***
Всё остаётся неизменным: люди с утра трудятся, боги — тоже, а Пак в это время спит. Как только наступает время поднимать Луну, Юсон выходит из своей Башни на крышу и несёт чудо на подушке. Небесный тëмный атлас наконец-то украшает белый лик. Юсон сидит и смотрит на Ночь, раздумывая, что ей в этот раз рассказать. Сонхо удерживает полы своей одежды, пока Вестники Весны несут его к лунному божеству. — Не нравится мне, что ты постоянно грустишь, пока смотришь на Луну — давай ко мне в гости. — Сонхо-щи? Откуда Вы здесь? — изумлённо спрашивает Юсон, поднимаясь и машинально отряхивая полы своей одежды, чувствуя неловкость и смятение от нежданного гостя. — Решил прогуляться. — Но как же Ваш сон… Вы наверняка устали от забот днём… — Юсони, пойдём уже. Я собираюсь посвятить эту Ночь тебе, чтобы мы успели к Рассвету, — и чтобы ты вовремя встретил своего возлюбленного, думается Богу Любви невзначай. Сонхо протягивает ладони, помогая лунному божеству ступить на Вестника, Юсон ойкает, не догадываясь, что на ветре, по сути, пустом воздухе, можно стоять. Волшебство. — Можешь обнять меня, если боишься упасть, — подсказывает Го, и Пак мгновенно обхватывает его талию, а Сонхо благодарит Ночь за скрытие его смятения. — Что ж, отправляемся ко мне. Вестник ласков, аккуратно несёт их к небесному дому Сонхо. Юсон поражается, как изящны покои Бога Любви. Ветер останавливается у края облака, и Го ловко ступает на землю, за ладонь отводя гостя в здание. Внутри — очень светло, мягко. Глаз всё время улавливает текстиль, и Юсону из-за этого становится очень спокойно и комфортно. В его Башне господствует холод, отовсюду вопиюще кричат голоса из кошмаров; здесь же тихо, умиротворённо. По щелчку пальцев у центральной стены загорается камин. Помещение становится более тёплым. — Располагайся, где хочешь. Может, чаю или, быть может, вина? — предлагает Го, заканчивая фразу игривостью. Юсон садится на безумно мягкий диван, он похож на нежнейшее облако, и Пак мило улыбается с неловкостью. — У Вас есть молоко с мëдом? Бог Любви зачарованно замирает, а затем с лëгкой, материнской улыбкой уходит в кухню и вскоре возвращается с фарфоровой чашей, где плещется тёплое молоко с мëдом и маслом. — Прошу. Юсон тихо благодарит и принимает чашу. Сонхо не задаёт лишних вопросов, почему Пак предпочитает такой напиток. Бог Любви падает в кресло, расположенное рядом с диваном, достаточно близко, чтобы протянуть ладонь и коснуться бархата лица. — Не хочешь мне что-нибудь рассказать? Юсон отводит лазурный взор и ощущает себя несколько некомфортно от такого пытливого горячего взгляда Бога Любви, когда тот неосознанно тянется к нему. Сонхо это не сразу понимает, но отталкивается, садясь в кресло глубже, чтобы пуще не смущать гостя. — Ты, это, извини мне. Я довольно. любвеобильный. Люблю лезть в личное пространство каждого существа. Го замечает слабую улыбку на чужих устах и мысленно выдыхает; Пак вновь смотрит на Сонхо, чуть более уверенно, чем прежде и слабо выдыхает, будто страшится нарушить эту аккуратную, деликатную материю в доме Бога Любви. Огонь до сих пор потрескивает в белоснежном камине, обрамлённом салатовым золотом. — Ты ведь Бог Любви, тебе должно это позволяться как-никак. У Сонхо от одного вида на Юсона сердце трепещет бабочкой в персиковом цветке. — Юсони, ты чудо. Самое настоящее, — восторженно шепчет Сонхо, склоняя голову и умиляясь, когда Пак розовеет у него на глазах. Точно ангел, самый чудный. — Но я хотел бы у тебя кое-что узнать. Бог Луны очаровательно морщит нос, а Го влюбляется в это божество вновь и вновь. — И что же ты хочешь узнать? Сонхо так наклоняется немного, прикладывает ладонь ко рту и тихо