жизнь без неё – ад на земле

свыкнуться с мыслью, что её больше нет рядом — тяжело. почти невозможно, когда всё вокруг напоминает о счастливых моментах совместной жизни под одной крышей... Серкану кажется, что вот-вот его обхватят сзади тонкие руки, когда он моет посуду. он до сих пор чувствует эфемерные прикосновения там, где только она могла касаться его. слышит в голове голос, что так упорно зовёт отложить работу и идти нежиться с ней. а затем «видит» Эду, стоящую напротив зеркала, что так бесстыже просит его застегнуть то самое жёлтое платье. и Серкан теряет рассудок, когда проводит пальцами по гладкой коже спины. у этих воспоминаний есть запах. они окутаны шлейфом ванили и той самой клубники, которые щекочут рецепторы Серкана. но уже через секунду он понимает, что это вовсе не приятное покалывание, а скорбь. жжение в слизистой, от которого начинает болеть голова. эта тупая боль пронзает всё тело шипами, отчего хочется кричать, пока в лёгких не останется воздуха; сдирать с себя кожу ногтями, впиваясь до самого мяса. выплакивать боль, которую невозможно заглушить. Серкан задыхается. даже радуется, что он сейчас умрёт. уйдёт за ней, потому что так должно быть. жизнь без неё — ад на земле. самый настоящий. глубокий вдох прежде чем провалиться во тьму навсегда, заканчивая свои страдания. ведь так будет лучше. там им будет лучше. вместе. Серкан слышит голос. его уже зовут и ждут в своих тёплых объятиях, готовые принять навсегда. что-то обжигает щеку Болата и он открывает глаза, резко вскакивает на кровати. его дыхание очень тяжелое, глаза опухли от слёз так, что он едва может открыть их. он едва различает силуэт рядом. и этот силуэт продолжает трясти его за руку. — это кошмар, Серкан! — интонация ползёт вверх. — просто кошмар. дыши. — Эда? — Серкан тянет руки вперед, обхватывая родное лицо. проводит ладонями по щекам и аккуратным губам. с огромным недоверием моргает, чтобы смахнуть застывшие слезинки. — т-ты жива...жива. он повторяет, как заведённый лишь одно слово, полностью отдаваясь слезам, пока тёплые руки обнимают его, крепче прижимая к себе. Эда шепчет слова успокоения, обнимая своего любимого, обеспокоенного последствиями кошмара. мажет губами по виску, затем ещё раз, покрывая лицо полностью поцелуями. притягивает к себе, чтобы быть ещё ближе. в уголках её глаз скапливаются слезинки, когда он слышит глухое бормотание, укутанное всхлипами. ей тоже не нужен мир без Серкана.