Сирота: Уцелевшая

Детишки снова носятся по освещенным фонарями вечерним улицам и ловят ртом пушистые снежинки, не обращая внимания на обжигающий лицо ветер, резвятся и играют, предвкушая наступающее рождество. Их родители время от времени с улыбкой поглядывают на своих отпрысков сквозь окна, вспоминают свое детство и ностальгически вздыхают, а пока на улицах слышится звонкий детский смех и царит веселье, на озере недалеко от дома проклятых Коулманов творится настоящая чертовщина. Кейт вложила в удар неисчерпаемый гнев, который она питает к приемной дочери со времен проявления ее первых дьявольских странностей. Женщина безмерно сильно дорожила семьей и не могла позволить карликовой наглой психопатке навредить своим близким. В связи с последними событиями она жила в вечной тревоге и постоянном страхе за детей и мужа, пичкала себя успокоительными, рыдала в подушку каждый вечер, искренне не понимая, кто прав — Джон или ее паранойя? Или интуиция? Кламмер услышала отчетливый хруст, доносящийся из её хрупкой детской шеи. Было до смерти больно, на секунду девушке показалось, что голова сейчас отвалится и будет еще несколько месяцев плавать в ледяной воде отдельно от тельца, пока полицейские не найдут маленькую промерзлую черепушку и не вытащат её на поверхность для опознания трупа. Лина, бедная и несчастная Лина с целым набором алых шрамов на лице и, почти без всяких признаков жизни, медленно, но верно погружается на дно. Темноволосая в этот момент думает, что настал конец. Самый настоящий конец. Что пришел момент, когда судьба предъявит ей счета за все ее прошлые поступки, за все долги. Ледяная вода без единой нотки жалости колит все тело тысячами острейших иголок, заставляя грешное сердце то бешено стучать, выпрыгивая из груди, то останавливаться и пропускать пару ударов, отчаянно пытаясь спасти жизнь Лины, когда сил уже нет. Кламмер не боится возможной приближающейся кончины, но точно знает, что она не сделает вдох, не позволит холодной воде заполнить её лёгкие, точно знает, что вселенная даст ей еще один шанс, на этот раз уж точно последний. Девушка с трудом сжимает кулаки и на одном дыхании начинает барахтаться в адски-ледяной воде, как рыбка на суше, но чертовы судороги не позволяют ей всплыть. Да и пучина холодных ноябрьских вод не отпускает, не хочет сдаваться, притягивая Кламмер ко дну. Воздух на исходе, в груди невыносимо жжет, постепенно появляется ощущение удушья, словно девушка уже нахлебалась воды, но она борется из последних сил. Лина думает, что либо она сейчас потеряет сознание, либо ее сердце остановится от переохлаждения, или она вовсе вдохнет воды, которая тут же заблокирует газовый обмен в тонких тканях. Слишком много думает, не правда ли? Кламмер собирается с мыслями и, как будто бы во сне, медленно, но верно тянет руку к голове. Отчаянно покрутив замерзшей рукой в запутанной шевелюре и, аллилуйя, с неимоверной силой вырывая заколку вместе с клочком волос, Лина начинает тыкать ею в заледеневшие синие ступни. Судорога снята, одно дело сделано. Теперь, когда сердце уж точно стучало не чаще, чем сорок-пятьдесят раз в минуту, Лина с трудом проплывает пару метров во враждебной воде, попутно выдыхая из себя углекислый газ, а после, хвала небесам, всплывает на поверхность! В копилке Кламмер спокойно покоились две приемной семьи и столько же их домов, сожженных в прах и пепел. Никогда прежде не возникало таких трудностей, не считая, конечно, повторявшихся раз за разом неудачных романов с «папочками». Отцы всегда любовались Эстер и подчинялись ее обаянию, талантам и уму не по годам, матери не пытались доказать им, что «девочка» не та, за кого себя выдает, неподдельно удивляясь странностям, происходящим в доме, а затюканные детишки сидели в уголках, даже не думая о том, что все можно рассказать старшим. Семья ненавистных Коулманов оказалась совсем другой — проблематичной, даже слишком. Кейт Лине не понравилась с момента первой их встречи в приюте, когда женщина без приглашения ввалилась в класс, ставший для Лины её личной мастерской, и без малейшего угрызения совести помешала их диалогу с Джоном. Кламмер думала, что Кейт уж слишком недоверчива, внимательна ко всему происходящему, и Эстер будет сложно расположить ее к себе, ведь та чрезвычайно трепетно отнеслась к ее странностям. Кламмер ненавидела женщину также сильно, как