Hold my hand tight, we'll make it another night.
Cavetown — Devil Town
Сарасвати не спится. Солнце давно опустилось за горизонт, а обитатели резиденции Басу разошлись по кроватям. Младшая наследница не стала исключением, однако, пока все в доме наверняка уже видят сны за снами, она лежит под одеялом в своих покоях и пытается не думать. Только пытается. Мысли в её уставшей голове текут вязкими сумбурными потоками, не давая ни забыться в дрёме, ни хотя бы сосредоточиться на чём-то одном. Сара могла бы пролежать так ещё уйму времени, вплоть до самого утра, если бы вдруг не почувствовала, что одеяло на ней словно тяжелеет. Поначалу оно просто давит, неприятно стесняя грудь, но, немного погодя, уже как будто вдавливает тело Сары в постель. Дышать становится сложнее, к горлу подступает тугой ком. Кажется, ещё чуть-чуть — и весь ужин, давшийся Сарасвати с таким трудом, выйдет наружу. Аппетита у младшей Басу не было вообще, ровно как и желания отвечать на расспросы о своём самочувствии. Сара решила не отказываться от еды и совершенно безропотно съела каждое из предложенных служанками блюд. Всё только для того, чтобы избежать ненужного внимания… Сарасвати не выдерживает — с силой скидывает с себя одеяло, что, по ощущениям, едва её не расплющило, и поднимается на ноги. Стремительно выйдя на балкон, Сара кладёт ладони на перила и глубоко вдыхает свежий ночной воздух. Он непривычным холодом царапает кожу, режет лёгкие, заставляя поскорее вернуться обратно. Сара останавливается посреди тёмной комнаты, освещаемой лишь слабым лунным светом, и скользит по ней глазами, нервно теребя рукава ночнушки. Взгляд хозяйки покоев цепляется за подсвечник, стоящий на изящном столике с зеркалом. Словно влекомая какой-то неведомой силой, она опускается на табурет и аккуратно зажигает свечу. Сарасвати, не моргая, завороженно наблюдает за тонким огоньком, за тем, как он робко подрагивает, отзываясь на её осторожное дыхание. Подставив ладонь навстречу теплу, она плавно проводит ею над пламенем, почти касается его подушечками пальцев… В какой-то момент Сара складывает руки на коленях и поднимает взгляд. Янтарно-серые глаза, цвет которых при свете одной-единственной свечи определить довольно сложно, если вообще возможно, сталкиваются с такими же напротив. Точно такими же — Сара не сомневается, ведь смотрит в зеркало. Не сомневается, пока не начинает вглядываться в своё отражение. И чем больше Сарасвати это делает, тем более чужим оно становится. Чем больше Сарасвати это делает, тем больше лиц она видит. Сара смотрит в зеркало и с трудом подавляет в себе желание разбить его. В этом ей помогает нежелание поднять всю резиденцию на ноги посреди ночи. Сара смотрит в зеркало и видит лорда де Клера. Холодные стальные глаза генерал-губернатора глядят с вызовом, угрозой и самой что ни на есть откровенной издёвкой. Он пронзает ими насквозь, добивая… губами. Губами, растянутыми в острой, злорадной ухмылке. — …я могу понять ваше нежелание слушаться тех, кто так далёк от вас. Поэтому я счёл лучшим решением попробовать снова найти себе жену среди дюжины. Сара смотрит в зеркало и видит свою мать. От её цепкого, хитрого прищура сдавливает грудь. Явно довольная, даже торжествующая, Видия приглушённо смеётся. Смеётся… Этот смех нещадно вбивается Сарасвати в рёбра, норовя сломать их. — …лорд де Клер прислал мне письмо. Он выбрал себе невесту. Сара смотрит в зеркало и видит Камала. Его густые брови сдвинуты к переносице, губы досадливо поджаты. Он напряжён, растерян, удручён, то и дело виновато отводит глаза, лишь изредка глядя прямо. — Там твоё имя, Деви. И больше ничьё. Он волнуется, колеблется, трепещет, но горит. Ещё горит надеждой, решимостью что-то предпринять… иначе не возвращал бы взгляда вовсе? Сара смотрит в зеркало и видит Раджа. Дубей взирает свысока, презрительно изогнув бровь. Его глаза цвета мятного чатни, который за ужином чуть не вызвал у младшей Басу приступ тошноты, хищно сверкают. Радж улыбается одним уголком рта — так противно, что Сарасвати предпочла бы отведать ещё чатни, чем лицезреть эту улыбку… — Я считаю, ей нужно согласиться. Такое влияние на лорда будет нам крайне полезно. Пространство вокруг Сары начинает двигаться. Оно колышется, дёргается — безумствует. Безумствуют и лица напротив Сарасвати, хаотично сменяя друг друга, обрушиваясь на неё снова и снова. Снова и снова. Сара смотрит в зеркало и видит… Лорда. — Женюсь я лишь на представительнице дюжины.Мать.
