la petite mort

“They said love is grabbing blindly at a pit full of snakes And wait to feel the only heel among the rows of all the Venomous teeth What did I do to deserve you? How did you find me? I was already halfway gone” Fistfight, The Ballroom Thieves

Легко быть одной ногой в могиле. Всё слетает с языка немного легче, озвученные мысли не такие тяжелые. Слова значат куда меньше, когда смерть неотвратима. Медленная смерть немного сложнее. Она подкрадывается, как вор в ночи. Это никотин в легких. Это алкоголь в печени. Это регенеративный наркотик в его костном мозге. Язык становится развязнее, мысли тяжелеют обузой, слова могут ранить чуть сильнее. И все-таки Вульфвуд выбирает медленную смерть, накуриваясь до тошноты, напиваясь до головокружения, когда голова тяжелеет от невысказанных мыслей. Он позволяет словам значить меньше, только когда слишком пьян, чтобы вспомнить. “Ты же не собираешься стрелять в меня,” - произнес Вульфвуд. Уверенно. Побежденно. Вэш уставился на него недрогнувшими глазами. Несмотря на яркий голубой, отчетливо различимый даже в ночной темноте, взгляд настолько обжигал, что Вульфвуду казалось, его кожа покроется ожогами. Как Вэш может стоять твердо и крепко, несмотря на количество алкоголя, дрейфующее в них обоих, та еще загадка. Вульфвуд подумал, если бы он постарался, наверняка тоже смог бы достать своё собственное оружие, но сейчас он безоружен, прижат спиной к стене какого-то здания на аллее, совершенно открытый для револьвера Вэша, упирающегося дулом в его лоб. “Курок даже не взведен, придурок,” - сказал ему Вульфвуд. “Ты даже не будешь меня разубеждать?” - Вэш проигнорировал его критику. Его голос твердый и как будто злой, словно такое легкое принятие ситуации Вульфвудом больше оскорбительно, чем смехотворно. “Ты не пугаешь меня,” - произнес Вульфвуд. Легкое признание, пока он говорит только с револьвером. “Мне в лицо много пушек совали,” - продолжил Вульфвуд. “Я все еще жив.” “Потому что ты сражаешься,” - настоял Вэш. “Ты борешься за свою жизнь. Поэтому ты все еще жив.” “Не буду я драться с тобой,” - сказал Вульфвуд. “Потому что ты не станешь убивать меня.” Вэш вперил в него тяжелый взгляд, и Вульфвуд посмотрел в ответ. “Мне не нужно убивать тебя спуском курка.” Медленно, револьвер отодвинулся от его лба. Прохладный металлический ствол нежно прошелся по его шее как касание, опустился ниже по выпуклости груди и дернул пуговицу на рубашке, прежде чем скользнуть по материалу. Ствол двинулся дальше по боку его пресса, над печенью и вниз до кишечника, останавливаясь на мягкости живота. Мышцы пресса инстинктивно напряглись, от страха или от адреналина, который прошил Вульфвуда, он не уверен. Вэш все еще смотрел на него, и Вульфвуд поднял взгляд в ответ, пытаясь впечатлить его спокойным видом, несмотря на то, что все его чувства завязаны на ощущении холодного ствола, прижатого к коже. Его сердце сжималось с каждым новым органом, на который указывал Вэш, словно рассказывал бессловесную историю - здесь и здесь и здесь. Я нажму на курок. Ты истечешь кровью. На самом деле, он даже не мог вспомнить слов, которые подтолкнули Вэша к таким действиям. Все спряталось за размытой стеной полу-угроз и ребяческих приставаний. Они так напились, что их выкинули из салуна, и они, спотыкаясь и опираясь друг на друга, шли через город, щипаясь и мимолетно трогая пальцами едва обнаженные части шеи и рук , пытаясь удержать себя и друг друга под весом алкоголя, тянущего их вниз. Они колебались, как качающиеся маятники, между ничего не значащими словами и словами, которые имеют за собой почти слишком много честности, пока в конце концов не столкнулись. Наверняка это было нечто, звучащее почти честно, но все же не совсем - моя жизнь не стоит того, чтобы за неё сражаться. Что-то настолько тупое. Положитесь на Вэша в попытке убедить его бороться за свою жизнь, когда они оба знают, что он не убьет его. Ранит, возможно, но не убьет. Мысль вызвала очередную леденящую вспышку адреналина, словно Вэш привязал его сердце к своему револьверу и дергал за него с каждым движением. Это подтолкнуло Вульфвуда - сохранить видимость спокойствия или