Дилемма заключенного

— Ну офицер, смилуйтесь, ну как можно живого человека — и за решетку? — ноет Сюэ Ян, особо не сопротивляясь, когда милый полицейский заводит его в обезьянник. — Это преступление против свободы самовыражения! В отделении чисто, тихо, а камеры и вовсе выглядят так, словно Сюэ Ян — первый их постоялец. Его такое положение дел полностью устраивает: тут даже уютно. И компания более, чем приятная. Захлопнув решетку, Сяо Синчэнь устало вздыхает: — Когда это порно-граффити стали средством самовыражения? — Всегда ими были! — с жаром отвечает Сюэ Ян, прижимаясь всем телом к решетке и растекаясь по ней, словно желе, томно глядя из-под ресниц. — Там был крайне глубокий, смысл, — он поигрывает бровями, — вы бы увидели, если бы дали мне дорисовать! — Ну уж нет, — фыркает Сяо Синчэнь, садясь за компьютер и делая вид, что ему срочно нужно напечатать что-то важное. На самом деле он просто бездумно клацает по клавиатуре, потому что ничего важного в пять утра, когда до конца его смены осталось каких-то полчаса, у него быть не может — райончик под управлением их отделения маленький и абсолютно мирный, единственный раз, когда Сяо Синчэню удалось по-настоящему, как в давних мечтах, погеройствовать, случился, когда он разнимал двух мамочек, чьи дети не поделили ведерко. Он тогда даже боевое ранение получил: одна из дам обладала выдающимся маникюром и нечаянно оцарапала ему руку. Задерживать он, понятное дело, никого не стал, конфликт уладил, а обе мамочки теперь при встрече с ним рассказывают об успехах своих чад — ну что за прелестная работа? Вообще Сяо Синчэнь даже рад: если в его районе все тихо и спокойно, значит, люди счастливы. А то что премий нет из-за отсутствия раскрываемости по причине отсутствия, собственно, преступлений — так это не беда. Он никогда не был алчным человеком. Все, что Сяо Синчэню нужно, — это свой угол, простая сытная еда и любимый человек под боком. И если с первым двумя пунктами проблем нет, то с третьим выходит загвоздка: любимый, вроде как, имеется, даже живут они вместе, вот только полицейских, желающих работать в скучном районе, мало, а потому Сяо Синчэнь на сменах почти ежедневно, по двенадцать часов, и ласки его половинке откровенно не хватает. — Вы бы поняли всю важность моей задумки, если бы я до лиц дошел, — продолжает из обезьянника, судя по документам, Сюэ Чэнмэй. — Чтобы оценивать искусство всегда стоит знать, кто там на картине изображен. — Надеюсь, вы изображали не каких-то политических деятелей, а то это уже не мелкое хулиганство, а полноценное оскорбление государственных лиц будет, тут и реальный срок схлопотать можно. Зачем он этому босяку отвечает, Сяо Синчэнь не знает. Возможно, дело в том, что ему скучно, и ему кажется, что он вот-вот провалится в сон. А может, он просто не в состоянии пересилить свою вежливую натуру: все же во всем отделении они сейчас только вдвоем, и игнорировать человека в таких условиях будет крайне грубо. — Фу, какие у вас несексуальные фантазии, — морщится Сюэ Ян. — У кого на этих старых пердунов встанет? А один из действующих лиц на картине, между прочим, я! — Да что вы говорите? — Сяо Синчэнь прекращает симуляцию активной деятельности и кладет голову на ладонь, с каким-то умилением глядя на своего пленника. — Мне казалось, люди на картине скорее модели либо спортсмены — слишком уж подтянутая фигура. Там, знаете ли, нужны тренировки и правильное питание: никакого сладкого, представляете! Глаза Сюэ Яна возмущенно распахиваются: — Ложь и провокация! Да и моя форма со всеми конфетами ровно такая, как я нарисовал! — поймав полный