбился со счета. Сколько лет прошло с того момента, как он начал чувствовать себя столь… опустошенно? Эта пустота почему-то слишком давила. Вызванная неким чувством вины, стабильно находилась в груди, не позволяя заполнить себя чем-либо. Раз за разом приходилось вспоминать один и тот же день. Раз за разом прокручивать события в голове, надеясь, что другого выхода действительно не было. Всё так или иначе закончилось бы таким образом. Всё так или иначе было бы плохо. Вроде, в прошлый раз, как он считал, с переломного момента прошло лет… сто? Больше ста. Наверное, около двухсот. И через пару лет после этого момента что-то дёрнуло пойти в науку, лишь бы отвлечься. И сейчас он один из участников общества гениев. Ужас какой-то. Скажи ему о чем-то подобном тогда, когда он планировал стать богом, принял бы это за несмешную шутку. Кто в здавом уме будет числиться в подобной компании с слишком самовлюбленным названием и быть последователем какого-то эона? Оказывается, он будет. Однако не сказать, чтобы он сейчас был в здравом уме. И кто придумал внедрять в марионетку, как он, сердце? Чувства? Слишком колющие в груди чувства? Хотя когда-то давно кое-кто близкий сказал, что это хорошо и наличие чувств у Скарамуччи его даже радует. Тогда Скарамучча, так и быть, постарался их принять. И сейчас, с принятыми чувствами, он почему-то не чувствует почти ничего. В одиночестве сидит на станции, ожидая её владелицу и других коллег. Герта обещала сегодня что-то важное — это единственная причина по которой он ещё здесь. Ждать долго не приходится. Оно и к лучшему. Хотя до сих пор было удивительно, каким образом компания Герты, Жуань Мэй и Скрюллюма стала до боли привычной. Казалось бы, четверо гениев, а делать нечего — собираться и обсуждать обновления старого проекта. — Сегодня я хочу представить вам нашего нового коллегу, который будет работать над Виртуальной Вселенной, — ох, так вот что такое важное Герта хотела рассказать перед обсуждением обновлений. И зачем ради этого надо было собираться? — Прошу поприветствовать… — дверь в комнату открывается и, слава архонтам и эонам, Скарамучча стоит к ней спиной. Лишь из приличия он заставляет себя обернуться. Возможно, это была его главная ошибка. Всё-таки не стоило сегодня приходить. — Альбедо…? — раздаётся удивлённый шёпот, когда он видит кого-то до боли знакомого, а Герта повторяет имя уже громче, представляя парня остальным. Нет. Его Альбедо здесь никогда не будет. Его Альбедо не может быть здесь. Он никогда бы не поверил и даже не собирается в это верить. Он пропускает все слова Герты по поводу новенького мимо. Наверное, первые секунды всё было написано на его удивленном лице, стоило пересечься со взглядом светлых глаз. Они действительно такие же. Он снова начал чувствовать на пару секунд. Он снова вспомнил, как… — Добро пожаловать, Альбедо. — поток мыслей прерывают слова стоящей рядом Жуань Мэй. И спасибо ей на том. Как давно он не слышал этого имени? Приходится вернуться в реальность и увести взгляд, произнося такое же короткое: «Рад приветствовать вас». Нет. Это всё равно не он. Его Альбедо никогда не смотрел бы с таким холодом. Его Альбедо с такими же небесного цвета глазами и волосами цвета лучей солнца, но перед ним не может быть он. Но у него была такая же звезда на шее… — Благодарю, — и голос у него был гораздо нежнее. Хотя эта нежность всегда была адресована лишь Скарамучче, а сейчас он обращается к четырем участникам общества гениев. Альбедо ведь такой придурок, как он вообще здесь оказался? Настолько придурок, что пару секунд кажется, что Скарамучча сейчас не выдержит и заплачет, но он держится. Его знают как достаточно грубую и прямолинейную, но умную куклу, он не может так просто заплакать. Наверное, больнее всего от того, как сейчас сломалась картина мира. Он не знает кто стоит перед ним. Прошло около двухсот лет и он не может подойти и просто обнять единственного, кого готов был и обнимать, и целовать всю свою жизнь. Взять его за руку и увести отсюда вопреки всему. Он не может. Он просто знает, что это не его Альбедо, но это кто-то совсем как его Альбедо. Может он вообще спит? Нет, ещё не в одном сне он не видел того