Папочка

      Ральфа вызывают в Могильник в первом часу ночи, когда всем приличным людям полагается спать, а неприличным — горланить песни пьяным голосом, раскладывать пасьянс или рассказывать сказки. Лохматый, заспанный и злой, в черной футболке и длинных пижамных штанах, которые подметают пол, в мягких серых кроссах с придавленными задниками, обутых как тапочки, и с прищуренными глазами, он бредёт к лазарету, ежась от холода. На подходе к Могильнику он различает мрачные оцепеневшие силуэты Птиц, обнимающих тонкими руками горшки с растениями, и тихо воющих потусторонними голосами. Ральф ворчит, расталкивая их окаменевшие оболочки. Окинув воспитанников недовольным взглядом через плечо, Ральф стучит в дверь с мутными стеклянными вставками, стараясь не думать, как жутко выглядят пустые, остекленевшие глаза неподвижных Птиц, и дежурная паучиха открывает ему. Он заходит быстро, чтобы оцепеневшие Птицы не успели выйти из своего жуткого транса и влететь за ним следом.       У стойки его уже ждёт недовольный и заспанный Ян. — Что? — Ральф сразу же принимает защищённую позу, складывая руки на груди. — Уйми своего монстра, Бога ради! — просит Ян умирающим голосом. — Житья от него никакого!       Ральф заламывает бровь. — С чего ты взял, что он меня послушает? — спрашивает Р Первый, не открещиваясь от слов «твой монстр». — Послушает. — уверенно кивает Ян, словно знает что-то, чего не знает сам Ральф, и, взяв Р Первого под руку, ведёт его к палате буйного блондина.       На подходе Ральф слышит, как бушует Большая птица, швыряя стулья в стены и разбивая о них склянки. Ему боязно заходить — что, если Стервятник в порыве истерии не признает своего ненаглядного воспитателя, и швырнет в него чем-нибудь? Приложит по головушке бутылкой или чем потяжелее? Вонзится острыми зубами в шею? Ральфу самому не нравится ход собственных мыслей, но что поделать, — буйный Стервятник страшное чудовище, с ним лучше дел не иметь. А если имеешь, — каждую секунду быть на чеку.       Ральф смотрит на Яна жалостливо — вдруг Паук сжалится и скажет, что «всё это, дружище, просто шутка!», и отпустит досматривать сны.       Ян не отпускает. — Уйми своего мальчика. — снова просит Ян.       Ральф ругается сквозь зубы.       Когда перед Ральфом отворяют дверь, первое, что он видит, — развороченная и перевёрнутая постель с разорванными в лоскуты простынями. Следующее — влажные пятна на стенах с Микки Маусами, осколки стекла и крупные капли крови. Потом — разломанный в щепки стул, прорехи разбитых окон. И только после — воющего на полу Стервятника, — «своего мальчика» — одетого в белую больничную робу. Он лежит в углу, отвернувшись к стене, обернув руки вокруг себя, подтянув колени к груди и содрогаясь всем телом. Ральф оглядывается: Ян выскальзывает в коридор и закрывает за ним дверь, оставляя мужчин наедине. Ральф понимает, что выйдет отсюда лишь в двух случаях: вперёд ногами или со Стервятником на руках. Ни того, ни другого не хотелось от слова «совсем». Ральф вздохнул, надавил на глаза и, переступая через осколки, направился к воспитаннику.       Он сел на корточки на расстоянии вытянутой руки, чтобы успеть отскочить, если Большая птица вдруг решит накинуться. Уж кто-кто, а он знает, что все эти домовцы опасны, как драконы и василиски. — Эй, прекращай, ты время видел? — Ральф тихо ворчит и мягко толкает мальчишку в плечо. Тот завывает ещё громче, захлёбываясь слезами. — Стервятник, там твои под дверью. Волнуются. Передать им что-нибудь? — спрашивает Ральф. Парень не отвечает. Ральф закатывает глаза и, уперевшись левой рукой в пол, перегибается через скорчившегося Папу-птицу, чтобы заглянуть тому в лицо.       Лимонные глаза крепко зажмурены, рот искривлен болезненным оскалом острых зубов, лоб наморщен, кожа покрасневшая и опухшая от слез. У Папы-птицы самая что ни на есть настоящая истерика.       Ральф видит под пальцами парня, которыми тот впивается в свои предплечья, красные пятна. — Стервятник, что с тобой? — требовательно спрашивает Ральф, переворачивая Большую птицу на спину. Стервятник открывает лимонные глаза, впивается ногтями в голые руки Ральфа, царапая и оставляя кровавые полосы, и подтягивается в его объятия, который Р Первый даже не успел предложить. Ральф неловко смыкает руки на горячих, чуть влажных от пота лопатках, прижимает Стервятника к своей груди, позволяя спрятать крючковатый носик и использовать себя как жилетку. Стервятник вцепляется пальцами в плечи Ральфа и царапает кожу острыми когтями. — Аккуратнее, дружище, — скрипит зубами Ральф, впиваясь пальцами мальчишке в спину.       Они сидят на полу какое-то время: Ральф — скрестив ноги, Стервятник — у него на коленях. Холодный ветер проникает в прорехи окон и замораживает обоих. — Давай уйдем отсюда? — предлагает Ральф, ныряя правой рукой Стервятнику под колени и мысленно подсчитывая причиненный имуществу Могильника ущерб. — Не хочу в Третью. — хрипит Большая птица жутким утробным голосом, от которого внутренности Ральфа скручиваются в узлы. — К тебе. — Нельзя. — отрезает Ральф, поднимаясь с парнем на руках. — К тебе. — повторяет Стервятник тише — просяще, — и притирается щекой к твердой груди. Ральф пересекается взглядом с лимонными глазами — покрасневшими и заплаканными. — Пожалуйста… — Твои увидят. — возражает Ральф куда мягче, чем следует. — Не увидят. — шепчет он совсем тихо и укладывает голову Ральфу на плечо, ненадолго затихая.       Ральф подходит с ним к двери, на секунду отпускает спину Стервятника, дёргает ручку и отворяет. Р Первый идёт с ним по коридору, освещенному противными флуоресцентными лампами, свет которых ужасно раздражает глаза. Он несёт Большую птицу на руках и никто не замечает этого и не останавливает их. Вот уже показалась впереди стойка регистрации, а ещё ни один Паук не обратил на них внимания. Стервятник жмется к его груди. Футболка намокает от слёз. Папа-птица впивается ногтями в кожу сильнее, и Ральф понимает — того сейчас снова накроет. Секунда, и по телу Стервятника пробегает дрожь, он всхлипывает и скулит, выкашивает болезненные завывания. Ральф минует двери Могильника и с удивлением обнаруживает, что Птиц нет. «Не увидят,» — так сказал Стервятник. Удивительное дело!.. Похоже, у Птиц налажена ментальная связь. Ральф делает мысленную пометку подумать об этом на досуге.       Они у двери с полукругом стекла, окантованным мелкими перевернутыми буковками «Р». Ральф упирается правым коленом в стену, чтобы освободить руку из-под лап Большой птицы и нашарить в кармане ключ.       