Не желаете ли чаю

— Не нужно было меня встречать, это лишнее. — Ну что ты, я всегда рад… — Я прекрасно добираюсь сама, просто не хотела превращаться на виду у всех. — Как бы ни было, но — вот он я, и готов отвезти тебя, куда пожелаешь, — Элронд держал двух лошадей в поводу, ветер с моря трепал его темные расплетенные волосы, одет он был, как для путешествия. Он улыбнулся матери. Несмотря на улыбку, взгляд его все же остался напряженным, тревожным. Эльвинг как будто не замечала этого, она сосредоточенно оглядывала пустынный берег, на который прилетела птицей, смотрела вдаль — туда, где высились мачты кораблей в гавани Альквалондэ и дальше, на холмы и подножье гор. — Ты можешь проводить меня, но только до пригорода Тириона. — Но зачем тебе в Тирион, ты ведь никогда раньше… — У меня дела. Элронд промолчал. Они так и ехали молча, пока не показались предместья города, откуда Эльвинг отправилась дальше одна. Она знала, где это, потому что как-то уже прилетала — посмотреть. Но верхом добираться вышло дольше, чем хотелось. Эльвинг уже начала терять терпение, когда после бесчисленных улиц дорога повернула опять за город и она, наконец, увидела большой, увитый плющом дом среди деревьев. Невысокая каменная изгородь, ворота закрыты, но не заперты — спешившись, она зашла во двор. Об этом не знал еще совсем никто. Никто, кроме Валар, разумеется. Конечно же, Ульмо узнал все от Ирмо, а тот от Намо. Конечно, сразу по секрету новость узнала Уинен. И тут же шепнула, по секрету, Эльвинг — шорохом волн по ракушкам, обрывками пены на песке. Но Эльвинг поняла ее прекрасно. Ее враг появился на пороге дома — будто нарочно ждал там, за дверью. Вышел и уставился на Эльвинг, со странным выражением на лице. Эльвинг смотрела на это бледное, с едва видными веснушками лицо в обрамлении копны рыжих волос, рыжеватые брови и ресницы над светло-серыми глазами, тонкий хищный нос, тонкие губы — он был отвратителен, противен ей весь, от макушки до подошвы сапог — в нелепой белой рубашке со слишком короткими рукавами, в зеленых, похожих на пижамные, штанах, и почему-то — в дорожных сапогах. Отвратительный, безвкусно одетый и явно ни капли не раскаявшийся в содеянном. Эльвинг почувствовала, как от этого взгляда ей делается дурно. Перед глазами был уже не дом среди старых деревьев… Будто снова он возвышается перед ней в дыму, запятнанный кровью, страшный, а позади него расплывается багровое зарево пожара. Позади него их воины держат ее детей, а рядом стоит второй, и у того кровь даже на лице. Это он убьет детей, если она не отдаст им Камень? Или даже если отдаст. Нолдор не честнее Моргота… Так же мало думают о соблюдении слова. Эльвинг вдруг поняла, что они уже обречены, уже мертвы — все трое. Вот только — награждать врагов еще и Камнем за это… На подгибающихся ногах она сделала несколько шагов назад, замерла над бездной. Губы врага двигались, он что-то говорил. Она глянула в глаза детей — в последний раз, а потом — в свинцовые, больные глаза феаноринга. И сделала еще шаг назад — увидела, как эти глаза расширяются, исполняясь ужасом. О да, это была победа! Торжество притупило страх в ее последний, бесконечно долгий миг. А потом она впервые летела, едва веря. И только тонкий, отчаянный голос ребенка, закричавшего тогда, воспаленной занозой веками ныл где-то глубоко внутри сердца. «Nana!» Это точно был Элронд. Взрослый, он так выверен и тактичен, а его «мама» больше похоже на титул, кажется. И этого уже ничто не изменит. Благодаря вот, ему! Не сводя с него взгляд, она шагнула на дорожку, ведущую к дому. Враг удивленно поднял рыжие брови. — Не делай вид, что не знаешь, кто я. — Я знаю, кто ты. Но не знаю, зачем ты здесь. — Зачем?! Ты