Дотторе бл*ть и в неглиже

— Вот же угораздило… — недовольно фыркнула Люмин, бредя сквозь бесконечные золотистые поля. Солнце пекло как не в себя, — Паймон, видимо, хорошо предчувствовала погоду, раз осталась отсиживаться в деревне Аару. И черт её дёрнул соглашаться на поручение. Отловить пустынников, скрывшихся за пирамидой Дешрета, только на первый взгляд казалось лёгким поручением, но путешественница успела убедиться в обратном. После свежего, приятно-влажного Фонтейна возвращаться в пустыню Сумеру казалось самоубийством. И плевать, что она успела проредить всю территорию пустыни от и до пол года назад. Сейчас наступило лето, а привыкшее к нежным объятиям воды тело девушки явно было не готово снова оказаться под палящим солнцем. И как назло прикрыть голову нечем, — так и солнечный удар получить на раз-два. Хотя и виды, знакомые отчасти, они всё так же завораживали. Бескрайние пески не могли не пугать и восхищать одновременно, а громадная пирамида средь дюн вызывала восторг каждый раз, когда попадала в поле зрения. Удивительное строение, и не менее удивительные технологии позволили Алому Королю тысячи лет назад возвести поистине будоражащую кровь пирамиду, вдоль которой брела путешественница, направляясь к скалистым далям прямо впереди. И пускай видны были они лишь отдалённо, путешественница знала, что идёт правильно. Во всяком случае, она надеялась. Ноги порядком поднывали. Песок уже давно заполонил её сапожки, успев просочится везде, где быть ему не следовало, стоило лишь немного подняться ветру, обжигая и царапая лицо, и был он вовсе не приятным и прохлаждающим. А ещё, как на зло, в лёгкой потасовке с пустынниками, кто-то из них секанул по кожному мешку с водой, разливая драгоценную жидкость на раскаленный песок, и теперь в рюкзаке валялась лишь одинокая бутылка фонты, которую Люмин не рискнула употреблять. Жажду всё равно не утолит, зато неприятный сладкий вкус на долгие часы её путешествия поселится в глотке. Но усталость не так сильно пугала девушку — невыносимая жара была гораздо хуже. Солнце давно уже сожгло кожу на плечах, а мысли в голове бурлили, медленно превращаясь в любимое Паймон рагу. Приложив не мало усилий, перебравшись через очередную дюну, Люмин немного опешила и явно не спешила подниматься на ноги. Определённо, это точно последствие солнечного удара, иначе она не могла объяснить то, что её больное воображение выдумало для её утешения. Силуэт, внезапно возникший вдалеке, был до дрожи в коленках знаком, смущало лишь наличие голубо-серебряной бедлы вместо привычной формы, которую Люмин готова узнать из тысячи других. Даже за пол версты она видела, как поблескивал наряд на солнце, на удивление гармонично вписываясь в плечистую фигуру, а легкая ткань ласково развевалась на ветру. Приход. Не иначе… Девушка терялась. Хотелось подойти и рассмотреть получше, запечатлев на вечно в своём сознании внешний вид предвестника, пока галлюцинация не развеялась от её тревожности. Почему именно Дотторе был выбран её сознанием, не могло оно вообразить кого-то более дружелюбного? Образ его в голове не укладывался совсем, но и подходить ближе, чтобы пообщаться с собственным плодом воображения не хотелось. Даже в её голове, больной и перегретой на солнце, она не была уверена, что примут её с распростёртыми объятиями. А с другой стороны и оставаться одной в этой злосчастно пустыне до самого вечера уже не хотелось. Сейчас её целью было добраться до входа в пирамиду, где она бы могла спокойно дождаться вечера и по прохладе уже оттуда добраться до Аару. Собеседник, если он не растворится к тому моменту конечно же, даже в лице второго предвестника, ей бы не помешал. Потому поднявшись на ноги, Люмин уже более уверено поспешила к силуэту. — Поразительно! — воскликнула Путешественница, возникшая из неоткуда позади мужчины. Тот подскочил на месте, шарахаясь в сторону, не ожидая встретить Люмин. Особенно Люмин. Девушка с дурным блеском в глазах кружилась вокруг, осматривая необычный наряд. Лиф плотно прилегал к груди, покрывая большую часть плеч. Зато радовал вырез декольте, открывающий вид на ключицы и часть грудных мышц, выглядящих