Стервятник затихает, слыша звон ключей, и мягко проникает прохладными пальцами в кулак Ральфа, когда тот подносит нужный ключ к замочной скважине. — Дай мне. — просит он едва слышно. — Я сам могу. — отзывается Р Первый, но позволяет Большой птице забрать ключи. — Хочу хоть раз открыть её сам. Без отмычек. — едва слышно произносит Стервятник, поворачивая ключ на полтора оборота.       Р Первый относит мальчика в ванную, чтобы избавить от подсохших солёных дорожек на щеках и осмотреть красные от крови руки. Он сажает Стервятника на бортик ванны, смачивает полотенце прохладной водой и вытирает лицо с пыльными разводами. Затем осторожно обхватывает запястье Стервятника, поворачивает его правую руку ладонью вверх и стирает кровь тем же полотенцем. То же проделывает и с левой ладонью. Капельки крови собираются на коротких порезах рёбер ладоней — похоже, мальчик разбивал окна кулаками. — Глупый ребенок. — выдыхает Ральф, наклеивая по шесть коротких ленточек пластыря на каждую руку. Стервятник отзывается мягким гудением. — Можешь идти?       Папа-птица вскидывает голову, скалится и отрицательно качает ей. Ральф вздыхает и берёт его на руки. — Что значит «хоть раз без отмычек»? — требовательно спрашивает Ральф. — Ты проникал сюда, когда меня не было? — он относит Стервятника в комнату и сажает на старенький общипанный диван горчичного цвета, упирается руками в полусогнутые колени и опасно прищуривается…       Боже, ну, конечно, он проникал сюда! Каждый раз, когда Ральф уже спал. Стервятник ничего не мог с собой поделать — ему нужно было увидеть сон Ральфа своими глазами. Каким бы жутким он не был, Стервятник усаживался на пол рядом с изголовьем, чуть приподнимался на коленях, как суслик, и смотрел его сны, пока не начинал ощущать, что и его уже порядком разморило. Он приходил, когда было плохо, когда не было Ральфа, и забирался под его кровать, чтобы вытянуть на свет божий его кожаный чемодан. Стервятник расстегивал молнию, которая всегда немного заедала посередине, откидывал крышку и на минуту замирал. Он смотрел на одежду Ральфа, впитывая в себя картинки. У Р Первого было две яркие летние гавайские рубашки, по которым Стервятник пробегал пальцами, были джинсы, которые Стервятник изучал царапающим движением ногтей по ткани, были черные и белые банданы, которые Стервятник повязывал на голову, шею и левое запястье. А ещё было белье. Нет, в нем не было ничего особенного или странного. Ральф не носил стринги (за что Стервятник был ему безумно благодарен), у него не было дырочек на трусах в интересных местах, не было кружева… У Ральфа были обычные боксеры и… Джоки. С резинками под ягодицами.       Когда минута оцепенения проходила, Стервятник со стоном падал лицом в чемодан. Он разрывал носом ткань, как поросенок, учуявший жёлуди, ластился и тёрся щеками и всем лицом о ткань, скулил и плакал и до безумия глубоко вдыхал запах Ральфа. Он зарывался носом в боксеры Ральфа и вдыхал тонкий аромат его светлой кожи и ромашкового кондиционера для белья. Он стонал и сжимал себя через бельё и брюки, сжимал до боли, до слёз из глаз, до зубного скрежета и испарины на лбу. Нельзя. Нельзя-нельзя. Здесь — нельзя. Но, блять, как же хочется!.. Просто дотронуться до ткани. Просто ощутить ее поверхность на языке. Просто взять в рот и сделать мокрой от слюны. Просто увидеть Ральфа в них…       Однажды после такой вылазки он не удержался и забрал из стопки бордовые джоки. Стервятник спрятал их в свои боксеры, чтобы не держать украденное в руках. Мягкая ткань терлась о него там и Стервятнику было очень сложно сдержать блаженную улыбку и напевные стоны. Особенно когда он представлял тёплую руку Ральфа, ласкающую его там и тугие резинки под упругими ягодицами.       …Стервятник сделал кислое лицо. Ральф резко отшатнулся. — Ты трогал мои вещи? — строго спросил он. Стервятник дернул плечами и вызывающе оскалился. — Я бы сказал «прости», но мне не жаль, пап. — шепчет он с хищной улыбкой. — Поганец. — выплюнул Ральф. — Спишь на диване.       Диван был рассчитан на две задницы плюс немного личного пространства, чтобы не касаться соседа бедром, и при всём уважении к имуществу Ральфа и к нему самому, Стервятник не смог бы на нём уместиться. Он бросил взгляд на мужчину, сердито завернувшегося в одеяло, помедлил немного и похромал к его кровати. — Хочу к тебе, пап. — Диван. — отрезал Ральф, снова проигнорировав прозвище. — К тебе. — повторил Стервятник и, когда Р Первый перевернулся на правый бок, чтобы злобно сверкнуть глазами, забрался сверху, паркуя тощую задницу у Ральфа на животе. — Не хочу спать один. Не сегодня. Пожалуйста, Ральф.       Ральф был на взводе ещё когда его разбудили среди ночи. Сейчас он рассвирепел. Он столкнул нахального мальчишку с себя и отвернулся к стенке.       Стервятник какое-то время сидел на полу, чуть согнув ноги, едва не плача от обиды и нового вида боли, причиненного объектом обожания, потом переполз на диван и остался там — смотреть на Ральфа и на его сны с непростительного расстояния.       Вот только сегодня сон не шёл. Ральф не чувствовал себя в безопасности, хоть и предполагал, что Большая птица не тронет его — из-за тупой и необъяснимой любви к воспитателю. Он крепко жмурился, старался отогнать мысли, но одна упрямо возвращалась — Стервятник смотрит на него.       Ральф перевернулся с боку на бок и чуть приоткрыл один глаз. Большая птица сидела на диване и рассматривала свои руки. Актёрище. Ральф прислушался. По сиденью дивана что-то тихонько стукало, и Р Первый догадался, что это — слёзы Большой птицы.       Вдруг раздался глухой удар, и Ральф распахнул глаза. Стервятник ударил кулаками по сиденью, резко подался вперёд, утыкаясь лицом в диван, и принялся раздирать горчичную ткань острыми ногтями. Ему давалось это довольно легко. Ощутив под пальцами поролоновую обивку, Стервятник принялся рвать её мелкими кусочками и бросать на пол с таким остервенением, будто хотел добраться до диванного нутра. Ральф не мог стерпеть такого отношения к своей собственности, вскочил с постели и рванул к мальчишке.       