убил моих родителей и братьев, разрушил и сжег мой дом, сжег мой город, забрал моих детей. Как ты думаешь, зачем я здесь? — Чего же ты хочешь? — тихо спросил он. Действительно, чего! — Верни мне то, что я из-за тебя потеряла! Верни. Мой город, мою юность, моих детей. Верни мне мою жизнь. Можешь это сделать? Враг смотрел, сдвинув брови. А потом так же тихо, но отчетливо сказал: «Нет.» — Тогда почему. Почему ты — жив? Как ты смеешь… — Майтимо! Я заказала еще рубашек по твоим меркам, их пошьют очень быстро, всего пару дней… И штаны тоже, между прочим, а то это ведь ужас какой-то. Готовую одежду на тебя найти намного сложнее, поверь! — из боковой калитки, незаметной среди одичавших кустов роз, во двор зашла улыбающаяся рыжеволосая эльдэ. «Нерданэль», — раздраженно подумала Эльвинг. Маэдрос натянуто улыбнулся матери, а она проследила за его взглядом, и они уставились на Эльвинг уже вдвоем. «Как же это чудовище похоже на нее», — невольно подумала Эльвинг. Звук копыт скачущей галопом лошади появился вдалеке, он нарастал, приближаясь, и через несколько мгновений всадник оказался рядом с домом. Элронд спрыгнул с коня почти на ходу. — Ты обещал не провожать меня! — Я не провожал. Прости, но я… Элронд, не закончив фразу, застыл, глядя на порог дома. Посмотрел на Эльвинг, а потом — снова туда, на них. И с трудом — это было видно — совладав с собой, он приложил руку к груди в приветственном жесте, чуть склонив голову. — Эле…рондо? — тихо спросил Маэдрос с какой-то беспомощной, хрупкой надеждой. Эльвинг поняла, что все окончательно пошло прахом примерно в тот же момент. Еще за миг до того, как Элронд, наплевав на все приличия, едва не снес плечом створку ворот и в несколько быстрых шагов оказался рядом с феанорингом. — Маэдрос, — выдохнул он, и рыжий схватил его. Сгреб в охапку обеими руками и закрыв глаза, уткнулся лицом в его макушку. Да как же так. Стоила ли ее бессмертная судьба того, чтобы дожить до подобного! Эльвинг смотрела, как Маэдрос, отпустив Элронда, восхищенно оглядывает его с головы до ног и улыбается. Как Нерданэль провела по щеке ладонью, явно вытирая слезу. Ей и самой хотелось расплакаться, но совсем по другой причине: Маэдрос забрал ее сына. Снова, навсегда. Взял в плен, из которого его уже не освободить. Как же так… Только гордость помогла ей сдержать слезы. — Ты ведь не меня ждал, да? — улыбнулся Маэдрос Элронду. — И тебя, тоже! Я тебя тоже очень ждал. Но только совсем не надеялся, прости. Кого же он ждал тогда, что так мчался сюда. Того, второго, убийцу? Даже так. У них был когда-то долгий, трудный разговор обо всей этой истории с воспитателями-феанорингами, из которого Эльвинг сделала для себя весьма печальный вывод. А сейчас она сама невольно стала причиной их встречи. — Я подумал — вдруг корабль пришел, а я не знал. Корабль, лодка, орел Манвэ — что угодно… Я поэтому. Маэдрос в ответ, скривив болезненную гримасу, покачал головой отрицательно. Эльвинг раздраженно выдохнула: ну да… Проводить он ее приехал, как же. Вызнать новости об этих, скорее. — Хм. Надеюсь, я вам не мешаю, — заметила она, не скрывая яда в голосе. — О, прости! — Элронд обернулся, — Мама, это… Впрочем, вы знакомы… Госпожа Нерданэль — леди Эльвинг, моя мама, — принялся знакомить их со светским видом. — Не надо, прошу, — сказала Эльвинг. Она вздохнула — этот обмен любезностями пора заканчивать. Поискала взглядом лошадей. — Но… Что же мы стоим так — на пороге, у ворот — это так неправильно. Не лучше ли зайти в дом. А еще лучше, останьтесь на ужин, или хоть — просто на чай? — сказала вдруг Нерданэль, — Майтимо, ну что ты стоишь, иди ставь чайник. И пирог! Есть же пирог у нас. Пойдемте. Эльвинг? Нерданэль уставилась