Самый обычный секретарь

      Было нечто умиротворительное в вечерней тишине библиотеки. Хотя Дом Даэны всегда полон пытливыми умами, что жаждали новых знаний или же запечатлённых на бумаге подтверждений их гипотез, в залах самой большой в Тейвате библиотеки, как правило, сохранялось почтенное безмолвие.       Аль-Хайтам ценил это место.       Перелистнув прочитанную страницу, увлекшей его книги, он на мгновение поднимает глаза, решив насладиться этим моментом спокойствия. Перед ним внимательно изучает книжные полки Джафар, но ученый делал это столь тихо, что Аль-Хайтам осознал его присутствие рядом с собой только сейчас.       Спокойная компания. Чудесное время. Если бы ещё можно было принести в библиотеку чашечку кофе…       — Так это ты секретарь Академии? — требовательный голос, обращённый к нему со стороны, становится для Аль-Хайтама неожиданностью. Однако он не поворачивает головы, предпочитая вновь обратить свой взгляд к книге в руках. Его рабочий день закончился полчаса назад. Академия также не давала ему никаких сверхурочных поручений, и сам он не назначал никому встреч.       К тому же, у него нет привычки отвечать на столь очевидные вопросы.       — Я разговариваю с тобой, — вновь обращаются к нему, только уже более раздражённо. Аль-Хайтаму приходится остановиться посреди предложения, чтобы начать читать его заново, поскольку голос отвлекает.       — Эй, ты не можешь вот так просто меня игнорировать!       Это напоминает ему о его незадачливом соседе по дому, и он тяжко вздыхает, потому что вся концентрация мгновенно теряется. Пытаться продолжать чтение сейчас – дело гиблое и неудовлетворительное.       Он ловким движением захлопывает книгу в руке, запомнив страницу и строку, на которой остановился, и обращает всё своё внимание к… раздражённому студенту Вахумана. При этом лицо молодого человека ему очень знакомо.       — А, Мастер Шляпка, — произносит Аль-Хайтам ровным тоном. Студент мгновенно сжимает руки в кулаки, вместе с тем сминая листы бумаг, которые он держит.       — Не смей называть меня так! — рычит его собеседник. — Это идиотское прозвище дала мне ваша Властительница Буер, это не моё чёртово имя.       — Хорошо.       По правде говоря, ему нет никакого дела до имени этого человека. Он просто хочет, чтобы тот поскорее оставил его в покое.       — Мой, так называемый, профессор требует, чтобы ты подписал мою работу. Только после этого он соизволит на неё взглянуть.       Не Мастер Шляпка тут же протягивает ему смятые листы бумаг, которые от и до были исписаны ровным каллиграфическим почерком. Что, несомненно, красиво, Аль-Хайтам может это оценить. Однако, он не заходит дальше быстрого взгляда на предложенную ему работу.       — Мой рабочий день начинается завтра в девять часов утра и заканчивается в шесть часов вечера. Также есть перерыв на обед с двенадцати до часу. Можете зайти и оставить её в положенный для этого промежуток времени.       Студент буквально скалит на него зубы, внезапно оказываясь ещё ближе. Молодой человек рычит ему в лицо:       — Но ты прямо здесь и сейчас! Просто поставь свою дурацкую подпись, чтобы я уже смог покончить с этим глупым фарсом!       — Мой рабочий день уже закончен. Я не стану проверять вашу работу.       — Это дело пары секунд, — разъярённый студент от досады машет смятыми листами перед его носом. — Бумаги прямо перед тобой, здесь даже есть перо с чернилами.       — Чтобы утвердить вашу работу, мне необходимо проверить правильность её оформления. Своей подписью я ручаюсь за качество структурирования материала, который вы подготовили. Это не дело пары секунд.       Не Мастер Шляпка кипит перед ним, стискивая зубы. Тем не менее, он больше не спорит, так что Аль-Хайтам, похоже, добился успеха в своём объяснении.       — Увидимся завтра, — спокойно говорит он, а затем встаёт с кресла и покидает Дом Даэны, оставляя раздосадованного студента позади. Если ему повезёт, он ещё сможет продолжить чтение у себя дома.       На следующий день ровно в девять часов утра раздаётся настойчивый стук в дверь его кабинета, и Аль-Хайтам любезно зовёт посетителя войти. Вчерашний студент оказывается перед ним мгновением спустя. Он без предисловий кладёт все свои бумаги на секретарский стол поверх прочих документов и, скрестив руки на груди, принимается стоять.       — Проверка студенческих работ занимает от одного до трёх рабочих дней, — говорит Аль-Хайтам, отодвигая чужие бумаги в сторону, чтобы в первую очередь закончить поручения Академии. — А сейчас можете идти.       — Ты издеваешься надо мной? — гневливо вздыхает студент. — Просто поставь свою подпись!       — Я должен сначала проверить оформление вашей работы.       — Тогда проверяй!       — Обязательно сделаю это после того, как закончу с более срочной работой от Академии, — терпеливо объясняет Аль-Хайтам, а затем возвращает всё своё внимание бумагам на столе.       — Оформление идеальное, там нечего проверять. Просто. Поставьте. Подпись. Мне нужно сдать эту работу профессору Рахулу до завтрашнего утра.       Такое заявление ставит его в тупик. Насколько ему известно, традиционно сроки сдачи студенческих работ назначали на конец четверти, а сейчас ещё середина. Но, возможно, профессор Рахул пересмотрел своё расписание. Тогда почему Аль-Хайтам не получил от него никакого уведомления? Стоит ли ему сегодня ожидать ораву студентов этого даршана у себя в кабинете с горящими сроками?       Он откладывает бумаги Академии, чтобы по-новому взглянуть на Не Мастера Шляпку. Тот явно находится в отчаянии.       — Я посмотрю, что могу сделать, — говорит он, ничего не толком не обещая. — Приходи за пятнадцать минут до обеда.       Напряжение в чужой позе мгновенно рассеивается.       — Спасибо, — говорит студент, сдержано кивая. А затем покидает кабинет, оставляя Аль-Хайтама одного.       Не теряя времени, он опускает глаза на слегка помятые листы и уже через секунду понимает, что дело обречено на провал.       — В каком смысле ты не можешь поставить подпись?! — кричит на него студент, когда Аль-Хайтам протягивает обратно ему работу. — Там всё верно!       — Это совершенно не так, — просто отвечает он. — У вас есть список требований и образец того, как должна выглядеть ваша диссертация?       — Конечно! Наша староста выдала мне его неделю назад!       — В таком случае, вам не составит труда переписать вашу работу, — говорит Аль-Хайтам, хотя стойкое ощущение, что здесь происходит нечто большее, чем кажется на первый взгляд, не покидает его ни на секунду. Учащийся явно не успеет переделать свою диссертацию до конца дня, так что ему придётся защищать её в конце следующей четверти. Но почему сроки столь малы? И почему староста их даршана поделилась образцом оформления с этим студентом лишь неделю назад? Разве при написании диссертации их не выдают вместе со списком допустимых тем и направлений в самом начале учебного года?       Студент перед ним гневно вырывает исписанные листы из рук Аль-Хайтама.       — Иди на свой обед, секретарь, — скрипит он зубами. — Я принесу тебе всё через час. И тогда ты поставишь свою подпись.       Аль-Хайтам очень сомневается, что такую диссертацию возможно переписать за столь короткое время, однако он никак не комментирует это. Они покидают секретарский кабинет вместе, но в конечном итоге расходятся в разные стороны.       На обед у него бирьяни с крепким чаем. Золотистый плов с мясом настолько хороши, он невольно подумывает о том, чтобы взять одну порцию на дом вечером после работы. Хотя Кавех чаще предпочитает блюда без мяса, у Аль-Хайтама есть уверенность в том, что этот плов придётся ему по вкусу.       Когда он возвращается в Академию, у двери его кабинета уже ждёт юный студент, который, завидев его, машет новыми исписанными листами. Признаться честно, столь рьяное желание именно сегодня сдать диссертацию своему профессору вызывает у Аль-Хайтама скрытую улыбку.       — Вижу, вы человек своего слова, — говорит он ему. — Как же так вышло, что вы сдаёте работу столь поздно?       — Мой уважаемый профессор отклонял все интересные мне темы, — с явным презрением выплёвывает студент. — Так что мне пришлось взять унылое направление этиологических мифов, от которых уже тошнит буквально всех.       — Понимаю, — отвечает Аль-Хайтам, усаживаясь за свой стол. Он принимается сосредоточенно изучать новые переписанные листы диссертации, однако, к превеликому сожалению, ошибки в оформлении работы никуда не исчезли. — У вас есть с собой образец оформления, выданный вам старостой?       — Да, — говорит студент, а после протягивает его Аль-Хайтаму.       Что же, как он и предполагал, здесь кроется нечто большее. Потому что предъявленный студентом образец диссертации выглядит как написанный на коленке бред умалишённого. Он тяжело вздыхает, потирая пальцами переносицу. И только ему начало казаться, что проблем в Академии становится меньше.       — Я выдам тебе верный образец, — всё, что Аль-Хайтам заявляет. — К сожалению, работу придётся переписать ещё раз.       На мгновение в кабинете сохраняется напряжённая тишина, пока студент переваривает услышанное.       — Она дала мне какой-то мусор, да?       — Можно выразиться и так. Да.       Студент неожиданно без какого-либо приглашения Аль-Хайтама падает на кресло с противоположной стороны стола, выглядя при этом бесконечно усталым. И злым.       — Все эти идиоты ненавидят меня, потому что они идиоты, собственно, как и их профессор. Этот старик даже не может правильно выговорить имя Ватацуми Омиками, но принимается рассуждать о вещах, в которых совершенно не разбирается, особенно, когда речь заходит об истории всего Тейвата. Он настолько поглощён своим званием учёного и профессора, что не желает вынуть свою голову из собственной задницы. И эта девчонка, — зло шипит студент, кивая на поддельный пример диссертации, — готова целовать землю, по которой ступают его дряхлые кости, лишь бы получить хорошую оценку. Я прикончу её… не… не в насильственном смысле. Я не имел в виду, что убью или покалечу её, хорошо? Я ей ничего не сделаю, но она, так или иначе, узнает о моём отношении к ней.       Хорошо. Это много информации и много оскорблений, а также нарушение большинства этических норм, тем не менее Аль-Хайтам не спешит как-либо остановить сидящего напротив студента. У него и самого возникали вопросы к качеству тех работ, что представляли ученики Рахула до этого года. Создавалось впечатление, будто они деградируют от четверти к четверти.       — Если честно, я не понимаю, что тут делаю, — говорит студент уже гораздо тише. — Трачу своё время на подпись какого-то секретаря. А этот Рахул даже не дал мне выбрать тему, связанную с Инадзумой или Сумеру. Будто я буду слишком предвзят! Поэтому мне стоит выбрать за основу мифы Мондштадта. Скука смертная... На самом деле он боится, что я уничтожу все его прошлые никчёмные труды своей диссертацией, поскольку понимает, что мне известно больше, чем ему. Больше, чем всем этим жалким придуркам.       Аль-Хайтам всё же решает, что ему стоит вмешаться в этот разъярённый монолог:       — Тем не менее, пока профессор Рахул всё ещё ваш преподаватель, ваши академические успехи зависят от него.       — Он жалкое недоразумение, а не профессор. Я был бы лучшим учителем, чем он. Именно я рассказал этим невеждам в классе о Тёмном Море и пяти скалах Гошу. И это лишь малая часть.       В невольной задумчивости Аль-Хайтам стучит кончиками пальцев по столу. А затем в неожиданном для самого себя порыве тянется к одному из ящиков и достаёт оттуда список требований к кандидатам в преподаватели Академии. Он протягивает лист студенту, и тот принимает его с долей скептицизма.       — Что это?       — Если ты действительно думаешь о том, чтобы стать преподавателем, — говорит Аль-Хайтам, — то тебе всё же следует сдать эту диссертацию. Закончить Академию, естественно, и опубликовать три научные работы, а также пройти курсы педагогического мастерства, которые Рахул явно обошёл стороной, когда его взяли на работу сюда. Учитывая твои способности, это не займёт много времени.       — Я не говорил серьёзно, — возражает студент, но как-то слабо.       — Но зато я воспринимаю твои слова серьёзно, — отвечает Аль-Хайтам. — Академия открывает много путей, этот в том числе.       Молодой человек задумчиво моргает.       — Мне ведь всё ещё будут нужны твои дурацкие подписи, даже если я стану профессором, не так ли? Все в этой Академии у тебя под сапогом?       Аль-Хайтам дарит ему скрытую ухмылку.       — Не стоит так драматизировать. Я самый обычный секретарь.       Когда он не обычный секретарь, он всё ещё временно исполняющий обязанности Великого Мудреца, поскольку во всей Академии не нашлось ни одного человека, которому бы Малая Властительница Кусанали доверила эту должность.       Воистину, нет более постоянного, чем временное.       Однако прямо сейчас это ему на руку, поскольку в этом году они ещё не обсуждали распределение бюджета между даршанами и финансированием исследовательских работ студентов, а у него есть пара соображений на этот счёт. Так что сейчас, в кругу профессоров и великих учёных Академии, они кропотливо и долго обсуждают цифры.       Пока речь не заходит о Вахумана.       — К счастью, нам многого не надо. Я лишь выдвигаю на финансирование исследовательскую работу старосты моего даршана. Она планирует экспедицию в пустыню в следующем месяце. Вы можете прочитать о деталях в…       — Я успел ознакомиться со всеми деталями её работы, — говорит Аль-Хайтам, перебивая, потому что ему действительно в тягость слушать нудную речь пожилого человека, а рабочий день скоро закончится. — И я отклоняю этот запрос.       