Я изменил прошлое, ты не умер.

Руки трясутся, держа тело, с ног до головы измазанное в крови. Сердце уже не бьется, а владелец рук не может выдавить из себя даже слезинки: беловолосый слишком напуган и шокирован — он потерял человека, который ему был ближе всех. — Чэн, эй, Чэн, — бесконечные попытки потрясти тело оказываются неудачными, — Чен Сяоши, пожалуйста, я умоляю, ты же меня слышишь, да? Ответь! Я без тебя не смогу, — его накрывает осознание, осознание безысходности, осознание беспомощности. — Я… Я спасу тебя, слышишь? Спасу! Ты не умрешь, я все ради тебя сделаю, только чтобы ты открыл глаза! Пожалуйста… — раздался крик. Это был громкий крик отчаяния, пропитанный болью и ненавистью. — Эй, Лу Гуан, проснись. Давай, вставай! Тебе кошмар приснился? Ты кричал во сне, — темноволосый парень, совершенно здоровый после выписки из больницы, тревожит беспокойный сон своего друга, забравшись к нему на второй этаж. — А? Я кричал? Прости, я тебя разбудил. Давно кошмары не снились, измотался, наверное, больше такого не будет, — он на себя натянул улыбку, такую естественную, как только смог. Давно не снились? Чушь собачья. Он просыпается каждый день, каждый грёбаный день после смерти его лучшего друга. Он его спас, изменил прошлое, за это нужно отвечать, неизвестно как, это пугает. Ощущение, что, как бы парень не старался, его друг все равно умрет, и это событие не изменится ни при каких обстоятельствах. — Да ладно, не парься, все нормально. Что снилось? — конечно, сейчас же самый нужный момент чтобы спросить об этом. — Да так, не помню уже, но что-то тревожное, говорю же, что переутомился. Пойду, пожалуй, умоюсь, развеюсь, а ты давай спать ложись, завтра Цяо просила помочь с чем-то, — а руки трясутся, все еще предательски трясутся, выдавая панику и неимоверную тревогу. Гуан слез со второго этажа кровати и отправился в ванную. Голова кружится, ноги не держат, он качается, будто не выходил из запоя уже 40 лет, а руки по-прежнему трясутся. Зайдя в ванную, накрыла паника. Лу смотрит на свои руки, а перед глазами из раза в раз всплывает ты самая картинка. Картинка с Сяоши на руках. Как же его это достало. «Да мне уже это надоело! Сколько можно? Я не хочу, не хочу этого, я не хочу, чтобы ты умирал! Зачем ты тогда пошел меня спасать? Лучше бы я умер! Меня хоть не жалко. Почему? Почему?!» — дышать тяжело, перед глазами все размыто, слезы льются непроизвольно, неконтролируемо, слава богу, что не издает ни звука, а то его сосед по комнате точно услышал бы и прибежал с расспросами. Неожиданно на глаза попалась одноразовая бритва. Она так и манила прикоснуться к запястью. «Я не хочу жить, но… разве я хочу умирать? Нет, это не то, что нужно. Не то слово. Я просто хочу уйти от этого всего. Никогда больше не вспоминать тот злополучный день, никогда. А если все же порезать?» — мысль раздалась эхом в голове, желание облегчить моральную боль пересилила все здравые смыслы и лезвие, которое блондин достал довольно быстро из хлипкой одноразовой бритвы, быстрым движением проскользило по коже, как по маслу. Зачарованный ярко-красными каплями, выступившими на поверхность белоснежной кожи, Лу провел еще раз, и еще, и еще. Каждый порез становился глубже, а движения более размашистыми, из-за чего раны вытягивались в длину. «Легче. Мне и правда стало легче. Неужели это единственный способ? Черт. Как же смотреть в глаза Сяоши? Он за меня переживает, а я тут режусь. Ну ничего, у меня же есть причина, — послышался громкий выдох и сдавленый смешок, — я же просто себя оправдываю какой же я дурак!» В голове мелькало слишком много мыслей, чтобы избавиться от них и хоть немного остыть, парень залез под ледяной душ. Ноги, которые до этого и так еле держались, совсем обмякли и заставили тело с глухим ударом упасть на пол душевой кабины. Лу Гуан и не пытался подняться, а просто сидел под ледяной водой. Раны, полученные несколько минут назад, ныли