***
Настало время второго сеанса, которого Тэхён очень ждал. Как и в прошлый раз, женщина насильно завела своего сына в кабинет, но на этот раз тот упирался уже заметно меньше, зная, что здесь с ним ничего не сделают. Когда мать скрывается за дверью, мальчишка уже свободно проходит в центр комнаты и садится в то же кресло, что и в прошлый раз, в то время как психолог берёт своё и вновь уносит в угол. Устроившись там, он вновь принимается за работу, лишь иногда поглядывая на пациента. Чонгук же надел наушники и, включив музыку, прикрыл глаза и откинулся на спинку кресла, при этом складывая ноги на новый столик, что стоял перед ним. Ким лишь хмыкнул, наблюдая за этой картиной, но ничего не сказал. Он понимал, что парень намеренно ведёт себя так, это показуха, но Тэхён точно на это не купится. Младший только и ждёт, что специалист не выдержит и откажется от него. Не дождётся. Через несколько минут у мальчика выпадают наушники, они оказываются на полу, но психолог никак не реагирует. Он даже подходить к пациенту боится, не то чтобы будить его или трогать его вещи без спросу, кто знает, насколько ещё его можно вывести из себя. Когда время сеанса подходит к концу, Ким, не поднимаясь с места, окликает того. — Чонгук. Парнишка вздрагивает и растерянно оглядывается по сторонам. — Время сеанса истекло, Вам пора идти. Младший замечает, что оба его наушника оказались на полу и, встав с кресла, поднимает их, после чего окидывает специалиста презрительным взглядом и, схватив сумку, покидает помещение. Тэхёну остаётся лишь шумно выдохнуть. Прогресса никакого.***
Почти точно так же прошло ещё несколько сеансов с Чонгуком. Ким молча сидел в углу комнаты и занимался своими делами, младший молча сидел в центре и занимался своими. Психолога это немало расстраивало, ведь он не сможет помочь парню, если тот так ничего и не скажет, но заставить его насильно он не может. Он может только надеяться на то, что тот почувствует себя более комфортно и раскроется со временем, когда привыкнет и поймёт, что Тэхён не желает ему зла.***
Очередной сеанс. Киму кажется, будто он попал во временную петлю. Работа-Чонгук-дом-работа-Чонгук-дом. Кажется, ещё чуть-чуть и он сойдёт с ума. Но он не собирается сдаваться. Он расколет этого парня. Рано или поздно. Внезапно мальчишка подаёт голос. — Так и собираешься держать меня здесь? Признайся, у тебя ничего не получится. Ты проиграл. Ты пытаешься подлизаться ко мне... — однако он не успевает договорить, так как психолог перебивает его, причём довольно громким голосом. — Господи, нет. Я пытаюсь помочь тебе, потому что мне тебя жаль. Мать думает, что ты психованный, но я знаю, что это не так, знаю, что она бьёт тебя, знаю, что причиняет боль, физическую и душевную, знаю, как ты страдаешь, а твоя агрессия – всего лишь защитная реакция, но ты молчишь как рыба, боишься как дикое животное, загнанное в угол, а я просто пытаюсь тебе помочь, выйти с тобой на контакт, узнать о тебе больше, а не подлизаться и послать тебя для галочки, но ты можешь только ругаться и кричать, думая, что это я плохой, я могу помочь тебе, но ты каждый раз мысленно посылаешь меня нахуй! Так ты делаешь хуже только самому себе, наш прогресс не сдвигается с места, ты просто так и останешься с родителем-абьюзером, который будет избивать тебя за каждый твой вздох, потому что ты отшил единственного, кто не проигнорировал твой крик о помощи! — Тэхён не выдержал. Он высказал всё, что было у него на душе, можно было даже заметить слёзы на его ресницах. Никто и никогда не выводил его из себя так сильно, никто и никогда не заставлял его повышать голос, и уж тем более никто и никогда не слышал от него скверных слов. В глазах других он всегда был ангелочком, Божьим одуванчиком. Никто и подумать не мог, что в нём есть столько эмоций, столько силы. Чонгук, конечно же, опешил в первое время. Он тоже считал его паинькой и совсем безобидным, и такого он точно не ожидал, лишь хотел слегка надавить и надломить, чтобы тот, наконец, оставил его в покое, но всё пошло не по плану. Чем больше Ким кричал, почти кричал и взрывался, тем сильнее зажимался младший и тем больше он вздрагивал, а уже где-то на середине монолога психолога у него показались слёзы на глазах, вот только в отличие от специалиста сдержать их он не смог, и они покатились по его щекам. Во взгляде его можно было увидеть явный страх. И Тэхён понял, какую ошибку он совершил. Он психолог. И сейчас ведёт беседу с пациентом. Он накричал на травмированного и запуганного подростка, тем самым вызвав у него триггер и причинив очередную боль. На его лице сразу отражаются волнение и стыд. Стыдно и противно от самого себя, что не смог сдержаться и проконтролировать себя, из-за него пострадал невинный человек. И Ким собирается извиниться после несколько секундной гробовой тишины, но первым голос подаёт Чонгук. — Ты... Просто прочитал меня как открытую книгу... Но я ведь... Я ничего не говорил тебе о себе и своей жизни... Как ты... Другие психологи просто считали меня испорченным и