Сплетённые души

Сделай всего два шага из десяти: первый и последний, я сделаю остальные восемь.

      Хан Рэми медленно вошла в свою комнату, надеясь, что следом никто не пойдёт, после её уверенного оглашённого на всю квартиру «разболелась голова, пойду отдохну, веселитесь, не стесняйтесь». Она надеется, что слёзы, которые она тщательно пыталась скрыть, держа в руках открытый последний подарок на её двадцать четвёртый день рождения, никто не заметил, но не могла быть уверенной. Ведь именно в этот момент за ней все пристально наблюдали, затаив дыхание. Все присутствующие хотели увидеть её открытые чувства — им это нужно было, чтобы помочь. В очередной раз подтолкнуть к желаемому, но вот она уже не была уверена, что могла сделать к тому шаг.       Сегодня была последняя капля.       Рэми, не стирая с щёк солёные слёзы, расстегнула бордовое платье, которое упало на пол, и, переступив его, шагнула к шкафу. Зачем она только старалась? Красилась, укладывала волосы, одевалась. Для кого?       Она взяла нужные вещи и пошла в душ, становясь под горячие струи воды. Под глазами чёрные круги от туши, но Рэми на это не обращала внимания. В груди что-то давило и хотелось позорно скулить, как оказавшиеся на улице под дождём собака. Её тело пронизывал ужасный холод, и даже чёртов кипяток не мог этого изменить.       Сколько прошло времени, пока она, не двигаясь, стояла в душе, она не знала, но, решив, что достаточно, она вышла, надев свои любимые белые спортивные штаны и оверсайз футболку такого же цвета, и, включая одну только настольную лампу, убрала лежавшее на полу платье в шкаф. А после села на широкий подоконник, утыкаясь в него пустым взглядом. Окно выходило на задний двор — там много деревьев и клумб с цветами, а ещё чёртова детская песочница. Потрясающий момент для того, чтобы подумать.       Это больно.       Когда по очереди все гости: её друзья и их родители, пришли к ней домой, на входе поздравляя, у неё было прекрасное настроение. Не хватало только одной семьи Чон, и Рэми с непонятным предвкушением заламывала пальцы, поглядывая на входные двери. Всё изменилось в тот момент, когда прозвучал звонок в дверь, но за ней оказались госпожа и господин Чон, без сына. Казалось, вся надежда рухнула внутри, прямо как карточный домик. Сердце разбилось на маленькие кусочки, но она натянула улыбку и весь вечер делала вид, словно всё прекрасно.       Получалось довольно-таки неплохо. Она принимала поздравления, танцевала с друзьями под любимые песни, принимала участие в разных квестах, смеялась с шуток, и никто не видел, как в её глазах с каждой секундой всё больше тух огонёк. Время, когда её день рождения закончится, приближалось очень быстро, а его всё так и не было.       Они с Чонгуком познакомились девятнадцать лет назад, когда его семья переехала в их квартал. Это было одним летним днём, когда они встретились в песочнице. Рэми шёл шестой год, а Чонгуку — седьмой. Они начали вместе играть, но как-то так вышло, что Чонгук случайно оступился и поломал её кулички, а та, обидевшись и надув губы, ударила его лопаткой по голове. Так и началась многолетняя вражда.       Если бы только всё было так просто.       Сначала они действительно были врагами. Вели себя так, как и положено их возрасту, и до самого подросткового возраста делали друг другу пакости и потом в истерике бежали жаловаться родителям, которые только качали головой с улыбкой на лице. Сейчас было понятно — они знали гораздо больше. Они видели, что всё между ними не так просто.       Но чем старше они вдвоём становились, тем больше их отношения менялись. Рядом постоянно было много людей другого пола, и это неимоверно выводило из себя. Тогда они бросались злыми и обидными словами, не понимая, что происходило, почему внутри каждый раз готов был взорваться вулкан до злых слёз на щеках. Это сейчас Рэми понимала, что всем этим руководила жгучая ревность. Они всегда были друг у друга одни-единственные, а тут вдруг куча знакомых, друзей и тех, кто им симпатизировал, пытался завоевать внимание.       