и сестру Эбигейл, о расправе с которой она ни капли не жалеет, ведь та только усугубила и без того подпорченную детишками и Кейт ситуацию. Девушка не считает себя злой, не хочет раскаиваться в своих преступлениях и уж тем более не признает свою вину, или просто делает вид, обманывает себя и на подсознательном уровне осознает свое желание убивать, но оправдывает свои действия тем, что её отвергают и предают, а то что делает она — заслуженная месть. Лина громко и беспокойно дышит, выпучив полные ярости глаза. Она пообещала себе, что вылезет из этой дыры живой, и она сдержит собственное обещание. Ресницы, брови и волосы Лины мгновенно покрылись белоснежным инеем, зубы застучали, а губы приобрели фиолетовый оттенок. Казалось бы, выжить почти невозможно, но Лина докажет, что это не так. Она с великим трудом закидывает потяжелевшую от холода и мокрых насквозь джинсов ногу на зубастый край полыньи, помогая себе забраться на него дрожащими руками. Шершавый лед трескается под тяжестью тела и промокшей одежды девушки, порванные поверхностью льдины руки, казалось, сейчас сломаются и сорвутся, но Кламмер не сдается. Девушка кряхтит, стонет от жуткой боли и потери сил, вкладывая в последний рывок всю ярость и боль, и наконец обессиленно падает на живот, расцарапывая подбородок об корочку льда, оставляя пальцы ног замерзать в озере. Неприятно к телу прилипает и встает колом до ниточки вымокшая, черная, как смоль, одежда Лины, доставляя той невыносимый дискомфорт. Бордовое пятно крови под телом сменяется светлым красным, растекаясь и проникая в недра льда. Конечностей девушка уже почти не чувствует, все тело сжигает сильнейшая боль, рубцы на лице неприятно пульсируют. Другой человек бы сдался, еще десять минут назад смирился бы с неизбежной участью и утонул, либо на панике, пытаясь спастись, свел себя в могилу еще быстрее. Но Лина отличается от других людей. Безусловно, Кламмер сильная, она гораздо сильнее остальных, но даже ей, безжалостной убийце, бывает больно. Кламмер жмурит глаза, пытаясь проглотить гигантский ком, застрявший в горле. Что она натворила? Ради чего? Что бы она делала, на этот раз идеально отыграв сценарий? Веки наполняются соленой горячей жидкостью, катятся вниз по ранам и ссадинам, оставляя обжигающие линии на лице девушки. Кламмер не плакала с шести лет, похоже, сейчас она выплачет накопившиеся за все долгие годы крокодильи слезы, все до единой капли. Все те, что Лине удавалось спрятать где-то глубоко в душе, оставив на потом. Нельзя, ведь девушка замерзает, и времени на бессмысленные слезы нет. Нужно действовать. Лина поднимается, тяжело дыша, аккуратно уходит со льда, пересекая озеро, а после измотанно встает по колено в сугроб, осматривая местность, ища бешеными черными глазенками в этот момент такую необходимую и горячо любимую, заброшенную кладовую Коулманов, которая довольно далеко от дома, но все же являлась их собственностью, и Лина приметила ее уже давно. На всякий пожарный девушка спрятала кое-какие вещи в старом сарайчике, понимая, что финиш близок. Сейчас Кламмер чрезвычайно благодарна себе, ведь она сделала это совсем не зря. Решайся, Лина! Давай же! И она решается. Лина буквально ползет по твердому снегу, местами проваливаясь в него, но в эту же секунду издает раздраженный рык и выбирается, чтобы пробраться дальше. Через несколько минут она вываливается на очищенную от снега тропинку, не замечая ее и ударяясь и без того побитыми конечностями об заледеневший снег, который скользкой дорожкой ведет до сарайчика. Кламмер рвано вздыхает, с трудом поднимаясь на ноги и оглядывает намыленную снегом кладовую затуманенным взглядом. Изо рта вырываются шепотом слова благодарности сильному снегопаду, заметающему её следы. С гулким грохотом Лина закрывает за собой заснеженную деревянную дверь, стягивает с себя вымокшую одежду и обессиленно падает на давно прогнивший от сырости и старости матрас, укрывается чьим-то теплым пуховиком и мгновенно проваливается в глубокий сон под звуки полицейской сирены. В этот раз ей очень повезло! Несомненно, в будущем ей придется поплатиться за такое везение, но кто знает, когда это будет. Лина Кламмер старается жить одним днем, либо сегодня ты проиграешь, либо одержишь победу, очевидно: сегодня Лина выиграла, с горем и прозрачными заледеневшими слезами на расцарапанных щеках пополам.