настолько привлекательными, что Люмин уже потянулась, чтобы коснуться, когда резко остановила себя — побоялась развеять мираж. Она только догнала его, чтобы так просто распрощаться. — Что ты тут делаешь? — голос был точь-в-точь как у настоящего, от чего даже мурашки пробежались по спине до самого загривка. Поразительно, как точно её сознание воспроизвело предвестника. Удивительно. Люмин даже не сразу догнала, о чем её спрашивали. Восхитительно, даже её собственное сознание уже не понимало, что она тут забыла в этой чертовой пустыне. — Наслаждаюсь видами, — протянула она, продолжая осматривать Дотторе, ни разу не смущаясь двусмысленности слов, слетевших мгновением раньше с её губ. Серебряная бахрома в нижней части лифа с виду казалась мягкой и наверняка нежно щекотала его живот. Украшен лиф был стразами и множеством мелких монеток, завораживающе бренчащих друг об друга. Живот почти был полностью оголен, не считая небольших прозрачных синеватых лоскутов ткани, развевающихся и щекочущих его нежную, на вид, кожу на ветру. Впалый, — хотя местами и просматривались кубики пресса, — живот был украшен тонким серебряным бодичейном. По три цепочки проходили с каждой стороны, соединяясь вместе чуть выше пупка. Вместо ожидаемой юбки — шаровары. Хоть в чём-то придерживался своих стандартов, но даже в темных брюках были голубые и серебреные тканевые вставки, так же украшенные монетками. И ноги, босые, украшенные лишь серебряным анклетом. Паутинчатая цепочка украшала правую лодыжку, цепляясь вокруг указательного пальца, тогда как в центре украшения был инкрустирован переливающийся синим цветом камешек. Красиво, ничего не скажешь. Элегантно, гармонично. Как хорошо, однако, её мозг спроецировал эту галлюцинацию. — Может хватит пялиться?! Его требовательный тон вернул её в реальность, если так вообще можно было выразиться. Подняв взгляд, она только сейчас заметила, что предвестник был без маски, — выразительные карбоново-красные глаза с недоверием сузились, изучая девушку. — И что ты делал в таком виде в пустыне? — спросила скорее у себя, нежели действительно обращалась к мужчине. Со стороны послышался лишь шумный выдох, что должен был предупредить путешественницу о усиливающемся раздражении предвестника. — Хотя, я не хочу знать, — и правда, думать над тем, почему ей мерещится второй предвестник в откровенных женских нарядах посреди знойной пустыни она не хотела для своего же психического блага. — Пройдёмся? Я хотела укрыться от солнца в пирамиде. Дотторе, всё ещё удивлённый её внезапным появлением и странными несуразными рассуждениями, примолк на несколько мгновений, после чего неуверенно кивнул. Понять путешественницу было тяжело, но не использовать такой шанс было бы преступлением. Радостная известием, что ей не придётся сидеть до вечера одной, она облегченно заулыбалась. О том, что разговаривать с собственным воображением не есть хорошо она задумается позже, после того, как вернётся в Сумеру. — Хочешь расскажу, как я ковырялась в подземных тоннелях под пустыней? — без всяких зазрений совести предложила она, пока они вместе шли по песчаным барханным дюнам ко входу в пирамиду. Дотторе просто молчал, ожидая, что она начнёт свой рассказ. — В общем, всё началось с того, что в деревне один мондштатовец дал мне поручение найти его… не помню, то ли друзей, то ли просто его нанимателей. Не суть важно… Так вот… Сидеть с пирамиде оказалось гораздо приятнее, чем Люмин думала изначально. И хотя строения внутри вызывали не самые лучшие воспоминания о том, как она несколько суток блуждала по подземным проходам под пирамидой, ей было даже комфортно. Лёгкая прохлада исходила от ветряных потоков чуть дальше, а солнце больше не заставляло её изнывать от жары и не слепило глаз. Да ещё и компания собственного воображения оказалась приятным собеседником, с интересом выслушивая все те истории, что девушке пришлось пережить. Слушал обо всём… О том, как лечили Апепа вместе с Нахидой, и о Джетх и её грустной кровавой истории. О приключениях в оазисе Вурукаши, и о том, как она добралась до Фонтейна, в деталях рассказывая о всех тех интрижках вокруг гидро архонта.