Стервятник завывал в сиденье, шкрябая его ногтями. Ральф схватил его руки и, развернув парня к себе, прижал его кисти к спинке дивана на уровне шеи. Голова Стервятника безвольно повисла, лицо скрылось за завесой длинных платиновых волос. — Рекс, — позвал Ральф, отпустив его левую руку и дотрагиваясь до влажной щеки с прилипшими к ней волосами. Стервятник поднял голову, и Ральф хотел было отстранить ладонь от его заплаканного лица, но парень подался к ней, тесно прижимаясь, потираясь и прося ласки. Ральф сжал его запястья, дёрнул Большую птицу вверх и уложил кисти себе на плечи. Стервятник сцепил их в замок у затылка Ральфа, обмяк в его руках, но скулить не перестал. — Скажи мне. — попросил Ральф, садясь и перетягивая парня к себе на колени. Утробный вой Стервятника передал Р Первому имя. Макс. Стервятник выдал завывающую песню, в которой объяснял, что произошло, но Ральфу хватило имени. Он понял всё. Сиамец Макс умер этой ночью, и вой, который он слышал в коридоре Могильника — заупокойный плач Третьей, впервые прозвучавший при воспитателе…        Ральф был не в восторге от домовских детишек. Он не мог сказать, что любит их. Но Стервятник был тем жутким домовским существом, которое Ральф почему-то любил. Смотреть, наблюдать, изучать. И касаться его было не так уж ужасно, как Ральф предполагал. Поэтому, когда дрожащие руки Большой птицы забрались под футболку, Ральф даже не стал ругать. За руками последовала голова, и Ральф вздрогнул, когда руки Стервятника обернулись вокруг его талии, а мокрая щека потерлась о грудь в опасной близости от соска. Папа-птица задрожал и снова взвыл, больно впиваясь пальцами Ральфу в бока. Острые ногти вспороли кожу до капель крови. Р Первый зашипел и поцарапал спину Стервятника, проникнув ладонью под больничную робу. Папа-птица издал рычащий стон и царапнул Ральфа снова, бодая макушкой того в живот и принимая позу эмбриона у него на коленях. Ральф пробежал ногтями вдоль позвоночника Стервятника и надавил пальцами на косточки шеи, чтобы упрямая голова парня упиралась в него не так болезненно. Стервятник же перевёл это по-своему — как разрешение спуститься ниже.       Он хнычет, оттягивая резинку пижамных штанов и скулит, когда неловкие пальцы выпускают её. Резинка щёлкает по животу Ральфа, и тот задирает футболку, лишая Стервятника укрытия. — Какого хрена ты вытворяешь?! — рычит Ральф, стискивая длинные волосы Большой птицы в кулаке.       Стервятник скалится. — А на что похоже? — На нервный срыв и домогательство. — Если скажу, что первое, дашь закончить? — Нет. — А если второе? — Вышвырну прямо сейчас и встану на другую группу. На Шестую, например. — При упоминании Псов Папа-птица неприязненно морщится. — Или вообще уйду.       Стервятник вздрагивает от ужаса, забравшегося под кожу. Нет, он не позволит своему любимцу покинуть Дом. Нет. Только не сейчас, когда он так нуждается в Ральфе.       Он решается на признание: — Я прихожу к тебе каждую ночь, потому что не могу спать. Прихожу и смотрю твои сны. — Стервятник выжидающе смотрит на него из-под русых ресниц. — Ты такой спокойный и мягкий, когда спишь… Я залезал в твой чемодан. Много раз. Изучал ткань на ощупь и… вдыхал твой запах, зарываясь лицом в белье. Вдыхал-вдыхал, и никак не мог насытиться. Твой запах сводил меня с ума. Ты казался таким осязаемым, что я не мог терпеть. Я сжимал себя через брюки, потому что желание подрочить было нестерпимым. И… я забрал кое-что из твоих вещей. И мне почти не стыдно за это, Ральф.       Р Первый долго не мог подобрать слов. В конце концов, он отвесил Стервятнику звонкую хлёсткую пощёчину. И прежде, чем блондин рассмеется или разрыдается, Ральф грубо поцеловал его, обрывая вздох. Он целовал нехотя, медленно и зло, а Стервятник уже откликался на эту ласку: прильнул грудью к груди Ральфа, сжал его бока коленями и принялся мягко и плавно тереться наливающимся возбуждением о живот Ральфа. Язык Стервятника — теплый и мокрый, робко дотронулся до кусающих плотно сжатых губ, прося впустить. Ральф чуть расслабил челюсть, но проникнуть себе в рот не дал. Теплые ладошки оказались на шее Ральфа. Стервятник выпустил коготки и мягко царапнул кожу Р Первого, и тот издал короткий утробный звук Птице в губы. Его челюсть расслабилась ещё немного, губы раскрылись, и Стервятник толкнулся вперёд языком. Ральф застонал, не сдержавшись, и, переместив левую руку на острые лопатки Большой птицы, а правую — ему на талию, стал сосать его язык, вылизывать его. Стервятник заскулил в ответ, жарче отзываясь на кусающие, злые поцелуи. У Ральфа внутри всё запылало от желания. Рывком он приблизил Стервятника к себе, тесно прижимая, и, спустив правую руку ниже, сжал его ягодицу и помял пальцами, запоминая упругость кожи. Папа-птица оторвался от губ Ральфа, опасно отклонившись назад, и громко застонал, запрокидывая голову от удовольствия.       Ральф подался вперёд, ловя губами биение сонной артерии, целуя её и оставляя губами короткие влажные мазки. Бёдра и колени Стервятника сильнее стиснули его бока, руки обвились вокруг шеи. Папа-птица стал безостановочно тереться пахом о живот Ральфа, пытаясь унять возбуждение, от которого уже покалывает пальцы, а низ живота стягивает и ноет. Стервятник скулит, и это звучит пошло и громко. Настолько громко, что их могут услышать. — Зажми рот рукой. — командует Ральф, укладывая его лопатками на матрас. Стервятник хрипит, рыдая, но подчиняется, прижимая ладонь к губам. — Славный мальчик. — Губы Ральфа вздрагивают и растягиваются в мягкую улыбку, видя которую Стервятник шире открывает глаза.       Ральф тяжело дышит, опускает ладони блондину на плечи, медленно ведёт вниз по груди, ощупывая тело Большой птицы. Подобравшись к низу больничной робы, Ральф останавливается и мучительно долго ощупывает полоску голой кожи над резинкой белых штанов. Стервятник дрожит и стонет, дёргаясь от этих прикосновений. Он всё ещё недостаточно тихий. Ральф проталкивает два пальца ему в рот, прижимая язык, и Стервятник, издав жаркий отчаянный стон, начинает сосать их, вбирать до корня языка. Он делает это так хорошо, издаёт такие сладкие скулящие стоны, что у Ральфа внутри всё полыхает как стог сена от не затушенной сигареты. Он хочет этого парня. Сильно. Жестко. Во рту пересыхает от возбуждения. Твердеющий член Стервятника упирается Ральфу в промежность. Горячо. Но недостаточно. Не хватает контакта кожи. Ральф просовывает руку блондину под поясницу и приподнимает его. Приходится вытащить пальцы из жаркого рта, чтобы стянуть с худых округлых бёдер больничные штаны и трусы. Когда прохладный воздух комнаты касается возбужденной промежности, Стервятник задыхается, захлёбывается вздохом.       Ральф не касается его две минуты. Именно на столько хватает его выдержки. Стервятник ёрзает обнаженными ягодицами по дивану, — его член при этом подрагивает, — и скулит, вымаливая прикосновений. Но ещё рано — Ральф не оглядел его целиком. Да, он уже чертовски твёрд, но он хочет увидеть блондина совершенно нагим, прежде чем выбьет из него скорбь вместе с духом и сознанием. — Р-… Р-ральф… — зовёт его дрожащий голос. Р Первый медленно поднимает на лицо блондина тяжелый от похоти взгляд. — П-пожалуйста… — Что? — в голосе Ральфа сталь. — Коснись… — шепчет Большая птица, — коснись меня там.       