проговаривает, секретом, устами любви: — Что между тобой и Богом Солнца? Юсон точно опрянывает от неожиданности вопроса и втискивается в диван, что вызывает у Сонхо хитро-удовлетворённую ухмылку и прикрытый взор с веером чёрных ресниц. — Ты думал, что я не почувствую? Бога Любви не обмануть стеснением или намеренным отрицанием. — Он мне не… — начинает эмоциональный Пак, и Го аккуратно кладёт на его уста свой указательный палец. — Тсс, вот только врать не стоит, — Сонхо изящно открывает глаза, мило улыбается и осторожно отстраняется, но не убирает пальца. — Вы созданы друг для друга, но почему ты так смущён? — Про нас все знают, но никто не замечает, когда мы наедине — оттого неловко, наверное. Что вы пытаетесь нас раскрыть, — пронзительно смотрит Юсон, с прелестным рвением будто обезопасить себя. — Зачем… ты хочешь нас раскрыть? — Что? Нет, не беспокойся, я не потому хочу увидеть вас; убедиться, что у вас всё хорошо. — У нас всё хорошо, — мгновенно говорит Юсон. — И это замечательно, — вторит ему Сонхо более позитивно. — Я бы хотел сделать вам подарок. — Подарок? Но почему? Бог Любви ровнее садится в кресле и берёт чашу мëда, делая большой глоток. Капли сладкого золота остаются в уголках его губ, что делает его по-настоящему домашним и милым. — Уж больно сильно вы вдохновляете меня на Искусство.***
Когда Затмение вновь наступает, Сонхо сидит точно на иголках; к превеликому сожалению, он не может наблюдать за церемонием слияния Богов Солнца и Луны, зато ему позволено смотреть на красивый лимб, светящийся и искрящийся. Правда, ему чего-то не хватает, и он невольно хмурится. В следующее мгновение ему приходит одна идея. Утром он поджидает в Мраморном Переходе через Изящные Сады солнечное божество. Когда тот проносится рядом, Сонхо встаёт на его пути с важным видом и скрещëнными руками на груди. — Донщик, есть одно дело для тебя. Ян тормозит естественно и очень так поражëнно вытягивает бровь, невольно зеркаля позу Бога Любви. — С какой стати у тебя ко мне дело? — Раз с моим Мужем дружишь, то прояви и ко мне уважение, — строго лепечет Сонхо, и в этот момент мимо них проходит Сынбо, совсем занятой думами из-за навалившихся обязанностей. Благо, он не слышит эту сладко-важную чепуху. Донщик провожает взором Повелителя Времени, тяжко вздыхает и, соглашаясь, кивает. — Хорошо, чем обязан? — Дай мне половину солнца. Ян неизящно открывает рот, не в силах совладать с собой. Затем его лицо краснеет, от злости наверняка. — Какая наглость. Не позволю! — Я же ещё не закончил!.. — Не позволю! — продолжает гневно Ян, обходя уверенного и очень спокойного в этой ситуации Го, стремясь покинуть Переход, но Бог Любви кидает ему в спину: — Даже если это связано с Юсони? Бог Солнца невольно замирает; Сонхо видит, как тот сжимает руки в кулаки, и Донщик вынужденно оборачивается. Да, он безумно слаб на Юсона, это правда, и он сделает ради него абсолютно всё. — Козырями ходишь, чëртов Бог Го невинно улыбается, пытаясь походить на ангела, но с лунным божеством ему, конечно, не сравниться. — Даже если это связано с Юсоном, не представляю себе возможным просто так отдать тебе половину солнца. Половину, ты себя слышал?! — Только на одну ночь… — А если ты не успеешь его вернуть? Что я людям скажу? — у Яна скоро волосы дыбом станут, он весь себя извëл этими странными думами. — К Рассвету обязательно верну. Обещаю! — Не понимаю, зачем тебе это и как это связано с Юсоном… — Скоро узнаешь. Ну так что, — Сонхо поднимает брови интригующе и надувает губы, и Яну ничего не остаëтся, кроме как согласиться. — Вечером увидимся, — удручëнно проговаривает Донщик и уходит, пока Го солнышком светится от счастья. Когда горячая звезда находится у него