и щипали, а мысли наконец прекратили свой бесконечный поток. Наконец парень начал подниматься и выходить. Он слишком долго пробыл в ванной. «Эх, я же даже одежды никакой чистой не взял. Надо что-то с длинными рукавами. О, халат, пойдет до комнаты дойти, а там и переоденусь. В любом случае, Чэн же сейчас точно спит, да? Надеюсь на это.» — звучало у него в голове. Надев чистый халат, когда-то давно оставленный в ванной и никем не используемый, альбинос быстрыми, но тихими шагами проскочил в комнату. Также быстро оделся в огромную кофту и штаны. Улёгся в кровать. Мыслей нет. Даже самые ужасные мысли, мучающие его постоянно, пропали. Однако сон не идет — засыпать страшно. Утро. А кто-то даже не сомкнул глаз, да и не хочется. С низу доносятся стоны только что проснувшегося и не горевшего желанием вставать Сяоши. — Ты проснулся? — Лу Гуан задал вопрос просто чтобы не сойти с ума — он уже так долго лежит в тишине, что уже путается в реальности, хотя, возможно, что это причина в его недосыпе. Черные круги под глазами, как будто его кто-то бил, точно выдадут бессонную ночь, а хриплый голос от внезапной беззвучной истерики в ванной точно натолкнут на сомнения. — А ты рано сегодня, — совершенно не обращая внимания на хриплый голос соседа сверху, отвечал Сяоши. — Ага, я решил пораньше встать, привыкать, так скажем, может режим сна нормализую. — Ха-ха, не смеши, когда это у нас с тобой был нормальный режим? — приглушенный смех все еще не прекращался, хотя смеяться тут, откровенно говоря, не над чем. — А, кстати, мне Цяо Лин звонила, планы отменились, так что ты можешь еще поспать, — голос Гуана ровный, как будто ночью ничего и не было. — Не, не хочу, пойдем поедим лучше! — опять он так непринужденно говорит и общается. Лу Гуану на самую долю секунды даже становится завидно, но он быстро отбрасывает эту мысль. — Можешь, пожалуйста, заварить мне кофе? — пока Сяоши не ушел, кинул Лу. — Окей, без проблем. Пока Чэн ушел готовить завтрак и заваривать по просьбе кофе, Гуан пошел в ванную, чтобы убедиться что все точно убрал и, конечно, запоздало, но обработать раны. Жгло и щипало жуть как сильно, но надо терпеть, не издать ни звука, вдруг брюнет будет проходить рядом и услышит? Нельзя так рисковать. Закончив свое дело, голубоглазый направился на первый этаж, надев дополнительно под кофту еще и водолазку с длинным рукавом, чтоб уж наверняка. — Ой, ты уже встал, иди сюда, я и на тебя завтрак приготовил! — радостно, с огромной улыбкой до ушей, Сяоши звал садиться за стол. — Спасибо, приятного аппетита, — этот же, наоборот, совершенно безэмоционально посмотрел на еду и принялся запихивать ее в себя. — Было очень вкусно, давай я помою за нами посуду. В ответ он услышал только тихое «мгм» и забрал пустую тарелку из-под носа обладателя золотых глаз. Закатав рукава, не доходя до критичной отметки, он приступил к делу. Вдруг со спины его обхватили руками и крепко-крепко сжали, чуть ли не перекрывая доступ к дыханию. Голова опустилась на спину беловолосого, а горячее дыхание опалило шею. — Давай посмотрим фильм, все равно выходной. — Конечно, я не против, иди пока выбирай. Лу Гуан уже давным-давно привык к таким неожиданным выходкам Сяоши, хотя, первое время, на него из раза в раз накатывало сильное возбуждение. Гуану уже давным давно нравится Чэн, но сказать ему кишка тонка, а еще и эти ужасные кошмары, что не прикращаются ни на одну ночь. Домыв посуду, Гуан присел на диван рядом с другом и они начали смотреть фильм. В середине один из главных героев решил нанести себе увечья таким же способом, как и Лу. «Ха-ха, какое совпадение, я же вчера точно так же сделал, но это и правда помогло, теперь у меня хоть есть способ облегчить свои страдания! Как же это прекрасно» — проносилось в голове Лу Гуана. — Как же мне противно от людей, которые не могут справиться со своими проблемами и убегают от них, занимаясь такими дерьмовыми