***

— И вот… мы встаём вместе, чтобы сфотографироваться, как позади нас, прямо сверху, где находились остатки института, как громыхнёт… Паймон чуть штаны не обделала. Хотя и её можно понять, такого поворота никто не ожидал. Девушка всё не затыкалась, всё говорила и говорила, забавно активно жестикулируя в особо эпичные, по её же словам, моменты. Дотторе это лишь забавляло. Слушать кладезь этих историй было и на удивление приятно, и полезно. Подхватывая много разной информации, казалось он уже замышлял свои дальнейшие пунктики поездки. Хотя опять же, какие у галлюцинаций могут быть поездки Люмин не знала. Он скорее развеется на ветру как только они покинуть пирамиду, чем доберётся до Фонтейна. Ещё через время, устав просто сидеть на приятно-прохладных плитах, местами засеянных песком, Дотторе начал блуждать по помещениям пирамиды. Многие двери были закрыты и он всё ни как не мог заставить их открыться, пока в голове не пронеслась история девушки. — Ты говорила, что у тебя есть плита красных песков, которая разблокирует механизмы в пирамиде, — перебил её историю о мелюзинах предвестник, ковыряя что-то в замудрëнном замке. Люмин, хоть и надувшись из-за того, что её так грубо перебили, поняв о чем он говорил, достала нужную вещь, повертев её в руках. На плите синеватым горели печати, обозначая степень власти в её руках. — Да… Вся власть здесь, — повертев перед его лицом сказала она, отодвигая в сторону, когда он потянулся за ней. — Дашь? — Не дам. Она моя, глупое ты воображение, а я не хочу, чтобы ты развеялся, — хмыкнула она, отворачиваясь и открывая дверь, с которой возился предвестник. Дотторе же остался стоять на месте, совершенно теряясь в том, что она ему только что сказала. — Воображение?.. Я? Люмин вопроса не услышала, отпрыгивая в сторону с линии атаки первозданной конструкции. Агрессивных механизм, стоило двери распахнуться, немедля активировался, выпуская ракету по цели, так что Люмин была рада, что проблемы возникли только с головой, а не с рефлексами. Не медля ни секунды, Дотторе подскочил к девушке, вырывая плиту из её рук и закрывая дверь обратно, отрезая их от враждебно настроенной технологии Дешрета. Люмин, проморгавшись, удивилась тому, как Дотторе реалистично держал предмет в руке и засомневалась — должно быть плита тоже галлюцинация. Всё вокруг сплошные галюны, заполонившие её сварившийся разум. — Черт, мне нужно к доктору, — протерев глаза, убеждаясь, что всё это не реально, промямлила путешественница. Но открыв глаза поняла, что всё было прежним. Пирамида, песок на плитах и в её сапогах, Дотторе в неглиже. — Да я так то здесь, — пользуясь случаем, мужчина быстро забрал плиту себе, складывая в карманное измерение, и подошёл ближе, ощупывая лоб девушки. Горячий. — У тебя жар. — Спасибо, ты тоже ничего так выглядишь, — отмахнувшись, сказала девушка, потирая переносицу. Дотторе выглядел красиво, настолько, что ей даже захотелось облапать его. Главное, когда вернётся в Сумеру, прийти в себя и не ляпнуть что-то такое в его непосредственном присутствии. — Может, раз с головой у меня так плохо, исполнишь Ракс Шарки? Щеки мужчины тут же вспыхнули алым, а из едва сострадальческого взгляд стал почти злым. Но Дотторе быстро опустил и эти эмоции, возвращаясь к обычной, слегка самодовольной ухмылке. — Обойдешься. — Жадина, — показала она язык, лишь больше развеселив предвестника. Девушка явно была не в себе, теряясь между реальностью и воображением. Видимо, так реагировал её организм от перегрева на солнце и обезвоживания. Давать ей свою воду Дотторе не собирался — слишком интересно ему было, что ещё она выкинет в таком состоянии. — Изволь, я и так слишком щедр к тебе, дорогая путешественница, — усмехнулся в ответ, наблюдая за ней со стороны. Люмин молчала. Не исчез сразу и на том спасибо. Хотя это не убавляло чувство одиночества. Если всегда с ней была реальная Паймон, то сейчас выдуманный предвестник не внушал какого облегчающего чувства присутствия реального человека. Пусть он выглядел настоящим, почему-то одетым в бедлу, со всеми этими своими украшениями, и говорил таким снисходительным самовлюблённым тоном, осознание, что это лишь плод воображения не особо облегчал ситуацию. Скорее наоборот, галлюцинация выглядела чересчур живой и реалистичной, что вызывало вопросы о её собственном здоровье, а весь этот разговор всего-то ненадолго облегчал вынужденную остановку в пустыне. Но… с другой стороны, — задумалась