Дикая роза или дело №83

— Видок, конечно, не шибко симпатичный, — следом за этими словами, что звучат довольно равнодушно, на подмёрзший воздух вылетают клочья сигаретного дыма, поднимаются выше и уже у тонких ветвей деревьев начинают развеиваться. — Что свидетели говорят? — малозаинтересовнный взгляд падает на совсем зелёного парня, для которого это дело стало, вероятно, первым. В глазах Хуберта виднеется тревога, он делает мелкий шаг назад, выдыхает с небольшой дрожью и осматривается на трёх испуганных мальчуганов в стороне. — С их слов, шли они сюда жаб половить, пришли — а тут...тело. Побежали по вот этой тропе к своей деревне, — махнул рукой чуть левее от себя, — там уже родителям рассказали, ну а они передали к нам. Кенни садится на корточки около плеча уже мёртвой девушки. Судить о ее возрасте сложно, но мужчина не дал бы ей больше тридцати. Светлые волосы выше плеч, довольно густые, что относительно редко, кожа светлая, бледноватая, телосложением тощевата, одета хорошо и одежда цела, да и так посмотреть — никаких проблем, только вот лицо, больше похожее на мясной гуляш, слегка напрягает. Носа не видать, даже если от кости что и осталось, то среди шматков мяса тяжело так сразу найти. В глазницах почти нет следа от глазных яблок, кроме растекшегося стекловидного тела вперемешку с кровью. Тёмно-багровое пятно, расстелившееся на траве вокруг головы, приманивало к себе насекомых, так что не первой свежести труп начали потихоньку обгладывать пара чьих-то личинок. Смердящие мозги вперемешку с мышцами ошмётками разлетелись в стороны, а жёлтые волосы налипли к некогда лицу. Но самым интересным в этой жутковатой картине всего одна деталь — роза в зубах. Точнее там, где когда-то были зубы. Точно такие же розы растут в шагах пятнадцати отсюда ближе к тени. Мужчина оборачивается через плечо и смотрит на взволнованного паренька крайне сомнительно. — Че это они её к нам пихнули?.. Тот сглатывает. — Ну... Неподалёку возникает предельно спокойный и ровный голос, на который оба оборачиваются. Траут привычно для себя смотрит в какую-то дальнюю точку, кажется, на ствол дерева с другой стороны пруда. — Сейчас куча грабежей, другие отряды заняты. Тем более тут убийство не совсем типичное, — до последнего не желая отводить глаз с намеченной точки, девушка подносит ко рту ладони и чуть дышит на них, отчего образуется полупрозрачный пар, потирает между собой. Кенни не особо довольно поднимается на ноги, делает последний затяг сигареты, после чего кидает окурок в юную трясину у самого берега. Траут переводит внимание на мелкий потухший остаток сигареты, что краем уже стал плавно погружаться в грязь. Медленно, совсем медленно он тонет в этой печальной, почти безжизненной землистой массе, вокруг которой проросла пара тонких травинок, затонули несколько насекомых, от которых почти ничего не осталось на поверхности. Звуки тяжёлых шагов по влажной траве долетают до испуганных деревенских мальчиков, что кучкой стоят поодаль от пруда вместе с лейтенантом Дёницом, сурово заполняющим протокол. Дёниц уже будет поопытней — как работать знает. Допрашивать, выслеживать, убивать — это он умеет. По служебному пути идёт уверенно, дорос до офицера он довольно быстро. В целом парень перспективный, несмотря на вполне неплохую внешность и молодость тела, любовные похождения ещё ни разу работе не мешали. — Погибшую знаете? Имя, фамилию, место жительства, семью? Хотя бы что-то. — оторвавшись от записи, парень вскидывает широкую бровь и глядит из-под неё же сероватыми глазами на зашуганных ребят, что молчат намертво. Шустро закатив глаза, лейтенант вздыхает и всецело отрывает взгляд от листа, выпрямляясь. Расслабив острое лицо, чуть склоняет голову набок, после чего пробегается глазами по каждому. — Слушайте, вас тут никто сажать не собирается, не переживайте. Чем больше молчать будете, тем дольше мы будем искать того, кто это сделал. А пока ищем... — Шанс вашей смерти будет возрастать, — оканчивает фразу Кенни. — Здорова, Курт. Молчат? Протянув мужчине руку, парень вновь вздыхает. — Ни в