не проиграть Вэшу, он не мог сказать точно - и он обхватил запястье Вэша твердой хваткой со скрытым намерением, и дернул его на себя, заставляя Вэша оступиться и вжать ствол сильнее в собственный живот. “Ну так сделай это,” - упрямо произнес Вульфвуд. “Нажми на курок.” Резким жестом Вэш выровнялся и глянул на Вульфвуда с удивлением. Они уставились друг на друга. Вульфвуд блефовал, и Вэш в каждом уголке его лица искал объяснение или какую-нибудь подсказку - расскажи мне как выиграть, я хочу побороть тебя, как? Сейчас они близко, близость, которую они разделяли только когда им приходилось поддерживать друг друга в вертикальном положении с коленями, слабыми от алкоголя. Даже сейчас Вульфвуд чувствует запах смеси пива и шотов виски от дыхания Вэша. Это подсказка к оправданию, обещание, что они могут сделать вид, что все забыли, даже если это неправда. Вульфвуд выбрал медленную смерть: значит, в руках у него лопата, под ним - шестифутовая яма, и работа по захоронению себя. Он поцеловал Вэша. На вкус так же хорошо, как адреналин в его животе. Риск без обещания награды, перехватывающий дыхание, сжимающий сердце, заставляющий ладони вспотеть. Это его ответ на поиски Вэша - ты не сможешь победить. Я ненасытный. Вэш издал гортанный шокированный звук, но поцеловал его в ответ. Он открыл рот слишком быстро, но Вульфвуд встретил его жадно, со слишком большим количеством языка и слюны. Он ощутил горький привкус алкоголя и сладковатый вкус волнительной дрожи. Конечности Вэша расслабились в его хватке - рука Вульфвуда все еще держала его запястье, револьвер Вэша все еще вжат в его живот. Вульфвуд не отпустил его руку, но расслабил пальцы, и Вэш сдвинулся. Он повел револьвер по его животу, зацепился за пояс, и затем - Вульфвуд резко вдохнул и чуть не прикусил собственный язык от ощущения металла, скользнувшего по его члену - твердому от курсирующего адреналина и нервов - и как тот дернулся от контакта. Внезапно, Вэш захватил преимущество и воспользовался этим, прижимаясь ближе к Вульфвуду и толкаясь языком в его неожиданно более открытый и податливый рот. Вульфвуд обмяк у стены, удерживаемый только желанием продлить контакт со ртом Вэша, и стволом револьвера, направленным на его член. Значит, вот как выглядит шестифутовая яма. Он услышал, как что-то щелкнуло - курок револьвера Вэша - и Вульфвуд застонал. Вэш отодвинулся назад ровно настолько, чтобы бездыханно рассмеяться над звуком Вульфвуда. Он ткнулся носом в Вульфвуда, и тот дышал в смехе Вэша. “Это был твой план?” - спросил Вэш, его губы сложились в улыбку - угрозу для здравомыслия Вульфвуда. “Разозлить меня, пока я не попытаюсь отстрелить твой член?” Вульфвуд так же задыхался, когда ответил: “Что-то типа того.” Вэш фыркнул в неверии. “Не особо эффективный способ попытать свою удачу.” “Сработало же, разве нет?” - произнес Вульфвуд. Вэш уставился на него, и хотя обычно Вульфвуд видел его насквозь, сейчас он не мог предсказать, о чем Вэш думает. Ни холодные, ни горящие, сейчас его глаза складывали воедино кусочки паззла, делали ходы на шахматной доске, которую Вульфвуд не мог увидеть. Свободная рука медленно обвилась вокруг его шеи, и Вульфвуд ждал, напряженный, когда ощутил пальцы Вэша, зарывающиеся в короткие волосы у него на затылке, а потом сжимающие их в кулак. Вэш втянул его в медленный, развязный поцелуй, слишком короткий на вкус Вульфвуда, и дернул его назад за волосы, когда Вульфвуд попытался продлить его. Вэш постучал револьвером по его члену, и Вульфвуд тяжело сглотнул, шея напряглась между хваткой в волосах и желанием посмотреть вниз. “Чувствуешь себя счастливчиком?” - спросил Вэш низким голосом на грани с шепотом. Он удерживал взгляд Вульфвуда, и Вульфвуд тяжело дышал в тишине с осознанием, что курок спущен, а спусковой крючок готов прострелить его тело, но он все еще не дергался. Вэш медленно изменил направление револьвера. Вульфвуд ощутил движение рукой, которая все еще охватывала запястье Вэша, пока револьвер не оказался параллельно его члену, полная длина металлического ствола холодом прижалась к горячему напряжению в его брюках. Вэш скользнул револьвером по его члену и обратно, смотря