Люмин, косо поглядывая на мужчину, — раз это всего-лишь плод её воображения, почему бы не сделать что-то, о чем она пожалела бы в реальности. Она одна и никто не посмеет осудить бедную девушку под воздействием солнечного удара. Довольная собой и своими мыслями, она тихонько, словно дразняще, усмехнулась, поднимаясь по стенке на ноги. Предвестник с интересом наблюдал, как она крадучись подходила к нему. — Знаешь, на тебе так хорошо смотрится эта бедла. Так… элегантно… уверен, что не хочешь исполнить Ракс Шарки? — соблазнительным голосом шептала она, положив руки на мощные плечи. Такого поведения Дотторе точно не ожидал, но и отстраняться не спешил, ощущая лёгкие поглаживания её ладоней у себя на ключице. Кожу от таких прикосновений обжигало, заставляя незаметно подрагивать. — Что? Всё настолько плохо? — нервный смешок сорвался с его губ, пока мужчина пытался немного отстранить от себя девушку. Обхватив её тонкие кисть, старался оттянуть её, пока она продолжала цепляться за единственное живое воображаемое существо в её голове. — Нет, пока хотя бы ты рядом, — мурчала она, губами касаясь чувствительно кожи на шее, заставляя Дотторе взволнованно сдержано шикнуть. От одного только прикосновения её губ он растерял всё своё самообладание, из последних сил ища способы выхода из ситуации. — И не стыдно? — Нисколечко. Ты лишь моё воображение, а я не опустилась ещё настолько низко, чтобы стесняться собственных желаний, тем более, если вызваны они солнечным ударом и наваждениями, — напористость её восхищала. Шепча сладкие словечки, девушка, совершенно не обращая внимания на попытки Дотторе отстранить её от себя, ластилась всё ближе, лаская оголённый живот, желая, кажется, окончательно свести его с ума. Не то чтобы Дотторе не сходил и сам по себе — он прекрасно осознавал, что на деле-то не совсем здоров, но то, что делала она… Просто добивало. Глухое рычание, несвойственное предвестнику, само сорвалось с губ, стоило зубкам Люмин нежно вцепиться в его шею. — Наваждение говоришь,… — оставив попытки отцепить обезумевшую девушку от себя, Дотторе крепко схватил её за волосы, оттягивая от своей шеи. Та с вожделением смотрела на него, руками просачиваясь под лиф и Дотторе оставалось только гадать, какая тварь её укусила. — Не будь бякой… Будь ты настоящим, я бы даже не подумала, но раз уж ты здесь, ошибка моего разума, … — продолжать ей не нужно было, мужчина прекрасно понимал, к чему клонит путешественница. Подавив рваный выдох, настигший его вместе с прикосновениями её блуждающих пальчиков к его соскам, он только ехидно, беззлобно оскалился. Рывком за волосы подтянув её ближе, зашипел ей на ухо, опаляя разгоряченным дыханием и без того уже обожжённую на солнце кожу, заставляя сильнее дрожать от волнения. — Хорошо… Ты получишь чего хочешь, глупая девчонка, но не смей потом обижаться, — Люмин могла только издать вскрик, заполонивший пустующие многочисленные коридоры пирамиды, когда острые зубы вонзились в шею, с которой заблаговременно был на плитки стянут шарф. Ощущения чужого языка, слизывающего капельки крови из ранок, будоражило сознание не хуже электро, грохочущего на Сейрае то там, то тут, вызывая лишь больше наслаждение от столь странной компании. Однако, вместо следующего укуса, которого ожидала Люмин, был поцелуй. Отнюдь, не нежный и ласковый, но полный желания и чего-то звериного и первобытного. Ей даже казалось, что она слышала приглушённые рычания, пока чужой язык жадно исследовал новую, открытую теперь территорию, заставляя её собственный подчиниться. Дотторе кусался, страстно высасывая из проколотой губы всё, что могло бы принадлежать ему, заставляя выгибаться от резких движений его рук на её теле. Люмин и не думала жаловаться, первая полезла под ткань шаровар, кончиками пальцев ощущая жесткие пушистые волоски. — Нахалка… — рыкнул, снова цепляя зубами нежную кожу на ключице, собственнически сжимая мягкую грудь под платьем, из последних сил сдерживая довольный стон, стоило её ладони коснуться члена, выпущенного из-под тонкой ткани. Желание, внезапно поглотившее последние остатки разумности, уже нельзя было контролировать. Опустившись на песчаные плиты, утянул её следом, позволяя усесться сверху, — не позволит же бедной даме, попавшей в такую переделку, оказаться на грязном полу. Джентельменствует из последних сил, нетерпеливо задирая подол белоснежного, словно сам свет, платья. — Хорошее наваждение, — постанывает