не иди за мной. на этих улицах очень темно и опасно
не надо двигать за тем, кто всегда едет на красный
я знаю, что так будет лучше, хоть ты со мной не согласна
Отряхнув каблучки от снега налипшего, Аля здоровается с консьержкой и ставит ей на столик пирожное «птичье молоко». Пока поднимается по лестнице, вслед слышит, какая она красавица и как ее будущему мужу с ней повезет. Улыбается, головой качая. «Конечно, повезет, если выдержит мой график на работе и институте», — проскальзывает мысль, отчего становится даже уныло. Когда Аля последний раз на свидание ходила? А на танцы в ДК ее когда звали? Вспомнить не удается, но девушка самую широкую улыбку на свое личико милое натягивает и стучится в комнату. — Войдите! — слышится грозное по ту сторону двери, и Аля аккуратно приоткрывает, протискивая в проем только голову свою русую. — Алюшка! Родная! Наташа Рудакова с кровати мигом подскакивает и в объятия крепкие свою подругу заключает, вдыхая сладкий аромат импортного парфюма. — У меня для тебя отличные новости, Ната. Я поговорила с главврачом и он готов взять тебя к нам на испытательный срок медсестрой. Рудакова чуть в обморок не свалилась, так ее новость Алина огорошила. Ладонью крепко обхватывает тонкое девичье предплечье, пытаясь устоять на месте, а другой ладонью свои визги сумасшедшие приглушает. Наконец-то, теперь Ната на шаг ближе к своей заветной детской мечте — спасать жизни людям. Они с младенчества с Алей хотели помогать каждому, кто в этом нуждается. Они с пеленок считали, что мир не делится на плохих и хороших, — просто есть люди несчастливые, несчастные. И порой даже им требуется помощь посторонних, особенно если это касается их здоровья. Акчурина сразу, как в медицинский поступила, на стажировку в больницу попала, потому что главврач — лучший друг ее отца, и он слово пацана дал, еще по молодости, что в случае чего обязательно дочку его поддержит, защитит, прикроет. Работала девочка исправно, с учебой проблем не имела, потому когда поручиться за карьеру своей подруги попросила, Амир Алиханович даже не думал — сразу дал добро. Понимал, что не пойми кого Аля к ним не приведет. — Ты лучшая, Аля, лучшая! — Наташка с жаром прижималась своей щекой к еще румяной после январского холода щеке подруги, и только в этот момент Акчурина заметила, что Ната наряжена и накрашена. — А ты куда это собралась вся такая красивая? — Как куда? На танцы в дом культуры. Сегодня же пятница, подруга, — как будто само собой разумеющееся говорила Ната, поправляя свои белокурые завитки волос. — Люба со смены должна вернуться с минуты на минуту, мы и поедем сразу. Давай с нами, Алюш! Будет весело. Завтра смена в первой половине дня, а в понедельник — экзамен по анатомии, к которому Акчурина все выходные собиралась учить материал. Но разве это не то, чего душа ее просила? Свободы, отдыха и безудержных танцев. Разум девичий вторил, что нужно твердо отказаться и сразу помчаться домой, к смене готовиться. Она же маме пообещала сегодня вкусный ужин приготовить — фирменную картофельную запеканку с мясом по выученному наизусть рецепту бабушки. Мама, небось, ждет ее сидит, а в этом общежитии даже нет телефона, чтобы позвонить и предупредить. — А кто еще будет? — вместо отказа спрашивает Аля. Руки в кулаки сжимает, больно ноготками в нежную кожу впиваясь. Пожалеет ведь потом, точно пожалеет. — Ну… — Ната не знает, как сказать, что на танцы их пригласил ухажер Любы из Разъезда. Не знает, как подруга отреагирует на то, что там лишь группировщики будут в основном. — Говори как есть. Кто-то из наших еще придет? — Славик! Славик Буравкин приедет. Ты видела, какую машину он купил себе? — как бы между делом вспоминает Наташа, чтобы больше не развивать вопрос присутствующих на танцах. — Тебе понравится. Да и вообще, тебе пора уже обратить на него внимание. Парень из кожи вон лезет, чтобы тебе понравиться, а ты ни в какую, Алюш. — Нат, он… не знаю. Слава не тот, кто мне нужен. — А кто тебе нужен, ты сама хоть знаешь? Аля не знала, как можно уже выбрать себе спутника на всю жизнь. Она слишком юна, чтобы в свои 17 выскакивать замуж и быть с этим человеком до гроба. И вообще, подходил ли на эту роль Славик Буравкин? Этот смелый, умный и амбициозный парень, имеющий связи благодаря статусу отца, — да, он идеальная партия для такой девушки, как Алия Акчурина. И самый главный аргумент, проносящийся в бедной голове Али: «Папа бы такого одобрил». — Ты права, Нат. Пошли. — Рудакова в порыве радости чуть пол не проломила своими интенсивными прыжками. — Но учти, ты завтра выходишь в утреннюю смену. В 8 утра мы должны быть в больнице. Проспишь — и другого шанса уже не будет.* * *