Как только такое сильное действие гормонов прошло, пришёл совершенно другой период. Как оказалось, он был гораздо сложнее, чем всё до этого: почему-то всегда хотелось находиться рядом. Буквально не отлипать. Это заставляло придумывать каждый раз отмазки всё вычурнее, чтобы побыть рядом подольше и не расходиться домой так рано.       Необъяснимое желание постоянно видеть улыбку этого человека буквально корёжило. Хотелось бесконечно зарываться руками в мягкие волосы и проводить ногтями по голове, слыша ласкающие уши, довольные вздохи. Смотреть на губы стало невыносимой пыткой, поэтому приходилось буквально заставлять себя поменьше смотреть и избегать любых прикосновений. А уж когда внутри неё появилось желание готовить завтраки и ужины, хотя готовка самое нелюбимое дело в её жизни, Рэми совсем уж потерялась.       На то, чтобы осознать и понять, чем она руководствовалась, когда в голове возникали все эти мысли, ушло несколько долгих лет. То ещё мучение, пытаться лгать самой себе. А уж прекратить привычное общение — ещё сложнее. Между ними искрило то ещё напряжение.       Сегодня вечером она решила, что в состоянии признать — она ждала его. Она хотела, чтобы этот день прошёл рядом с ним. Ей было бы вполне достаточно, будь с ней только он один.       Но он просто передал подарок.       Он не пришёл.       Чонгук не пришёл.       Слёзы вновь обожгли щёки. Что теперь делать? Все эти годы казались просто шуткой. Каким-то сном.       Она чувствовала себя такой маленькой и ничтожной. Хотелось исчезнуть из этого мира.       Вот тебе и первая любовь. Говорят, она у всех болезненная. Рэми, шмыгая носом, надеялась, что сможет это пережить. Искоренить ту из сердца. Как она могла причинять своей хозяйке такие страдания?       До слуха донеслись шаги, и Рэми быстро утёрла слёзы, готовя речь, чтобы убедить кого бы то ни было в том, что всё хорошо, не стоило беспокоиться. Она хотела побыть одна.       Но этому не суждено было сбыться.       За дверью стоял Чонгук, который пытался взять себя в руки и перестать так сильно волноваться, перед тем как сделать шаг в пропасть.       Чонгук, тяжело вздохнув, постучал костяшками в двери и, не дожидаясь разрешения, открыл её, входя внутрь. Он сразу же столкнулся взглядом с Рэми, которая сидела на подоконнике, поджав под себя ноги. В её глазах читалась усталость, непонятная тоска, смешанная с нарастающим раздражением.       — Что ты здесь делаешь? — тихо, но строго прозвучало из уст девушки. Защитная реакция была в деле.       Где-то внизу шумели гости, танцующие и разговаривающие между собой под песни, но здесь — в этой маленькой комнатке, которая хранила слишком много сокровенного, потому что они очень долго и упорно совместными силами её обустраивали, было до ужаса тихо. Каждый звук казался оглушительно громким. У Чонгука сбивалось дыхание только от одного вида грустных опухших глаз. Она действительно плакала — сразу понял он. А Чонгук ещё с детства ненавидел, когда Рэми плакала. Это просто ломало его, полосовало ножом сердце.       — Ты же сама сказала не приходить, а теперь слёзы льёшь? — без какого-либо упрёка проговорил парень. Это звучало скорее ласково, так, будто бы он пытался успокоить одним своим голосом. Чонгук, вздохнув, шагнул внутрь, закрывая за собой дверь. На замок, чтобы их не тревожили.       Похоже, что им пора наконец-то серьёзно поговорить.       Он встал напротив неё и всмотрелся в родные серые глаза, которые сейчас были такими холодными, как льды Антарктиды. Когда слишком долго чего-то ждёшь, надежда превращается в безразличие. Чонгуку страшно, что именно к этому они могли прийти.       — И ты вот так просто взял и послушал? — едко усмехнулась Рэми, пряча за язвительностью свою боль. — Ты всегда делал всё наоборот, а сейчас решил послушать! — повысив голос, проговорила та. На глаза снова налились слёзы.       Весь сегодняшний день прошёл не так, как должен был. Как бы Рэми ни отнекивалась, она ждала Чонгука в первую очередь. Увидеть среди подарков запакованный альбом с их общими фотографиями за все годы их общения было до ломоты больно. Она как-то даже и не думала, что у них столько фотографий. Это было так значимо и так больно.       Она устала от этой недовражды, недодружбы и недоотношений.       — Я думал, что, исполнив твоё желание, сделаю тебе подарок, — понимая, как по-дурацки поступил, всё же проговорил Чонгук. — Прости, — он не мог смотреть на то, как слёзы стекали по румяным щекам. Его лицо исказилось в гримасе боли, и он поспешил вытереть пальцами солёные дорожки. Рэми не двигалась, смотря на него в упор, не моргая.       — Тогда зачем было просить своих родителей отдать мне альбом? — облизывая губы, спросила Рэми. — Ты должен был лично мне его вручить.       Она не могла сильно злиться, потому что понимала, что и её вина во всей этой ситуации есть. Зная Чонгука, ему было не очень приятно получить конвертик с приглашением на её день рождения, в котором очень настойчиво было написано не приходить, чтобы не испортить ей вечер. Это просьба или даже приказ на самом деле был фальшивым.       Они ведь не в первый раз делали друг другу пакости — да все их отношения только на этом и держались все эти годы. Они всегда всё делали наоборот, потому что знали, чувствовали и понимали, что так надо. Она даже не могла и подумать, что именно сейчас, в этот раз, Чонгук её послушает.       Рэми и не думала о том, что его отсутствие так больно по ней ударит.       — На самом деле, я собирался подарить тебе три подарка. Два из которых оборвались из-за моего отсутствия, — как-то даже неловко усмехнулся Чонгук.       — Мне должно от этого стать легче? — раздражённо спросила Рэми, шмыгая носом. Слёзы высохли, и теперь осталось только ужасное послевкусие. Можно ли хоть как-нибудь исправить впечатление от этого вечера?       По правде говоря, внутри неё зажёгся огонёк счастья, когда она в проёме дверей увидела стоящего Чонгука. В его глазах было что-то такое, что она едва сдержала порыв, чтобы не вскочить с места, не подбежать к нему и не обнять, уткнувшись в его шею своим носом. Вдохнуть дозу такого любимого и родного запаха.       Она так скучала.       Именно в этот момент она нашла в себе силы, чтобы самой себе признаться в том, что чувствовала по отношению к Чонгуку. Пора бы уже признать, что все эти годы она чувствовала к нему отнюдь не ненависть.       — Первый подарок — это моё присутствие и шутки, с которых бы ты пытаясь сдерживаться, смеялась, — проигнорировав её вопрос, сказал Чонгук, едва держа себя в руках, чтобы не засмеяться с скептически поднятой брови девушки. Он видел, что она пыталась скрыть улыбку после его слов. Рэми, готовая слушать дальше, повернулась к нему всем корпусом, спуская ноги с подоконника. — Второй — это альбом. Каждый раз, когда я вклеивал в него наши фотографии и подписывал их, я улыбался во все тридцать два зуба. Твои эмоции на них такие многогранные и все были для меня, — Чонгук шагнул ближе, становясь вплотную — так, что её колени упирались ему прямо вниз живота, а руками опёрся на подоконник, около её бёдер.       — Конечно, только ты мог так сильно меня взбесить, — хмыкнула Рэми, отводя взгляд, отчего-то смущаясь.       — И рассмешить, — добавил Чонгук, бегая своим пытливым взглядом по всему её лицу. Он не мог налюбоваться её очаровательностью.       — И рассмешить, — тяжко вздохнув, приняла своё поражение Рэми, снова вернув взгляд Чонгуку. — Ну и каков третий подарок? — вопросительно выгнув бровь, поинтересовалась девушка. Чонгук не спешил отвечать, всё всматриваясь в такие красивые и такие родные черты лица. Взгляд, с которым он на неё смотрел, завораживал, заставляя задерживать дыхание. Чонгук гулко сглотнул, прежде чем снова заговорить.       — Третий подарок… можно поспорить, для кого из нас он будет большим подарком, — тихо, почти что переходя на шёпот, проговорил Чонгуку, на пару секунд опуская взгляд на вишнёвые губы Рэми. Она заметила этот взгляд, но ничего не сделала. Всё так же не двигалась, чувствуя, как сердце в её груди начинало биться всё быстрее и быстрее. — Это поцелуй, — всё же признался Чонгук, но не двигался, наблюдая за реакцией Рэми.       Девушка резко выдохнула, чуть приоткрыв губы, чтобы неосознанно провести по ним языком, смачивая. Чонгук заострил на этом внимание, и только Бог знал, как он смог сдержаться и не коснуться этих манящих губ. Если бы кто-то только знал, как долго он пытался задавить в себе это желание. Как долго пытался противиться тому, какое чувство с каждым годом всё больше прорастало в его сердце.       — Ну так дари, — и это подействовало как спусковой крючок. Зелёный свет. Ему позволили. Но, несмотря на то, что Чонгуку ужасно хотелось впиться в её губы своими, он не спешил так действовать. Этот момент хотелось растянуть, распробовать, прочувствовать, осознать.       Он медленно положил ладони на её острые коленки и едва ощутимо надавил в стороны. Рэми опустила взгляд на ноги, которые под едва ощутимым напором парня расходились в стороны, давая Чонгуку пространство, чтобы шагнуть вперёд и оказаться ещё ближе. Почему-то это действие разжигало внутри что-то необъяснимое, но такое пылкое. Оно заставляло губы пуще прежнего гореть от желания ощутить на них чужие.       Чонгук склонился ниже, проведя носом по её щеке, заставляя втянуть воздух так, словно это последний глоток воздуха. Парень остановился на пару секунд, нос к носу, так, чтобы губы были в паре миллиметрах друг от друга, давая ещё время — это нагнетало, заставляя кончики пальцев покалывать. Рэми опустила взгляд на его губы и сглотнула, облизывая свои. Чего Чонгук ждал, она не знала, и, несмотря на то, как сильно ей хотелось поспешить, что-то всё-таки было в этом томительном ожидании.       До ушей начала доноситься «Play with fire — Sam Tinnesz» — любимая песня Хосока, который, скорее всего, и прибавил звук. И это стало последней каплей. Чонгук тут же впился своими губами в её, заставляя от напора растеряться и наклонится чуть назад, позволяя парню нависнуть над собой. Чонгук целовал настойчиво, но ласково, цепляя то верхнюю, то нижнюю губу, посасывая и легонько покусывая, заставляя теряться от таких противоречивых ощущений.       Рэми не могла сдерживать свою дрожь от того, как сильно ей нравилось вот так невинно целоваться с Чонгуком. Тот провёл руками выше, останавливая руки на её бёдрах, и чуть сжал их, и это было так приятно, что она едва сдержала стон. Этот поцелуй был особенным. Медленный, тягучий, со вкусом. Хотелось запомнить каждое движение губ, чтобы снова и снова воспроизводить в голове и наслаждаться одними только воспоминаниями.       Они потеряли счёт времени, и Чонгук отстранился, наслаждаясь видом, открывшимся перед ним. Рэми перед ним выглядела опьяненно. Её глаза блестели в полумраке комнаты, а её губы покраснели и припухли от поцелуя. И это было так интимно, что Чонгук ощутил неприятный укол от того, что кто-то ещё мог бы её такой видеть. Он не готов её отпустить. Он не должен её потерять из-за своей нерешимости.       — Язык? — хрипло, сквозь тяжёлое дыхание, спросил Чонгук, заглядывая в глаза Рэми. И чёрт, это прозвучало так сексуально…       — Давай, — шёпотом ответила Рэми. Чонгук будто только этого и ждал, вновь приближаясь к желанным губам. Он тут же скользнул своим языком в приоткрытый приглашающе рот. Сразу целуя глубоко и требовательно. От такого ощущения власти над собой у Рэми тряслись поджилки и колени, и она была неимоверно рада, что сидела. Рэми моментально ухватилась за его шею, скрещивая руки у запястья, и притянула парня ближе.       Юркий язык Чонгука толкался внутрь её рта, снова и снова сплетаясь с её языком такими манёврами, что Рэми едва могла соображать и с таким же темпом отвечать. А уж когда Чонгук принялся посасывать её язык, при этом ведя своими большими ладонями вверх по бёдрам, тазовым косточкам, останавливаясь на тонкой талии, чтобы её сжать — она готова была позорно проскулить. Это было ужас как приятно.       Чонгуку сносило крышу от того, какая Рэми в его руках чувствительная, отзывчивая и мягкая. Она в его руках плавилась, и Чонгук едва сдерживался, чтобы не втиснуть её в себя. Впустить в своё тело, под кожу. У него знатно кружилась голова, когда до его ушей доносилось довольное мычание девушки. Ему так нравилось, что Рэми было приятно быть рядом с ним. Целовать и обнимать. Это было так значимо, что буквально плавило мозги.       