Ральф резко опускает руки на его аккуратные худые, по-девичьи сексуальные бедра и сжимает их. Стервятник шипит, от такого близкого к паху прикосновения его бедра подбрасывает вверх. — Коснуться где? Вот тут? — Ральф припечатывает правое бедро к дивану, обхватывает рукой стоящий колом член и сжимает до боли, до первых капель смазки на полускрытой крайней плотью головке. — Блять-блять-блять! — стонет Стервятник, запрокидывая голову и выгибаясь «мостиком». Ральф опускает кулак вниз, оттягивая крайнюю плоть, и как загипнотизированный наблюдает за тем, как из маленькой дырочки уретры появляются прозрачные капельки смазки, которые со временем приобретают молочный оттенок, смешиваясь со спермой Большой птицы. Стервятник плачет от боли и наслаждения, и до крови вгрызается в свои губы, пытаясь производить меньше шума. Его член смотрится в руке Черного Ральфа слишком эстетично и правильно. Крепкий кулак со вздувшимися венками, сильные тонкие пальцы и шершавая ладонь против шестнадцати сантиметров отзывчивого подросткового возбуждения с мокрой нежно-розовой головкой.       Стервятник выкашливает его имя как отчаянный стон, когда Ральф едва дотрагивается до мягкой мошонки, опуская руку к основанию. Он смотрит на блондина: взмокший, с бисеринками пота над губами, нетерпеливый, желающий, жаждущий. Его губы раскрыты в немом крике наслаждения. Ральф хочет проскользнуть за них головкой. Чертыхается, обхватывает правое запястье Стервятника и подносит кисть к лицу, накрывая губы. Блондин ловит Ральфа за руку и целует запястье, прежде чем зажать свой рот ладонью. И Ральф хочет его, вот такого хочет.       Бёдра Стервятника немного разведены, и Ральф не пытается раздвинуть их шире. А зачем? Сейчас они выглядят настолько эротично, насколько это вообще возможно.       Ладони Ральфа проникают под больничную рубашку. Сперва дотрагиваются до впалого живота, который от интимного прикосновения Стервятник нечаянно втягивает, надуваясь грудью и шумно вдыхая. Ральф шуршит тканью, медленно скользит выше — к тощей, обтянутой кожей груди. Его теплые пальцы подбираются к соскам мягкими поглаживаниями-мазками. Ощутив под пальцами нежную кожу ареолы, Ральф слабо царапает её — не больно, едва ощутимо. Стервятник стонет восхитительно громко. Ральф дотрагивается до сосков и, сильно сжав, тянет. Блондин задыхается, выкашливая громкий стон вперемешку с ругательствами. — Блять, Ральф-фи-и-и… — стонет он, — пожалуйста!.. я сейчас умру…       Ральф смотрит в глаза, полные слёз и отчаяния, и понимает, что Стервятник не врёт. Левой ладонью Чёрный Ральф проникает ему под спину, безмолвно прося подняться, и, когда Стервятник садится, стягивает с него рубашку.       Это тело… восхитительно. Жилистое, но не лишенное мускулов. Его грудь словно расчерчена на квадраты, каждый из которых Ральф собирается одарить лаской. Его живот впалый и тощий, с чувствительной кожей. Его ключицы — палочки, будто птичьи косточки. Его руки тонкие, обтянутые кожей кости. Его запястья с выпирающими костяшками кажутся сахарными. Его спина ссутуленная сейчас, а через секунду — идеально ровная. Потому что Стервятник красуется. Перед Ральфом. Хочет завести и подтолкнуть к черте. Паршивец при этом робко смотрит на свои колени и сцепленные на них руки, а у самого при этом стоит и течёт. Скромник проклятый!..       Черный Ральф уже давно твёрдый. Но сейчас, когда он рассматривает обнаженное тело глупого мальчишки, который любит его запах, Ральф начинает течь. Его пижамные штаны намокают, и это нервирует. Ральфу хочется быстрее избавиться от них. …а ещё хочется, чтобы Стервятник ощутил его прежде, чем скажет: «Трахни меня?»       Ральф запускает руку в длинные светлые волосы, и взгляд лимонных глаз устремляется к его лицу. Сжав светлые патлы в кулаке, Ральф тянет парня на себя, усаживает на свои бёдра. Большая птица первый раз пугается, потому что думает, что они уже начали. О, они могли бы, но Ральф ещё не наигрался с прикосновениями. — Ральф, — мягко зовёт Стервятник, — я не… — он краснеет от смущения. Ральф и не знал, что Стервятники краснеют. — Я хочу сказать, что… — у него надламывается голос. — Ни с кем не был. — договаривает за него Ральф, лаская круговыми движениями светлый затылок. Стервятник давится вздохом и кивает. — Папочка? — ласково зовёт мальчик, с надеждой и страхом глядя на воспитателя.       Скромник и девственник. Очаровательно, мать вашу.       Осознание того, что Ральф сегодня может стать первым для Стервятника, зарождает в груди странное чувство. И чувство это заставляет провести по груди мальчика кончиками пальцев и поцеловать в шею.       Он притягивает Стервятника к себе, чтобы хоть немного ощущать его возбуждение своим телом. Мальчишка избегает его взгляда. Видно, стыдится, что ни с кем не спал.       Душечка, — думает Ральф и слабо улыбается, — сладкий ангелочек.       Ральф мягко берёт Стервятника за подбородок, но не поворачивает к себе, а наоборот, удерживает голову отвёрнутой. Губами припадает к ключице: сначала мягко, робко, почти целомудренно, постепенно углубляет поцелуй, добавляет язык и зубы. Из груди рвутся стоны, и он не сдерживает их. Пусть его мальчик слышит, что его хотят. Пусть краснеет и смущается. Пусть раскрепощается.       Когда Ральф на мгновение отстраняется от ключицы, чтобы сместить поцелуй под ухо, то слышит, как Стервятник сладко дышит, а тонкими пальчиками перебирает черные прядки у Ральфа на загривке. Он касается так невесомо, что это заводит ещё сильнее. Черный Ральф опускает руки ему на поясницу, коротко оглаживает её подушечками пальцев и спускается к ягодицам. Когда он обхватывает их ладонями, Стервятник охает и неосознанно начинает тереться пахом о левое бедро Ральфа. Тогда мужчина сжимает его, растопырив пальцы, и слабо тянет кожу — будто тесто месит. Стервятник дёргается у него на коленях, и Ральф притягивает его ближе. Левой рукой Ральф обнимает тонкую талию, а правой мягко проскальзывает меж ягодиц и осторожно дотрагивается до тёплого колечка мышц. Стервятник вздрагивает, сминая пальцами ткань футболки Ральфа, но не просит перестать. Р Первый замирает, прислушиваясь к дрожащему дыханию блондина и к ощущению его блуждающих пальцев на плечах. Эти пальцы гладят и робко оттягивают ткань футболки.       Хочет снять, — понимает Ральф. Он весело скалится и поднимает руки, позволяя Стервятнику самому избавить его от одежды. Блондин издаёт восторженный звук, когда ему разрешают раздеть, и затаивает дыхание, рассматривая грудь Ральфа. Его кисти отчаянно сжимаются в кулаки — он хочет коснуться, ощутить кожу под своими руками, обласкать. Ральфу тоже этого хочется, но он позволит это позже. Когда Стервятник тянет руки к его плечам, Р Первый запрещает прикасаться. Он нащупывает на спинке дивана свою черную бандану и связывает мальчику руки за спиной. Мальчишка скулит и хнычет. — Только губами. — Ральф притягивает его голову к себе и укладывает на плечо. Блондин всхлипывает от безысходности, но принимает условия игры. Нельзя так нельзя.       