Эти мерзкие чувства

Шион Мадараме был мерзким придурком. Он считал себя и близких королями, а других— грязью под своими тяжёлыми ботинками. Смотрел на окружающих надменно, смеялся громко с задних парт, рвался в драку с утробным рычанием, как зверь. К таким как он было страшно подходить и даже смотреть в их сторону. Шион присутствовал на каждой вечеринке, был известен своим абсолютным бешенством на баскетбольной площадке и полным отсутствием серьёзности. Он и компания, в которой парень крутится, похожи на типичных представителей золотой молодёжи из фильмов, хоть и половина из них точно не имеет много денег на карте и большую дачу за городом. Мадараме противный, непредсказуемый, любит пиво и одноразовый грязный перепихон на вечеринках, последнее говорят некоторые девчонки с потока в туалете, но не то чтобы они были недовольны или разочарованы. А ещё он смотрел на Юну, как голодная собака на кусок мяса. —И причёска у него дерьмовая, — заканчивает свою исповедь перед кружком подруг, когда те просят нормально объяснить почему она игнорирует «классного» парня. Классным его считают только некоторые фанатки, мечтающие об эмоциональных качелях в отношениях, и он сам. Большинство же думает, что он просто ублюдок, с которым лучше не пересекаться, если хочешь нормальной жизни. И всё это происходит в пресловутом туалете, где пахнет мешаниной из духов и электронных сигарет и почти не работает лампочка. Они устроились у одной из раковин, пережидая перерыв и волны людей. —Я бы тоже не стала встречаться с таким, — теперь до этого ошарашенные взгляды переходят на другую подругу, — сами посудите, с ним слишком много мороки. Девушки поворачивают головы обратно к Юне, и она со смешком думает, что они похожи на только вылупившихся цыплят, которые смотрят на взрослых куриц. Опускает голубые глаза на колени, скрывая улыбку на темно-красных губах за волосами. —Знаешь, я даже рада, что он тебе не нравится. Не будет фраз типа «я смогу его изменить», «он не такой, кем все его считают» и «Шион исправится», — ещё одна подруга Казуха подходит к зеркалу, чтобы подправить блеск. Они одновременно закатывают глаза на произнесенные писклявым голосом слова и усмехаются. —Никакой романтики в вас, девочки, — Мива улыбается, наблюдая за ними. —Романтика— это супер, но не с кем-то из компании Изаны, — Юна косится на всех и кривится. Изану считают кем-то вроде главного в компании красивых мудаков, поэтому и называют её так. Он и сам производит впечатление какого-то короля, что устал от жизни и всего вокруг, но всё равно шатается с ними, наверное, с первого курса. —Даже с Какучё? — Юджин хихикает и смотрит на мигом покрасневшую помидором Миву. —Какучё это другое, — Юна вздыхает и говорит со знанием дела под стон стыда от подруги. Мива призналась, что влюблена в немногословного парня ещё в прошлом году, после того как упала на него с лестницы, а тот спокойно помог ей подняться и дойти до медпункта, а на следующий день поинтересовался как её нога. Примерно так пропала Мива, пав под харизмой хорошего и милого Хитто, единственного, кого в её компании не поливали дерьмом хоть немного. —Только жаль, что гей, — деланно горестно вздохнув, Казуха поворачивается к ним. —Что?! —Ну, наверное, — видя, как рыжая, мечтающая о Какуче на белом коне, готова умереть от шока, она быстро продолжает, — не факт, на самом деле. Мне это девочки с потока сказали, но знаете, это сплетни. Не стоит верить, — говорит, ярко жестикулируя. —В каждой сплетне есть доля правды, — девушка упирается головой о ближайшую стену. —А разве не в шутке? — Юджин шёпотом обращается к Юне, которая сидит ближе всех. Та машет ладонью, показывая, что тут уже без разницы. Троих волнует прикалывается ли Мива или реально расстроена тем, что парень, с которым она говорила только два раза, возможно, никогда не ответит на её молчаливую влюблённость взаимностью. Казуза виновато опускает взгляд на серую плитку и чешет голову. —И вообще, почему мы стали говорить о парнях? — Юджин пытается хоть как-то перевести тему. —Потому что Юна наконец призналась, что