вещами. Ненавижу таких, в чем смысл? — ставя на паузу фильм, Сяоши надеется обсудить этот момент и выслушать мнение друга. Эх, знал бы он на сколько сильно сжалось сердце его, так называемого, друга, что тот хотел умереть, лишь бы не смотреть в глаза Сяо. — Д-да, да, я тоже так считаю, — голос предательски дрогнул, а на глаза начали наворачиваться слезы. Отвращение к себе лишь нарастало и хотелось закричать. Воздуха опять не хватало — Лу начал задыхаться. Он не мог сказать ни слова, а только пытался сделать хоть один вдох. Глаза совсем покраснели и потекли слезы от нехватки кислорода, а сердцебиение возрастало с каждой секундой. — Эй, эй, Лу Гуан, что с тобой?! Лу Гуан! Гуан! Пожалуйста, скажи, что с тобой происходит? — голос друга отходит куда-то далеко, на второй план, а сознание постепенно затуманивается. Последнее, что чувствует Гуан, перед тем, как упасть в обморок, это нежные губы, пытающиеся заставить того дышать путем искусственного дыхания. Прошло не так много времени, блондин наконец-то пришел в себя. Он лежал на коленях у Чэна, который периодически поглаживал его светлые волосы, укутывая в них пальцы. — Что… что случилось? Сяоши? — Лу еще не отшел от случившегося, его обычно быстро соображающие мозги сейчас очень тормозят, совершенно отказываясь работать. — Лу Гуан, это у тебя надо спрашивать! Знаешь, как я перепугался? Знаешь, что я думал, что ты умрешь? Это я должен спрашивать, что с тобой вообще такое! Я переодел тебя, чтобы тебе было легче дышать, видел твои порезы, они совсем свежие, это же ты вчера, да? Прости, что я высказался так про тех, кто режется, но я правда тебя не понимаю, что вообще случилось, почему ты так странно себя ведешь начиная с того дня, как все те события закончились? Объясни, прошу, объясни уже наконец, что все-таки происходит? — он выпалил это все на одном дыхании, а Гуан ничего не слышит, ничего, кроме обнаружения порезов. Слезы опять скапливаются в глазах, дышать становится опять тяжело, сердцебиение опять возрастает. Чэн замечает это вовремя и затягивает в долгие объятия, поглаживая аккуратными движениями по спине. — Успокойся, все хорошо, просто выскажи, что у тебя на душе и тебе станет легче, я тебя прошу, не держи все в себе, я тебя пойму и ни за что не осужу, я понял, что у каждого человека своя ситуация, поэтому, прошу, расскажи мне свою, я попытаюсь тебе помочь. Хоть раз, хоть один грёбаный раз, скажи что происходит у тебя на душе, а не держи все в себе как обычно! Ответа он, видимо, не дождется. Лу Гуан начинает расслабляться, паника отступает, а дышать становится легче. Лу решил перевести тему. Долго думать не пришлось, сделал первое, что пришло в голову. Он повалил Сяоши на диван и навис сверху. Поцелуй — вот что он сделал. Долгий, нежный, на который Чэн Сяоши не сразу догадался ответить — он был слишком шокирован. А Гуан не останавливался, все сильнее и сильнее втягивал темноволосого в этот злополучный омут. Дыхания не хватало, но ни один из них не хотел прерываться. — Знаешь, Сяоши, я тебя люблю, — наконец разорвав поцелуй, сказал Гуан. — Я тоже, — дыхание все еще прерывистое, — я тоже тебя люблю, неужели ты из-за этого так переживал, что аж начал резать себя? Гуан отрицательно помотал головой, а слезы опять расцвели на глазах прозрачными каплями. Он плакал, выпускал эмоции, накопившиеся за столько лет. Даже спустя десять ночных истерик, как прошлая, это все не выплакать, поэтому он уже несколько часов рыдает в объятиях Сяоши, таких ласковых, нежных, таких теплых и родных. Одним словом — любимых. — Знаешь, Сяоши, я резал себя не из-за тебя, хотя от части это и правда так. Меня каждую ночь мучали кошмары о твоей смерти, я уже не могу это терпеть, мои руки все в крови, а ты не дышишь, — он соравался на крик, а Сяоши со стахом в глазах слушал и прижимал к себе горячее тело. — Помнишь тот день, когда в тебя выстрелили? Я изменил прошлое, ты не умер.