вопросительно, с улыбкой, и Эльвинг пришла в некое замешательство — рыжеволосая эльдэ действительно намеревалась угощать ее пирогами? Что?.. — Мама? — радостно поддержал это безумие Элронд. — Я не… Элронд, зачем это… Эльвинг чувствовала, как краска заливает щеки, даже уши, Эру, какой кошмар. Они серьезно?.. Элронд принялся благодарить Нерданэль — рассыпаться красивыми фразами, которые можно было расценить и как согласие, и они же пригодились бы в случае отказа. Смятение Эльвинг было слишком очевидным, и Нерданэль, шагнув к ней, сказала: — Эльвинг, милая, я вовсе не прошу тебя простить моего сына, но, по крайней мере, мы ведь можем просто выпить чаю, как культурные эльдар? Полуэльдар, — добавила, посмотрев на Элронда, а затем, подумав, — О, ну, или кто бы мы ни были? — улыбнулась несколько смущенно. Она была совершенно искренней, эта аманэльдэ, пережившая столь многое и не видевшая ничего такого в том, чтобы усадить за один стол жертву и палача, которым являлся ее сынок. Эльвинг нервно выдохнула. Что ж. Она вовсе не безмозглая невоспитанная девчонка, какою ее здесь, скорей всего, представляют. Она высокого королевского рода, она правила городом, сражалась, пожертвовала всем, она выбирала судьбу перед Валар! И уж ей-то хватит сил и самообладания на чаепитие в компании Маэдроса, ему же назло. — Да, конечно. Благодарю, — Эльвинг подчеркнуто учтиво кивнула. Затем, обратившись к удивленному Элронду, сказала ему: — Ну, пойдем? Ты, я вижу, не против. — Да-да, я… Элронд, подойдя, подал ей руку.

***

Стол в мрачноватой гостиной был явно рассчитан на целую толпу — не то гостей, не то прежних обитателей этого дома. — Я накрою в гостиной! — из кухни громыхнул голос, заставивший Эльвинг невольно вздрогнуть. — Майтимо, не ори. Ты пугаешь гостей. — Я просто сказал… Чашки из тонкого узорного фарфора, дымя ароматом трав, стояли на таких же тоненьких блюдцах, огромные ручищи, только на три четверти закрытые короткими рукавами с несходившимися на веснушчатых предплечьях манжетами, аккуратно расставляли на столе хрустальные розетки с вареньем кровавого цвета. Какая ужасная ирония. — И пирог у нас тоже с вишней… Нерданэль уселась напротив гостей, рядом со своим сыном и это было единственным, чему Эльвинг была здесь рада. Маэдрос взял большой широкий нож и потянулся им к пирогу. Да они издеваются… На мгновенье встретившись с Эльвинг взглядом, он отложил нож: — Но может, лучше ты, аммэ. Глядя на чашку с травяным чаем, Эльвинг ждала, что вот сейчас Нерданэль начнет рассказывать нелепости о детстве своих сыновей, или только о Маэдросе, пытаясь создать видимость некоего семейного вечера, и это было ей заранее неприятно. Время умилительных историй — как она мысленно уже прозвала это. Из-за Нерданэль она не успела высказать всего, что собиралась, и это ужасно злило. Маэдрос все же приоделся за стол, напялив поверх рубашки безрукавку, которая тоже на нем не застегивалась. Чашка с цветочками в его руке смотрелась абсурдно. Нерданэль, задумавшись, помешала серебряной ложечкой в чашке. — Дети Арьо возродились… — Да. — Ну, Артанис прибыла с Элерондо, — она улыбнулась, — у Анайрэ дела хуже. Маэдрос кивал головой, осторожно отламывал крошки от кусочка пирога и потом жевал их бесконечно долго. Иронично, если Валар вернули ему руку, но забыли про зубы… Эльвинг едва заставила себя сделать глоток чая ради приличия. Элронд принялся за пирог без тени смущения, с энтузиазмом. — Аракано вернулся, а потом Турьо и Эленвэ. И недавно совсем — Ириссэ. А Финьо нет. И Ноло. — Да… Они там — Финьо не хочет дядю оставлять, а тот вцепился в отца, вот и сидят. Когда Намо объявил мне свою волю, я тоже пытался возражать, но явился атто и сказал… Я