Наташа первая влетает в дом культуры, занимая очередь в гардероб. Люба что-то лепечет про детей в саду, где она работает нянечкой, а Аля в голове рисует анатомическое сердце и аккуратным каллиграфическим почерком подписывает каждую его часть: аорта, легочный ствол, полулунные клапаны… Из мыслей вырывает резкий толчок со спины и громкий мужской возглас «извините» после ее эффектного падения. На коленях точно-точно синяки болючие останутся. Аля голову поднимает, замечая протянутую грубую с мозолями ладонь. Еще выше — и уже лицо виднеется, с ссадинами и подтеками кровяными, но, несмотря на это, с широкой улыбкой искренней. — Ваня! — ругается Люба, подбегая к сидящей на полу Алие и стоящей подле нее парню. — Ты когда начнешь смотреть, куда идешь? — Да я… случайно, честно не хотел, бал. — Иван помогает девушке подняться на ноги и даже зачем-то поправляет воротник ее пальто. Оглядывает с головы до ног и, одобрительно хмыкнув, с жадностью прилипает к губам своей Любочки. — Я скучал, Любовь моя. — Мы не виделись пару часов, — говорит Люба серьезно, а сама улыбкой давится от такой романтики. Не желая мешать идиллии влюбленных, Аля, чуть прихрамывая, доходит до гардероба и снимает свое пальто. Как нужно одевать на подобные мероприятия, не особо известно для нее, потому в своем вязаном платье с широкими рукавами она пока что чувствовала себя неуютно. Наташа все-таки юбчонку выше колена надела и кофточку яркую, под местный колорит походила хорошо; Люба тоже не отставала в своей короткой джинсовой юбке и пестрой футболке — так и не скажешь, что днем она с малышами возится. — Сильно ушиблась, Алюш? — интересуется Ната, подхватив подругу под локоть и медленно ведя к танцполу. — Ванька он такой, слишком активный и неуклюжий. — А кто он, этот Ваня? — пропустив мимо ушей вопрос о самочувствии, спрашивает Аля. Перед глазами ее мелькает мужской образ в поношенных штанах, яркой олимпийке и совсем не по погоде накинутой сверху куртейке. На порядочного этот Ванька совсем не смахивал. — Он… И тут Аля оглядывает зал: все парни одеты похоже — во что-то спортивное, поношенное и далеко не порядочное. Какие-то мальчишки даже шапки не удосужились снять, танцуют в помещении прямо в головных уборах! — Наташа! — Аля, тут безопасно, не нужно переживать раньше времени. Пожалуйста. — Уверяет Рудакова и тянет подругу в центр. — Послушай, разве я пошла бы туда, где мне напрямую угрожает опасность? И тем более повела бы тебя с собой? — Нет, — сдается Аля, но ежиться не прекращает. Боязливо по сторонам глядит. Все действительно выглядят безобидно. Спокойно танцуют в своих кружках, отдавая последние силы музыке. — Конечно нет, прости, Нат. — Давай! Танцуем, будто это наши последние танцы! И Аля, кажется, впервые отключает разум и позволяет чувствам взять верх. Позволяет своему телу двигаться в разные стороны, позволяет танцевать и руками, и ногами, и головой. Позволяет себе громко петь, чуть горло не надрывая на известные всей молодежи мотивы. Забывает о картофельной запеканке с мясом, о смене тяжелой с утра раннего, об анатомии и аорте в сердце, а самое главное — об отношении отца своего к похожим группировкам. Мама если узнает — голову выкрутит, слезы будет градом лить и за сердце больное свое хвататься. Не хватало Динаре еще дочку родную потерять из-за каких-то глупцов, которые асфальт казанский поделить не могут. — Я отойду на пару минут, не теряй меня, Алюш, — пытается докричаться через музыку Наташа и отходит куда-то за колонны. Уходит ровно в тот момент, как объявляют медленный танец. Акчурина отдышаться пытается да по сторонам оглядывается. Щурится в поисках Любы и находит ту в объятиях Ваньки-группировщика. Выглядят они очень даже мило, и где-то в глубине души Аля их любви завидует. Вдалеке видит, как через танцующие парочки пробирается тот самый Славик Буравкин и глаз с Али не сводит. Она улыбается и только решается поднять руку в знак приветствия, как обзор на парня преграждает кто-то высокий и широкий. — Ты чья девчонка? — доносится с высоты роста. Аля голову поднимает и видит красивый каштановый завиток волос над бровью рассеченной. Глаза серо-голубые, пристально вглядывающиеся в ее личико. И даже на пару секунд дар речи теряет от неожиданности. Это же не Славик, этого парня она знать не знает. — Ничья допустим. — Тогда потанцуем. — Он не спрашивает, просто перед фактом ставит. Руку свою протягивает и самостоятельно маленькую ладошку вкладывает. От незнакомца пахнет табаком дешевым и чем-то еловым, едва уловимым, но таким приятным отчего-то, потому, сама не ожидая от себя подобного, Аля подходит чуть ближе и расслабляется. Поднимает глаза на парня и видит, как тот губами в полушепоте произносит: «Но я хочу быть с тобой». Аля решается вторить ему в ответ: «И я буду с тобой».