агрессивным, думали, что я пью или принимаю наркотики, состою в неправильных компаниях, поэтому веду себя так, они... Старший вновь не даёт тому договорить. Его очень удивили слова парня, он думал, что тот лишь обиделся и теперь точно больше никогда с ним не заговорит. — Чонгук... Чонгук, послушай меня. Я не другие психологи. Я это я. И... Если ты вёл себя так же с теми психологами, как ведёшь себя со мной, то я не могу винить их в том, что они начали додумывать твою личную жизнь вместо тебя, ведь из тебя и слова не вытянешь, но это не значит, что я считаю, что они поступили с тобой правильно, они не имеют права начинать работу без разрешения пациента и уж тем более лечить его от чего-то, чего не существует, они даже ничего о тебе не узнали... — Нет... — голос мальчика прозвучал очень отчаянно и задрожал, будто только что произошло что-то ужасное. Парень опустил взгляд, бегая им по полу. — Они даже не пытались ничего узнать, они не слушали меня. Первые несколько психологов, они только слушали мою маму и пытались лечить меня, многие из них сначала пытались втереться ко мне в доверие, но потом только давили на больное, они не верили мне, поэтому я стал вести себя так с психологами! Но Вы... Я даже ничего не сказал Вам, Вы всё поняли сами... — внезапно младший перешёл на «Вы». — Чонгук, те люди – просто придурки. И за психологическое насилие над пациентом их надо уволить. Я всё понял потому, что мне не свойственно доверять лишь какому-то одному недостоверному источнику, которым в данном случае послужила твоя мать. Я анализирую ситуацию целиком, собираю как можно больше информации и составляю пазл. Только тогда я приступаю к работе, и это правильно. Зачастую именно родители виноваты в таком поведении детей. Именно родители часто, пусть даже иногда и не осознанно, травмируют своих детей, и я... Я, конечно, не был уверен в этом до конца, но мне показалось, что у тебя очень жестокая тоталитарная мать. Я точно знал, что она бьёт тебя, но не знал, что сильно и постоянно, не знал, что она кричит на тебя и оскорбляет тебя, это было лишь наиболее вероятное предположение, основанное на том, что я увидел. Во-первых, она завела тебя ко мне в кабинет насильно, ни одна любящая мать не поступила бы так с ребёнком. Во-вторых, я тогда не понял, что произошло, но она осеклась и после назвала тебя безобразником, но потом до меня дошло, что это было. По привычке она хотела назвать тебя... — у Тэхёна язык не поворачивался сказать это слово, ведь это действительно ему несвойственно, поэтому он сделал недолгую паузу. — ...прости меня за такое слово, «блядью», но вдруг вспомнила, что должна сохранить имидж прекрасной матери и хорошего человека. Затем, когда ты уже выходил, она ударила тебя. Это меня не совсем удивило, но вот после... Ты ударил её в ответ. Честно говоря, сначала я был удивлён, ты выглядел очень напуганным и зажатым в начале, и я думал, что ты из тех, кто не смеет ослушаться родителей, что ты паинька, такие дети часто встречаются у таких тоталитарных родителей как твоя мать. Но потом пазл сложился. Я поговорил с твоей мамой наедине и узнал, что насилие – это не что-то необыкновенное в вашей семье, и твой ответный удар только подтвердил моё предположение о том, что насилие в семье применяется постоянно, что и вызывает у тебя такую защитную реакцию. Ты уже почти взрослый и сыт этим по горло, ты пытаешься постоять за себя, и это абсолютно нормально. Ты молодец, что отстаиваешь свои права и личные границы. — Тэхён даже улыбнулся в конце своих слов, но Чонгук вновь был очень удивлён. — Но... А как же эти цитаты, что мать бить нельзя, что она самый дорогой и близкий человек в твоей жизни или что все конфликты можно решить мирно, без криков и насилия? — Я понимаю твою точку зрения. Но позволь мне задать тебе два вопроса. Ты сам считаешь свою маму самым дорогим и близким человеком для тебя? — Ну, я... — мальчик замешкался. Кажется, он уже давно дал себе ответ на этот вопрос, но боялся, что он будет неправильным, поэтому опустил взгляд и ответил очень тихо. — Нет... — Почему ты так стыдишься своего ответа? Пойми, здесь не бывает правильного или неправильного ответа. Ты не считаешь свою маму самым близким и дорогим человеком, и это нормально после того, что она делала с тобой. Она потеряла твоё доверие, потеряла роль авторитета в твоих глазах. Это нормально. Такое случается. Ты не обязан любить её просто за то, что она твоя мама. Да, она родила и «вырастила» тебя. Это хорошие поступки. Но плохие поступки перевешивают хорошие в несколько раз. Абьюз нельзя терпеть, тебе нужно бежать от неё, пока она окончательно морально не уничтожила тебя. Чонгуку больше нечего было сказать. Он всё понимает и согласен со специалистом, поэтому молча кивает несколько раз. — И второй вопрос. Ты сказал, что любой конфликт можно решить мирно, без криков и насилия, но представь такую ситуацию. На тебя напали, и тебя пытаются убить. Ты попытаешься договориться с убийцей, убедить, что он поступает неправильно, или сделаешь всё возможное, включая