— Он был бы глуп, если б рассматривал кого-то кроме Деви. В прошлом ещё можно было подумать, но теперь это самый разумный вариант… и для нас тоже.
Раджа. — Тише. У нас всё хорошо.Мать.
— У Деви сложное положение. Её дядя намерен забрать всё наследство, и делать он это будет грязными методами.
Лорда. — …глупы будут те, кто продолжит развивать этот конфликт.Мать.
— А свадьба эта нам нужна лишь по одной причине, и ты понимаешь какой. Одним выстрелом сбережёшь своё наследие и приблизишь нас к победе.
Камала.
— Я так и знал, что у де Клера есть цель.
Мать.
— Ты станешь полноправной наследницей, понимаешь? Выбирать тебе, Деви.
Раджа. — Я поддержал эту идею ещё на том вечере. Предложение лорда щедрое. Он даже не претендует на её наследство.Мать.
— Сделай то, что необходимо, Камал. Лорд изъявил свою волю прямо. Подумай, что для Деви будет полезно. Поступи правильно.
Лорда. — Мы все хотим одного — мира и покоя, так?Мать.
— Участие генерал-губернатора, наместника королевы, всё решит, ты же это понимаешь? С ним и пойдёт быстрее, и враги твои попрячутся.
Раджа. — Он не делает ничего просто так, я об этом подумал с самого начала.Камала.
— Хочет, чтобы ты стала его женой. И выражался весьма конкретно, не рассматривая никого другого… как я тебе и говорил!
Мать.
— Генерал-губернатор, это блестящая идея!
Лорда. — Зачем нам вражда, если есть дружба? Зачем соперничество, если есть сотрудничество? Раджа. — Это дела дюжины, забудь о дружбе.Камала.
— Я дал согласие рассмотреть эту помолвку, Деви. Поэтому лорд де Клер здесь. Он приехал к тебе.
С сожалением глядя в сторону, Камал грустно хмурится, сжимает челюсти и… гаснет. Гаснет свеча в подсвечнике. Только сейчас Сарасвати осознаёт, что мёртвой хваткой держится за края столика. Только сейчас замечает своё судорожное дыхание. От него, судя по всему, трепыхался, перед тем как потухнуть, огонёк свечи, а вместе с огоньком и окружающее пространство… Сарасвати не теряется во мраке. Сарасвати теряется во взгляде напротив, который не сразу показывается в тусклом свете луны. Сара смотрит в зеркало и видит Деви… Видит ужас. — Что же мне делать?! Я не хочу выходить за него! Видит злость. — Неужели нет никакой другой девушки? Мне нельзя замуж! У меня практика, я хочу занять своё место и… Видит обиду. — Я не хочу замуж за генерал-губернатора… Сарасвати теряется от взгляда напротив, когда его застилают беспомощные слёзы. Не в силах больше смотреть в зеркало, Сара закрывает глаза. — Из всех-всех он выбрал именно её одну?! Собственные слова эхом звучат в голове. У Сарасвати сжимается сердце. — Ничего не бойся, птичка. Сарасвати до боли сжимает кулаки. — Даже так? — весело хмыкнула Сара. Она взяла Деви под локоть, желая успокоить. Но, вместо того чтобы позволить Саре сделать это, Деви нырнула ей под руку и оказалась у неё под боком. — И ты тоже смеёшься… — жалобно произнесла Деви. — Неужели мне одной тягостно? Лица девушек находились довольно близко друг к другу. Сара погладила Деви по голове. — Не одной. Я потом расскажу, почему смеюсь, — улыбнулась она ласково. Саре приятно, что именно в её объятиях Деви ищет утешения… И в то же время именно это приносит ей дополнительные страдания, затягивает лишнюю петлю на её шее. — Сара… ты обо всём знала? О намерениях лорда, — спросила Деви, пока девушки были одни. В её голосе смешались отчаяние и надежда. — С чего ты решила? — распахнув глаза, почти обиженно отозвалась Сарасвати. — Разве я умолчала бы о таком? — невольно заговорила она тише, печально изогнув брови. — Разве брала бы тебя за руку и смеялась, зная, что тебе угрожает? — Помнишь, неделю назад на приёме ты сказала, чтобы я не переживала? Мол, потом всё объяснишь… Беспокойство на лице Сары быстро сменилось улыбкой… Сейчас Сара корит себя за неё. Корит себя за каждую такую улыбку — лёгкую, неосторожную. Будто именно это