ценности прогресса

      Улицы Зауна множились и мешались между собой, не хуже путей в каких-нибудь далёких тропических джунглях. На таких улицах люди пропадают и умирают пачками. Может быть сами, а может быть с чьей-нибудь помощью. Нижний город – место нищеты, криминала и отбросов. Раньше это приводило в ужас, заставляло задуматься о несправедливости системы. А сейчас, кого этим удивишь?       Грязь, чьи-то рвотные массы, кровь и местами гниль липли к ногам патруля миротворцев. Джейс слышит во влажных шлепках напоминание о собственной ошибке, он видит как в зелёных кислотных огнях города блестят ножи, направленные ему в глотку. Чужие глаза ползут по нему роем блох, чужие голоса выплевывают его имя, как самое грязное оскорбление на свете. Нижний город дышит ненавистью к нему после наступившего кризиса. И советник (ныне единственный, прошу заметить) сжимает свой молот крепче. - Не делай глупостей, Джейс, – шепчет ему ближайший миротворец. – Мы здесь не для этого. Будто он не знает. Память такая непостоянная штука. Похожа на ткань. Будешь беречь её долгие годы, но однажды, достав из шкафа, поневоле обнаружишь в ней дыры. - Виктор, это даже не смешно. - Ты не понимаешь, мне это очень нужно. Разве хекстек не должен помогать людям? Солнце лучами падает на обнажённую белую кожу. Палит нещадно, настойчиво лезет в глаза и раздражает. Склонившаяся над ним фигура защищает его, принимает удар на себя. Тень. Так хорошо. - Но не так же. Я не позволю искалечить тебя. - Если ты не заметил, болезнь уже всё сделала сама. - Виктор. От голоса становится прохладно. - Я думал ты любишь шутки. - Не когда они касаются тебя. Его голова покоится на коленях. Чужие пальцы перебирают волосы на его затылке, касаются ушей. Лёгкое прикосновение губ в висок. - Я обещаю помочь тебе, но не в этом. Он смеётся. Боже мой, как давно это было. - Хорошо, а теперь как насчёт того, чтобы помочь мне подняться?       «Последняя капля» - оазис в этом разлагающемся мирке. Жители стекаются сюда по привычке, воссоздают события прошлого, пытаются сохранить единственные светлые воспоминания, сохранить рассудок. Вай – нынешняя владелица бара – как всегда сурова. Время не отобрало у неё смелости и стойкости, но разочарование и бессилие превратили её боевой дух в пыль. Джейс снимает маску. Здесь вонь ржавых труб, кислятины, дешёвого спирта, пота, отходов и сигарет. Где-то в углу лежит трупик сдохшей от голода крысы. На скелете ещё виднеются ошмётки мяса. На стойке суетливо бегает таракан, выискивая еду. Талиса невольно начинает тошнить. Вай обдаёт Джейса горьким тоскливым взглядом. Сожаление и презрение преследуют их обоих. Они так сильно облажались.       Девушка не спешит отвечать на его вопросы, хмурит брови, смотрит на советника волком и убивает надоедливое насекомое одним ударом кулака. - К нему не ходят даже местные, Джейс. Ты пожалеешь, если увидишь это. - Как-нибудь сам решу, ладно?       Вай издаёт злобный полурык, случайно бьёт бутылкой об стенку стакана, наливая Джейсу алкоголь. Трещина ползёт кривой линией, но ей не жаль. Она была бы не против, окажись в его напитке пару осколков. - Там больше нечего искать, понятно? Парень давно выжил из ума, оставив после себя только безумное жаждущее мести…существо. Я даже не знаю, что это за хрень такая! - Не говори так о нём! – Джейс перебивает её, повышая голос, но тут же смолкает, забывая, что ему уже не за кого заступаться. Вай поджимает губы, замечая, как стремительно пустеет взгляд Талиса. Ей тоже знакомо это чувство. - Некоторые вещи нужно просто отпустить. Поверь, я говорю это, потому что понимаю это как никто. - Если, это действительно так, то ты поможешь мне, - Джейс достаёт из кармана листок и карандаш и протягивает ей. – Где Виктор? Умиротворённое состояние для него такая редкость. Наверное, это всё просто проделки его воображения. - Не могу поверить, что ты правда это сделал. Ещё и без моего ведома. Знаешь, ты мог пострадать. - Прости, Джейс, мне