Рэми зарылась пальцами в волосы Чонгука на затылке и скользнула на подоконнике вперёд, прижимаясь к парню так, чтобы тело к телу. И оказалось, что одежда сейчас очень мешала. Рэми почувствовала, как ей в бедро упирается чужое возбуждение. Несмотря на то, как было приятно от того, что Чонгук возбудился от одного поцелуя с ней, они понимали, что заходить дальше сейчас не вариант, потому что все гости всё ещё внизу. То, что они действительно зашли бы дальше, если бы не посторонние, их не пугало и не напрягало.       Они так долго друг друга знали.       Так много друг к другу чувствовали.       Так сильно друг другу доверяли.       Они с влажным звуком оторвались от чужих губ, но не спешили отстраняться совсем. Чонгук прислонился своим лбом к её и тяжело дышал, пытаясь успокоиться. Сбросить мутную пелену с глаз. Рэми не спешила открывать глаза и просто наслаждалась теплом парня рядом. Господи, как долго она, оказывается, этого ждала.       — Ты такой придурок, боже, — обречённо вздохнув, проговорила девушка. Всё-таки Рэми первая прервала тишину. И это было так привычно, что вызвало довольную улыбку на его лице. Рэми совершенно не было неловко. Тут больше присутствовало именно лёгкое смущение. Особенно когда она столкнулась со всё ещё горящим взглядом Чонгука. — Ты желаешь моей смерти в мой же день рождения? Как можно так целовать после того, как мы друг друга на хуй всегда посылали? — Чонгук хрипло засмеялся, утыкаясь носом в её висок.       — Это было лучше, чем я когда-либо себе представлял, — признался Чонгук, оставляя поцелуй на её макушке. Его слова и его действия в данный момент так разнились, что Рэми терялась в своих мыслях.       — Тебе лучше не говорить мне, что ещё ты там представлял, а то я совсем утрачу стыд и мне станет плевать на всех гостей с высокой колокольни. А там, если ты не забыл, и мои, и твои родители присутствуют, — хмыкнула Рэми, отклоняясь, чтобы посмотреть в глаза Чонгука. Сейчас там уже плескалась нежность.       — Если бы ты видела, какими взглядами они меня провожали, пока я к тебе шёл, — со смешинками в глазах, проговорил Чонгук. — Жили бы мы на пару столетий раньше, они бы всучили мне в руки настойки какой-нибудь, чтобы я из этой комнаты был просто не в состоянии выйти, — усмехнулся парень, а Рэми тихо засмеялась.       — Как будто ты сейчас в состоянии, — решив подстегнуть, хмыкнула Рэми, за что получила лёгкий укус в нос в наказание. Она тут же захихикала от щекотки и наигранного возмущения на лице Чонгука. — Ну и как так вышло? — посерьёзнев, спросила Рэми, и Чонгук всмотрелся в её глаза и снова склонился, слегка касаясь своими губами её, оставляя лёгкий и нежный поцелуй на припухших губах.       — Прости, что стал причиной твоих слёз. Я не был уверен, что мои чувства взаимны, — с грустью признался Чонгук.       — Ты такой придурок, боже, — вздыхая, снова повторила Рэми, утыкаясь своим лицом ему в грудь. — Парни действительно не понимают намёков, — заключила, чувствуя, как Чонгук снова повёл руками к её бёдрам. Она без слов поняла, крепче вцепившись в него руками, и обхватила ногами его торс, позволив поднять себя, что тот сделал с лёгкостью, словно она пушинка. Чонгук, подойдя к кровати в два шага, сел на неё, размещая Рэми сверху на себе. — Поэтому скажу прямо: поцелуй меня снова, — заглядывая в его глаза, произнесла Рэми.       Чонгук не успел ответить, как в двери постучали. Они были так заняты друг другом, что не услышали шагов. Они оба вздрогнули, повернув головы в сторону дверей, напрягаясь. Было чувство, будто их спалили с поличным. Хотя они оба понимали, что все внизу знали, что между ними происходило.       — Все уже расходятся, — послышался голос мамы Рэми. — Мы с папой проводим родителей Чонгука, — прозвучало чуть скомкано, а после удаляющиеся шаги. Чонгуку и Рэми было прозрачно понятно, что они просто понимающе удалились из дома, чтобы дать им побыть вдвоём.       — Это немного неловко, — закусывая губу, проговорила девушка, вновь возвращая взгляд на парня, который рассмеялся, поглаживая её бёдра.       — У меня ощущения, словно у нас брачная ночь, а наши предки стоят вокруг кровати и держат свечки, — не переставая смеяться, проговорил Чонгук, а Рэми, услышав это, тоже рассмеялась. Чонгук удивительно быстро и легко мог её рассмешить и развеять неловкость, повисшую в воздухе.       — Спасибо, что всё-таки пришёл, — успокоившись, спокойно и серьёзно сказала девушка.       — Когда я сказал родителям, что не пойду с ними, и попросил передать подарок, они смотрели на меня как на идиота, но промолчали. Они ушли, а я сидел на диване в полнейшей темноте и не мог прекратить думать, прокручивать в голове все эти девятнадцать лет. И с каждым воспоминанием мне было всё тяжелее просто сидеть. Жуть как ломало от желания увидеть тебя, — откинувшись назад, он устало выдохнул и ударился затылком о стену. — Но я упрямо сидел на месте, убеждая себя, что тебе от этого легче. Спустя несколько часов мне пришло уведомление от мамы, которая написала, что, распаковав мой подарок, ты заплакала. Этого хватило, чтобы я подорвался с места и рванул к тебе. В этот момент у меня внутри зажглась лампочка, и я всё понял. Я повёл себя правда как идиот. Прости, — заключил Чонгук, смотря на неё виноватыми глазами. — Не могу смотреть на то, как ты плачешь, — признался парень. Рэми в ответ улыбнулась, ласково беря его лицо в руки, поглаживая щёки пальцами.       Она наклонилась, утягивая парня в поцелуй, без слов давая понять, что понимала и чувствовала то же самое, что и он. Нежный поцелуй быстро перерос в глубокий и мокрый, но такой же медленный. Он был похож на страстное танго, где все чувства облачены. Они на поверхности и так откровенно говорили, заявляли о себе.       Чонгук пробрался руками под белую оверсайз футболку и прошёлся ими по хрупкой спине, пересчитывая позвонки, не встречая препятствия в виде бюстгальтера. И это вместе с Рэми, которая жалась ближе, срывало крышу. Не хотелось торопиться, но тихие стоны девушки в его рот просто не давали Чонгуку держать свою выдержку на высокой планке. Она всё катилась ниже и ниже, и, в конце концов парень не выдержал, резко их переворачивая, навис над девушкой, которая с распахнутыми губами и полуприкрытыми глазами смотрела в его глаза, с полным доверием раздвигая ноги в стороны, чтобы Чонгуку было удобней быть к ней ближе.       — Ты представляешь, что со мной делаешь, да? — выдохнул Чонгук, склонившись ниже.       — С ума свожу? — усмехнувшись, предположила Рэми. Хотя это было больше похоже на утверждение, а не на вопрос. Она просто судила по себе.       — О да-а-а, — протянул Чонгук, снова вовлекая её в поцелуй. Сладко. Не хотелось отрываться, только ласкать любимое тело, и он не отказывал себе в удовольствии, водя кончиками пальцами по её коже, собирая всю дрожь и мурашки, искренне наслаждаясь её реакцией на свои прикосновения.       Чонгук с влажным звуком оторвался от её губ и потянул за низ футболки, и Рэми чуть приподнялась, помогая парню, снять с себя эту вещь, оказавшись полуобнажённой. Чонгук сначала облизал её взглядом, а потом поспешил сделать то же самое, только уже реально, а не в мыслях.       Места, которых касался Чонгук, горели, и Рэми не сдерживалась, выгибаясь навстречу его горячему языку. Она опустила взгляд в тот момент, когда Чонгук оставил влажный, ласковый поцелуй под рёбрами с левой стороны, прямо под сердцем. Оно у неё тут же защемило, и она не сдержала полувсхлип-полустон. И если поначалу Рэми ещё как-то пыталась сдерживать громкие стоны, то, когда поза сменилась и Чонгук начал осыпать её спину поцелуями-бабочками, эти идея оказалась провальной. Ему хотелось расцеловать её всю.       Коленно-локтевая поза только казалась такой пошлой, на самом деле, она больше о доверии. Ты не видишь партнёра, а беспрекословно веришь в то, что он не навредит. И Рэми Чонгуку доверяла даже больше, чем самой себе.       Она вздрагивала от каждого касания, чувствуя контраст температур — губы Чонгука горячие и влажные, а воздух в комнате прохладный, хоть и нагревался от их дыхания. Он прямо-таки сквозил запахом секса.       Рэми, чувствуя лёгкие покусывания губ на своей шее, шкодливо улыбнулась и резко поддалась назад, вжимаясь своими ягодицами прямо в пах парня. Чонгук тут же издал глухой стон, опаляя её лопатки горячим дыханием. Как только Рэми удержалась на локтях после этого, она не знала. Это был лучший звук от Чонгука, который она слышала.       — Издеваешься? — хрипло пробасил Чонгук, а Рэми дрожаще выдохнула. Такой голос надо запретить на высоком уровне.       