настолько детально. Лицо его Крайдепринца давно стало размытым, он давно начал покрываться пылью времени и постепенно оставаться в прошлом. — Скар, ты слушаешь? — невзначай интересуется Герта на что он лишь фыркает да кивает. У всех гениев одинаково скверный характер. Однако это ложь. Нет ему дела ни до какой Виртуальной Вселенной, когда спустя двести лет он снова сидит за одним столом с ним. Наверное, одной из очередных его ошибок было считать Альбедо придурком. Альбедо всегда был умнее и рассчетливее его. Поэтому когда тот двигает к нему листок с ручкой, заставляя перевести взгляд на написанные слова, становится немного неловко. «Меня слишком напрягает ваш взгляд. Что-то не так?» Ах да, он же сидит и пялится на Альбедо прямиком с момента, как тот зашёл в помещение. И о, точно, это наверняка заметили и остальные, но решили не спрашивать. И правильно, сделай что-то подобное кто-то из них, Скар бы грубо написал в ответ что-то по типу «Отвали», но это спросил Альбедо. С ним он может и хотел, но вовсе не мог быть сильно грубым. Особенно после того, что случилось. Однако так же эта записка подтверждала забавный факт, это действительно не тот Альбедо, о котором хотел бы мечтать Скар. Альбедо его не помнит. «Поговори со мной после этого дурацкого собрания, пожалуйста.» Когда он ещё писал что-то настолько жалкое? Никогда. Но перед Альбедо никогда не было стыдно. Перед его Альбедо. Но это не он. Приходится перечеркнуть последнее слово и лишь тогда вернуть листок обратно. Альбедо хмыкает, раньше это можно было воспринимать за «хорошо», можно ли это воспринимать так же сейчас? Тем не менее, поговорить со Скарамуччей ему всё равно придется, если сам не согласится, придется заставить. И наверное, только после этого он действительно начал слушать Герту. И только начав слушать, сразу вернулся в привычного для всех Скарамуччу, который готов найти минусы в любой из предложенных идей. Сейчас он увлекается и совсем привычно не чувствует ничего. Тогда и атмосфера в комнате для остальных становится более привычной, чем напряженной. И только после начала привычно активного обсуждения настала очередь Альбедо подметить, что он совсем непривычно засмотрелся на нового знакомого. Его накрывало непонятное чувство дежавю и интереса. Он слышал о Скарамучче от самой Герты. Прямолинейный идиот не умеющий нормально общаться с людьми, к сожалению умный. И сейчас ему точно кажется, что Скарамучча знает что-то, что не знает он. Что-то, что ему нужно. — Ваши предложения, Альбедо? — раздается голос Скарамуччи, когда идеи той, кого эта Вселенная больше всего волнует заканчиваются. Кажется, такой резкий вопрос даже заставляет Альбедо впервые растеряться. — Альбедо ещё не так хорошо ознакомлен с концепцией работы… — пытается заступиться Герта, но оказывается привычно нагло перебита. — Меня не волнует, — его взгляд действительно безразличный и каждый бы от такого оскорбился, но Альбедо с чего-то видит там словно взаимный интерес. — Покажи на что способен. — «Покажи, что ты хоть немного тот, кого я знал.» Слова звучат гораздо спокойнее, чем он говорил бы подобное кому-то другому в этой комнате, даже взгляд смягчается. Ему совесть не позволяет требовать с Альбедо слишком многого. Смотреть на него с чем-либо кроме боли и сочувствия. Он снова чувствует. И снова думает о том дне. Чувство вины требует извиниться и отстать от Альбедо, но тот, на удивление, действительно озвучивает свои мысли, предлагая собственный вариант решения. Его голос он не слышал прямиком с того момента. Его замечательный голос, который когда-то давным-давно сказал: «Прости, Скар. Люблю тебя». И сейчас озвучивает вариант, в котором Скарамучча не видит минусов. Точнее, просто-напросто не хочет и не может их искать. А Герта ждёт. Герта выжидающе сверлит его взглядом ожидая любых пререканий и оскорблений в сторону Альбедо, но не слышит ни одного, ни другого. Скрюллюм озвучивает, что предложение имеет хороший потенциал и даже Жуань Мэй усмехается. Скарамучча выдыхает, надеясь, что Альбедо не задело то, как он устроил некую проверку. Хотя когда Альбедо задевало что-то подобное? Собрание, слава богу, подходит к концу. Споры с Гертой и