некогда было думать, сработает это или нет. Тёплая рука прикасается к его оголённым лопаткам, гладит, спускается по механической вставке на спине вниз к пояснице, задерживается там. Время. Оно с детства играет против него. - Ты гениальный учёный, Виктор, я и представить не мог, что подобное будет возможно. И он так отчаянно не хочет ему проиграть. - Представь, скольким людям мы сможем помочь с этой технологией. Скольких людей мы вылечим. Всё как во сне. Он чувствует себя таким счастливым, когда слышит хриплый смех за своей спиной и шуршание одеяла. Этого звука достаточно, чтобы перевернуть хоть весь мир, заставить его бороться даже со смертью. - Десятки тысяч. Но я всё ещё настаиваю на дополнительных экспериментах. Твой случай может быть исключением, а не правилом. Магия синими нитями блестит внутри протеза, заменившего ему ногу. Так много людей говорили ему, что он мог погибнуть в процессе. Забывая, что он с самого рождения вынужден постепенно копать себе могилу. - Нога всё ещё болит? Он не сделал ничего плохого, просто устранил слабый элемент, только и всего. Если это помогает, то в чём он не прав? - Больше нет.       Заун – это болезнь. Все хотят от неё избавиться, но никто не хочет её лечить. Джейс пытался, но, когда Виктор ушёл, всё это перестало иметь смысл. Раньше он боялся потерять его из-за риска смерти, потом из-за помешательства на эволюции. Кейтлин предупреждала, что это плохо кончится. Хеймердингер предлагал уничтожить хекстек. Могло бы всё сложиться иначе, если бы Джейс поставил их мнение выше своей любви к Виктору? Гниющие тела людей, набитые железом и деталями, валяющиеся по всему зданию, были весьма красноречивым ответом.       Толстые провода – артерии живого организма - визуально сужали пространство вокруг. Синий цвет, исходящий от них, позволил Джейсу и миротворцам с ним увидеть огромное существо у самой дальней стены, отдалённо напоминающее мужскую фигуру. Стальные вставки были наложены и прикручены друг к другу огромными слоями в разных местах. Откуда-то из «спины» торчало несколько крупных труб, как у маленького завода. Спереди в каркасе с грохотом крутились и тёрлись друг об друга шестерёнки. Откуда-то из фильтров текла фиолетовая жидкость. Сбоку гоняли воздух лопасти. Хекстек в углублении, изнутри поддерживал жизнь в этой махине. Всё, чего они когда-либо хотели, голубая мечта двух учёных – идеальный баланс технологии и магии - на деле оказалось отвратительным месивом. Виктор, когда-то начавший с небольшого металлического протеза вместо ноги, в итоге превратился в бесконтрольную машину, копошащуюся в чужих внутренних органах, без остановки кующее себе новую оболочку и удаляющее из себя остатки того, что раньше называлось мозгом.       Вокруг него валялись незаконченные изобретения искажённого вида, больше похожие на кучу железа. Кривые механические длинные пальцы, похожие на клешни, сосредоточенно ваяли новую безделушку. Абсолютно бессмысленные формы, грубые сочетания, никакой осознанности при создании. Виктор делает их по привычке, выполняет вбитую функцию как автомат. Разум (если таковой ещё остался) подсказывал, что он должен создавать вещи, что он когда-то был учёным. Вай была права, к этому просто нельзя было быть готовым. Джейс смотрит на это с ужасом. Он думает о том, могло ли всё быть иначе, позволь он Виктору давным-давно выхаркать вместе с кровью собственную жизнь? Тело человека такое хрупкое. Его может убить буквально что угодно. - Виктор, тебе не кажется, что это уже слишком? Я всё понимаю- - Ни черта ты не понимаешь! Ты никогда не понимал! Ты был слишком занят просиживанием своей советнической задницы на кресле! Каждый отдельный человек – бомба с таймером. Любое неосторожное движение, слово, любая травмирующая ситуация и «бум». Тебя нет. - Причём тут это? Я не перестал быть учёным, и я вижу, куда ведёт твоя «эволюция». - К процветанию, Джейс! Процветанию! Я думаю о том, как людям жизни спасти, пока ты строишь