насилие, чтобы спасти свою жизнь? Младший молчит. По нему видно, что до него дошла суть вопроса. — Ответ очевиден. Но я должен задать тебе ещё несколько вопросов. Кто тот самый человек, который ближе и дороже всего для тебя? Можешь ли ты уйти от мамы жить к нему? Может, это какой-то другой твой родственник? Есть ли у тебя вообще хоть кто-то, к кому ты можешь уйти? Или ты уже можешь жить один, тебе уже 17. Ты уже достаточно взрослый. Все эти вопросы заставили мальчика задуматься. — Ну... На самом деле, близких людей у меня не было до недавних пор... Но, в любом случае, мне некуда идти. У меня не так много родственников. Братьев и сестёр у меня нет, я единственный ребёнок в семье, маму сам знаешь, есть папа, но он ушёл, когда мне было 13. Ему, кажется, абсолютно всё равно на меня и мою жизнь, он только иногда пишет мне для галочки и алименты платит, хотя поначалу и от них отмазаться пытался. Маму он никогда не останавливал, иногда даже сам меня бил. Редко, но метко. Пару раз всего было, но я их запомнил на всю жизнь. У него больше предметная агрессия развита. В его стиле дверью хлопнуть или что-то в стену швырнуть. Есть ещё бабушка и тётя, но тётя сама еле концы с концами сводит, ещё и ребёнок у неё маленький, я там не к месту, а бабушка видит во всех лишь ходячие стереотипы, она старой закалки. Мама, конечно, хуже, но бабушка не вариант. Друзей у меня нет... Одному жить у меня денег нет, школа и тысяча дополнительных занятий забирают все силы и время, а если мама узнает, что на секции не хожу – мне не жить. Это... Безвыходная ситуация. Я даже задумывался много раз о том, чтобы... — он сглотнул вязкий комок в горле. — ...ну, Вы сами поняли. Но я никогда не думал о том, чтобы сделать это взаправду. Потому что я действительно хочу жить. Очень хочу жить, столько всего в жизни попробовать, хоть раз почувствовать себя счастливым, свободным. Оно стоит того, чтобы продолжать жить. Так что дальше мыслей о том, что бы подумали другие, если бы я сделал это, я не заходил. Но я хочу жить, а не выживать как сейчас... — парню явно было очень некомфортно обсуждать эту тему, и не потому, что Тэхён – какой-то незнакомец, а потому, что больно. Он постоянно перебирал пальцы, прятал кисти в рукавах, убирал пряди за уши, менял позы, ни разу не посмотрел на собеседника, часто прерывался от болезненного кома в горле, вызванного нарастающим плачем, по щекам бежали слёзы, которые он утирал рукавами, шмыгая. Говорить ему было очень тяжело. — Так, хорошо. Отдохни немного. Если хочешь, я дам немного успокоительного. Чонгук отрицательно помотал головой, всхлипывая. Он пытался сдержать плач из-за чувства стыда и постоянного осуждения от других людей за слёзы, но получалось у него это очень плохо. — Не сдерживайся, пожалуйста, я никому не расскажу и сам не буду смеяться. Я знаю, как это важно – выпустить эмоции. — Тэхёну даже хотелось обнять парня, но они действительно два незнакомых друг другу человека, и это будет лишним. Это может спугнуть младшего или это может быть ему банально неприятно. — Как я понял из твоих слов, у тебя нет друзей, и у тебя нет родственников, к которым ты мог бы обратиться за помощью. Но в начале ты сказал, что у тебя не было близких людей до недавнего времени, значит, сейчас они всё же есть. Можешь поделиться, кто это? Если это личное, то хорошо, можем закрыть тему, но я просто хочу помочь и обсудить все возможные варианты. — Да, пожалуй, это... Что-то очень личное, но не от Вас. От Вас это скрывать нет смысла... — младший уже более менее успокоился после слёз и сейчас от чего-то тушевался. Если его лицо итак не было бы красным от плача, на его щеках точно выступил бы румянец. И Киму это непонятно. Это что-то личное, что мальчик смущается рассказывать, но всё же хочет рассказать, зачем? — Этот близкий человек всего один, и это Вы... Сказать, что Тэхён был удивлён – ничего не сказать. — Да, мы с Вами еле друг друга знаем, я о Вас вообще ничего не знаю, но по сравнению с другими людьми в моей жизни.. Вы ко мне ближе всех остальных... — парень снова прячет кисти в рукава, бегает взглядом и убирает пряди за уши. — Я знаю, это странно так говорить, знаю, что делаю преждевременные выводы насчёт Вас, но, по крайней мере, Вы единственный человек, который выслушал меня за всю мою жизнь! Вы умеете слушать, Вы умеете анализировать, Вы располагаете к себе, Вы кажетесь таким тёплым и добрым, но я так... Боюсь снова ошибиться... — Я понимаю, Чонгук. Люди бывают разные, и некоторые из них не очень хорошие. Иногда кажется, что вот он – тот самый, кого я искал, такой добрый, внимательный, всегда выслушает, но потом он показывает свою настоящую, гнилую сущность, и это с каждым разом ранит и разбивает всё сильнее. У тебя нет друзей потому, что тебе всегда попадаются только такие личности, я прав? — Д-да, но как вы узнали? Ким вновь светло улыбается. — Ты начал описывать мои положительные качества, а потом сказал, что боишься снова ошибиться. Это очевидно. — улыбка пропадает с лица старшего. — Но я не