Максин, ты позабыла обо всём.
Но ночные кошмары напомнят тебе о твоей предыстории. Напомнят о зарождении того героя, которого знает весь Суперсити.
•••
Глаза в который раз открываются, дыхание — сбивается, а тело покрывается неумолимой дрожью, которая как будто бы издевается, усиливаясь или, напротив, стихая. Тело ломит, и девичьи мышцы растягиваются, точно их обхватили недружелюбные руки и тянут, издевательски тянут с намерением оторвать. Максин будто наглоталась раскалённых углей, раз глотка покрылась чередою спазмов, а в желудке что-то неприятно зажгло. Она ухватила ладонями своё горло, чтобы сдержать тяжёлый кашель, но от сопротивления становилось лишь хуже — внутри всё пылало, горело, сверкало огромным заревом, и причина тому была непонятна, ведь Макс — здоровое и целостное создание, поддерживающее своё тело в идеальной спортивной форме. Успокоив кашель и приняв сидячее положение на своей постели, героиня нашего повествования решает свесить ноги и, сипло дыша, встать, направляясь прямиком в общую комнату супергеройского штаба. Здесь, утром и в свободное от дел время, ваши верные блюстители закона в красно-жёлтых костюмах проводили свой досуг за чашечкой кофе, энергетика, а отдельные личности, созданные из металла, подкреплялись энергией для новых деяний на благо безопасности всего города. Но Максин пришла сюда посреди ночи явно не для отдыха. Усиленное сверкание обломка фиолетового кристалла не давало покоя: быть может, его после очередной вылазки стоило запереть в ограниченном пространстве, а не оставить на столе? Обломок был сравнительно небольшим: сантиметров от силы пятнадцать в длину и десять в ширину — достаточно, чтобы уместиться в двух ладонях. Его тяжесть не была ощутима для сильных рук Макс, зато странное жжение и усиленное сверкание не могло не напрягать. Она отдёрнула одну руку, когда пальцы коснулись граней кристалла, и взглянула на него несколько хмуро, явно не понимая, в чём дело. Девушка тянет руки, протяжно зевая, и на запястье старается связаться с Мэг, зная, что идея звонить посреди ночи — жестокая и немилостная. Трубку берут лишь спустя три минуты, ведь на то, чтобы нащупать звенящий отвратительно громким звуком браслет спросонья, неподготовленной, затрачивается названное количество времени, как и подобает сонному человеку. — ...Макс, — тянет измученным голосом девочка, потирая собственный глаз и мыча с поджатыми губами. — Тебе обязательно нужно так поздно меня вызывать? Я понимаю, что утренние пробежки полезны и стимулируют физическую энергию, но ты ничего не говорила про ночные... — Тш, Мэг. Я всё понимаю, никаких ночных тренировок. Ты не так меня поняла. — отзывается Максин, кинув взгляд на обломок кристалла и сосредоточенно прищурившись. — Скажи мне: в последнее время ты нормально спишь? — Ты серьёзно будишь меня лишь для того, чтобы уточнить, нормально ли я сплю?... — голос темнокожей собеседницы становится слегка напряжённым за счёт возрастающего раздражения. — Ты извини, но твоя опека заходит слишком далеко и начинает бесить. — Мэг, погоди-погоди-погоди: не заводись. Послушай меня внимательно. Помнишь тот обломок кристалла, который мы подняли после переполоха с огромным цветком мухоловки? — [вздох] Помню. — Меня очень беспокоит этот кристалл. В плане, я не могу спать, когда он присутствует в штабе. Он как-то... странно на меня влияет, — Максин вновь переводит взгляд на кристалл, явно не желая к нему прикасаться и опасаясь этого действия. — Жжётся и сверкает ярче вчерашнего. Послушай, твой Меха имеет функцию какой-нибудь переработки? — Кристалл ещё мало изучен, насколько я знаю, поэтому нет, никакой функции переработки странных-фиолетовых-штук у него нет, но я могу попробовать сделать. Только не ночью! Спрячь его куда-нибудь, не знаю, или вообще выбрось, — устало-хриплым голосом отвечает девчонка, завершая звонок и лицом падая в подушку, сопровождая себя тяжёлым вздохом. Максин ещё некоторое время держит браслет возле своих губ, очевидно, опешив от столь резкого завершения разговора. Она медленно опускает руку и вполоборота свой взгляд направляет на обломок, сверкающий ярким, приятным фиолетовым оттенком: его свет распространялся по некоторой части комнаты, подсвечивая наиболее ярко стол и пол, над которым расположился малоизученный минерал. Быть может и так, что она себя просто... накручивает и загоняет в тупик, как и всякий человек, встретивший нечто необыкновенное. Необыкновенность всегда может таить в себе опасность и непредсказуемость, а супергероям и без того всегда хватает забот. Девушка закусывает губу и шумно выдыхает через ноздри, отмечая про себя: «Стоит успокоиться, пока оставлю всё, как есть». Протяжно зевнув в ладонь, она пальцами скользит по экрану браслета и переставляет будильник, прежде чем удалиться в спальню. Падает носом прямиком в мягкую подушку и, задрав одну ногу для более удобной спальной позы, руками обвивает пуховую подушку и сжимает в объятиях своими предплечьями. Дышит смирно, спокойно, пусть периодически и тяжело. Из головы с лёгкостью выбрасывает странную реакцию кристалла и проваливается в глубокий сон, что по своему качеству и глубине бывает очень редко: Максин привыкла дремать и спать поверхностно. Когда наступает глубокий сон — являются и кошмары. Но этот кошмар... Этот кошмар был непохож на все предыдущие. Максин снилось, будто бы она закрыта за толстым слоем стекла в одной из лаборатории: голая, беспомощная, с влажным слоем на теле. Дыхание сбивалось, предавая удобства собственной владелице, а в ушах шумело и звенело. Она сидела на истёртых коленных чашечках, упираясь окровавленным локтем об измазанное кровью стекло. — Выпустите... меня... — лишь оставалось хрипеть этой беспомощной девушке, оскалившись и образуя мимику самого горького, зверски измученного человека. Стоило ей поднять глаза, как перед ней возвышалась крупная мужская фигура, своей тенью наводящая ужас и страх, пробирающий в глотку, под рёбра и вращающийся в самок сердце, обливающееся кровью. Безымянный мужчина держал шприц в руке и долго-долго взирал на истерзанное лицо, явно видя в нём мордочку лабораторной крысы, при помощи которой можно реализовать все свои самые безумные учёные эксперименты. Она — эксперимент. И она — начало нового. — Папа...? — вдруг срывается с губ Максин. В реальном же мире её человеческое тело подскакивает, а разум возвращается, выбираясь из ужасающего кошмара. Что за чертовщина? Ведь Макс не помнила ни своего детства, ни родителей, ни предыстории своего зарождения.