прячется тут от Шиона. Так мы начали обсуждать его, — в след вздоху Мивы, раздается такой же от Юна. Вспоминать, как Мадараме чуть ли не на каждом перерыве бежит из своего корпуса в её, не хочется. Но он постоянно крутится рядом, приглашая на вечеринки, в кафе, кино или в бар. Болтает о том, что румянец на щеках у неё очарователен, и выглядит она сегодня ахуенно, и новая помада ей безумно идёт. Спрашивает как у неё дела, не хочет ли сходить поболеть за него на следующем безусловно важном матче по баскетболу или пообедать хоть сегодня вместе. —Так и хочется поцеловать, но дождусь, когда ты этого попросишь, — мурлычит ей на ухо, держа её лицо в объятиях рук. —Я рада, что ты не насильник, но тогда тебе придётся долго ждать, — грубо отпихивает придурка, который непонятно как оказался к ней так близко, и уходит. Почти убегает. —Ты недооцениваешь моё обояние! — произносит громко ей вслед, обращая внимание зевак на них. А Юна, ненавидящая чужие взгляды на себе всей душой, несётся быстрее и прикладывает ладони к горячим щекам. —Точно, — Юджин кивает понимающе. Но из коридора слышится звонок на пару, поэтому, отлепив беднягу Миву от холодной стенки, подруги выходят из туалета и попадают в толпу спешащих студентов. Юна выходит последней и жалеет об этом тут же, чувствуя большие ладони, обхватывающие её предплечья. Тридцать минут в вонючем туалете просижены зря: её все равно поймали. —Нашёл, — Шион шепчет это ей на ухо и чмокает в линию челюсти застывшую девушку, — как дела, принцесса? Она поднимает голову к потолку и смотрит на Казуху, которая остановилась в конце коридора и теперь посылает непонятные знаки, взмахивая сумкой и почти попадая ей по какому-то парню. Людей почти не осталось. —Твоя подруга в порядке? — Мадараме отскакивает назад, когда острый локоть устремляется ему под рёбра, и опирается плечом о стену, отступив. —Она спрашивает не нужно ли ей подойти и убить тебя, — Юна качает головой в стороны устало, и Казуха машет ей рукой и уходит. Только сейчас девушка оборачивается к нему. Старается противостоять желанию прикоснуться пальцами к месту поцелуя и проверить так же горяча кожа, как ощущается, или это просто обман сознания. —Ревнует ко мне? Мило, — довольно улыбается и делает шаг навстречу. Его глаза загораются, будто ему от Юны можно ждать что-то кроме пощёчины или злобного «придурок». Студентка делает шаг назад и привычно закатывает глаза, Шион проглатывает тупой подкат с трудом. —Не назвала бы это ревностью. Скорее, Казуха знает, что ты меня раздражаешь и хочет помочь избавиться от тебя. —Мне нравятся твои подруги. —Как и женская половина универа? — Юна выгибает бровь. —В том смысле, в котором думаешь ты, мне нравится только одна девушка, а о ее подругах думать в таком ключе стремно, — на его губах гуляет нахальная ухмылка. Мадараме чувствует себя более, чем уверенно, когда делает шаги в её сторону и наблюдает, как она отступает к стене. —Тебе так легко поверить, — не признать сарказм в её голосе не сможет только тупой. Её нога сталкивается с бетоном первой, и голова планирует сделать тоже самое, но более неуклюже. Юна морщит нос— Шион всегда умиляется этому, видя— предчувствуя неприятную боль в затылке, но мужская рука успевает протиснуться между стеной и головой. —Аккуратнее, — Мадараме оказывается слишком близко, чтобы сохранять спокойствие. Он излучает раздражающую заботу, Юне хочется его ударить, но вместе с этим у нее пропадают все слова и в горле пересыхает. По-дурацки безумно, но близость чужого тела всегда её стесняла. —Так значит, ты хочешь, чтобы я отстал? — Шион убирает ладонь, проведя пальцами по волосам и зацепив пару прядей. Устраивается рядом с правой стороны и снова опирается плечом о стену. В коридоре нет никого, кроме них и приглушённых голосов преподавателей из аудиторий. Юна ещё не оставалась наедине с ним и то, что сейчас это произошло, ей не нравится. Лучше бы сидела на паре самого строгого профессора и старалась смотреть только в тетрадь, а не стояла тут, под масляным взглядом тёмных глаз. —Ты только сейчас понял, идиот? — она