на руках, он мчит к Юнхо, который готовится спать, уморëнный заботами. Го прям-таки врывается в его дом, будоража своим ночным визитом. — Господин, что Вы здесь делаете? Сонхо проходит в спальню Бога Виноделия так чинно, но в то же время так беспардонно, что ясна лишь одна мысль — у Бога Любви есть власть. — Мне нужно попасть в Звëздную Кузницу, отведи меня туда, пожалуйста. — Вы хотели сказать просто в кузницу, где Вы изготавливали подарок своему Мужу? Хорошо, но это дело не может подождать до утра?.. — Никак нет, милый Юнхо. Чан вздыхает и неохотно выпрыгивает из постели, по пути схватывая со стола спелый чёрный виноград — жемчужный — и мгновенно съедая. Он близок с людьми, он их привычки знает. Они спускаются на землю и всю — несчастную для бедного Юнхо — ночь они усердно работают: Чан держит веки открытыми, чтобы не упустить новое чудо, а Сонхо колдует, создаëт, пленяет своим трудом; любовью обливает вместо лазуритовой глазури. Глаз — не смыкнуть. От яркости творения. — Спасибо Ëнджуну за то, что научил любить Искусство! Юнхо только часто кивает и с облегчением покидает кузницу, когда Сонхо прячет новую звезду в атласном мешке. Таща свою драгоценность за спиной, Го спешит к Донщику, пыхтя и задыхаясь от быстрого полëта — состояние Вестников Весны сказывается и на нëм — вручает обещанное Солнце. — Благодарю, Сонхо. Ты как раз вовремя. — Я старался, — искренне мямлит Бог Любви, переводя дыхание и вытирая потную голову большими рукавами своей одежды. Вокруг него висит аромат вишни. — А Юсон уже ушёл? Донщик лишь кивает и не уточняет, зачем Сонхо спрашивает про лунное божество — это бесполезно, ведь Бог Любви ничего не расскажет ему раньше времени. Сонхо бежит в Башню, ему нужно успеть, пока Юсон не уснул. За окнами уже поднялось солнце. — Юсон-а, чудо моё, одолжи мне месяц. — Месяц? — доносится тонкий лепет. Бог Любви входит в спальню и тормозит, когда видит в постели сонливого Пака, в голубой расшитой серебром ночнушке. Периодически они слышат крики из кошмаров. — Да — месяц. Юсони кивает, медленно поднимается и опускается под кровать, вытаскивая из него сундук. Когда он открывает его, Сонхо замечает красивейший месяц, купающийся в бело-лиловом сиянии звëздной пыли. — Возьми, пожалуйста. Сонхо прячет месяц в голубой мешок, и во тьме Башни на ткани ярко сияет та самая пыль. — Верну до Заката. Спокойного утра. — Спокойного утра, Сонхо-я. Го мягко улыбается, подходит к постели, когда Юсон оказывается в ней, и заботливо укрывает его одеялом, а перед уходом оставляет на лбу целомудренный поцелуй. Сонхо вновь спешит к Юнхо, просит помощи, а Чан, зевая, сопровождает его. На следующий день, пока он отсыпается, люди не пьют вино. А Бог Любви своё творение завершает, Месяц желанный — возвращает, и прячет созданное чудо в красивый красный сундук, оставляя его в гостиной на столе. Теперь осталось самое приятное — преподнести. — Сонхо, с тобой всё хорошо? Ты в крайнее время очень слаб. Сынбо подходит к нему со спины и опускает ладони на плечи, медленно массируя. Го выпускает облегчённый выдох, расслабляясь в любимых руках. Он и забыл из-за своих обязанностей (и желаний), каково это отдыхать вместе с Мужем. — У меня было много дел. — Ты не спишь вторые сутки. Неужели эти дела важнее твоего состояния? Сонхо отходит, разворачивается и бросает на Повелителя Времени непонятный, нечитаемый взгляд, что Сынбо даже тушуется под взором любимого. — Всё, что касается Любви, — важно для меня. — Я не буду с тобой спорить, но давай в этот раз отдохнëм вместе. — Какой изящный выбор слов пригласить меня в постель, — шутливо кидает Сонхо, а Чон действительно стыдится слов супруга. — Хорошо, в этот раз я