Стервятник притирается грудью к груди Ральфа, щекочет его кожу затвердевшими бусинками сосков, мажет губами по крепкой шее, ловит влажным поцелуем биение венки, лижет её, трётся щекой и носом — вдыхает запах кожи. Ральф чуть поворачивает голову, давая ему больше места для манёвра, и тихо постанывает, обхватив талию Стервятника левой рукой и протиснув правую в тесное пространство между ними, чтобы сжать себя через ткань. До боли, до искр из глаз. Ему этого не хватает — болезненности, и Ральф просит об укусе. — Птенчик, — зовёт он осипшим голосом, — кусай.       Стервятник отрывается от его шеи, смотрит с непониманием. — Давай, детка. — подбадривает Ральф, поднимая левую руку к его лицу и поглаживая покрасневшие губы. — Укуси меня. — Стервятник плавится под этими касаниями, припадает к шее Ральфа и чуть прикусывает кожу, боясь сделать больно. — Сильнее. — хрипит Ральф, впиваясь пальцами в худую спину. Блондин подчиняется, надавливая зубами на кожу. — Ещё сильнее! — рычит Ральф, жмурясь от подступающих слёз. Стервятник вгрызается в кожу острыми зубами, и Р Первый охает и мелко дрожит. Бельё становится чертовски мокрым. Ральф снова помещает кисть на свой стояк, спускает пижамные штаны и чуть съезжает по спинке дивана, чтобы принять максимально возможное горизонтальное положение на узком сиденье. Он подтаскивает Стервятника к своему животу, и лимонные глаза парня распахиваются, когда он ощущает влагу под своей мошонкой. — Чувствуешь? — Ральф говорит с придыханием. Он запускает руку под бельё, намеренно дотрагиваясь до промежности Стервятника — тот стонет и ёрзает, притираясь к его пальцам. Ральф проводит рукой по своему члену, достаёт ладонь и демонстрирует её блондину. — Уже весь мокрый. — скорбно сообщает он и глядит на Стервятника, ожидая реакции. У того дергается кадык. Ральф вопросительно изгибает брови. Когда блондин отвечает уверенным нетерпеливым кивком, Ральф подносит кисть к его лицу. Сперва водит мокрыми пальцами по губам, чувствуя, как они дрожат, затем неспешно проникает в рот. — Не прикасайся языком. Ты можешь сосать только губами. — озвучивает Ральф запрет. Стервятник почти плачет — ему и так не коснуться любимого тела, а тут ещё и облизывать запрещают. Ужасная несправедливость! — Если нарушишь запрет — понесёшь наказание.       Стервятник не знал, что придумает для него Ральф, но это и не важно. Он хотел. Хотел, блять, облизать ему пальцы. Хотел ощутить его вкус на своём языке. И он готов был заплатить за это. Плевать на цену.       Он встретился с Ральфом упрямым взглядом, и тот уже понял, что Большая птица собирается сделать. Стервятник коснулся подушечек влажных пальцев кончиком языка. Сперва робко, как щенок. Он ощутил этот вкус сразу — густой, немного терпкий, потрясающий. Именно таким он представлял вкус Ральфа. Это снесло голову, и после первого робкого мазка Стервятник прикрыл глаза и стал усердно сосать пальцы Черного Ральфа, чтобы слизать с них весь вкус, вибрируя вокруг от наслаждения.       Ральф позволяет ему терзать свои пальцы полминуты, затем нажимает левой рукой на щёки, заставляя открыть рот, и Стервятник нехотя подчиняется. За пальцами Ральфа тянется нить слюны, а губы Стервятника порозовели, будто его уже отымели в рот. — Непослушный маленький… — начинает Ральф, напуская в голос недовольства, — желторотый птенец. — он старается произнести слова как ругательство. Стервятник стонет на словах «непослушный» и «птенец». Ральф стискивает его за волосы правой рукой и тянет вправо, вынуждая слезть с его колен. Большая птица сопротивляется и шипит, но Ральф побеждает в этом противостоянии. Как только Стервятник оказывается на сиденье, Р Первый снова тянет его на себя, укладывая животом на колени. Стервятник кусает губы и с готовностью падает на бёдра Ральфа, готовясь к порке. Он сжимает и разжимает кулаки связанных рук, ёрзает, притираясь животом и мягко толкаясь налившимся возбуждением Ральфу в бедро. — Десять ударов. Когда наказание закончится, ты будешь прощён. Считай вслух. — левой рукой Ральф обхватывает связанные запястья и оттягивает руки блондина в сторону, чтобы те не закрывали задницу. Он заносит правую руку над упругими ягодицами и бьёт наотмашь. — Один! — вскрикивает Стервятник, сначала подкидываясь над бёдрами Ральфа, а затем вжимаясь в них пахом. — Два! — хрипит блондин. Его ягодицы уже наливаются красным, а член оставляет на пижамных штанах Ральфа мокрые пятна. На третьем ударе спина блондина покрывается потом, и Ральф наклоняется, чтобы лизнуть острый уголок его правой лопатки. — Папочка, я хочу кончить! — скулит Стервятник.       Р Первый заносит руку снова. — Если кончишь до того, как я разрешу, я продлю наказание.       Когда они доходят до семи, Стервятник не выдерживает: — Ральф, пожалуйста! Разреши! Я с-сейчас… агрх!.. кончу!.. — Нет. — запрещает Ральф. — Сожми свой член, но не кончай. — приказывает он, освобождая руки Стервятника. Папа-птица отчаянно всхлипывает, просовывает руку между бёдер и сжимает себя, потираясь головкой о ногу Ральфа. Р Первый наносит хлёсткий удар, и Стервятник вскрикивает, тесно прижимаясь твёрдым органом к его бедру. — Девять! — хрипит блондин, утыкаясь лицом в сиденье дивана. Его трясёт, член подрагивает и истекает спермой Ральфу на пижамные штаны. Р Первый прикусывает губу, наслаждаясь ярко-красными пятнами на бледных ягодицах Стервятника. Он не спешит наносить десятый удар — хочет насладиться видом напряжения между лопатками блондина. Ральф кладёт ладонь на горячую кожу, и Стервятник, дёрнувшись, издаёт тихий стон. Он гладит покрасневшую кожу, мягко проскальзывает меж ягодиц. — Ральф-фи-и… — стонет Стервятник, — разреши мне кончить. — умоляет он. — Ещё рано. — шепчет Ральф, занося руку для последнего удара. Десятый становится самым хлёстким, и Стервятник вскрикивает, до хруста прогибаясь в спине. Он замирает в этой позе — упираясь руками в сиденье дивана, вжимаясь пахом в бёдра Ральфа, — и дрожит, пытаясь сдержать оргазм. Р Первый облизывает два пальца, левой рукой разводит напряженные ягодицы и дотрагивается до колечка мышц. Когда кончики среднего и указательного пальца мягко надавливают на кожу, это служит чем-то вроде кнопки «выкл» для Стервятника — он обессиленно падает на диван, задыхаясь стоном. Его тело обмякает, и Ральф пользуется моментом, чтобы лучше смазать его и проникнуть в юное тело. Плюнув на пальцы, Р Первый поглаживает вход, двигаясь по кругу и лаская, затем постепенно начинает толкаться пальцами внутрь, легко трахая блондина. Он чувствует, как тёплое возбуждение пульсирует у его бедра, и от этого его собственный член начинает просто трещать по швам, оставленный без внимания.       