Выдержка у них работала на отлично, потому что на долгую прелюдию они потратили, по ощущениям, очень много времени. Никто из них не знал, как скоро вернутся родители Рэми, но в этот момент было плевать на всё.       — Разденься, хочу чувствовать тебя полностью, — слегка повернув голову, чтобы столкнуться с чернющими глазами Чонгука.       Тот выровнялся и незамедлительно последовал просьбе. Раздевался, смотря чётко в её глаза. Рэми не отказала себе в удовольствии смотреть на то, как перед ней открывался вид на каждый сантиметр его крепкого, слегка загорелого, подкачанного и безумно красивого тела. У неё чуть слюни не потекли, как сильно хотелось пройти языком от груди ниже. Рэми так же быстро избавилась от остатков своей одежды, чтобы не терять ещё больше времени.        — Кто бы мог подумать, что два ребёнка, которые подрались в песочнице, через девятнадцать лет будут заниматься сексом, — усмехнулась Рэми.       — Я занимаюсь с тобой любовью, Рэми. Только любовью, — целуя в щёку, проговорил Чонгук и сплёл их руки в замки. Девушка от его слов закусила губу, только бы не разулыбаться так широко, как только могла. — Где презервативы? Я чист, но…       — Я знаю, — хмыкнула Рэми и прямо-таки всем нутром слышала немой вопрос Чонгука. — Что тебя удивляет? У тебя серьёзные отношения были два года назад. Первые и единственные. А случайные связи ты никогда не принимал. Я, кстати, тогда начала встречаться с Вонхо только в отместку тебе. Как это сейчас глупо звучит, — неверяще усмехнулась Рэми.       — Ты бы знала, как я ревновал. Мы с Соми расстались из-за того, что она видела мои чувства к тебе. Это был такой глупый самообман, — уткнувшись лбом между лопаток, выдал парень. Это признание грело душу.       — И, Чонгук… у меня с Вонхо ничего не было, — алея щеками, призналась девушка. И откуда только это смущение вновь взялось? Чонгук шумно выдохнул в ответ, целуя в макушку.       — Хочешь, можем остановиться? — серьёзно спросил Чонгук. — Нам некуда спешить.       — Как по мне, так мы сильно задержались, — хмыкнула Рэми, а после повернулась лицом к Чонгуку, снова ложась на спину. Ей хотелось видеть его лицо и иметь возможность целовать. Чонгук, оперевшись локтями с двух сторон от её головы, навис сверху. — Я не хочу останавливаться, — глаза Чонгука потемнели, жадно всматриваясь в её лицо. — Просто… люби меня, — выдохнула Рэми.       Она едва успела закончить предложение, как Чонгук тут же приникнул к её губам своими, врываясь внутрь языком, вместе с тем медленно и осторожно проникая внутрь желанного тела. Одновременный громкий стон прозвучал оглушающе в небольшой комнате.       — Чёрт… — хрипло протянул Чонгук, утыкаясь лбом в её плечо.       Рэми поддалась вперёд, насаживаясь до упора, и окольцевала ногами торс Чонгука, оказываясь ещё ближе. Она зарылась руками в его взмокшие волосы, нежно проходясь ноготками по голове, прямо как когда-то хотелось. Это вызвало чуть ли не щенячий восторг, а у Чонгука довольное мычание.       — Двигайся, — привыкнув к наполняющему ощущению, сказала Рэми, и Чонгук, клюнув её в губы, послушался, сначала толкаясь размеренно и медленно, а войдя во вкус — быстро и глубоко. Их стоны смешивались в один чувственный взрывоопасный коктейль, а уши закладывало от жара тел, по которым струился пот.       — Ты невероятная, звёздочка, — прошептал Чонгук, оставляя россыпь поцелуев по всему её лицу. По телу Рэми побежали мурашки от этого прозвища. Чонгук редко называл девушку значением её имени. Но каждый раз в самый нужный момент. Так, что хотелось плакать от чувств, переполняющих её изнутри.       — Скажи… ещё раз, — прерываясь на стоны, попросила девушка, снова и снова изящно прогибаясь в пояснице, после каждого толчка члена внутри.       — Звёздочка, — томно, в самые губы проговорил Чонгук, тягуче целуя. Ей хотелось, чтобы Чонгук всегда её так называл. Заставил поверить в то, что всё это правда.       Рэми буквально заколотило от наплыва чувств после этого сокровенного шёпота. Её тело потряхивало от пережитого оргазма, а глаза закатывались от того, как сильно в них темнело и сверкало от удовольствия. Она почувствовала, как Чонгук вышел из неё, и буквально через пару секунд послышался его сломленный стон. Парень накрыл её тело собой, и эта тяжесть так приятно грела внутри.       