Вульфвуду прямо в глаза, словно он показывает ему что-то, учит его через движения, а не слова, и Вульфвуд теряет последние крупицы рассудка. “Вот так,” - мягко сказал Вэш, направляя. “Ты и сам можешь.” Глаза Вульфвуда расширились в понимании, и он непроизвольно дернул бедрами. “Блядь, Ангел - “ “Скажи еще раз,” - Вэш звучал слабо, затаив дыхание. Его рука напряглась в волосах Вульфвуда, пока он наблюдал за его ртом отчаянным взглядом с неприкрытым желание увидеть губы, формирующие нежное слово. “Боже -” Вульфвуд выругался, бедра снова дернулись вдоль револьвера. “Ангел.” Вэш простонал, почти проскулил, словно это он держится на краю, а не Вульфвуд, и зарылся лицом в его шею, целуя широко и с языком, как будто пытаясь его сожрать. Сердце тяжело грохотало в груди, адреналин пробирал ночным холодом, но Вульфвуд вздыхал жарко и хрипло. Он двигал бедрами все быстрее напротив револьвера, и Вэш уронил лоб на плечо Вульфвуда, следя за резкими движениями по металлу. Трения недостаточно, скольжение слишком легкое, давление слишком слабое. Но Вульфвуд уже влажный от смазки в брюках, всхлипывающий с каждым толчком. Заряженная пушка вскружила его разум, как последний гвоздь в крышку гроба, одно неверное движение и он истечет кровью или кончит просто от волнения. В целом, он может кончить и так - пока Вэш наблюдает за ним, сгорбленным, обтирающимся об его револьвер, отчаянным и отупевшим от алкоголя и дофамина. Вэш может спустить курок, но он не станет, хотя и мог бы, и Вульфвуд словно опьянен этой мыслью, его кожа зудит от затаенного предвкушения. “Ты не можешь настолько мне доверять,” - пробормотал Вэш, неотрывно следуя взглядом за каждым бездумным движением бедер Вульфвуда. Но так и есть. Когда Вэш стреляет, он не промахивается, если только сам того не хочет. Каждая пуля - обещание, в которых Вэш всегда был хорош, маленький узкий подарок от посланника Божьего в медном сплаве и порохе. “Ты бы мне позволил,” - Вэш поднял голову, но его взгляд все еще приклеен к резким очертаниям члена Вульфвуда. “Ты бы мне позволил сделать все, не так ли? Ты бы позволил мне трахнуть тебя им, если бы я того захотел - “ Слова Вэша зажгли его кровь, как спичка алкоголь. Вульфвуд застонал разбито и дрожаще, его плечи затряслись, а член дернулся. “Блядь,” - кратко высказался Вэш жарким низким тоном, слова срывались с языка с неверием и желанием. “Ты этого хочешь? Хочешь, чтобы я трахнул тебя своим револьвером, пока ты не кончишь от него?” Вульфвуд откинул голову назад, жестко ударяясь в стену. Он уже не мог остановить движения бедер по револьверу Вэша, безнадежно гонясь за светом в конце туннеля. Случайной фразой Вэш снова поразил его - Вульфвуд и не знал, что Вэш может говорить так, не подозревал, как хочет это услышать, пока слова не были сказаны, и он содрогнулся всем телом. Вэш выпустил его взлохмаченный чувствительный затылок и обхватил член Вульфвуда через брюки. Вульфвуд заскулил, Вэш прижался к нему вплотную - бедро к бедру, грудь к груди, руки и револьвер зажаты между их телами - и поцеловал его. У Вульфвуда подкосились колени, когда он почувствовал стояк Вэша бедром. Что бы ни было причиной - отчаянная жажда близости, адреналиновый кайф или их и без того угрожающе балансирующие отношения - Вэш поддался, равный с Вульфвудом в его желании. Вэш разорвал поцелуй, и Вульфвуд хотел было последовать за ним, но у него перехватило дыхание. Вэш вытащил револьвер, зажатый между ними, и прижал ствол к его губам. “Ты бы позволил мне забрать твою жизнь?” - прошептал он, практически не двигая губами. Вэш смотрел на него яркими лихорадочными глазами, словно умоляя Вульфвуда отказаться, но молясь о согласии в то же мгновение. Вульфвуд уставился на него в ответ, синева глаз притягивала его как волны, бьющиеся о скалу, утягивающие его на дно. Вместо ответа он обхватил дуло губами, нежно и медленно, словно это поцелуй, а не металлическая угроза его собственной жизни. Вэш простонал, его бедра проехались тяжело и осознанно по ноге Вульфвуда. Он медленно продвинул ствол револьвера глубже в его рот в том же мучительном темпе бедер, словно Вульфвуд отсасывает его член, а не