из себя солдата! Кожа и мышцы, разве это серьёзно? Металл – вот, что никогда не подведёт. Ведь для этого человеку и нужен разум, верно? Чтобы придумать способ защиты получше, раз уж не досталось ничего путного. - Превращая себя в киборга?! Ты буквально разбираешь себя по частям! Я тебя не узнаю! - Я продлеваю себе жизнь! - Да кому нужна такая жизнь?! А что насчёт собственной головы? Люди вынуждены бороться с ней тысячелетиями. Бороться и никогда не выигрывать. - Вот оно как. - Виктор, я не это имел в виду. - Прости, забыл, что развязывание войн волнует тебя больше, чем я. Люди думают, что разум возвышает их над другими живыми существами, а на деле… - Виктор! Природа просто нагнула их раком.       Виктор, вернее то, что от него осталось, обращает на них внимание и злится за нарушенный покой. Он кидает то, что всё это время делал, в стену. Прибор ломается, а миротворцы в страхе разбегаются в разные стороны. Джейс не может сдвинуться с места, наблюдая, как провода, подобные змеям, ползут по стенам и полу, путаются под ногами у его людей, сбивая их с ног. Он видит, как Виктор собственноручно разрывает несколько человек на части. Здание наполняется криками. Джейс не может поверить, что это происходит на самом деле. Не может поверить, что он позволил Виктору превратить себя в это. Грудь скребёт знакомая боль. - Виктор, остановись! – кричит он, в попытке отвлечь существо.       Он надеялся, что его бывший партнёр ещё не до конца утратил то, что делало из него человека. Ему повезло, Виктор прекращает буйствовать и убивать, переключаясь на него. Механическая голова с любопытством выдвигается, смотрит сверху вниз, изучает. Джейсу приходится задрать голову и, на всякий случай, перехватить молот. - Виктор, это я, Джейс! Помнишь меня? Голова слегка наклоняется вбок, опускается на уровень глаз советника. Всматривается и сканирует. Парень выжидает, не нападая. Со лба вниз катится капля пота и исчезает под меховым белым воротником. Одна клешня осторожно ощупывает его тело.       Механический голос скрипит имя Талиса, провода доверчиво вьются вокруг него, изолируют от выживших миротворцев. У Джейса в один миг всё падает внутри. Виктор, покинувший его, сошедший с ума, превративший самого себя в бездушное уродливое существо, помнит его. Как будто всё, что случилось за эти годы, не имело значения. Джейсу хочется выть. Это хуже, чем быть смертельно раненным в драке. Это хуже, чем груз вины, все эти годы давивший ему на спину. Потому что это означало, что ему придётся предать Виктора ещё раз. Два светящихся фонаря смотрят на него словно настоящие. У Виктора были красивые янтарные глаза. Джейс так их любил.       Он никогда больше не сядет с ним рядом за стол в лаборатории, никогда больше не возьмёт его за руку, никогда больше не увидит как красиво хмурятся его брови, никогда больше не услышит его голос, никогда больше не почувствует его утром рядом с собой, никогда больше не поцелует. Он никогда его не вернёт. Виктор зовёт его по имени снова.       У Талиса дрожат руки, он колеблется, прежде чем направить молот на пульсирующий внутри машины хекстек. - Мне очень жаль, - слёзы мешают ему видеть. – Если бы ты знал, как мне жаль. Он так долго пытался сохранить ему жизнь, чтобы потом собственноручно уничтожить. Его и хекстек. Их творение. - Виктор, ты не представляешь, насколько ты ценен для этого мира. Насколько ты ценен для меня.       Вспышка яркая, Джейсу кажется, что его разорвёт на части, но этого не происходит. Почерневшие провода, послужившие Талису укрытием, падают на землю и больше не двигаются. - Я ни за кого ещё так не переживал.       Раздаются радостные крики миротворцев. Его хлопают по спине, называют героем. - Ты главное – оставайся моим партнёром как можно дольше, идёт?       Ничего не остаётся, только пыль. Подумать только, целая жизнь исчезла на глазах, а никому и дела нет.

- Идёт. А теперь ты принесёшь мне инструменты, или нет? Нам нужно закончить проект.