смешинок взгляд Сяо Синчэня, Сюэ Ян едва не задыхается от подобной наглости. — Не верите?! А я ж вам докажу! И его пальцы тут же цепляются за ворот футболки, начиная не слишком элегантно стаскивать ее через голову. Над ремнем его джинсов уже виднеется полоска кожи — и вправду подтянутый живот с дорожкой волос, конец которой прячется за ширинкой, — когда Сяо Синчэнь бросается к решетке с задушенным: — Не надо! Сюэ Ян замирает, отпуская футболку, и хитро ухмыляется, стоит ему заметить, как Сяо Синчэнь испуганно оглядывается на камеру слежения под потолком, при этом становясь так, чтобы временно заключенного не было заметно. — Боишься не сдержаться? — хриплый шепот почти в самую шею пускает мурашки вдоль позвоночника Сяо Синчэня. Поведя плечами, чтобы сбросить щекочущее ощущение и не сосредотачиваться на действительно собравшимся внизу живота тепле, Сяо Синчэнь оборачивается, изо всех сил стараясь глядеть осуждающе: — Боюсь, что после подобной выходки мне действительно придется оформлять твои правонарушения, — шепчет он в ответ, а затем отстраняется, шагая к своему столу, чтобы не поддаваться соблазну — Сюэ Ян смотрит так искушающе, маняще… Обычно после подобных взглядов Сяо Синчэнь позорно капитулирует и соглашается на все самые безумные идеи. Но заниматься сексом на камеру на рабочем месте — это уже перебор. — Если решите снова выкинуть нечто подобное, мне придется надеть на вас наручники, — Сяо Синчэнь одергивает форму, пытаясь напомнить себе, что он грозный полицейский, и каким-то хулиганам его не сломить. Даже таким хорошеньким. — О, вы любите игры в контроль-подчинение? — загорается энтузиазмом Сюэ Ян. — А прикуйте меня тогда к решетке, повыше, чтобы я почти не доставал ногами до пола, — он прижимается к прутьям, оглаживая свой бок одной рукой и томно глядя из-под ресниц, надув пухлые, соблазнительно-алые губы. — Вы будете плохим полицейским, — с придыханием шепчет он, — а я — опасным преступником, которого вы решили жестоко, грубо, грязно наказать за непослушание… Его прерывает отчаянный скулеж спрятавшего в ладони горячее лицо Сяо Синчэня. Тот растирает щеки, пытаясь прогнать не вовремя вползший румянец, и мысленно молит минутную стрелку идти быстрее — чтобы сбежать с этой смены наедине с крайне горячим преступником и зарыться в одеяло в собственной квартирке. Ну как можно всего парой фраз заставить его дымиться от смущения?! А ведь фантазию теперь не угомонишь — связанный, раскрасневшийся, похабно ухмыляющийся Сюэ Ян рисуется перед глазами сам собой. Главное не поднимать глаза, не поднимать, не подни… — Не смóтрите? Ну и не смотри́те, коли не хочется, — доносится до него обиженное, и Сяо Синчэнь неуверенно выглядывает сквозь пальцы, тут же ловя взгляд нахохлившегося, как воробушек, Сюэ Яна. — У меня вообще парень есть. Сяо Синчэнь невольно улыбается, убирая руки от лица: — Это его вы изобразили вместе с собой на том непристойном рисунке? — Конечно! А то знаете, он столько работает, что с ним что потрахаться, что на свидание сходить можно только в фантазиях. Хоть на работу к нему прокрадывайся, чес-слово. — И поэтому вы нарисовали граффити на стене полицейского участка? — он улыбается все шире, а Сюэ Ян серьезно кивает. — Не самое умное решение — вдруг вместе со мной дежурил бы какой-нибудь не сильно благодушный офицер. С вашим поведением он вам и тюрьму смог бы обеспечить. Сюэ Ян в притворном ужасе прикладывает руку к сердцу, а Сяо Синчэнь начинает хихикать, глядя в его широко распахнутые в попытке создать иллюзию невинности глаза. — Что вы, мне нельзя в тюрьму! Меня парень не дождется. Смех