навлекло на Деви беду. — А-а-а, это… — протянула Сара, — нет, я не знала, но мы догадывались. Ходили какие-то слухи, будто лорд задумал что-то. — Что же лорд задумал? — Он не раз говорил при маме на разных встречах, что хочет наладить мир между нами, — ответила Сарасвати, мысленно споткнувшись о слово «мир», и не без раздражения бросила: — Кто бы знал, что этот мир нам принесёшь ты? — И почему мне нужно быть спокойной? — непонимающе спросила Деви. — Потому что мама и Радж давно планируют новый выпад и не единожды возвращались к идее с браком. Но участь Рати многих пугала, кто б согласился?.. — Сара вздохнула, внимательно посмотрела на Деви. Она уставила взгляд куда-то в сторону и молчала, видимо, о чём-то размышляя. — В общем, у них есть какой-то план, — произнесла Сарасвати, тоже отвела глаза и, недолго думая, честно призналась: — Но теперь, когда лорд прямо сказал, что хочет именно тебя… не знаю. «Не знаю». Два нехитрых слова, которые ядом растекались по венам, отравляя всё внутри. — Когда же они просто отстанут от нас? — внезапно подала голос Деви, обращая взгляд Сары на себя. Как только их глаза встретились, на губах Деви заиграла улыбка, насмешливая и тёплая — чарующая, исцеляющая. — Мы, как одни из самых лакомых наследниц, скоро начнём вешаться от этого напора. — Верно, и, если ты не остановишь меня, я уйду вешаться прямо сейчас, — состроив недовольную гримасу, заявила Сара и тут же широко улыбнулась. Это была всего-то попытка развеселиться перед чем-то неминуемым, хоть Сарасвати и верила до последнего, что Камал откажется. — Давай поженимся, и нас оставят в покое. Это была всего-то… пытка. В каждой шутке прячется доля правды. — Решим, кто будет махарани, а кто махарадж, — на удивление уверенно заговорила Деви и протянула к Саре руку, раскрыв ладонь. — Я осыплю тебя драгоценностями и буду терпеть твои странные шутки. И противоядие становится ядом, когда его много. У Сарасвати сжимается сердце. — Намерения лорда очень серьёзны, но не бойся, это ведь не конец, а лишь начало… — сказала Сара с нежностью. Нежностью, граничащей с глубокой тоской. — Хотя наш брак — это лучшее, что с нами могло бы случиться. Сарасвати до боли сжимает кулаки и… невольно разжимает, чувствуя, как на её плечи мягко ложатся ладони. — …но ты не абы кто, а Сарасвати Басу, — произносит Деви игриво и в то же время твёрдо. — Найдётся ли в мире хоть один мужчина, который решится тебя обидеть? «Нашлось три, и им помогает моя собственная мать. Чтобы обидеть меня, многого не нужно… нужно так много — обидеть тебя. Они прекрасно с этим справляются. Лорд, Радж, Камал… мама. Как хороши они в том, что делают! Как хороши — мне так завидно! Мне… так тоскливо, так тревожно… Я не понимаю, к чему всё идёт, Деви. Лучше быть абы кем, чем беспомощной, неспособной помочь Сарасвати Басу…» Глаза предательски щиплет. Сара поднимает руку, представляя, что в ней находится кисть, и начинает плавно, с уверенностью скользить ею по воздуху, словно по холсту. Привычными, почти отточенными движениями она не рисует — вырисовывает лимоны. Вырисовать, выстрадать… выжить? — Не беспокойся, — серьёзнеет Деви и наваливается Саре на спину, заключая её в объятия. — Ещё не всё кончено, мы со всем разберёмся. — «Мы»? — осторожно спрашивает Сара. Она всхлипывает, на что Деви сжимает её лишь крепче. — Если я стану главой семьи, то и полноправный голос в дюжине у меня тоже появится. Я смогу решать проблемы, предлагать идеи. Смогу… — Деви на мгновение замолкает, — защитить тебя. От чего угодно. Сара не видит, но чувствует, как она улыбается. Сара верит Деви несмотря ни на что, только улыбнуться в ответ не может. Вместо этого она ещё усерднее водит кистью по холсту, подпитываемая горькой солью на губах. Вырисовать. Выстрадать. Выжить. Деви опирается на плечо Сары, почти повиснув на ней, и, Сара чувствует, всматривается