такой, как те, кого ты встречал, Чонгук. Я правда очень добрый и тёплый, я не сделаю тебе больно, и я правда очень хочу помочь. Знаю, очень сложно поверить на слово, особенно когда твоё сердце разбито, а доверие надломлено после такого многочисленного неудачного травмирующего опыта. Я не заставляю тебя полностью довериться мне, выбор лишь за тобой. Но если ты действительно захочешь уйти от мамы, можешь прийти ко мне, я не против. Мы можем провести ещё несколько сеансов, чтобы узнать друг друга лучше, я пойму, если ты боишься приходить домой к какому-то незнакомому дяде. Я не обижусь, поэтому не бойся отвечать честно и открыто. — Да, я действительно пока не очень Вам доверяю, и от Вашего предложения жить вместе, пожалуй, откажусь, но я всё ещё хочу приходить к Вам на сеансы, мне всё равно... Не с кем поговорить. — младший смущается. Ему стыдно признавать, что он будет использовать того как подушку, чтобы поплакаться и излить душу. — Я понимаю. Хорошо. В следующий раз я расскажу тебе о себе больше, я правда не маньяк. — Тэхён тихо смеётся. — Я покажу фото из личной жизни и документы, ты не против? Просто я ведь... Твой единственный шанс, и я правда хочу, чтобы ты перестал мучиться, но я понимаю, что тебе нужно больше достоверной информации обо мне, чтобы довериться. — Да, я не против, но вряд ли я на такое решусь. — Как хочешь, а сейчас, время сеанса подошло к концу. Пора прощаться. — Спасибо, господин Ким. Сейчас я действительно чувствую себя легче. — Всегда пожалуйста. — психолог поднялся со своего кресла в углу кабинета, пока Чонгук вставал со своего, и проводил мальчика к выходу. Мама была очень удивлена, увидев их вместе, ведь обычно её сын выходил один, но она сразу улыбнулась специалисту, понимая, что плоды сеансов с психологом наконец созревают.***
Прошло уже около двух месяцев, и за это время у парней регулярно проходили сеансы. Специалист ещё на первом же из этих сеансов сказал младшему свой адрес, показал фото квартиры, дома, даже двора, показал фото своей машины и её номера, чтобы у того действительно не было поводов для беспокойства. Позже он показывал ему фотографии из своей личной жизни, документы. Постепенно они стали сближаться, и Чонгук открылся Киму, он расцвёл как цветок. Так, психолог узнал, чем увлекается мальчик, какие у него планы на будущее, его любимый цвет, запах, любимое число, даже многие его привычки, он узнал всё о его жизни, и парень действительно очень нравился ему. Тэхён был готов часами смотреть на то, как тот улыбается, как сияют и блестят его глаза, когда он воодушевлён, слушать его рассказы о себе, о том, как проходят его дни. Поначалу он нравился ему просто как личность, как человек, затем и как друг, но сейчас он замечает, что у него к младшему появились более глубокие и сильные чувства. Он не был уверен до конца, ведь они знакомы недавно, возможно, это просто временное влечение, вызванное новым знакомством, мимолётная страсть, просто слабая влюблённость, в конце-концов. Но такого Ким не испытывал никогда. Чонгук, помимо того, что он невероятно красивый в глазах Тэхёна, ещё и очень милый. Такой добрый и ласковый, по-детски любопытный, но местами и по-детски наивный. Он недоверчивый и застенчивый, очень решительный и такой талантливый, он совсем как первый тёплый лучик солнца после долгой холодной зимы. Старший даже не видит ни одного минуса, ни одного отрицательного качества в мальчишке, для него их просто нет. Может, он действительно без памяти влюблён? Но даже если это и так, он не уверен в том, что чувства взаимны, ведь младший, кажется, видит в нём лишь друга в роли дяденьки-психолога. Хоть он и перешёл обратно на «ты», специалисту заметно, что он всё ещё немного остерегается, да и изначально не настроен на что-то большее, и это понятно – Тэхёну 23, Чонгуку 17, он староват для него, а самое главное то, что тот вообще может оказаться натуралом, и это Кима очень огорчает.***
Сегодня старший уже как обычно дожидается своего любимого пациента, он в нетерпении глядит на дверь с радостной улыбкой, и вскоре она отворяется, но увиденное сразу заставляет улыбку исчезнуть с лица. Чонгук выглядит подавленным и раздражённым. Он всегда выглядит недовольно, когда только заходит в кабинет, из-за взаимодействий с мамой, но сегодня он совсем мрачный. Парень молча проходит к своему креслу, даже не глянув на психолога, и садится. — Что случилось, Чонгук~и? — на лице Тэхёна сразу отражается беспокойство. Какое-то время мальчик молчит, кажется, он старается не заплакать. — Мама снова побила... — он ответил тихо, его голос прозвучал сдавленно, и он отвёл взгляд. — Но ведь она не била тебя уже 2 месяца, почему снова? — Била. Много раз била. Если я не хожу 24/7 с угрюмым лицом как сейчас, это не значит, что ничего плохого не произошло. — Боже, Чонгук, почему ты не говорил мне? Но... Я ни разу не видел побоев. У тебя есть следы насилия? Ты можешь снять их и отнести в полицию. — Нет. Не могу. Она всегда умудряется бить так, что следов не остаётся, хотя бьёт очень сильно. Не говорил потому, что смысла нет. Что бы ты сделал? Что ты сейчас можешь сделать, узнав это? — младший повысил тон. — Я хочу помочь, Чонгук, не огрызайся. Переезжай уже ко мне, лучше будет. — Нет. Я не могу... Я ещё не готов. — И ты готов это всё терпеть? — 17 лет терпел, ещё потерплю. Ким шумно вздыхает. Какой же он упрямый... Но ничего сделать он не может.***