Профессор Рахул выглядит весьма обескураженным столь стремительным и безоговорочным отказом.       — Но… вы согласовали финансирование нескольких исследовательских работ и экспедиций у всех других даршанов.       — Именно.       — Почему же вы отклоняете наше прошение?       — Вы выдвинули лишь одного человека и одну работу, — заявляет Аль-Хайтам ровным тоном. — Уверен, в вашем даршане есть ещё немало студентов с достойными идеями. Странник, к примеру.       Морщинистые глаза старого профессора недоверчиво сужаются.       — Это… это… абсолютно исключено! Его идеи не стоят даже того времени, чтобы о них читать, не говоря уже о финансировании. А его поведение… столь грубое, хамское. Нет.       — Смею напомнить, что вопросом финансирования занимаетесь не вы один, а Совет, — холодно отмечает Аль-Хайтам. — И мы рассмотрим его кандидатуру.       — Это бессовестный фаворитизм с вашей стороны, Аль-Хайтам! — заявляет профессор Рахул, едва не вскакивая со своего места за большим столом. — Я не выдвигаю его, так что он не может…       — Его кандидатуру выдвинули Малая Властительница Кусанали и я, — вновь перебивает Аль-Хайтам, вынуждая человека открывать и закрывать рот, подобно выброшенной на сушу рыбе. — Если у вас есть какие-либо претензии касаемо моей профессиональной деятельности, то прошу оформить их письменно, чтобы мы смогли поднять этот вопрос в Совете на следующем заседании. Учтите, что мы также обсудим и вашу профессиональную деятельность, а в частности то, как на протяжении всей прошедшей четверти вы ставили заведомо невыполнимые сроки для сдачи работ одному конкретному студенту, препятствовали процессу его обучения и завышали требования к оценкам, пока все остальные ваши ученики следовали привычному Академическому расписанию и программе. Но сейчас мы занимаемся финансированием.       После его слов в просторном зале надолго воцаряется неудобная тишина.       И всё же к концу рабочего дня они согласуют выделить средства Страннику и ещё двум студенткам Вахумана, чьи работы привлекли его внимание. Ему также удаётся вернуться домой пораньше с бережно завёрнутой в бумажный пакет порцией фаттех. Так что даже Кавех косвенно пребывает в восторге от всех сегодняшних событий.       — Это не тот студент, о котором ты упоминал? — спрашивает его сосед, когда они выбирают ингредиенты для домашнего ужина. Он поворачивает голову в ту сторону, куда указывает Кавех, и натыкается на неожиданно смущённый взгляд Странника, когда тот тоже замечает их. Секундой позже Аль-Хайтам видит рядом со студентом ещё и Малую Властительницу. И теперь нет ни единого шанса пройти мимо.       Кавех спешит вперёд, горячо приветствуя Архонта с улыбкой и картинно низким поклоном, а затем поворачивается к Страннику, принимаясь пожимать ему руки.       — Аль-Хайтам столько про тебя рассказывал! — заявляет его сосед, когда студент выдёргивает ладони из чужой хватки.       — Кавех склонен к преувеличению.       — Учитывая то, что обычно ты вообще не говоришь о работе после работы, пара упоминаний одного конкретного студента для тебя уже много. Итак, ты что-то вроде гения?       — Я просто не тупой, как все остальные, — осторожно отвечает Странник. — А ещё я знаю больше других, потому что я гораздо старше.       — Правда? — удивляется Кавех, оглядывая его с ног до головы. — Ты выглядишь как подросток.       — И ведёт себя как подросток, — замечает Аль-Хайтам, вызывая звонкий смех у Малой Властительницы, а также гневный скрежет зубов у Странника.       — Мне более пятисот лет! — разъярённо восклицает студент. — Я старше вас двоих, я старше ваших идиотских профессоров!       — К сожалению, твой возраст не даёт тебе никакого преимущества, если ты всё ещё хочешь…       — Да-да! Закончить Академию, написать три научные работы и ещё много всего, я помню.       Разговор между ними прекращается после этого. Но ненадолго.       Потому что Кавех окрылён новым знакомством и встречей с Архонтом.       — Мы собирались встретиться с Тигнари и Сайно, чтобы поиграть в Священный призыв семерых, но отвлеклись на рынок… Ладно, я отвлёкся на рынок, — быстро поправляется Кавех, встречая не впечатлённый взгляд Аль-Хайтама. — Не желаете присоединиться к нам?       — Мы с удовольствием сыграем, — мгновенно отзывается Малая Властительница.       — Не смей отвечать за меня, Буер!       — Мы всё равно с удовольствием сыграем.       — Если я выиграю, ты подпишешь следующую мою работу сразу? — спрашивает его Странник с тенью ухмылки на губах.       Ответ Аль-Хайтама мгновенен и категоричен:       — Конечно нет.