Наследство

Глава от лица Ацуоми Аянокоджи Сегодня 3-декабря. В скором времени я сделаю визит в Кодо Икусей с целью вернуть шедевра обратно в белую комнату. Пока его нет, проект под давлением правительства начал активную фазу обучения 5-ого поколения. Как предполагали учёные, большая часть учеников попросту не выдерживали суровые условия обучения. — Цукиширо, мог бы ты мне рассказать о недавнем тестировании 5-ого поколения? — Конечно директор Аянокоджи. Из 17-ти учащихся в 5-ом поколении осталось только 9 детей. Из этих 9-ти лучшие результаты показали Ичика Амасава и Ягами Такуя. Уже в какой раз я слышу эти фамилии. Среди всего 5-ого поколения, всегда на 1-ом месте был Ягами Такуя. Среди учёных велось обсуждение о том, что он может получить звание 2-ого шедевра белой комнаты, но я с этим категорически не согласен. Ягами слишком не устойчив в психологическом плане. Он просто одержим тем, чтобы стать шедевром. Пока он не поймёт одну простую истину, он никогда не сможет достичь уровня шедевра белой комнаты. — Удвойте сложность программы 5-ого поколения. Мои слова заставили удивиться Цукиширо. Он прекрасно понимал, что именно я хочу, поэтому не стал со мною спорить. — Слушаюсь директор Аянокоджи. Но позвольте вас спросить — вы действительно думаете, что простым усложнением сможете развить этих учеников до уровня вашего сына? — Я прекрасно знаю что делаю. В конце концов, 5-му поколению уже никогда не достичь его уровня… — Тогда… В чём смысл усложнения программы? — Я собираюсь проверить Ягами Такую. Если он действительно хочет быть шедевром, то пусть он соответствует всем требованиям. — Вас понял директор Аянокоджи… После нашего небольшого диалога, Цукиширо направился на выход из моего кабинета. Притронувшись к ручке двери, что-то остановило его. Как только он обернулся в мою сторону, я увидел его лицо. Обычно оно ничего не выражает, но чаще всего на нём всегда располагалась лёгкая улыбка, но на этот раз его лицо выражало другую эмоцию. Грусть облачала его лицо в печальную тень, как тёмные облака, закрывающие собой солнечный свет. — Я конечно понимаю, что меня не должно это волновать, но разрешите поинтересоваться, как ваше самочувствие? — Я уже говорил тебе. Тебя не должно это волновать. Твоя задача сейчас исполнять мой приказ, а моя продолжать должность директора этого проекта. — В любом случае, я рекомендую вам перестать себя так мучать. — Больше ничего не хочу от тебя слышать, если это не связано с проектом. После моих слов, Цукиширо тяжело вздохнул и покинул меня. Я больше не мог терпеть этого… Я свалился со стула и стал корчатся в агонии от невыносимой боли в районе чуть выше поясницы. Боль, сравнимая с раскалёнными иглами, которые маньяк пронизывает под ногти своим жертвам. В скором времени боль стихла, но силы покинули мои ноги и руки и поэтому в таком плачевном состоянии мне пришлось пролежать некоторое время, пока силы не вернулись ко мне. Я не мог оставить этот проект, поскольку не было человека, на которого я мог возложить всю ответственность… кроме одного. Шло время. Состояние Ацуоми Аянокоджи становилось с каждым днём всё хуже и хуже. Всё дошло до такой степени, что в 1 день у него просто отказали ноги. Цукиширо не мог смотреть на все эти мучения и потребовал у правительства отстранить директора Аянокоджи от должности директора белой комнаты, но с возможностью передачи данной должности после его смерти. Сейчас 26 февраля. Ацуоми находился в своей вилле, прикованный к кровати. Каждый день его навещал Цукиширо с целью просто проследить за его самочувствием. Ацуоми понимал, что ему осталось не так много времени. По его плану, председателя Сакаянаги уже должны были отстранить от должности и теперь на его должность был поставлен Цукиширо. По плану, Цукиширо должен будет всеми силами исключить Аянокоджи из Кодо Икусей. В случае, если ничего не выйдет, а Ацуоми будет в предсмертном состоянии, тот должен будет доставить Аянокоджи к нему, для того, чтобы провести последний разговор и передать всё наследство. Перед тем, как отправить в Кодо Икусей, Цукиширо нанял профессиональных сиделок, чтобы Ацуоми не умирал мучительной смертью от голода или того хуже и чтобы знать, какое у него состояния. — Моё состояние… Такое уже происходило в нашей семье… Эта болезнь уже не в 1-ый раз мучает мою родословную… Ацуоми уже практически не чувствовал своего тела. Его зрение и слух в разы ухудшились. Но также его радовало одно — та боль, что терзала его, практически уже не чувствуется. Сейчас он только думал об одном. Ему уже не выжить, а жить ему осталось неделю, максимум 2-е. Он думал о своём сыне. Вспомнил момент, когда Киётака родился, как он был полон надежд на то, что именно его сын воплотит все его амбиции и сможет вернуть Японии былое величие. — Если Бог есть, то я буду молить его о том, чтобы это проклятие обошло его стороной…