Снова встреча в роли психолога и пациента. Тэхёну этого уже мало. Он скучает. Он хочет большего. Хочет видеть Чонгука каждую секунду. Хочет видеть его улыбку, слушать его голос. Хочет обнять его, но младший может не даться. Мальчик как обычно спокойно входит в кабинет и закрывает за собой дверь, но только она оказывается закрытой, на его лице сразу отражается паника, он смотрит на опешившего Кима. — Блять... Блять, мне конец... — Чонгук~и, тише, не говори такие слова. Что случилось? — Четверть закончилась... Мои оценки... — Ты же хорошо учишься, ты же отличник. — Был. Отличником. У меня выгорание, у меня депрессия, я не смог нормально учиться, всё так плохо... — голос парня уже был надломленным, а по щекам уже побежали слёзы. От страха он активно жестикулировал и не знал, куда деться. — Какие у тебя оценки? — Две пятёрки, девять четвёрок, четыре тройки... Мама меня убьёт... — Это ведь нормальные оценки. Всего четыре тройки. — Нет! Она считает, что четвёрки – это позор, за каждую обычную «три» она меня избивает, за «три» в четверти... — младший замолчал, он опустился на корточки и схватился за волосы. — Чонгук... — специалист какое-то время думает, что делать, но единственный выход всё тот же. — Давай так... — он поднял того на ноги и заглянул в глаза, положив руки на плечи. — Сейчас ты должен выплакаться, чтобы когда ты вышел, тебе больше не хотелось плакать. Уберём все следы твоих слёз. Когда сеанс закончится, ты выйдешь к маме. Если она спросит у тебя насчёт оценок, скажи, что всё отлично, что у тебя все пятёрки, хорошо? — Ты же говорил, что врать плохо. Говорил никогда не врать. — Я пытаюсь защитить тебя. Я не хочу, чтобы ты пострадал. Когда придёшь домой, собери свои вещи, только чтобы мама не заметила. Я приеду и буду ждать тебя у подъезда. Я увезу тебя к себе. Мальчик закивал, всхлипывая. — Хорошо. Мама уйдёт на родительское собрание вечером, у нас будет немного времени. — Отлично, Чонгук~и. Как только сядешь ко мне в машину, выключи телефон, чтобы не названивала. — Тэхён потрепал того по волосам, после чего они просидели вместе всё время сеанса и приступили к исполнению плана.***
Через несколько часов младший уже был у Кима дома. Он сильно нервничал из-за происходящего, да и из-за того, что он сейчас один в доме с дядей-психологом, хотя его успокаивало то, что тот его действительно не обманывал, когда показывал все фотографии. — Ты чего-нибудь хочешь? Чай, кофе? Ах... Ты не пьёшь кофе... Могу тебя в ванную отвести, примешь водные процедуры, расслабишься немного, можешь пойти поспать в мою комнату. — Долго мы будем так прятаться от неё? — голос мальчика был тихим, он не смотрел на старшего. Тот немного растерялся от его вопроса. — Что ты имеешь ввиду? Ты можешь остаться здесь навсегда. — Тэхён, она вызовет полицию. И они найдут меня. — парень повысил тон, бросив раздражённый взгляд на специалиста. — Звони своей маме. И дай мне трубку. Я разберусь. Пусть вызывает полицию, пусть, я свидетель, видел, как она бьёт тебя. Камеры в клинике, между прочим, тоже работают. И я видел на записях, как она тебя стукнула несколько раз за дверью кабинета. Если ей не нужны проблемы с судом, она оставит тебя в покое. — Т-ты видел... — отчего-то у Чонгука на лице выразилось волнение. — Видел, Чонгук~и. Не переживай, я не говорил тебе потому, что не хотел заставлять тебя вспоминать об этом и нервничать. И я понимаю, как тебе было бы неловко от этого. Мне и самому было неприятно это видеть. Но всё уже в прошлом. Больше тебя бить никто не будет, я тебе обещаю. — Ким подошёл к парню и хотел погладить по волосам, но как только поднял руку, тот рефлекторно зажмурился и закрылся руками, из-за чего старший одёрнул руку. Он и сам испугался от такой реакции. — Прости, я не хотел напугать тебя, я лишь хотел... Неважно. Я не буду тебя трогать, извини. — он отошёл обратно, и Чонгук дал ему телефон, чтобы тот позвонил его маме. Конечно же у женщины не осталось другого выбора, кроме как признать выигрышное положение Тэхёна после всех его аргументов. И когда всё уже было решено и младший хоть немного подуспокоился, специалист решил заняться его состоянием. Сначала он отвёл его в ванную, чтобы тот немного расслабился и был чистеньким, есть мальчик отказался, из-за стресса у него совсем не было аппетита, поэтому старший отвёл его к себе в спальню. — Я обустрою гостиную как твою комнату на днях, а пока ты поспишь в моей, хорошо? Я не хочу, чтобы ты спал на диване, ты заслуживаешь лучшего. И не волнуйся из-за того, что я буду на нём спать, тебе кровать нужнее. — он стоял в дверном проёме и не проходил дальше, чтобы не смущать парня и не стоять у него над душой. Чонгук