соглашусь. — Это великая честь для меня, Сонхо, — мягко шепчет Чон, и Бог Любви обнимает его, целуя в уголок губ. Не прекращая касаться, они не спеша идут в спальню, мимо портьер, которые висят на окнах и дверных проëмах, создавая атмосферу интимного из-за слабого освещения кинотеатра. Сонхо выпускает милое ойканье, стоит Сынбо нежно коснуться его груди и уложить на мягкую постель, а самому немного подтянуться — как щитом закрыть от бед и ненастий, защитить свою Любовь — и медленно поцеловать, смаковать пухлые губы. Го, прикрыв веки, отвечает, причмокивая; кладёт ладони на божественное лицо Мужа и целует крепче. Он так скучал по нему. Чон отстраняется, и у Бога Любви сердце невольно плавится, ведь взор другого любовен, чересчур откровенен. Сонхо вновь целует Мужа, трепетно и горячо, и стоит Сынбо прикрыть в наслаждении веки, как Бог Любви осторожно толкает его так, чтобы они оказались на постели рядом; чтобы тонкую ногу закинуть на чужое бедро, не разрывая сладких поцелуев — Чон тихо стонет из-за этого игривого поведения супруга, опуская ладони на красивую талию. Они теряются, много целуются в перинах кровати, пока губы не онемеют. Весь остаток ночи Повелитель Времени охраняет чуткий сон Сонхо и ближе к утру прячет от него юркие лучи солнца, чтобы его Любовь не пробудилась — ей необходим отдых. Сынбо, конечно, не понимает любовных дел своего Мужа и вовсе в них не разбирается, но он не считает, что быть Богом Любви так уж и просто — у каждого бога найдутся сложные задачи, которые нужно выполнять; наверяка на этих днях у Го была именно такая, если он так сильно вымотался. Бог Перемен глядит на умиротворённое лицо Сонхо, слабо улыбается, когда тот во сне мило морщит нос, и не в силах удержаться коротко целует в кончик носа, прежде чем уйти в Управу. Дел невпроворот. Бог Любви встаёт ближе к вечеру. Он не сразу понимает, сколько часов проспал, а потом опоминается, что пора выполнить последнюю часть миссии. Сонхо собирается, прихорашивается, берёт сундук и вечером, когда солнце начинает опускаться, мчится на крышу Башни Юсона. Он как раз-таки замечает находящегося там Донщика, который солнце и опускает. Лунное божество находится рядом. Когда они оба замечают подлетевшего на Вестнике Бога Любви, Сонхо начинает говорить: — Наконец-то я могу вам показать своё творение! Донщик и Юсон непонимающе разглядывают сундук, который только что притащил Бог Любви. Тот улыбается много-много, прежде чем открыть крышку, и это сокровище точно ослепляет их, ведь такой яркой звезды ещё не видали. Где-то рождается сверхновая. Когда сияние немного тускнеет, они могут увидеть чудную диадему, искусно украшенную горячими звёздами-бриллиантами. — Это же… — Миниатюра затмения в моём представлении. Ну же, Юсон, примерь её! Пак, робко приоткрыв губ, осторожно берёт украшение и надевает его, после поднимая голову друзьям, и оба очарованного вздыхают — уж больно Юсону идёт эта диадема, подчëркивающая его невинность, элегантность и энигматичность. — Так вот для чего тебе нужно было Солнце… — Сонхо, это очень красиво, спасибо тебе! — от всего сердца лепечет лунное божество, ну а Богу Любви, естественно, приятно. Ян тоже хвалит своего друга, говорит, что он проделал замечательную ювелирную работу — Сонхо льстят такие комментарии от Донщика, изящного и бесподобного. Го скоро прощается с ними, когда наступает Ночь, и отправляется к себе домой. Засыпая, он радуется, что может разговаривать с сердцем своего супруга и находить любопытные мысли, которые подталкивают его, Бога Любви, вдохновенно использовать свои чары, чтобы делать других чуточку счастливей. В следующий раз в знак благодарности Сонхо создаст для своего Мужа новую звезду.