Скрюллюмом, в которых почти никогда не участвовала Жуань Мэй, всегда помогали расслабиться. И сейчас Скарамучча стоит в коридоре, прислонившись спиной к стене и скрестив руки. Послушно ожидает, когда Альбедо и Жуань Мэй договорят о своих концепциях создания жизни. Со временем ожидание начинает раздражать, но он не имеет права это показывать. Только Альбедо сейчас имеет право на всё что угодно, а Скарамучча просто невозможно хочет быть рядом. Увидев его сейчас, снова нет желания отпускать, хоть он до сих пор ни в чем не уверен. Он снова готов следовать за Альбедо везде без каких-либо обещаний и гарантий. Подмечая, что он действительно что-то чувствует, на время даже становится легче. Ему надо цепляться за все возможности. Жуань Мэй удаляется, пообещав когда-нибудь угостить Альбедо десертом, но знает ли она его любимый? Вот Скарамучча знает. Вернее, в Тейвате знал. Но это неважно, он всё равно знает об Альбедо всё и готов узнавать заново. — Теперь мы можем вернуться к твоему вопросу, — озвучивает Альбедо привычно умиротворённо. Скар кивает и просит идти за ним. Герта выделила каждому из ученых помещение на станции. И сейчас Скарамучча проводит Альбедо в свой фактический кабинет. Удивительно, как доверчиво тот идет за ним. Может он помнит что-нибудь? Хотя бы самую малость? Скарамучча не смеет просить больше. Только пройдя в помещение, он позволяет безразличию уйти с лица. Оказываясь наконец с Альбедо наедине внезапно хочется плакать и долго-долго просить прощения, но лишь уводит взгляд. Уводит взгляд и смеётся. Ему стыдно. Слишком-слишком стыдно и больно. Ему слишком не хочется это вспоминать. Как он плакал Нахиде в плечо ещё тогда. Он возненавидел Тейват и покинул его. Он не мог находиться там и терзать себя воспоминаниями о собственном поступке. Да, для всех он может быть и герой, но точно не для себя. А сейчас рядом с ним стоит Альбедо, заставляющий вспоминать всё снова и снова. Он закрывает лицо рукой, несмотря на то, что Альбедо всё равно стоит сзади и видит лишь его спину и затылок. Смех больше напоминает что-то истерическое, это явно не радость. — Ты в порядке? — решается спросить Крайдепринц, подходя ближе. Он решается даже положить руку на чужое плечо, чем немного помогает Скарамучче отложить свою неизбежную истерику и успокоиться. — Скажи, Альбедо, ты веришь в то, что в другой вселенной может существовать твоя полная копия? Кто-то кто имеет такое же имя, внешность, характер… — над этим вопросом даже приходится задуматься. Верил ли в это Альбедо когда-то? Нет. Хотя бы минимальные различия обязаны быть, невозможно, чтобы кто-то был точь в точь, как он. Хотя само наличие вопроса всё равно заставляет засомневаться. Кого в нём видит Скарамучча? Кого он хочет в нём видеть? — Частично верю. — приходится кивнуть, потому что он даже не догадывается какой от него ожидают ответ. — А я нет, — Скарамучча совсем аккуратно касается пальцами руки на своём плече и перенимет её в свою. Оборачивается не в силах смотреть на Альбедо, особенно в его глаза. Он сжимает его руку крепче, снова чувствуя что-то непонятное. В нем снова всё горит огнём, который потух уже давно. Его сердце снова ощущается в груди слишком больно. — Откуда ты? Твой родной мир. — Наставница никогда мне этого не озвучивала, — Альбедо мотает головой не зная, как должен реагировать в таких ситуациях. Он не понимает, во первых, что произошло, во вторых, почему Скарамучча просто не может ему озвучить нужную информацию без каких-либо вопросов? Скарамучча же, услышав привычное «наставница» почему-то постепенно убеждается в своих мыслях. Наставница никогда не говорила Альбедо о его прошлом. Наставница, что видела в нём своего сына, естевственно желала его спасти и предоставить второй шанс, в надежде, что когда-нибудь он назовёт её матерью. Скарамучча об этом догадывался. — А наставница твоя откуда? Как её зовут? — усмехается, будто заранее знает, что ответ ему не дадут, это ведь конфиденциальная информация. И Альбедо действительно снова мотает головой. Он не может этого озвучить, но вспоминает, что когда-то будто бы слышал чужое имя от наставницы, но не помнит в каком контексте. Они со Скарамуччей знакомы? — Хочешь