Два пальца проскальзывают внутрь, и Стервятник снова напрягается, вжимаясь пахом в бедро Ральфа. Р Первый чуть-чуть разводит пальцы, делая ими «ножницы» и осторожно растягивая Стервятника. Невнятные мычащие звуки срываются с искусанных мальчишечьих губ. Ральф выскальзывает из него и при следующем толчке погружается одним пальцем на всю длину. Стервятник закусывает губы, чтобы не взвизгнуть от боли, когда палец проникает в него; его подбрасывает над коленями Р Первого, прошибает потом и мелко дрожью — Ральф находит внутри него чувствительную точку.       Воздух вокруг напитан запахами горячих тел, естественной смазки и возбуждения. Ральф глубоко вдыхает их, когда погружается двумя пальцами и шкрябает заветный узелок нервов внутри Стервятника, заставляя того дрожать, скулить и подаваться бёдрами назад, насаживаясь на его пальцы.       Одно надавливающее прикосновение на простату сносит Стервятнику крышу. Он издаёт такой громкий звук наслаждения, что сам пугается. Ральф вздрагивает и вынимает пальцы, чертыхаясь. Если их не услышали — это грёбаное чудо. — Ральф, — скулит Стервятник, всхлипывая, — наполни меня, пожалуйста!.. — шепчет он. Р Первый слышит это и замирает. Блондин оборачивается, смотрит на Черного Ральфа помутневшими влажными глазами. — Папочка, я хочу почувствовать тебя внутри.       Ральф не двигается минуту, взвешивая все «за» и «против». Облизывает нижнюю губу, смотрит на покрасневшую от ударов задницу Стервятника, который неосознанно, — а, может, очень даже осознанно, — выпячивает её, словно просит ещё раз отшлёпать его за неповиновение.       Он определенно хочет этого парня.       Р Первый приподнимает его, помогает сесть, — Стервятник при этом шипит от кусающей боли, — разворачивает лицом к себе. Большая птица пытается тут же влезть ему на колени, тянется за поцелуями, но Ральф позволяет лишь второе, удерживая обнаженное тело Стервятника на расстоянии вытянутой руки. Он упрямо толкается в губы блондина, и тот послушно открывает рот и начинает сосать язык Ральфа, пока тот крепко сжимает его плечи.       Когда Ральф ощущает давление руки на своём паху, то толкает Стервятника в плечи, задерживая мякоть ладоней на ключицах, чтобы ощутить их твёрдость. Папа-птица укладывается лопатками на диван и нетерпеливо поскуливает, потому что Ральф снова не дотрагивается. — Детка, — вдруг зовёт Р Первый, — если буду трахать тебя, ты будешь тихим? — Да, папочка. — шепчет Стервятник и ухмыляется, когда Ральф морщится от прозвища. В отместку Р Первый сжимает его член и напоминает, что кончать без разрешения ему всё ещё нельзя. — Я буду тихим для тебя. — Стервятник всхлипывает и зажимает рот рукой, чтобы заглушить рыдания, пока Ральф болезненно надрачивает ему.       Когда на головке проступают крупные капли спермы, Ральф рывком переворачивает Стервятника на живот. Он нависает над блондином, просовывает левую руку ему под живот, приподнимая. Стервятник пробует принять максимально удобную позу: упирается руками в подлокотник дивана, широко разводит колени и подаётся корпусом вперёд, выпячивая задницу с красными следами ладоней Ральфа, становясь при этом пунцовым от стыда — до того развратно это выглядит.       Р Первый встаёт на колени прямо за ним, чуть спускает пижамные штаны и бельё, облизывает пересохшие губы, приставляет головку ко входу… — Ральфи, — шепчет Стервятник, оборачиваясь, — надень те свои трусы с резинками. — просит он, краснея. — Зачем? — Хочу посмотреть на тебя в них. — мямлит он, прячась лицом в сиденье дивана.       Ральф издаёт озадаченный заинтересованный хмык, слезает с дивана и идёт к своей кровати. Стервятник приподнимает голову и укладывает подбородок на подлокотник, роняя отшлёпанный зад на сиденье. Его глаза лихорадочно блестят, когда Р Первый расстёгивает молнию на чемодане и достаёт на выбор три пары трусов: болотно-зеленые, черные и тёмно-серые. — Серые. — просит Стервятник, нетерпеливо кусая губы. Потому что это подходит под цвет глаз его Ральфа. Р Первый согласно хмыкает и превращает переодевание в медленный стриптиз.       Он обнимает ладонью горло, прикусывает губу и смотрит на своего мальчика, прищурив тёмно-серые глаза. Медленно ведёт рукой по груди, останавливаясь на соске, чтобы сдавить его пальцами и легонько ущипнуть. Стервятник скулит, впивается зубами в подлокотник и стонет. Ральф подмигивает ему и ухмыляется, ведя рукой к резинке пижамных штанов. Он проникает рукой под бельё, но не вытаскивает член сразу — лишь заключает в кулак, оттягивает крайнюю плоть и тянет твёрдый орган на себя. Стервятник давится воздухом, когда над резинкой штанов на мгновение появляется кончик головки. — Снимай. — умоляет блондин. Ральф по-дьявольски ухмыляется и спускает штаны до середины бедра, позволяет им соскользнуть на пол, и легко перешагивает через ненужный элемент одежды. Болотно-зеленые боксеры с громадным мокрым пятном облегают его член. Папа-птица царапает ногтями подлокотник дивана. — Ральф, пожалуйста…       Р Первый подходит к дивану, бросает на спинку выбранные мальчиком трусы джоки, обхватывает член сквозь мокрое бельё и медленно надрачивает себе, кусая губы и глядя прямо в лимонные глаза. — Ральфи… — шепчет Стервятник, — умоляю, я сейчас кончу!..       Лицо Черного Ральфа делается каменным: — Не смей. — запрещает он. — Папочка! — хнычет блондин, заваливаясь на бок и сжимая себя до искр из глаз. Это слово заставляет что-то надломиться в нём. Ральф снимает боксеры и заламывает руки, чуть подаваясь пахом вперёд и легко покачивая бёдрами, — красуется перед своим мальчиком. Стервятник издаёт сдавленный вздох, его глаза широко открываются и блестят слезами счастья. — Ты такой красивый… — шепчет блондин, жадно рассматривая его интересные места, и с некоторой грустью подмечая, что там не за что схватиться и не во что зарыться носом — Ральф пользуется станком. — Папочка, … наполни меня?       Ральф подходит к дивану, и Стервятник судорожно вдыхает. Мужчина надавливает пальцами на впалые щёки. — Подержи это во рту. — он проводит двумя пальцами по языку Стервятника и кладёт ему на язык свои зеленые боксеры мокрой частью вниз. Мальчик закрывает глаза и стонет, сжимает свой член правой рукой и тяжело падает на левую, которой упирается в подлокотник дивана. — Тебе разрешено сосать их, если хочется. — тихо добавляет Ральф, поглаживая светлый затылок. Блондин отзывается согласным гудением, давая понять, что рад этому разрешению.       Р Первый натягивает серые трусы с резинками под ягодицами. — Рекс, посмотри на меня. — зовёт он, за волосы поднимая голову Стервятника. Мальчишка разлепляет веки, и Ральф медленно поворачивается то одним боком, то другим, демонстрируя мускулы и выпуклость члена. Стервятник издаёт влюбленный вздох, и Ральф возвращается к нему на диван.       