какую. Сказали, как нашли, а дальше — тишина. Тряхнув головой, Аккерман подходит к тройке с бледными от ужаса лицами, почти такого же цвета, как и выцветшая, местами драная одежда на них, наклоняется пониже, так как те ему чуть выше пояса, кладёт уж больно большие ладони на плечи по краям, и тихо, будто говорит что-то такое, что кроме них четверых никому нельзя слышать, повторяет вопрос. Светлый паренёк прямо напротив него даже глаз не может поднять, только больше сжимается, всем видом давая понять, как ему хочется отсюда удрать. Парень, что очень напоминает каштан: и цветом волос, и челкой "под горшок", быстро бросает взор на мужчину, затем на ладонь у себя на плече и, поджав губу, отводит взгляд куда-то под ноги. Спустя где-то минуту ожидания капитан получает ответ от, видимо, самого смелого в компании русого паренька на вид чуть постарше этих, лет девяти, и тот — отрицательный, к сожалению. После к нему присоединяются и оставшиеся два. Разочарованно хлопнув им по плечам, мужчина отходит в сторону. — А столько было интриги, м-да... Траут! — восклицает, подходя ближе, и, заметив девушку с нулевым интересом к происходящему, раздражается ещё больше. — Куда ты там пялишься? Кенни подходит впритык и встаёт чуть ли не на её место, смотря в ту же точку, дабы узнать, что же там такого интересного она нашла, когда в паре шагов ошмётки мозгов на траве валяются. В довольно тёмных зарослях нецветущих кустарников и тонких, молодых деревьев нет ничего и никого — пусто. Ни убийцы, ни бабки, что по грибы пошла, только... Он всматривается повнимательнее в ствол одного из деревьев: узенькое дупло, которого в такой среде не заметить, смотрит прямо в их сторону, точнее прямо на них оттуда смотрит что-то. Что-то мелкое, вытянутое, и, кажется, перевернутое. Чертыхнувшись, мужчина подбирает ближайший небольшой камень с холодной земли и кидает через весь пруд в дерево. Камень довольно громко ударяет почти что у корней — животный крик слышится с той стороны, сопровождаясь хлопками крыльев. Не так давно дремавшая там летучая мышь стремительно покидает свое пристанище, скрываясь ещё глубже в зарослях, оставив после себя писк в ушах и лёгкий испуг у Хуберта, что всё ещё стоит на месте и не знает, чем ему заняться. — Чёрт с ней, с этой херотой летучей. Траут на это заявление только вздыхает и чуть отворачивает голову в сторону, закатывая глаза. В паре шагов от нее стоит потерянный товарищ, взглянув на которого она, будто бы проявляя сопереживание, молча поворачивается к капитану — это всё, что она может для него сделать — не сверлить глазами, наполненными долей презрения. Нет, ей нет до него дела. Просто сейчас он не полезнее той девушки, что мирно лежит правее них около воды. Тем временем Кенни уже стоит у своей лошади в паре мгновений от того, чтобы на нее взобраться. Уложив на её белую холку ладонь, он чуть хлопает по ней, на что животное только машет сероватой головой и чуть ведёт по земле подмерзшей ногой. Постояв так немного, он уже обратил на себя достаточно внимания, после чего начинает сердито забираться в седло. — Берт, — прокашлявшись, ставит вторую ногу в стремя, — дуй-ка в ближайшее поселение и поспрашивай народ. Может, кто её знал. — бросив раздраженный взгляд на Траут и махнув головой в сторону её коня, он негласно отдает приказ на него сесть, так как тут ей оставаться смысла нет. Затем глаза бросаются в сторону Дёница, который вполне довольный собой сворачивает лист с показаниями. — Курт, ты свое дело знаешь. Мы в центр. Медиков вышлю, пусть её пакуют. С ними потом и уедите. Грубые ботинки несильно ударяют лошадь по бокам, и она, фыркнув, послушно начинает шагать. По туманному воздуху раздаются плавные, еле слышные постукивания копыт о мокрую траву. Чуть отъехав, Кенни легко тянет поводья на себя, притормаживая. — Курт, — присвистывает, — только Берта дождись. А то он не найдется, бедолага. После этих слов, мужчина вновь ударяет лошадь по бокам, и она, набирая скорость, скачет вперёд. Карвен же напоследок бросает равнодушный взгляд в сторону тела и устремляется следом.