закатывает глаза и скрещивает руки на груди. —Просто по твоим красным щекам и учащеному дыханию, — Шион показывает на неё пальцем, — проще догадаться, что тебе это нравится, — у неё глаза расширяются, а голова резко поворачивается в его сторону, — только я все не пойму, почему ты строишь из себя холодную леди? С другими ты милашка, а меня будто ненавидишь. Что-то вроде способа поиграть со мной? Проверка? Или нравится, когда за тобой бегают? Мадараме слишком резко переходит на серьёзный, грубоватый разговор. Пытается понять причину такого поведения, будто она не очевидна. И выглядит так, как если бы для него самого это всё не было игрой. —Ты серьёзно? — Юна хмурится, — ты видел себя? Правда думаешь, что я должна от счастья прыгать, когда парень, любящий курить траву, менять девушек как перчатки и гоняться за мячиком, подкатывает ко мне? Думаешь, я не понимаю, что ты просто хочешь потрахаться? Мне не интересно такое, меня тошнит от тебя. Юна толкает его в грудь, злясь. Шион ходит за ней уже несколько месяцев, а она только пряталась да пыталась хамить, чтобы блондин отстал. Девушка знает и из фильмов, и из опыта знакомых, что такие парни не исправляются. Остаются такими же кабелями, вешают лапшу на уши и пытаются лечить поцелуями разбитое ими сердце, когда на вороте футболки оказывается след чужой губной помады. Может, она и была нерешительной временами, но никому пудрить себе мозги не позволит. Проходили уже, пусть и ситуация другой была совершенно. Поэтому Юна собирается силами и смотрит холодно на поджавшего губы Мадараме. У того на дне зрачков что-то ей непонятное, но разбираться в этом не хочется. У обоих взгляд прямой и решительный. Юна разворачивается первой, у неё плечи расправлены гордо и за обидные слова не чувствует вины. Они так-то правдивы. Красноволосая делает пару шагов по направлению к лестнице, как в спину ей произносят: —Сходи со мной на вечеринку в пятницу, и я отстану, — Шион не улыбается. У него лицо серьёзное, почти хмурое, но в глазах горит азарт и желание что-то доказать. —Ты идиот, — развернувшись, выносит вердикт, а в ответ ей только усмешка. Разве её слова не отпугнули его? Она была недостаточно жестока? Или такие как он ни перед чем не останавливаются? —Даю слово, — он подходит ближе, — или боишься, что после вечеринки в моей компании будешь «прыгать от счастья» при моём появлении на горизонте? Вестись на такое— глупо. Юна не раз видела, что именно так Шион выводит кого-то на злость и последующую драку. Это его «боишься?» и смеющийся вкрадчивый тон известны чуть ли не каждому в университете. Раньше она никогда не поддавалась на попытки людей взять её на слабо, но тут почему-то медлит, сжимая кулаки и пытаясь высмотреть издевку в глазах напротив. Но её нет, там только черти пляшут в безумном танце. Наверное, они быстрее её самой догадались, что в ответ из её рта прозвучит согласие. —Ладно, — Мадараме приподнимает в удивлении брови и улыбается, Юна не разделяет его оптимистичного настроя, — во сколько начало? —В девять, — он берет её собранные пальцы и распрямляет, поглаживающе, — расслабься, будет весело, — подмигивает, снова наклонившись слишком близко, и уходит, присвистывая. Юна смотрит ему вслед и не думает, что поступает неправильно. Пара часов с этим парнем в толпе пьяной и укуренной молодёжи ничего не стоят. Вскоре Мадараме напьётся и будет веселиться с другими, а она пойдёт домой, добившись своего. Шион будет обязан отстать от неё, и у неё наконец пропадут эти мерзкие чувства, которые появляются в его компании и только мешают. —И одень что-нибудь короткое, у тебя классные ноги! — придурок заставляет её топнуть ногой от неловкости из-за того, как громко это прозвучало, оттолкнувшись эхом от стен. Юна уходит из ужасного коридора, ставшего её погибелью, быстрым шагом, надеясь, что никто из преподавателей не выйдет проверить, кто произнёс эти слова. А лучше будет, если никто их не услышит совсем. Никаких придурков, горящих щёк и пряток в душных туалетах. Только свободное перемещение, учёба и отсутствие стеснения. Аминь.