же ничего не ответил, он медленно и осторожно, как кот на новой территории, прошёл вглубь комнаты, оглядываясь по сторонам и, кажется, даже принюхиваясь, что заставило Кима нахмуриться. — Что-то не так? Странно пахнет? Я очень чистоплотный, не должно ничем пахнуть... — Тэхён почти перфекционист, особенно он помешан на чистоте, и если он узнает, что в его комнате грязно, он, вероятно, сойдет с ума. Но ведь он не чувствует никаких странных запахов... — Пахнет... Твоим запахом. Очень сильно. Им вся комната пропитана... — прикрыв глаза, парень пошёл на запах и сел на постель, после чего лёг и загрёб подушку, в которую уткнулся носом, пока старший стоял в немом шоке, наблюдая за ним. — Я не переношу запах духов и одеколонов, и обычно от тебя сильно пахнет, это не очень мне приятно... От слов мальчика Ким почувствовал себя очень неловко. Он не обращал раньше внимания на то, что тот морщится часто и принюхивается в его кабинете. —...но в комнате почти нет этого запаха. Только твой. Такой приятный... — Я... Не знал, что я использую слишком много одеколона, извини. Наверное, я привык к его запаху... — Нет, у меня просто обоняние очень чувствительное. А ещё слух и зрение. — Хорошо, я тогда... Оставлю тебя, спокойной ночи и сладких снов. — Спасибо, Тэ, тебе тоже. Старший покинул комнату и прикрыл за собой дверь, после чего спокойно поужинал и так же отправился спать на диване в гостиной.***
Следующим утром ему, конечно же, пришлось встать очень рано, ведь ему нужно работать, и нужно успеть приготовить завтрак для Чонгука. Тэхён не очень хорошо готовит, ведь обычно делает это только для себя и только одну порцию, а сейчас придётся готовить на двоих и желательно очень хорошо, чтобы младший смог нормально поесть. Учитывая все эти факторы, Ким решил пожарить яичницу. Свою порцию он съел, а для Гука оставил на плите, после чего быстро собрался и ушёл. На работе всё было как обычно – несколько клиентов со своими проблемами. Однако через несколько часов, где-то поздним утром, ему поступает звонок от незнакомого номера. — Да? — он нисколько не нервничал и не волновался, у него нет проблем с этим. — Тэхён, это я, Чонгук. — голос мальчика наоборот был неуверенным и тихим. — А, Чонгук~и. Что ты хотел? Что-то случилось? — Ничего такого, я просто... Есть очень хочу... — он явно очень смущался и не решался что-то сказать. — Я оставил тебе порцию на плите, обед я, к сожалению, не успел приготовить, извини, ты можешь взять всё, что хочешь, в холодильнике и приготовить, можешь лапшу заварить... — Тэхён. — парень прервал психолога. — Тэ... У меня... Аллергия на яйца. Старший даже не подумал об этом. У него совсем вылетело из головы, что Чонгук – отдельный живой человек, что у него могут быть аллергии и могут быть продукты, которые ему не нравятся. От этого сейчас очень стыдно. — Боже, прости, я не знал, почему ты не рассказывал мне раньше? — Неважно... — Тогда приготовь себе что-нибудь сам, правда, прости, мне очень неловко... — Всё в порядке. Я заварю себе лапшу. Когда найду её... После этого инцидента мальчик больше не звонил Киму, видимо, всё было хорошо. Специалист вернулся домой только поздним вечером, и первым делом он решил проверить парня. Тот уже сладко спал у Тэхёна на кровати. Тогда он прошёл на кухню, чтобы поужинать, но увидел там лёгкий беспорядок, однако мужчине, помешанному на чистоте, он казался самым настоящим бардаком. Быстро всё убрав, он поел, принял водные процедуры, и снова лёг спать на диване. День пролетел слишком быстро и не заметно, а с Чонгуком они даже не пообщались, не считая короткого телефонного звонка.***
Долгожданное воскресенье. У Кима сегодня выходной, поэтому можно поспать подольше. Однако он просыпается утром от шороха под ухом. — Господи! — спросонья он пугается, видя перед собой младшего, что глядел на него, но от крика пугается и сам мальчик, после чего быстро выбегает из комнаты. Психолог какое-то время собирается с мыслями, а затем поднимается с дивана и идёт искать того, ворча себе под нос от недовольства ранним пробуждением. Он нашёл его в спальне. Тот стоял посреди комнаты, зажавшись и отворачиваясь, и не знал, что ему делать, он явно нервничал. — Чонгук~и, что ты делаешь? — Тэхён облокотился на дверной косяк, нахмурившись. — Не кричи на меня, пожалуйста, я просто хотел есть... — голос прозвучал очень сдавленно, а после старший услышал всхлипы. Мальчик начал утирать слёзы рукавами. — Что..? — Ким смягчил выражение лица, поняв, что пугает того. — Почему ты решил, что я буду кричать? — Я вчера оставил беспорядок за собой, но я просто не знал, куда что убирать, честно... И я разбудил тебя, прости... Но это правда было случайно... — Чонгук, всё хорошо. Я не буду кричать. Я никогда не буду на тебя кричать. Мне всё равно, что не убрал, у тебя стресс, и ты в новом, непривычном для тебя месте, это нормально. Тебе нужно время, чтобы успокоиться и адаптироваться. Разбудил и разбудил, не ночью же. Тем более, ты случайно. Я всё равно скоро встал бы. Почему ты не приготовил себе поесть снова? — Я не знаю, где что лежит у тебя на кухне, и потом... Я не хотел снова оставлять за собой беспорядок... — Чонгук... — специалист шумно выдохнул. — Пойдём, я приготовлю тебе поесть.***
