У мамы дома на кухне

      Джейсон ненавидел слушать музыку в наушниках: даже в Риме или лагере полукровок лишение себя хотя бы одного уха заставляло его слишком тревожится. В мире смертных же подобное и вовсе могло стоить жизни, однако по ночам у него не было выбора. Джейсон не мог позволить себе разбудить всех остальных, не в доме с маленькой ребенкой и другими полубогами, сон которых слишком чуткий, поэтому приходилось сидеть в наушниках.       Он смотрел мультфильм ("Дом совы" или как-то так), о котором Перси говорил не замолкая, и Джейсону этот мультфильм не сильно нравился, но он неплохо подходил для того, чтобы скоротать ночь. Благо, Салли, после того как они с Перси досмотрели этот Дом, не удалила его с флешки: Джейсон не настолько отчаялся, чтобы лезть в интернет.       — Смотри, это ты, — он выдернул наушник и указал пальцем на экран. Салли стояла за его спиной, так что она Камиллу Носеду увидела, но отреагировала слабо. Джейсон удивился сначала, а потом вспомнил, что в его окружении есть и нормальные люди, для которых не спать в полтретьего ночи это что-то необычное.       Салли прошла вглубь кухни, включила чайник и остановилась там же, оперевшись на гарнитур, еле выступающий в окружавшей темноте. Она молчала, и Джейсон тоже молчал, понимая, что женщина спала, механически выполняя нужные действия. Чайник все не кипел, возможно, и времени прошло немного, но Джейсону эти тихие секунды (наверное), казались уж больно долгими. Включить же мультфильм он не решался по старой офицерской привычке: если кто-то из друзей вышел в общую комнату казармы в полусонном состоянии, то может понадобиться помощь либо добудить, либо усыпыть — нужно лишь понять, что именно требуется. Словом, время так и оставалось для него непонятным. Салли молчала, что тоже наталкивало на мысль о замершем мире, пока она вдруг резко не обернулась к Джейсону, слово бы только тогда поняв, что он тоже на кухне.       — Ты чего не спишь?       — Бессонница? — Джейсон ненавидел врать Салли, но сказать ей правду было ещё труднее. У неё маленькая дочь, ей не стоит переживать из-за вещей, которые привычны для полубогов, но удивительны для смертных: кошмары, раны товарищей, их совсем не метафорическая кровь на твоих руках.       — Тебе дать снотворное?       — Не поможет, — Джейсон перехватил ее ладонь, уже легшую на ящик, в котором хранилась аптечка, вернее та ее часть, которая должна быть в любом доме: пластырь, перекись водорода, обезболивающее и снотворное; амброзия, нектар, бинты эластичные и обычные, — все то, что надо полубогам, хранилось в комнатах, которые Салли им выделила. — Оно слишком слабое.       Салли грустно улыбнулась, а затем достала из кармана телефон, начиная судорожно в нем что-то искать.       — У меня подруга работает в круглосуточной аптеке, здесь недалеко, могу ей позвонить, она вроде на смене. Там могут продать и без рецепта так-то...       Джейсон помотал головой.       — У меня есть, но его не стоит принимать часто, — иначе может не хватить в ответственный момент.       Салли кивнула, принимая его слова. Чайник последний раз булькнул и щёлкнул переключателем. Вскипел. Салли отложила телефон и уже потянулась за детской бутылочкой, когда в глубине квартиры раздался крик. Джейсон сам подошёл к ящику, доставая все необходимое: Эстель он забирать не пойдет, слишком уж она маленькая, поэтому слишком страшно ее носить, особенно по ночам, без света, но Салли не сможет и принести ребенку на кухню и доготовить смесь. Женщина прошептала ему спасибо и поспешила в спальню, пока Эстель не перебудила всех остальных.       Вода была чистейшим кипятком, Джейсон перехватил бутылочку, чтобы не обжечь руку и запоздало подумал, что стоило ему поставить чайник, догадывался же, что смесь и ночью понадобится.       — Её можно развести холодной водой? — Джейсон замер с бутылочкой в руках; он никогда до этого не кормил детей, поэтому не знал всех тонкостей.       — Ага, — Салли прижала дочь к себе, едва заметно покачивая её, — тише-тише, сейчас тебе брат смесь доготовит.       Джейсон даже не обратил на это внимание: Салли часто назвала его и остальных братьями и сестрами, когда обращалась к Эстель. Когда-то давно она сказала, что они в детстве с друзьями вечно так говорили друг о друге и обращались так к приятелям родных, а потому называть теперь уже друзей Перси сиблингам Эстель было делом привычки. Джейсон никогда не возражал, он в целом был согласен на любое обращение, если его произносит Салли, главное, чтобы Эстель не выросла с мыслями, что они в самом деле ее братья.       