Стервятник переворачивается на спину и выжидающе затихает — смотрит, как Ральф забирается к нему и нависает, упираясь сильными руками в спинку дивана и над левым плечом Стервятника. Блондин дышит тихо и сбивчиво, жадно сосёт бельё и рассматривает обнаженный торс, крепкие ноги и обтянутый бельём член. Он просяще мычит, и Ральф избавляет его от белья во рту. — Папочка, — зовёт Стервятник, заглядывая в серые глаза, — можно мне тебя потрогать? — сипло спрашивает он. Ральф сексуально прикусывает губы, седлает бёдра блондина и вызывающе изгибает бровь. — Давай, детка. — разрешает Ральф.       Стервятник издаёт нежный пищащий звук и тянет руки к шее Р Первого. Он ощупывает каждый сантиметр мускулистого тела, пока ему позволяют прикасаться. Даже в самых смелых фантазиях Стервятник не мог представить, что сможет вот так по-настоящему проводит кончиками пальцев по соскам своего папочки, чуть сдавливать их меж пальцев, тянуть и слышать ответные низкие стоны. Ральф оказался весьма отзывчивым на прикосновения к груди — он прерывисто дышал, дрожал под пальцами и с тихим хрипом прикрывал свои восхитительные серые глаза. Стервятник прикусывает и облизывает губу, ведёт руками ниже, вволю наигравшись с мягкими податливыми бусинками, и кладёт ладони под грудные мышцы Ральфа. Едва дотрагиваясь кончиками пальцев, вызывая мурашки и стоны, блондин медленно лаской спускается к резинке трусов.       Он нежно поглаживает кожу над бельём, ласково водит подушечкой пальца. Подцепив резинку трусов кончиком пальца, он сильно оттягивает её и отпускает, щёлкая по восхитительному прессу папочки. Ральф вздрагивает и посмеивается. Стервятник, поглаживая, заводит руки Ральфу за спину, ощупывает каждый его позвонок, мягко надавливая и запоминая карту мышц. Когда он добирается до ягодиц, то на мгновение замирает, боясь запрета, но Ральф игриво толкает его коленом, разрешая. Стервятник издаёт облегченный звук, на мгновения даже прикрывая глаза, и спускается ниже, обхватывает ладонями упругие ягодицы. Ральф давится воздухом, его дыхание и сердцебиение учащаются. — Пап, всё хорошо? — встревожено спрашивает Стервятник. Вместо ответа Ральф отзывается раскатистым утробным рыком и двигает бёдрами так, чтобы руки блондина оказались чуть ниже, чтобы сжали чуть больше плоти. Стервятник сдавливает его пальцами и видит, что там его папочка тоже охрененно чувствительный, потому что в ту же минуту на его белье проступает мокрое пятно. Стервятник, кусая губы, сильно сжимает и тянет его назад, и Ральф первый раз стонет по-настоящему громко, пошло и надсадно. Ему нравится, что делает его сладкий мальчик.       Большая птица нащупывает резинки, проникает под них руками, легко пощипывает незащищенную кожу ягодиц, наслаждаясь стонами Ральфа, оттягивает резинки и щёлкает. Ральф захлёбывается ощущениями и подаётся навстречу рукам Стервятника, намокая ещё сильнее.       Блондин возвращает кисти на подтянутый живот Р Первого. — Папочка, можно? — робко спрашивает Большая птица на всякий случай, прежде чем коснуться его плоти. Когда пальцы Стервятника — все десять разом — проникают под бельё, осторожно ощупывая немного колючую бритую кожу, Черный Ральф наклоняется к нему, просовывает руку блондину под лопатки и приподнимает, чтобы поцеловать — мягко, одобряюще. — Можно, сладкий. — разрешает Ральф.       Размеры папочки пугающие — у него толстый и длинный. Стервятник не может обхватить его одной рукой — неудобно, поэтому он держит сразу двумя и пробует дрочить папочке, но опыт в дрочке кому-то явно не на его стороне. И он хочет снова увидеть его, прежде чем они начнут. Стервятник хочет спустить трусы, но Ральф мягко перехватывает запястья. — Малыш, — зовёт он тихим голосом, — хочешь… — он проводит пальцами по своему члену, надавливая на него. — …пососать?       Стервятник активно кивает, счастливо улыбаясь, и Ральф рывком сажает его, прижимает к спинке дивана и перебрасывает через бедра блондина свою ногу, нависая над ним. Большая птица нетерпеливо облизывает губы и открывает рот, приглашая Ральфа толкнуться поглубже. Ральф усмехается и водит подушечками пальцев по открытым губам, даря невесомую ласку. — Не забывай дышать. — напоминает Р Первый, мягко помещая налитый орган мальчику в рот. Стервятник прикрывает глаза и лижет твёрдое напряжение через мокрое бельё. Вкус смазки Ральфа на языке сводит с ума. Стервятник сжимает свой член правой рукой и дрочит, помня запрет на оргазм, а левой обнимает бёдра Ральфа, поглаживая его упругие ягодицы, оттягивая резинки и щёлкая ими по чувствительной коже. На каждый такой щелчок Ральф «наказывает» своего мальчика — толкается глубже и резче, сильнее тянет за волосы. Стервятник пытается сосать ему, но это чертовски неудобно из-за мешающего белья. Блондин царапает бедро папочки, привлекая внимание. — Они мешают. — говорит он, вытирая с губ слюну, когда Ральф вытаскивает член. — Можно я попробую без них? — робко спрашивает Стервятник.       Черный Ральф отзывается мягкой усмешкой: — Чуть позже, сладкий. — он тянет мальчика за волосы, укладывая лопатками на сиденье дивана и усаживаясь ему на бёдра. Стервятник спускает трусы Ральфа, освобождая томящийся под ними член. Он ещё больше, чем казался при прикосновениях. Он твёрдый и ровный, светлый, с налитой малиновой головкой. И он течёт Стервятнику на живот.       Ральф собирает смазку с живота блондина, осматривает свои пальцы и выносит вердикт: — Мокрые. — он смотрит на своего мальчика с выжиданием. — Оближи? — он приглашающе протягивает руку к лицу Стервятника, но в голосе скорее звучит скрытый приказ, чем предложение. Впрочем, ему и не важно. Большая птица вбирает в рот четыре пальца. Они входят в него, и он наконец-то ощущает натуральный вкус Ральфа у себя на языке — без привкуса ниток и тканей. Стервятник стонет и сосёт, двигая головой. Ральф поддерживает его под шею, чтобы тому было удобнее.       Ральф укладывается сверху и целует тощую грудь, пока мальчик играет с его пальцами, — спускается поцелуями к животу, слабо покусывает, лижет влажные отметины и игнорирует дрожь восхитительных бёдер и текущий член Стервятника, который то и дело толкается ему в грудь. Он оставляет на животе багровые засосы, кусает сильнее — чтобы оставить свои метки. Его мальчик сосредотачивается на даримых ему ласках и забывает, что у него во рту находятся пальцы Ральфа. Р Первый напоминает ему об этом, трахая ими его рот. Когда он вытаскивает пальцы, толстая нить слюны тянется за ними через всё тело Большой птицы. Ральф не обрывает её, позволяя тянуться к самому члену. — Папочка, — шепчет Стервятник, облизывая губы, — я хочу почувствовать тебя внутри. — напоминает он о своих желаниях. Ральф слезает с дивана, давая блондину принять удобную позу. Стервятник резво переворачивается на живот. Ральф ещё не забрался на диван, а мальчик уже ждёт его, воспроизведя позу, в которой они собирались начать.              