я тебе скажу? Её имя Рейндоттир, верно ведь? — и Альбедо удивлённо молчит, доказывая его правоту. — Она назвала наш родной мир миром грешников. Угадаешь какой грех совершил я? — Альбедо не замечает, как его руку кладут на чужую грудь, заставляя чувствовать сердцебиение. Он не эксперт, но сердце у того явно билось слишком быстро, теперь Альбедо и за своё ручаться не мог. Несмотря на ситуацию, Скарамучча улыбался, заставляя Альбедо путаться. Скарамучча осмелился посмотреть в глаза, в которых так давно не видел своего отражения. Он откладывает страх вместе со стыдом на второй план. Он даёт Альбедо время. Он готов дать ему всё время вселенной, если тот попросит. Знает точно, что ответа на заданный вопрос у того нет и по глазам читает, как ситуация его настораживает. Откуда ему знать какой Скарамучча совершил грех, если он даже греха своей наставницы не знает? — Скажи мне, — Альбедо остаётся только попросить об ответе. С этой просьбой Скарамучча сжимает чужую руку сильнее и снова уводит взгляд в пол, оставляя улыбку. Альбедо видит, что тому действительно стыдно и действительно больно, но не знает от чего. Для него они знакомы лишь пару часов. Как бы Скарамучче хотелось, чтобы Альбедо не сбежал после услышанной правды. — Я… — стоит только подумать над тем, чтобы озвучить это, перед ним снова та ужасная картина. Перед ним снова Альбедо, находящийся на грани. — Прости меня. — он произносит тихо, пока слезы неконтролируемо стекают по щекам. Свободной рукой он их тут же вытирает, не в силах больше улыбаться. — Прошу прости, у меня правда… Правда не было другого выхода.? — он плачет, чем заставляет стоящего перед ним Альбедо растеряться окончательно. Альбедо в принципе не помнит, чтобы видел, как кто-то плачет, и что надо делать в таких ситуациях? Он даже не знает за что тот извиняется. Но Скарамучча держит его руку совсем аккуратно, напоминая себе о чужом присутствии, повторяя извинения из раза в раз. — Прости, я не хотел, мне правда пришлось… — За что ты извиняешься? — приходится спросить прямолинейно, прервав чужие слезы и Скарамучча резко замолкает. Резко замолкает, как делает глубокий вдох, смотря в куда-то в дальний угол комнаты и выдыхает. Он не знает как это преподнести, не знает, как Альбедо отреагирует. Но у него нет выбора. — Я убил тебя. — звучит совсем уставше, даже смиренно. Это было так давно… Остаётся сделать шаг навстречу и аккуратно обнять единственного, кого обнять он мог себе позволить. А Альбедо до сих пор не до конца понимает, что это значит. Но обнимает Скарамуччу в ответ. Он этого не помнит. Это неудивительно? Он знает об искусстве наставницы, и по всей видимости тот, про кого говорит Скарамучча — его прошлая версия — провальный эксперимент. Они, видимо, были не просто друзьями, раз Скарамучча даже спустя двести лет так жалеет о совершенном убийстве. Но Альбедо совсем не обижается на него. Возможно, немного на наставницу, что не говорила ему о прошлом, но ни в коем случае не на плачущего ему в плечо Скарамуччу. Если он это сделал, наверняка это была вынужденная мера из-за ошибок предыдущего Альбедо. Самому даже постепенно становилось стыдно, несмотря на то, что он не виноват. Зато видимо, Скарамучча действительно тот, кто многое знает о его прошлой жизни. Естественно это не может не интересовать. Альбедо готов пробыть здесь со своим новым-старым знакомым сколько тому потребуется, если тот расскажет ему чуть больше. Может это будет самой большой ошибкой, может самым лучшим началом, жизнь без риска не может быть достаточно интересна. — Всё хорошо, не извиняйся, я… Не обижаюсь? — звучало странно. И от этого Скарамучча смеётся снова несмотря на слезы. Он слишком давно не испытывал так много в один момент. Он слишком давно не обнимался с Альбедо. Сейчас, на пару секунд вновь почувствовав себя дома, это ощущалось словно благословение свыше. Дурацкие Архонты и дурацкие Эоны. Альбедо выдыхает расслабленно, когда подмечает, что тот более менее успокоился. — Может расскажешь мне про наш мир? Про меня? Про… нас? — от последних слов, казалось, Скарамучча и сам умереть готов. Да, он определённо расскажет про «нас», однако рассказ будет достаточно долгим…