Усталость накатила мгновенно. Чонгук из последних сил пытался держать веки открытыми и не заснуть, с трудом пытался пробормотать какую-то глупость и улыбнуться, но с треском провалился, потому что язык заплетался, потому под тихий смех Рэми уткнулся ей в шею, лениво покрывая ту поцелуями.       — Люблю тебя, Рэми, — поднимая голову, серьёзно проговорил тот, и девушка покраснела щеками от такой откровенности, которая плескалась в его глазах. Чонгук не ждал ответного признания, он просто снова принялся проходиться губами по шее и ключицам, где начали расцветать его метки.       — Я тоже люблю тебя, Чонгук, — с улыбкой призналась Рэми. Чонгук, разулыбавшись, принялся с новой силой зацеловывать её лицо.       Хотелось лежать вот так вечность, но, увы, снизу послышался хлопок двери, и они оба уставились друг на друга удивлёнными и немного испуганными глазами, понимая, что вернулись родители девушки.       — Несмотря на такое очевидное благословение от твоих родителей, мне буде ужасно неловко смотреть им в глаза после сегодняшнего дня, — усмехнулся Чонгук, скатываясь с Рэми в сторону. Он тут же притянул её к себе, заключая в крепкие медвежьи объятья.       — Я уже представляю, с какими лукавыми улыбками они нас встретят утром, — протянула Рэми, даже не рассматривая вариант того, что Чонгук мог сейчас собраться и уйти. Она очень хорошо его знала, чтобы даже подумать о том, что он мог допустить такую мысль. Несмотря на всё ту же неловкость перед родителями, он не оставит её одну и примет все смешинки и подколы от понимающих и давно уже подталкивающих их другу к другу родителей с высоко поднятой головой и гордо выпяченной грудью.       — Мне стоит рискнуть и показать свои самые настоящие намеренья, поцеловав тебя на их глазах посреди кухни? — облизывая губы, спросил Чонгук и улыбнулся, услышав хихиканье, доносящееся ему прямо на ухо.       — Можешь рискнуть, — задорно хмыкнула Рэми. — Чонгук, я тоже должна извиниться. Эта шутка была чересчур. И я, на самом деле, очень хотела, чтобы ты пришёл. Я готовилась только ради тебя, так бы я оделась в пижаму с мишками, — покивав для убедительности, сказала девушка.       — И в чём же ты была весь вечер? — заинтригованно спросил Чонгук, тяжело сглатывая.       — То самое красное платье, которая я выбрала среди всех тех, что были в вариантах. Когда я скидывала тебе фотографии из примерочной, оно тебе больше всех понравилось, — они, на самом деле, никогда таким не занимались, но в последнее недели что-то начало меняться и всё их общении, как и переписках были наполнены бесконечным флиртом.       — Чёрт, я такое пропустил… — цокнув, вздохнул парень. — Я приму извинения только, если всё-таки смогу его увидеть на тебе.       — Придурок, боже, — засмеявшись, проговорила Рэми и потянулась к его губам за ласковым поцелуем. Они неловко сталкивались зубами, потому что не могли перестать счастливо улыбаться. Но на всё было плевать. Всё, что имело значение — это они вместе. Они наконец-то преодолели все свои преграды на пути друг к другу.       Рэми, закладывая спадающие волосы за ухо, приподнялась, залезая сверху, чтобы было удобнее целовать, наслаждаясь этими особенными моментами, но их прервал стук в дверь. Снова. Они оба задержали дыхание, радуясь, что закрыли двери и её родители не увидят их голыми в такой компрометирующей позе.       — Мы, конечно, всё понимаем, но мы собираемся ложиться спать, поэтому мы заранее просим не терять стыд от того, что дорвались и пощадить нашу нервную систему с помощью как можно большей тишины, — неловко прокашлявшись, приговорил папа и сразу же ушёл.       Рэми благодарила Бога за то, что ей достались именно такие родители. Те всегда отпугивали от неё всех ухлёстывающих и откровенно хреновых парней и без конца твердили присмотреться к Чонгуку. Тушили её злость, утирали слёзы и повторяли, что время всё расставит на свои места.       Рэми и Чонгук посмотрели друг другу в сверкающие яркими огоньками глаза, а после, не сговариваясь, громко, счастливо засмеялись.       И правда, расставило.