в её картину. — Лимоны… — задумчиво тянет Деви. — Питаешь к ним особую любовь? «Если бы всё было так легко…» — Они просто красивые, яркие. Это то, чего нам не хватает сейчас. Движения Сарасвати резкие, размашистые, мазки небрежные, дерзкие. Она рисует всё быстрее — лимонов становится всё больше. — Нам не хватает… лимонов? — удивляется Деви и начинает смеяться. Не обидно — по-доброму. — Как часто ты размышляешь об их красоте? «Не чаще, чем о твоей, Деви. В этом моя беда и моё счастье. Ты красивее и ярче всех лимонов в мире. Ты занимаешь все мои мысли. Ты приковываешь мой взгляд, всю меня к себе. И я не хочу что-то менять. Но мне больно… Больно смотреть на то, как тебя забирают у меня. Больно видеть твою боль. Мне так страшно… так тошно! А как страшно, как тошно тебе…» Больше лимонов. Больше. Больше. Выстрадать. Выжить… Выжать, как сок из лимона, чувства из сердца. Всё равно оно кровоточит… Однако выжатый лимон — мёртвый лимон. А нужен он такой? Больше лимонов… — Не слишком много лимонов, оленёнок? — вдруг раздаётся рядом с ухом тихий голос. Рука Сарасвати на секунду замирает в воздухе, а затем смиренно падает на колени. Прикусив губу, Сара открывает глаза. Конечно, перед ней оказывается не мольберт, а столик… с двумя горящими свечами. Одна — новая на нём, чужая, другая — та самая, что потухла от дыхания Сары, и, судя по всему, зажжённая от первой. Сара смотрит в зеркало и видит Радху. Видит её рядом с собой, а не вместо. Она вплотную прижимается к спине Сарасвати и, обхватив её шею, почти лежит у неё на плечах. Опираясь подбородком на собственную руку, Радха тоже смотрит в зеркало. Смотрит своими заплаканными глазами прямо в заплаканные глаза Сары. Вопреки схожести девушек как двойняшек, лицо одной не наслаивается на лицо другой, не сливается с ним. Радха не пытается вытеснить Сару. Здесь и сейчас, в этой ночи, в этих покоях, между ними нет, просто не существует тех нескольких часов, обусловивших разницу их судеб. Здесь и сейчас Радха — не наследница, а Сара — не невеста для скрепления грядущих союзов. Здесь и сейчас они просто сёстры… и они равны. Равны в своих слезах, в своей боли, в своём горе — горе запретной любви. Равны в своей невозможности любить, в своей невозможности не любить… Равны в своём бессилии перед происходящим. Равны в своём отчаянном желании счастья… Равны в своём отчаянии. Разбитые и потерянные, они не одиноки. В свете двух свечей справляться с темнотой становится легче. И если одна свеча погаснет, вторая своим пламенем зажжёт её заново. Переродиться, перестрадать… пережить? — Лимонов много не бывает, — уголки губ Сарасвати дёргаются в слабой улыбке, но затем осторожно опускаются. — Ты в порядке? Сара задаёт этот вопрос скорее по привычке. Ответ на него ясен как день. Только сейчас ночь, а ночь ясна по-своему. Днём в небе светит лишь солнце — висит над головой, припекая её своей невозмутимостью. Ночью загораются, обжигая ледяным холодом сердце, трепещут мириады далёких звёзд… И Сара хочет, чтобы Радха рассказала ей о каждой из них. Хочет разделить этот холод на двоих. — То же самое я хотела спросить у тебя, — устало улыбается Радха. Ответ Сарасвати ясен как день. Только сейчас ночь… и уже не холодно. В мягком свете двух свечей всё выглядит и ощущается иначе. Комната словно дышит теплом и… не умиротворённостью, но безмятежностью. Переродиться. Перестрадать. Пережить. — Пришла ко мне посреди ночи, чтобы спросить, в порядке ли я? — говорит Сара, хитро прищурившись. Улыбка Радхи становится чуть шире. Она аккуратно разжимает объятия, выпрямляется и нежно гладит плечи Сары. — Поверишь, если я скажу, что уже спала сладким сном, но вдруг почувствовала, как тебе плохо, и решила прийти? — произносит Радха, не слишком стараясь звучать убедительно. Вернее, не стараясь звучать убедительно вообще. — Нет, — озорно бросила