За столом во время завтрака была невыносимая тишина. Тэхён понимает, что младшему очень неловко, он всё ещё сбит с толку и дезориентирован, да и слегка напуган. Но он больше не вынесет этого. — Хочу узнать у тебя кое-что. Сразу говорю, тема очень неприятная, поэтому, если ты не захочешь об этом говорить, сразу скажи мне, хорошо? — в ответ он только получил молчаливый кивок. — Это связано с твоим отцом. Ты сказал, что он почти не применял к тебе насилия, в основном у него развита предметная агрессия. Мальчик вновь молча покивал. — И ты сказал, что он бил редко, но метко. Что это значит? — Ким с надеждой в глазах посмотрел на парня. Он не был уверен, что тот поделится, ведь это очень больно, он может вызвать у него триггер, причинить боль и снова довести до слёз. Но всё же надеялся. Чонгук какое-то время молчал, опустив взгляд, он явно помрачнел, но не выглядел злобно или раздражённо, только подавлено. Ему понадобилось собраться с силами, чтобы ответить, но он всё же это сделал. — Я помню 4 случая. Первые два одинаковы. Папа... — он осёкся, губы задрожали. Ему тяжело об этом говорить, но он продолжил. — Папа всегда говорил мне не тянуть пылесос за шланг, но я был ребёнком, он даже не объяснил, почему нельзя, я не понимал, ведь мне так было удобнее... Оба эти раза он заметил, что я потянул пылесос за шланг, а не за ручку. Он разозлился и ударил меня в солнечное сплетение. Оба раза я начал задыхаться и потерял сознание... — младший всхлипнул, а по его щекам побежали слёзы, которые он уже так привычно стал утирать рукавом. Тэхён был в шоке. Ударить ребёнка, ещё и так сильно, ещё и в такое место, просто за то, что он потянул какой-то пылесос за шланг... Это зверство. Ещё и учитывая тот факт, что это частично произошло по вине самого отца. Он ведь был всего лишь ребёнком... Почему нельзя было просто спокойно поговорить с ним и объяснить ему ситуацию? — Чонгук, это ужасно... Мне очень жаль... — Ким кусает губу, ему невыносимо смотреть на то, как мальчик страдает от больных воспоминаний и льёт слёзы. Он решается. — Хочешь, чтобы я обнял тебя? — в ответ он получает всё тот же молчаливый кивок. Сев к тому ближе, старший осторожно обнимает парня и гладит его по волосам и спине. Через пару минут Гук продолжает. — Третий раз... Он не бил меня. Мама отправила меня по магазинам, и вдруг я встретил папу. Я был в хорошем настроении, поэтому улыбнулся ему, но он подошёл ко мне и схватил меня за горло... Я до сих пор не понимаю, почему он сделал это... Он сжал мою шею ненадолго, но после отпустил. Сказал, что сам сходит за продуктами, а меня отправил домой... И четвёртый случай... Когда я принимал ванную, я случайно увидел на полу мамино бельё, оно было мокрым, поэтому я повесил его сушиться на батарею. Когда я вышел, я сказал об этом маме. Она спросила у меня, как бельё оказалось на полу, но я этого не знал, оно уже было там, когда я пришёл... Я подумал, что его мог уронить папа, но он сказал, что он этого не делал... И это так глупо... Какая разница, к-как оно там оказалось... Но им это было так важно... Папа схватил довольно толстый провод и стал избивать меня им... Мне пришлось солгать и сказать, что я уронил бельё... Я просто хотел, чтобы он перестал бить меня... Это было невыносимо больно... — мальчик уже захлёбывался слезами и задыхался от плача. — Это произошло в папин день рождения, и меня заставили извиняться за то, что я его испортил... Тэхён, конечно, был рад, что он узнал то, что хотел, для полной картины, но, конечно, он жалел о том, что заставил младшего снова пройти через это. Он обнял его крепче. — Прости... Я больше никогда не буду спрашивать тебя о родителях. И я не позволю им больше причинять тебе боль. Ты больше никогда их не увидишь.***
— Не хочешь поесть мороженого? Прошло уже несколько недель. Хоть Чонгук и всё ещё слегка растерян, он понемногу привыкает жить у старшего. Как Ким и говорил, он обустроил гостиную как собственную комнату того, поэтому мальчик теперь мог спокойно проводить время наедине с самим собой в своём собственном уголке. Иногда Тэхён выводил того на прогулки по вечерам, водил в кафе или рестораны, по магазинам. Поначалу младший был очень зажатым, тихим и молчаливым, но через какое-то время снова начал раскрываться и привыкать. Сейчас они снова гуляют вместе, и Ким заметил ларёк с мороженым неподалёку, поэтому и задал данный вопрос, глянув на Чона с лёгкой улыбкой. Обычно они ходят молча, так как Гук сам по себе очень тихий даже с близкими людьми, поэтому он был удивлён и лишь молча кивнул, посмотрев на того в ответ. Тогда они подошли к прилавку, где рассматривали вкусы. — Какой ты хочешь? — Ванильный. Это мой любимый. Знаю, очень банально, но... — Нет. Это неважно. Главно, что тебе нравится. Он такой же сладкий и нежный, как и ты. — Тэхён сделал заказ на два мороженых