Р Первый пристраивается сзади, меж широко расставленных колен, кладёт руки на покрасневшие ягодицы своего мальчика, мягко поглаживает большими пальцами и усмехается, услышав кошачье урчание. Он ведёт ладонями от поясницы к шее, надавливая — хочет, чтобы Стервятник прогнулся, принимая правильную позу. Мальчик подчиняется, утыкаясь лбом в подлокотник и вцепляясь в него пальцами. Ральф мягко берет его левую ногу и отставляет чуть назад, чтобы стопы блондина упирались в подлокотник на другой стороне дивана, затем повторяет то же с правой. — Так будет удобнее. — объясняет Ральф. Пару минут он гладит светлую спину, слушая напевное урчание мальчика, затем, шумно сглотнув, укладывает свой стояк ему на ягодицу. Стервятник застывает и, кажется, перестаёт дышать. — Не страшно? — усмехается, водя мокрой головкой по покрасневшей коже.       Стервятник медленно поворачивает голову, чтобы взглянуть на него помутневшими от желания глазами: — Хочу тебя внутри.       Этому взгляду невозможно противостоять. — Оближи. — Ральф подносит руку к губам Стервятника и проскальзывает за зубы двумя пальцами. Слюна блондина чуть сухая и вязкая — самое то для них. Ральф смотрит на умиротворённое личико Большой птицы, уложившей голову на подлокотник дивана, и, собрав во рту всю слюну, плюёт на пальцы, смачивая их как следует.       Он поглаживает вход подушечкой среднего пальца, смазывая его и подготавливая Стервятника к трению. Когда его вход расслабляется и немного раскрывается, Ральф мягко толкается кончиком среднего пальца. Через минуту он меняет пальцы, левой рукой раздвигая ягодицы и раскрывая вход чуть шире. Входит мокрым указательным на первую фалангу и крутит им, смазывая стенки. Бёдра Стервятника дрожат, глаза закрываются от удовольствия.       Когда слюна подсыхает, Стервятник ёрзает, ощущая дискомфорт и беспомощно оглядывается на своего папочку. Ральф смотрит на него из-под ресниц, наклоняется к ягодицам и пошло ухмыльнувшись, проводит языком по копчику. Стервятник стонет и изгибается, чтобы видеть всё, что папочка с ним делает. Ральф замирает языком прямо над колечком мышц, собирав во рту слюну, плюёт на возбужденную кожу. Это выходит до того пошло, что оба — и Ральф, и Стервятник, — стонут в унисон.       Ральф больше не может ждать. Он приставляет головку ко входу, водит по нему, собирая слюну и резким толчком входит. Его мальчик вскрикивает и сжимается вокруг него, поджимает пальцы на ногах и царапает ногтями подлокотник дивана. Ральф не даёт ему долго сдавливать себя, и начинает покачивать бёдрами, чуть-чуть выскальзывая и входя. Стервятник хрипит и скулит. Ральф входит чуть глубже и замирает, когда его мальчик вскрикивает.       Слишком громко.       Ральф рычит, выскальзывает из юного тела, которое рефлекторно подаётся назад в поиске утраченных ощущений, и хватает смятую бандану. Скрутив её, он поднимает голову Стервятника за волосы, заталкивает ему в рот тканевый жгут и на затылке завязывает в узел концы. Он входит снова — резко и грубо, и не тратит время на привыкание, — просто входит как можно глубже и почти выскальзывает. Ральф кладёт ладони мальчику на талию и тянет его на себя, насаживая глубоко и быстро. Стервятник плачет, стонет сквозь кляп и подмахивает бёдрами, лицом падая на распотрошенный диван и царапая его ногтями. Волосы липнут к лицу, глаза закатываются от смеси боли и удовольствия. Папочка трахает его так хорошо, что все проблемы отправляются в сундук, запираются и выбрасываются в Тихий океан.       Когда горячая головка задевает узелок простаты, Стервятник кричит в свой кляп и резко подаётся назад, насаживаясь на член папочки. Он чувствует, что уже очень близок к черте, смотрит на свой подрагивающий член — тот истекает спермой, хоть Стервятник ещё и не ощутил прелести оргазма. Блондин нащупывает руку Ральфа на своём боку и сжимает, легко царапая ногтями — привлекает внимание.       Ральф смотрит на него и по лицу понимает: — Хочешь кончить? — спрашивает он. Стервятник отчаянно кивает, плача. — Я тоже. Можешь сделать это, когда я наполню тебя. — говорит Ральф. Большая птица пищит, но кивает. Стервятник рад уже тому, что ему разрешили излиться. Дело за малым — продержаться с большим членом папочки глубоко в заднице.       Он старается расслабиться, чтобы папочка входил не так болезненно, и напевно урчит, когда болезненность отступает, оставляя лишь наслаждение. Ральф трахает его длинными, глубокими и размашистыми толчками. Он растянул Стервятника достаточно, чтобы полностью выскальзывать из него и входить в чуть раскрытое для него колечко мышц без значительного сопротивления. Ральф часто задевает узелок простаты, и Стервятник, всхлипнув, поджимает пальцы на ногах и напрягает живот, потому что чувствует, как сперма резко приливает к головке.       Ральф издаёт протяжный стон и, сделав ещё три глубоких хаотичных толчка, кончает глубоко внутри блондина, и не прекращая двигаться в нём. Ощутив внутри влажное тепло, Стервятник вскрикивает и, сжав свою головку в кулаке, обильно кончает на горчичное сиденье.       Ральф переворачивает обмякшее тело на спину и укладывается рядом, целуя вспотевший лоб. Горячая сперма вытекает из Стервятника сразу с двух сторон — из только что оттраханной папочкой задницы, которую поглаживают пальцы Ральфа, и из не прекращающего подрагивать члена. — Ты как? — Ральф привлекает его к себе, укладывает светлую голову себе на грудь, и Стервятник наконец может услышать его грохочущее сердце. — Охуенно. — отзывается мальчик осипшим голосом. — Ральф? — М-м-м? — Мы… сможем повторить? — робко спрашивает блондин и пылает скулами. Ральф ощутимо напрягается под его руками. — Не завтра! — спохватывается Стервятник, подрываясь и успокаивая своего папочку. — Может, даже не на этой неделе… — он хмурится, ощущая болезненное жжение в заднем проходе. — Но когда-нибудь?       Ральф молчит, смотрит на него привычно тяжелым взглядом, затем притягивает обратно к себе, укладывает на грудь, ласкает ладонью спину, успокаивая.       Стервятник засыпает, притираясь щекой к горячей груди, а Ральф ещё долго смотрит в потолок, переваривая события этой ночи.       Хочется курить.       Может, однажды. Может, когда ты станешь старше. Может, когда я уйду отсюда, то это будет моим прощальным подарком. Может, через много лет, когда мы в следующий раз встретимся, уже в Наружности. А, может, никогда.