Люмин, цепляясь за лоскутки органзы, украшающую лямки верхней части костюма, едва различая средь волн наслаждения очередной болезненный укус на плече, теряя себя во всепоглощающем чувстве экстаза. Предвестник рычит в ответ, зубами впиваясь поглубже, окрашивая верхнюю часть её платья алым оттенком, точно солнце на закате окрашивает небо красноватыми цветами. В себя Люмин пришла лишь минут через двадцать, и то не пришла до конца, раз перед глазами маячил всё тот же предвестник. Снаружи небо уже окрасилось тёмными цветами, и лишь звезды, с восходящей на горизонте луной, ярко мерцали в темноте. Не понимая, что вообще происходит, девушка попыталась отогнать от себя все мысли и протерла лицо руками, тихонько, чтобы всякие не услышали, вздыхая в ладони. Что вообще происходит? Почему сидит здесь, а не спешит в деревню? Чем так занят лже-Дотторе? Исчезал ли он, пока она находилась в беспамятстве? Собирается ли вообще развеется? Одного Дотторе она ещё выдержит в своей голове, но когда придёт время встречи с реальным — обоих точно не осилит, особенно если брать в расчёт грозный устрашающий оригинал. С таким только поцапаться можно. От мыслей отвлёк болезненный укол в плечо. Вздрогнув и обернувшись, заметила предвестника, что-то вколовшего в левое плечо. Отрава наверное… Люмин уже было всё равно, но из вежливости к собственному воображение спросила. — Какого чёрта? — немного грубее, чем планировалось, но ведь и себя и свей разум стоит держать, или хотя бы пытаться, в узде. — Ничего. Просто препарат, чтобы устранить последствия солнечного удара. В следующий раз надень что-нибудь на голову, — с умным самодовольным видом, словно ничего и не было, ответил мужчина, убирая пустой шприц. — За себя волнуйся. На тебе одежды ещё меньше, — Дотторе комментировать не стал, только громко фыркнул, отворачиваясь. Люмин хихикнула, гордо вскидывая голову. — И что? Исчезнешь и даже не попрощаешься? — А нужно? — Возможно. Хотя, конечно, странно прощаться с галюнами, — медленно поднимаясь на ноги, Люмин чувствовала лёгкую слабость. Надежда лишь на воображаемую микстурку — возможно, она обманет собственный мозг и действительно заставит чувствовать себя лучше. — Действительно, — хитро ухмыльнувшись Дотторе выдавил почти безумную лыбу. — Но, раз я лишь наваждение, лучше уж не встречаться больше. — Да. Безусловно. Хотя и с настоящим Дотторе тоже не очень хочется, — идя с боку от него они покинули пирамиду и остановились. На этом этапе безумная встреча заканчивалась. Галантно взяв Люмин за руку, предвестник поднёс её ближе к губам. — И всё же… — лёгкий поцелуй заставил щеки немного покраснеть. Вот если бы все были такими воспитании, как её воображаемый друг. — Надеюсь на скорую вашу с ним встречу, — Люмин ещё долгие мгновения смотрела в след уходящему предвестнику, пока отдаляющийся силуэт не растворился полностью в ночной тени. Коснувшись места поцелуя на кисти, ласково потерла, сохраняя в сердце эту безумную историю. Ощущения его губ на её мягкой коже было почти… реальным. Как Люмин добралась до деревни она толком и не помнила. Знала лишь, что происшествий за то время больше не случилось, ровно до тех пор, пока Паймон, с ужасом в глазах не налетела с вопросами, что-то мямля про кровь и следы укусов. Должно быть тигр-ришболанд напал, а она даже и не заметила, в памяти прокручивая произошедшее. По указанию Кандакии, на скорую руку обработав ранки, которые точно оставят след на её светлой коже, да смазав мазью обожжённые плечи, путешественница отправилась спать. — Так что вчера случилось? Паймон так волновалась, — расспрашивала феечка, пока Люмин лениво завтракала. — Не поверишь. Перегрелась на солнце, а потом перед глазами появился фантом… — с удивительной нежностью вспоминала девушка, потирая запястье. — В бедле, такой серебряно-голубой, сверкающей на солнце, и бренчащей тысячами монеток. Почти как… — перед глазами пронеслись воспоминания вчерашнего дня, вызывая странную глупую улыбку. По коже пробежались мурашки, а места мнимых поцелуев вспыхнули, напоминая прошедшее ощущения чужих губ и зубов на коже. Отдавшись воспоминаниям, Люмин даже не заметила, как потянулась к шее, внезапно ощущая небольшие струпы и болезненный синяк, стоило немного надавить сильнее. По лицу в тот же момент поползла краска, когда девушка наконец прозрела. Феечка даже испугалась, посчитав, что подруга вот-вот разрыдается, когда комнату наполнил вой. — Он был реальный…