потом скажу, что, — добавил Маэдрос, смущенно глянув на Элронда и чуть покосившись на Эльвинг. Ну надо же. Этот эльф способен смущаться. И более-менее пристойно вести себя за столом… Нерданэль вздохнула: — Кроме того, Анайрэ обиделась на Ноло, что он не взял ее в Исход. Хотя дети сто раз говорили ей, что там ничего хорошего не было, но она упорно считает — это он нарочно, чтобы избавиться от нее — кровь Финвэ, видите ли. А в Эндорэ якобы тайком завел себе другую… И теперь ему стыдно выходить… — Глупости! — возмутился Маэдрос, — Дядя очень тосковал по ней — Финьо говорил, да и все знали. — Вот! Скажешь ей, когда пойдем к ним. Пойдем ведь? — Как пожелаешь, но вряд ли там будут сильно рады… С этим Эльвинг не могла не согласиться. — Ну что ты, конечно будут. Анайрэ считает, что дети выгораживают отца, а тебя уж никак нельзя заподозрить в предвзятости, тебя она послушает. Элерондо, скажи хоть ты! Ты женатый эльда, отец троих детей, и понимаешь, как это важно — сохранить семью… Маэдрос удивленно глядел на Элронда: — Дети? Трое?! — И внуки, — улыбнулся Элронд, — Сыновья — близнецы, остались править в Имладрисе и… присмотреть за сестрой, пока она… есть. — Есть? — осторожно переспросил Маэдрос. — О, видишь ли, — Элронд, сделав паузу, с заметным усилием продолжил, — Арвэн избрала ту же судьбу, что и Лютиен. Ее избранником стал мой воспитанник — человек, далекий потомок Элроса. И — как я ни старался — изменить ее решение не смог. Я даже — не поверишь, хоть Эстель и был мне дорог как сын, но я… дошел до того, что отправил его, подобно прапрадеду… Не за Камнем, конечно, не подумай, — Элронд грустно усмехнулся, — Вернуть законный трон. Он выполнил условие… Келеборн остался и тоже присмотрит за внуками. Ну и мой военачальник, конечно — Лаурефиндэ, ты его можешь помнить по Первой Эпохе. А за ними всеми, подозреваю, там присматривает еще кое-кто… Элронд замолчал и повисла довольно тягостная тишина. Которую вскоре нарушила Эльвинг: — Ты мне не говорил, я не знала, — сказала она, — об условии, которое поставил зятю. — Ну, тут мне хвалиться особо нечем, — грустно ответил Элронд. — Я безмерно сожалею, Элерондо, — сказал Маэдрос. И Эльвинг не выдержала: — В самом деле? С трудом верится, Маэдрос. — Почему?.. — Потому что это мой сын и моя внучка! А ты и детей моих едва не погубил! — Да с чего ты это взяла — «погубил»?! Да у нас кроме них и родни не оставалось уже почти — потомки Нолофинвэ, Турукано, родная кровь! Еще и дети… — А зачем тогда ты притащил их туда?! — Для обмена. Я думал — ты испугаешься и отдашь Сильмарил. — Ну, допустим, испугать у тебя получилось, — мрачно подвела итог Эльвинг. Элронд приобнял ее за плечи. — О, я думаю, самое время попробовать моей настойки на травах! — Нерданэль бодро подхватилась и появилась бутыль из темного стекла и пузатые бокальчики, — Я одно время увлекалась целебными травами… Это намного крепче вина поэтому надо осторожно, можно добавить в чай, Эльвинг? Эльо, попробуй так, интересно, угадаешь ли травы? — Несколько видов мяты… Мелисса, лаванда, хвоя? Ромашка, что-то горькое — совсем немного… — Полынь. — О! — Там еще много чего, я потом запишу тебе рецепт. — Благодарю. Знаешь, а кстати, им с нами пришлось нелегко, мы с братом были тем еще приобретением, — улыбнулся Элронд матери. — Что ты. Вы были прекрасными детьми. По сравнению с… ладно. Конечно, иногда вы и творили немыслимое, — заметил Маэдрос. — Это когда, например? — возмутился притворно Элронд. — Ну, вот, когда вы решили строить свой скрытый город — в лесу, и вас все искали. И когда играли в спасение со скалы на стене крепости, но повезло, что оба захотели быть Финдекано Астальдо, подрались и не успели залезть высоко… Элронд