Сяо Синчэня обрывается, и он поднимает на Сюэ Яна полный одновременно печали и обиды взгляд: — Вы настолько в него не верите? Думаете, вы за порог — а он сразу к кому-нибудь в койку? Так себе у вас парень, получается. — Нет-нет, парень у меня отличный, самый лучший! — тут же вскидывается тот. — Только наивный — жуть. Не замечает всех этих похабных взглядов, представляете? — Каких взглядов? — непонимающе хмурится Сяо Синчэнь. Сюэ Ян демонстративно закатывает глаза, складывая руки на груди: — Которые на него постоянно бросает его якобы лучший друг, — он изображает пальцами кавычки, а потом делает вид, что его рвет в углу камеры. — В смысле «якобы»? Да Сун Лань бы никогда!.. Дверь в помещение распахивается, и Сяо Синчэнь замолкает, когда внутрь заходит его друг, держа в руках два стаканчика из кафе неподалеку. Сун Лань сразу же смотрит на Сяо Синчэня, даже не думая взглянуть на камеры предварительного заключения — знает, что друг слишком добр, чтобы и вправду наказывать мелких хулиганов, которые являются единственными преступниками в этом районе, — и ставит один из стаканчиков на стол. — Здравствуй, Синчэнь, — в глазах Сун Ланя лучится нежность. — Чай, как ты любишь, чтобы домой ехать было веселее. Сяо Синчэнь благодарно улыбается, переводя взгляд на часы: и вправду, его смена уже закончилась, и друг как раз пришел его сменить. Он уже собирается сделать комплимент новой рубашке Сун Ланя, так хорошо сидящей под его форменным пиджаком, как до них обоих доносится ядовитое: — Чтобы было «как он любит», надо какао приносить, дебил. Сун Лань вздрагивает, чуть не пролив на себя свой кофе, и резко оборачивается, расширившимися глазами глядя на Сюэ Яна за решеткой. — А он что здесь делает? В его голосе мешаются шок, крайнее презрение и щепотка отвращения — самый мерзотный коктейль из возможных, и Сюэ Ян гаденько ухмыляется, с удовольствием сообщая: — У нас ролевые игры. Сорян, третьим не позовем. Лицо Сун Ланя искривляется, а левое веко дергается, как при нервном тике. Сюэ Яна такая реакция полностью удовлетворяет. — А-Ян, не надо, —  просит Сяо Синчэнь, пытаясь сделать голос строже, но абсолютно безуспешно пряча аппетитный румянец на щеках. — Пойдем лучше домой. Решетка отпирается, и Сюэ Ян вальяжно выходит из камеры, потягиваясь так, словно действительно отмотал не одни сутки на нарах, а не постоял за решеткой каких-то полчаса. — Пойдем, зефирка. Кончим, так сказать, играть в эти игры. Сяо Синчэнь, вспыхнув пуще прежнего, сбегает к выходу из участка, напрочь забыв про стаканчик с чаем, а Сюэ Ян, проходя мимо зависшего Сун Ланя, склоняется к его уху, шепча так, чтобы точно не было слышно ни его парню, ни работающим камерам: — Еще раз так влюбленно на моего парня посмотришь, я тебе глаза выдавлю. Оскал его при этом абсолютно животный, а во взгляде — бешенство и жажда крови. Сун Лань отшатывается, ошарашено открывая рот, но не находит слов, чтобы ответить на угрозу, в итоге просто провожая этого маньяка взглядом. А Сюэ Ян догоняет Сяо Синчэня, притискивая его к себе за талию: — Теперь я буду сбежавшим преступником, а ты полицейским, который будет очень, очень тщательно уговаривать меня больше никому не причинять вреда, мм? — А-Ян, я устал, — смущенно бормочет Сяо Синчэнь, пока Сюэ Ян поправляет ему галстук. — «Устал» в смысле «Убери от меня свои грязные лапы, я планирую прийти домой и отрубиться на ближайшие сутки» или в смысле «Я не способен шевелиться, поэтому полежу бревнышком, а ты сделаешь все сам»? — деловито уточняет Сюэ Ян и расплывается в довольной улыбке, когда слышит застенчивый шепот: — Второе…