Сара. — Могла бы и соврать для приличия! — усмехается Радха и, отпустив Сарасвати, внезапно покидает пределы зеркала. Сара тут же оборачивается, чтобы проследить за её действиями. Ничего необычного не происходит — Радха подходит к кровати сестры и начинает неспешно поправлять её, приводить в порядок после долгих изнурительных метаний в попытках уснуть. Наблюдать за занятием Радхи Саре не хочется, и она невольно возвращается к зеркалу… Янтарно-серые глаза, цвет которых при свете двух свечей определить уже проще, сталкиваются с такими же напротив. Точно такими же? Сара сомневается, ведь смотрит в зеркало. И чем больше она изучает своё отражение, тем сильнее чувствует подвох. Сара смотрит в зеркало и видит себя и только себя. Она уже готова в это поверить, отречься от всех подозрений, признать поражение в бесчестной схватке против собственного отражения… Но вдруг замечает во взгляде янтарно-серых глаз странную решительность, даже какую-то жёсткость. Замечает, что не замечает слёз. А когда на пухлых губах появляется уверенная, несколько наглая улыбка, Сара прозревает. Сара смотрит в зеркало и видит себя и только себя… себя пять лет назад. — Ради любимого человека ты точно способен на всё. А ради тех, в кого просто влюблён, — нет. Восемнадцатилетняя Сара живёт этой незамысловатой истиной и глядит вперёд смело. Она действительно не абы кто, она — Сарасвати Басу. Не та беспомощная, неспособная помочь, а та, что не сдастся без боя и будет бороться до последнего вздоха… Последнего вздоха своих врагов, конечно же. Саре хочется быть как она. Не подражать — стать. Стать заново. Переродиться. Восемнадцатилетняя Сара будто чувствует изменившийся настрой девушки напротив и уступает ей место в зеркале. Саре остаётся принять его достойно. Сара неотрывно смотрит в зеркало и утирает остатки слёз рукавом ночнушки, словно давая обещание не подвести — себя, Деви… Радху. Повернувшись к сестре, Сара застаёт её за тем же занятием. Радха сидит на краю кровати, теперь расправленной и манящей уютом, и… кажется, тоже что-то обещает. Сарасвати поднимается с табурета, осторожно подходит к ней. — Сегодня снова спим у меня? — интересуется с улыбкой, садясь рядом. — Если за два дня ты так соскучилась по моей кровати, можем пойти ко мне, — ухмыляется Радха, поправляя рукава своей ночнушки. — Ну уж нет, — важно возражает Сара, едва сохраняя серьёзность. — Думаешь, мне нужна твоя неудобная кровать? Радха в ту же секунду бросает в неё не на шутку возмущённый взгляд. — В каком это месте она неудобная?! — В том, лежа на котором ты решила прийти ко мне! — заявляет Сара задорно, уже не выдерживая. Когда Радха демонстративно закатывает глаза, Сара начинает смеяться — звонко, от всей души. Перестрадать. — Весь дом на ноги поднимешь! — с лёгким укором восклицает Радха. — Хочешь помочь? — произносит Сара и кидается сестре на шею, перед этим успевая увидеть, как она расплывается в мягкой, снисходительной улыбке. Успокоившись, Сара молча встаёт и идёт к столику, чтобы потушить свечи. Сара не смотрит в зеркало — сразу возвращается к зевающей Радхе, которая уже ждёт её под одеялом. Пережить. Солнце вот-вот даст о себе знать. Кажется, если моргнёшь ещё раз, то вся комната озарится ярким, слепящим утренним светом. Думая об этом, Саре не хочется моргать. Она и не в состоянии — веки тяжелеют настолько, что глаза закрываются сами собой. Сара нащупывает на простыне руку Радхи и крепко, как может, сжимает. — Они за всё заплатят, — сползает с её губ тихое, но уверенное. Пережать горло лорду и Раджу, заставляя их молить о прощении. — Лимонами? — сжимая руку Сары в ответ, игриво бормочет Радха сквозь сон. — Лимонным соком. Себе в глаза. — Ну, твоих лимонов для этого хватит с избытком, оленёнок. — Моих будет слишком мало… — Ах да, — усмехается Радха, — лимонов ведь много не… Сарасвати засыпает.