закрыл лицо рукой. — Еще пару раз дрались между собой, один раз — на мечах. Эльвинг невольно ахнула. — Но мы успели растащить. А как-то, сразу вдвоем — заболели, — трагично завершил Маэдрос. Элронд засмеялся: — До сих пор помню, какие у вас были лица… — Хм, смешно ему. Да мы тогда… Кано уже начал Эстэ звать! Отвары и травы не помогали, так же и целебные песни — я не знал, что делать. — Ты ту эльдэ привез из леса! Это было нечто. — Лаиквэнди сказали — она их лучшая целительница. — Вся в перьях и шнурках с костями, целый вечер выла над нами, жгла дурно пахнущую траву в оленьем черепе, — сообщил Элронд ошеломленным Нерданэль и Эльвинг. — Но — помогло же, — подвел итог Маэдрос. — Шутишь, это шарлатанство чистой воды, я потом интересовался специально. Просто наши роар перебороли простуду с помощью лихорадки, вот и все. — А мы ей денег дали. Лошадей еще. И у Кано она утащила перстень, прямо с руки, он только потом заметил… — А это — магия, — заключил Элронд, поставив бокал. Он смотрел с интересом, — Чем теперь собираешься заниматься? — Думаю, кузницей пока. Заходил туда сегодня. — О, ты был в кузнице отца! Милый, там ведь такое творится… Я, если честно, даже ни разу не прибиралась там, еще с тех пор как… Так что, даже не представляю. Все в таком состоянии — пожалуй, легче построить новую, хаха! — Нерданэль несколько деланно засмеялась, пытаясь сгладить неловкость, — Да и зачем тебе? Проснулось вдохновение, все же? Талант мастера — я так и знала, — она умиленно всплеснула руками. — Не то, чтобы… — Маэдрос задумчиво покрутил чашку, — Но, надо же начинать и работать уже. Нерданэль посмотрела удивленно: — В отцовой кузнице… В память о нем? Или, зачем? Маэдрос пожал плечами, улыбнулся: — Просто, чтобы жить. Было на что. У меня как раз две руки опять. Удобно. Да и учиться не надо заново — кузнечное дело я помню. Наведу порядок там… — Майтимо, — у Нерданэль лицо стало таким, будто она хочет объяснить что-то маленькому ребенку, — я, конечно, не вправе тебе указывать, ты можешь — если уж так желаешь — быть кузнецом, ювелиром, да хоть скульптором, ахах, — она посмотрела на гостей, приглашая оценить шутку, — но… Видишь ли, все это ты можешь делать ради развлечения, разве что… Тебе не нужно работать в кузнице, чтобы было на что жить, ведь ты сейчас — глава старшей ветви потомков Финвэ, и как главный в нашей семье, владеешь всем, что принадлежит твоему отцу, а это — даже сложно сказать, сколько. Включая земли, недвижимость, значительную часть сокровищ нолдорана, между прочим — утраченный в этих ваших Серединных землях титул не имеет отношения к наследству здесь, думаю, дядя Арафинвэ будет безумно рад тебя видеть! К тому же, это и довольно обширные владения на севере, вместе с замком Форменоссэ — пришедшим в запустение, но восстановленным недавно любителями исторических реконструкций. Само собой, так же и процент со всех изобретений Феанаро, которые используются и копируются повсеместно… Нерданэль улыбнулась напряженно глядевшему на нее Маэдросу. — Не смотри так, милый. Ты всего лишь — невероятно, сказочно, просто неприлично богат. Но, конечно, в этих ужасных Чертогах можно и о чем угодно позабыть… — она, будто извиняясь, посмотрела на ошарашенно молчавших Элронда и Эльвинг. — О… — Маэдрос поставил чашку на блюдце, несколько раз моргнул, — Это… хорошо. Отличная новость. Но, пожалуй, мне будет сложно, сразу вот так. Понадобится кто-то — помощник, чтобы разобраться со всем этим. Он посмотрел вопросительно на Элронда и тот расплылся в широкой улыбке. В который раз за сегодня Эльвинг едва верила своим глазам. — Элронд! — она возмущенно тронула сына за локоть. — Мам, ну что ты, ведь знаешь — деньги, наследство, эта