У нее и родного брата хватает на то, чтобы сделать её жизнь невообразимо сложной, если она всех остальных детей большой тройки будет считать семьёй, её запах будет чересчур сильным для смертной. И, возможно, даже для полубогини.       Салли приняла из его рук бутылочку и протянула ее ко рту младеницы. Эстель приникла жадно, и Джейсон в самом деле почувствовал с ней родственную связь: хоть кто-то не спит помимо него. Салли зевнула, словно бы вдогонку мыслям парня: и ей, и Эстель все же пора было спать. Ему, конечно, тоже, но Джейсон не готов был видеть, как Селест опять падает, едва ли не смертельно пораженная мечом.       — Тише-тише, родная, - Салли встала со стула и начала покачиваться туда-сюда, — давай спать.       Женщина опять зевнула, словно бы стараясь показать дочери пример, и Джейсон тогда поймал себя на мысли, что он опять восхищается Салли: он знал, как тяжело бывает от недосыпа, как хочется наорать на всех легионеров, которые не соблюдают комендантский час, вынуждая следить за ними, а Салли добровольно в декрете нянчится с ними, у каждого из которых целый мир травм за спиной, каждый из которых способен косвенно навредить Эстель. Джейсон бы сказал, что она богиня, не будь он полукровкой, который не считает это комплиментом, поэтому он просто считал ее лучшей женщиной этого мира.       — Салли, давай мне Эстель и иди спать? Я ее уложу, принесу к вам потом, все равно сам спать не буду.       — А я не буду скидывать одного своего ребенка на другого.       Джейсон тяжело вздохнул. Он ненавидел спорить с Салли: ему казалось это неправильным, а ещё глупым, в конце концов, упертость — семейная черта Джексонов, но слушать про то, что он сын для Салли было слишком больно.       — Разреши мне заплатить тебе хотя бы так.       — За что?       И Джейсон замер. За все: за дом, за возможность побыть ребенком, а не офицером, за младшую сестрёнку, которая не могла, конечно, задержаться в их жизни, от которой они должны были уйти, но которая, впрочем, заставляла улыбаться и любить эту жизнь.       — Я... Я боюсь, что разбужу Эстель, если начну говорить.       — Она вся в вас, засыпает, когда как можно больше членов семьи рядом, — Салли улыбнулась слишком хитрой и доброй улыбкой, какой бычно улыбается Перси. И, иногда, Аннабет. — Не отвертишься. Так за что я должна принять оплату?       — За то, что пустила нас в дом? Подвергла опасности свою дочь, приняв к себе всех детей большой тройки? — Джейсон заметил, как погрустнела на миг Салли, и сам же себя проклял за длинный язык: кто просил говорить об этом родительнице с младеницей на руках?       — Я пустила в дом друзей моего сына, а потом оказалось, что все вы мои дети. И, по совместительству, дети большой тройки, что, надо признать, полезно: как представлю, что моя дочь в средней школе с такими-то сиблингами будет защищена от всяких придурков, так хорошо на душе становится, — и она улыбнулась.       Джейсон и сам улыбнулся. Он не это хотел услышать, не то, что Салли его считает своим ребенком, не то, что его (и всех остальных, впрочем) не собираются никуда отпускать, не то, что Эстель в самом деле его младшая сестра. Хотя, кому он врёт?       Это то, что он желал всю жизнь, сколько себя помнил: найти не старшую сестру, не взрослого друга, а маму. И, пожалуй, семью.       — Я отнесу ее спать и приду. Налей мне чаю, пожалуйста, — она уже почти вышла из кухни, когда Джейсон понял, что ему сказали.       — Может, всё-таки спать?       — Снотворное нельзя принимать слишком часто, — она обернулась на секунду, — ты сам это сказал.       Джейсон грустно улыбнулся. В самом деле, сам сказал это не более минут семи назад, и, наверное, Салли всё-таки взрослая людиня, которая сама может решить, сколько ей спать. Не вечно же ему всех контролировать, как будто все вокруг подчинённые ему легионеры, когда-нибудь следует и просто налить чаю.       Джейсон уже начал сворачивать наушники, когда Салли опять пришла на кухню. Она посмотрела на белые провода в его руках излишне грустно, так, что Джейсон все понял ещё до разговора:       — Ты не будешь досматривать? Я хотела с тобой посидеть.       — Буду, конечно, — и он воткнул обратно.       Джейсон ненавидел слушать музыку даже через один наушник, но в тот момент с ним рядом сидела Салли Джексон, и это могло значить только одно — он был в безопасности. Он слушал, как Луз все пыталась признаться друзьям, он слушал лёгкое дыхание Салли, они иногда разговаривали, но мало, скорее просто смеялись или плакали. Концовку Джейсон не запомнил, он помнил лишь, что в ту ночь он наконец-то спал без кошмаров. Спал, приснолившись к плечу Салли. К плечу мамы.