револьвер. Дуло ударило в заднюю часть его горла, и другой рукой Вэш сжал его член, почти слишком жестко, и между давлением в горле и тяжелой рукой на члене Вульфвуд ощутил себя на грани. Он не продержится долго под силой алкоголя, адреналина и глубоко укоренившегося желания. Вэш ускорился со всех сторон, грубо трахая рот Вульфвуда стволом револьвера, пока тот пытался сглотнуть вокруг оружия, слюна стекала по углам его рта. Вэш толкался в его бедро с отчаянными вздохами, его рука двигалась на члене Вульфвуда через брюки. Вульфвуд хотел схватиться за что-нибудь, удержаться, но все, что ему осталось - слабая хватка на запястье Вэша, пока тот двигал револьвером в его рту. Второй рукой, влажной от пота, он вцепился в стену, пытаясь удержать себя ровно. Его живот напрягся, а яйца поджались в угрозе освобождения, и Вэш посмотрел на него широко распахнутыми ошалевшими глазами, словно он не может поверить, что Вульфвуд позволяет ему это делать, что Вэш сам может кончить от такого - и это неверие только помогло усилить их огонь, два фитиля горящих свечей встретились, чтобы устроить пожар. Вульфвуд мог различить колебание в глазах Вэша, прочерченную невидимую линию, которую обозначил Вэш, и которую они оба размыли; Вэш раскачивается на самом краю, угрожая перешагнуть её, и Вульфвуд не уверен, что удерживает его после того, как они оба настолько забросали её грязью, что теперь это совсем уже не линия, но он уловил тот момент, когда Вэш сдался - он переступил черту, с треском щелкнул спусковой крючок, и глаза Вульфвуда закатились, когда оргазм оглушил его. Его карабин всегда пуст. Там нет пуль. Вэш наставил на него пушку, прекрасно понимая, ну и, он никогда не планировал ранить его. Но в какой-то момент Вульфвуд и правда думал, что он балансирует между жизнью и смертью, не от угрожающего оружия, а от интенсивности оргазма, белым золотом разлившегося по его венам. Он никогда не кончал настолько сильно: темное небо разошлось над ним, ангелы пели где-то слишком высоко, и внезапно он очень четко осознал, почему люди называют оргазм маленькой смертью. Медленно он возвращался в себя, ощущая тело скорее смутными очертаниями человека, чем плотной формой, и он почувствовал как Вэш трется об него тесными круговыми движениями и вскрикивает. “Ох, блядь,” - Вэш крепко зажмурился, рука, которая не трогала спусковой крючок, крепко сжала в кулак ткань рубашки на животе Вульфвуда. “Блядь, Вульфвуд.” Душа Вульфвуда вновь собралась испариться, обмякающий член дернулся во влажном месиве брюк, когда он осознал, что Вэш кончает на его бедре. Если бы Вульфвуд мог умереть еще раз, он бы так и сделал, но вместо этого он пристально наблюдал за Вэшем, пока его грудь вздымалась и опускалась в попытке успокоить дыхание. Бедра Вэша медленно остановились, пока он не остался тяжело дышать напротив Вульфвуда, сжимая ткань рубашки в кулаке. Он осторожно вытащил револьвер из его рта и тяжело ударил им по груди Вульфвуда в нерешительной угрозе. “Никогда,” - начал Вэш твердым голосом, но от запыхавшегося дыхания слова казались не такими весомыми. “Не позволяй мне сделать это снова.” “Хах? Сделать что?” - спросил Вульфвуд. На языке ощущался порох, как горьковатый привкус Вэша. “Нажать на курок,” - ответил Вэш раздраженно и обвиняюще, как будто Вульфвуд должен был остановить его. “Но там не было пули.” “Я знаю,” - напирал Вэш. “Это все равно было глупо. Чертовски тупо.” “Да пофиг,” - равнодушно бросил Вульфвуд. Он откинулся на стену, снова глухо ударившись головой. “Я все еще жив.” Вэш фыркнул, вернул револьвер в кобуру и изучил свои испачканные штаны. Он жаловался, пока Вульфвуд вдыхал влажный, холодный ночной воздух, и адреналин вымывался из организма, оставляя его более уставшим и опустевшим, чем алкоголь, который он выпил ранее. Медленная смерть труднее, он должен быть готов вырыть собственную могилу и похоронить себя в ней, задаваясь вопросом, стоил ли вообще всех усилий крест, который он несет. Но также есть и неожиданные награды - награды, которые сулят больше наказаний в будущем, и Вульфвуд выбирает медленную смерть уж точно не потому, что верит в заслуженно хороший исход для себя.