хозяйственная волокита, столько забот, бумаги — я просто обязан. Не могу же я оставить своего уважаемого воспитателя в столь сложный для него момент. Элронд сделал обеспокоенное лицо, а обернувшись к Маэдросу, снова радостно ухмыльнулся. Эру, да они едва не подмигивали друг другу! — Невероятно, — выдохнула Эльвинг. — Да, я тоже едва поверила сначала, — сказала задумчиво Нерданэль, — когда узнала. — А как ты узнала, аммэ? — спросил Маэдрос, вновь отпив из чашки. — О, такая история вышла, — Нерданэль, улыбнувшись, махнула рукой. Затем сделалась серьезной, — мне Аулэ сказал. — Вот как, — Маэдрос помрачнел, — Ты же встретила его случайно, не так ли? — Э-м. Да, конечно, почти. Но… не совсем. — Не совсем? — Маэдрос вопросительно поднял рыже-каштановую бровь. Вот теперь Эльвинг стало действительно неуютно. Она поймала себя на мысли, что ей совершенно не хочется знать продолжение веселой истории. Но просто встать и уйти было бы, пожалуй, еще хуже. Нерданэль вздохнула. — Видишь ли. Я… Да, я ездила к Аулэ! — заявила она, уперев руку в бок. — Давно? — Маэдрос, пристально глядя на нее, продолжал невозмутимо пить чай. Кроме него, никому больше пить не хотелось. — Вот знаешь, ты иногда… — Нерданэль покачала головой, — А еще переживал когда-то, что не похож на отца — да ты вылитый просто! — Если не желаешь, можешь не говорить… — Месяц назад. Ну а что?! Я обивала порог Намо столько веков подряд, и толку! А тут все решилось в один миг: «Не плачь, Махтаниэль, все будет, что ж ты раньше-то…», «А откуда я… может ты и видеть никого не желаешь…» Знаешь, никто не ждет там никакого исцеления фэар… Не столько, по крайней мере. Просто, всем удобно, чтобы все оставалось так, как есть. А ты знал? — Да. Маэдрос поднялся и шагнув к матери, встал рядом на одно колено, оказавшись все же выше, склонил голову к ее плечу. Она обняла его. — Что ты… Гости же. — А нам, кстати, уже пора, — сказал Элронд и они с Эльвинг засобирались. — Ну как вы сейчас поедете… полетите — темнеет уже. — О, нет! Вот это уж точно — нет, — решительно заявила Эльвинг. — Никто никуда не полетит, — объявил Элронд, — поедем ко мне, у нас тоже есть и чай и пироги. И Келебриан, которую ты, между прочим, видела всего два раза. Маэдрос на уход гостей никак не отреагировал, так и оставшись безмолвно стоять рядом с Нерданэль. Посмотрев на растрепанную косу у него на плече, которую он и не подумал переплести к столу, Эльвинг вдруг осознала, что у нее с Элрондом волосы тоже одинакового цвета. Правда, ей-то с сыном повезло намного больше.

***

В небе плыла тонкая ладья Тилиона, ярко сиял Эарендиль. Темный свод с бесчисленными звездами украсили белые росчерки звездных брызг, исчезавшие в море. Они ехали рядом молча, так же молча одновременно остановились, и Эльвинг долго смотрела вверх. — Элронд, я… Не могу простить. Ни их, ни себя. Возможно, никогда… — Никто и не требует этого. Эльвинг пустила коня шагом. — Не понимаю, как за столько лет никто из этих эльдар не поинтересовался, почему они до сих пор в Чертогах. И что будет дальше, каково будет их положение, когда возродятся? Как странно. — Знаешь, почему людей не берут в Благой Край? — спросил Элронд, вновь поравнявшись с ней. — Хм, дай подумать… Они смертны? — усмехнулась Эльвинг. — Не только. Вот эльдар — они величественны, иногда непостижимы, как звезды, как все, что вокруг, как мир, к которому привязаны — Арда. И так же просты, и принимают все, как есть. А люди… Люди порой задают слишком много вопросов. Эльвинг засмеялась: — Точно… И как ты додумался до такого. — Это не я. — А кто? — О, один король сказал мне. Эльвинг нахмурилась: — Только не говори, что король нолдор. — Нет, что ты. Он правил людьми.