Тебе нужна моя кровь, чтобы согреться

Крик ворон разносится над опушкой зимнего леса, над высокими голыми деревьями, ветки которых покрыты словно пух снегом, а стволы украшены узорчатым инеем. Птицы взмахивают крыльями приземляясь с одного не дышащего тела на другое, глядя на застывших в последнем моменте их жизни многочисленных воинов. Резким движением руки в засохшей крови и кусочках льда, Томаш прогоняет нескольких черных посланников смерти, что так и жаждут приблизиться к двум холодным телам находившихся в крепких объятиях юноши. По его израненной коже стекают капли пота смешиваясь со слезами вокруг уголков серых глаз, мешая Врбаде фокусировать взгляд на лицах тех, кого он когда-то знал, с кем он вырос и кого не хотел отпускать. « Ещё не время. Не сейчас. Не так…» — шепчет сиплым от бессилия и боли голосом, глотая очередной вязкий ком в горле и мягко гладит чуть дрожащими пальцами закрытые веки Куай Ляня, желая открыть глаза брата, что уже никогда не будут смотреть на него. Глаза, что цвета рассвета над горами их дома, каждый день смотрели на Томаша с теплом самого солнца и согревали как костёр среди стужи. Врбада издает тихий скулеж подобно раненому псу, пока его рука застывает над пиромантом, не решаясь поднять его веки, лишь легко смахивает с ресниц маленькие снежинки, вспоминая их первую зиму вместе. Их первую зиму как братьев, новую семью в которой Томаш не чувствовал себя чужим благодаря искренним улыбкам и ободряющим объятиям Куай Ляня, его словам поддержки и обучениям жизни в клане, что был для юного Врбады пустынной комнатой, где все стояли к нему спиной демонстрируя полное игнорирование и непризнание нового члена Лин Куэй, кроме одного человека, чье непривычно бледное покрытое алыми струями лицо видел сейчас Томаш. Чье дыхание он уже не слышал. Юноша глубоко вдыхает в лёгкие побольше морозного воздуха, окидывая взглядом опушку леса, где ранним утром произошло сражение двух кланов и только недавно слышались воодушевлённые крики, звук ударов и треск костей, лязга металл о металл, разрезания плоти и стоны боли, а затем наступила тишина. Врбада всегда думал, что ненавидит шум, пока не услышал тишину. Оглушающе. Мертвое ничего. Он задерживает пустой взгляд на телах нескольких павших воинов, двое из которых одетые в черно — желтую униформу Шираи Рю, а один в одежду Лин Куэй лежавших на заляпанной кровью снегу, чьи глазные яблоки уже выклевали птицы. « Какой смысл был враждовать, если мы все равно подыхаем тут вместе? » — ироничная мысль пронеслась в голове юноши, уголки его потрескавшихся губ приподнялись в горькой усмешке, когда он перевел взгляд на голову другого брата, что так мирно покоилось на коленях Томаша, словно не было никакой войны между ними, не было никаких долгих лет унижения и ненависти. Свободной рукой Врбада осторожно прикасается к холодной коже Би Хана, откинув прядь черных волос со лба. Его ладонь касается синей маски криоманта, снимая ее с лица брата, открывая вид на такое же, как всегда, равнодушное выражение лица, даже после смерти. Воспоминания просыпаются новой волной стоило юноше прикрыть рукой открытые веки криоманта, в последний раз посмотрев в темные безжизненные глаза старшего брата, которые все ещё казалось бы глядели на мир с напыщенным величием и непреклонной гордостью. « — Неужели мы всю оставшуюся жизнь будем врагами? — Если ты не подчинишься, Томаш. » — слышится их предсмертный диалог в ушах до сих пор, все тем же полным надежды голосом Врбады, что так хотел верить в воссоединение семьи и суровым ледяным тоном Би Хана, который за всю жизнь ни разу не назвал его « Брат». Криомант никогда не проявлял особой привязанности к нему, только отчитывал, ругал, наказывал, заставлял тренироваться до потери сознания и никогда не был доволен Томашем, потому что он не Лин Куэй. « Потому что ты приемный, Томаш. Я не удивлюсь, если ты предашь наш клан, предашь нас, предашь меня.» — эхом проносится в голове Врбады, после чего он вновь заговаривает, будто Би Хан может ответить. « Но это ты предал нас, брат…» — хрипло шепчет юноша, всё ещё не перестающий чувствовать тепло к криоманту, на которого когда-то равнялся, искренне наивно восхищался и любил, считая родным, считал семьёй. Дыхание Томаша замедляется с каждым слабым биением сердца, пока он переводит затуманенный взгляд с одного лица на другое. Из оставшихся сил крепче обхватывая руками за плечи двух мужчин, стараясь согреть их как в детстве, когда холодными ночами трое детей прижимались ближе для сохранения тепла их тел. Даже вечно ворчливый Би Хан соглашался спустя долгие уговоры оказываясь между двумя младшими братьями, глядя на них суровым видом, но позволяющий себе едва заметную тень улыбки. С лёгким взмахом крыльев одинокий ворон приземляется на брошенную чуть поодаль от холодных тел темно — серую маску, когда яркие лучи закатного солнца окрашивают зимний лес в оранжево-алые тона, пока три силуэта прижатых друг к другу отбрасывают тени на красно — белый снег.