и только после заметил, что своими словами сильно смутил младшего, отчего тот раскраснелся весь и опускал взгляд. Улыбка сошла с лица психолога. — Извини, я больше не буду так говорить. Получив свой заказ, парни сели на скамейку рядом. Сейчас они на набережной. Невероятно красиво. Это любимое место Кима в городе. Здесь так тихо, спокойно, лишь лёгкий ветер и прекрасный вид на реку, а сейчас и на превосходный закат. Он часто приходит сюда расслабиться. Чонгуку это место теперь тоже очень нравится, и старший этому очень рад. Снова наступает тишина. И Тэхён ей наслаждается. Доев своё мороженое, он откидывается на спинку скамейки и закрывает глаза, вновь легко улыбаясь. — Тэ... Внезапно он слышит голос младшего и обращает на него внимание. — Да, Чонгук~и? — Я очень давно хочу спросить у тебя. — мальчик говорил очень нерешительно и опускал взгляд. — Мне давно интересно, как ты так хорошо меня понимаешь? Ким не понял смысла вопроса и нахмурился. — Что ты имеешь ввиду? Я психолог, это моя работа, понимать людей. — Нет, я не об этом. Ты... Слишком хорошо меня понимаешь. Я не знаю, как сказать, ты... Так хорошо разбираешься в этой теме, я имею ввиду, с моей ситуацией. Когда мы с тобой только начинали... Ты действительно просто прочёл меня как открытую книгу, прям сразу, разве такое возможно? Как будто ты знал меня всю жизнь. Ты сразу всё понял, всё до малейшей детали, что меня избивают, что на меня кричат, что меня обзывают, что моя агрессия – лишь защитная реакция, хотя это не было так поверхностно и очевидно, и те вопросы про самого близкого человека и убийцу, как будто ты уже рассуждал на эту тему, будто ты... — ...сам через это прошёл. — старший договорил за парня, и тот поднял на него удивлённый и слегка взволнованный взгляд. — Да... Значит, это правда... — он вновь опустил взгляд. — Но ещё... Ты говорил, что обычно у таких родителей дети становятся паиньками. Очень послушными и боятся перечить родителям, и думал сначала, что я такой же... Ты был таким? — Да... Был. — шумно выдохнув, Тэхён сделал паузу, потупив взгляд в пол. — Мои родители были очень агрессивными. Они постоянно выпивали, ругались, били меня. Обзывали. Я пытался быть идеальным, чтобы избежать этого, но это не помогло. Нисколько. Оно и понятно. Это не поможет, когда проблема не в ребёнке, а в родителях. Я же не мог на них повлиять. Но как это объяснишь ребёнку... Он не поймёт. Ребёнок априори всегда любит родителей и уважает их. Это заложено в нас. А когда я стал старше, я стал смелее, сильнее, мудрее. Я стал давать отпор. Не так, как ты, конечно, но всё же. В конечном итоге, я просто ушёл, когда закончил школу. Но во мне остались синдром отличника, перфекционизм, трудоголичность, чрезмерная чистоплотность. Всё это последствия моих травм. — Я заметил... Ты довольно тихий и скромный. Как и я. А ещё ты никогда не сквернословишь, всегда очень добрый и вежливый, ненавидишь ложь. И я действительно очень удивился, когда ты накричал на меня тогда... — с губ Чонгука срывается тихая усмешка. — Я так и не извинился за тот случай... Прости. — Ничего. Я сам нарвался. К тому же, если бы ты не высказался, кто знает, что было бы со мной сейчас. Мы с тобой ни к чему бы не пришли, и мать убила бы меня за мои оценки. — Не думай об этом. Всё так, как должно быть. Это судьба. — Судьба..? — мальчик о чём-то задумался. — Тэ... Это свидание? Внезапный вопрос младшего заставил сердце Тэхёна пропустить удар. — Что..? Почему ты так решил? Я... — Ким сделал паузу и глубоко вдохнул, чтобы успокоиться и взять себя в руки. Чонгук в это время заинтересованно и немного взволнованно глядел на него. — Чонгук, послушай меня. Я не знаю, как ты сейчас отреагируешь на это... Но я хочу, чтобы ты знал. — от нахлынувшего чувства неловкости старший отводил взгляд, а на его щеках даже выступил лёгкий румянец. — Ты мне очень нравишься. Нравишься как парень. Уже давно. Но я не решался сказать тебе об этом. Я боялся тебя спугнуть. Боялся тебя потерять. Ведь мои чувства могут быть не взаимны, и ты вообще можешь быть не по мальчикам... И ты очень дорог мне. Я боялся, что ты больше не захочешь со мной дружить и вообще общаться со мной... Признаться в любви так сложно, когда впереди столько неизвестностей... — Тэ, ты тоже мне очень нравишься. Я люблю тебя. Но боялся сказать... — младший не сильно улыбнулся. Тэхён был поражён его признанием. — Я... Заметил, что ты пытаешься ухаживать за мной и догадывался, что я нравлюсь тебе, но всё равно боялся признаться в чувствах, потому что я не был уверен до конца. — улыбка сошла с его лица, и он опустил взгляд. — Я боялся, что ты отвергнешь меня, что я слишком маленький для тебя. Мне ведь всего 17... — помолчав пару секунд, мальчик продолжил, вновь с улыбкой вернув взгляд на собеседника. — Но теперь, когда мы знаем, что наши чувства взаимны, можно ли официально считать все наши прогулки свиданиями? — его глаза заискрились. Он был как ребёнок, полный энергии, он был взбудоражен. Однако вместо ответа он получает лишь поцелуй от старшего.